осто необходимо поступить таким образом.
     - Вы будете мне указывать, как поступать?
     - Да.
     Ковски с ненавистью посмотрел на этого гиганта, так спокойно сидящего в кресле перед ним.
     - Уверены! - заорал Ковски. - Вы ничто! Одного моего слова достаточно, чтобы послать вас на несколько лет в Сибирь! Я хочу, чтобы вы хорошо усвоили это! Понимаете?! Запомните, вы будете выполнять то, что я вам прикажу! Мне надоели ваши бредовые идеи! - Ковски с удивлением заметил, что от злости перестал бояться Малиха.
     - Но послав эту телеграмму, вы можете быть уверенным в том, что Шерман никогда не станет президентом США, - невозмутимо произнес Малих.
     - Вы думаете так, вы глупец! - закричал Ковски. - А вы совершенно уверены, что этот человек был именно Шерман? Мы полагаемся только на слова этого идиота Дрины. Если это действительно Шерман, в чем я сильно сомневаюсь, и мы предупредим американскую полицию, то как же мы сможем узнать, зачем он сюда прилетал? А именно это нас интересует прежде всего! Как только в ЦРУ прознают, что мы этим интересуемся, они так все запутают, что мы никогда не доберемся до истины.
     - А нам, собственно, на это будет наплевать, раз мы пошлем телеграмму. Главное, чего мы хотим достичь, это то, чтобы Шерман не был избран президентом.
     - Вы трижды дурак! - вновь завопил Ковски, окончательно потеряв над собой контроль. - Сколько времени я должен повторять вам это, идиот?! Мы просто хотим узнать, зачем он приезжал сюда... Идите и узнайте это. Как долго Шерман находился здесь, зачем так поспешно вернулся в Америку и почему именно он был здесь!
     - Но мы сделаем максимум возможного, когда пошлем телеграмму, - невозмутимо гнул свое Малих.
     - Вон! - Ковски хлопнул рукой по столу. - Делай то, что я сказал тебе! Узнай, зачем Шерман был здесь! Это твое задание!
     Малих поднялся с невозмутимым выражением лица.
     - Это приказ?!
     - Да!
     Малих с сожалением развел руками.
     - Я подчиняюсь приказу только потому, что вы мой начальник.
     Он резко повернулся и вышел из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. Вернувшись к себе, снял с манжеты микрофон, удовлетворенно прослушал запись, потом взял конверт и со злорадством написал внизу: "Разговор между мной и Ковски. 5-го мая. Предмет разговора: Генри Шерман". Он вложил пленку в конверт, запечатал его и положил в карман. Еще одна магнитофонная лента в небольшой коллекции записей, хранящихся в сейфе депозитного банка, находящегося недалеко от штаб-квартиры КГБ в Париже. Еще один гвоздь в гроб Ковски, заботливо подготовленный Малихом.
     Опасаясь, как бы за ним не была возобновлена слежка, Марк Гирланд, покинув американское посольство, отправился пешком к Раснольду. Студия располагалась на четвертом этаже довольно старого здания по улице Гарибальди, но лифт и оформление холла выглядели вполне современными. Двойная дверь, обитая белой кожей, предупредительно раскрылась перед Гирландом, едва он оказался в поле зрения автоматической следящей телекамеры. Марк вошел в роскошно обставленный салон, отделанный красным бархатом. На столиках, вокруг которых стояли позолоченные стулья, были разложены разные газеты и журналы.
     Гирланд отметил, что интерьер Раснольда куда более богатый, чем у Бенни, да и денег у него, видимо, побольше. Пока он осматривался, открылась боковая дверь, и в салоне появился весьма элегантно одетый мужчина благородной внешности. Удлиненным аристократическим лицом, вялым чувственным ртом, глазами, обрамленными темными полукружьями, он напоминал Казанову. Как только он увидел Гирланда, выражение покоя моментально покинуло его лицо. Он бросил на посетителя несколько смущенный, даже какой-то боязливый взгляд и моментально ретировался. Гирланд услышал, как хлопнула дверь лифта и он начал опускаться.
     - Слушаю вас? - раздался за его спиной чей-то голос.
     Гирланд быстро повернулся.
     Перед ним стояла высокая и худая женщина с лицом, похожим на гипсовую маску.
     - Могу я повидать месье Раснольда? - Гирланд адресовал женщине свою самую обаятельную улыбку.
     И тени улыбки не появилось в ответ на этом застывшем лице.
     - Месье Раснольда здесь нет.
     - А где бы я мог найти его?
     Ее темные глаза, в упор изучающие Гирланда, сузились.
     - Не можете ли вы подождать?
     В это время автоматические двери вновь отворились, впуская еще одного элегантно одетого посетителя. Он несколько замешкался, увидев Гирланда, потом одарил женщину широкой улыбкой.
     - Ах, мадемуазель Лотас, как я рад вас видеть! - Он снова бросил взгляд на Гирланда.
     Женщина улыбнулась в ответ, и на какой-то момент Гирланду показалось, что гипсовая маска, покрывающая ее лицо, треснула.
     - Входите, пожалуйста, месье, я сейчас освобожусь. Пожилой мужчина обошел их и исчез за боковой дверью.
     - Если вы сообщите ваше имя, я проинформирую месье Раснольда о вашем визите.
     - Но это очень срочно, - настаивал Гирланд. - Когда он вернется?
     - Не раньше понедельника. Могу я узнать ваше имя? - женщина не отрывала от него цепкого взгляда. - Ваше имя, пожалуйста.
     - Тотм Стаг. Месье Раснольд и я занимаемся общим делом.
     - Я сообщу о вашем визите месье Раснольду, когда он вернется, - произнесла женщина все тем же бесстрастным тоном, - вы можете позвонить сюда в понедельник, - с этими словами она закрыла за собой дверь.
     Гирланду ничего не оставалось, как уйти. Он подошел к лифту, спустился вниз и, вынув из бумажника два билета по десять франков, постучал в окошечко консьержки.
     Толстая, старая женщина, с бигуди в волосах и шалью, покрывающей плечи, отворила окошечко и посмотрела на Гирланда тем индифферентным взглядом, который так характерен для всех консьержек Парижа.
     - Извините меня, - Гирланд наклонился к окошечку. - Я весьма сожалею, что потревожил вас, мадам. Я хотел бы увидеть мистера Раснольда и очень срочно.
     - Четвертый этаж, - пробормотала консьержка и сделала движение, будто намеревалась захлопнуть окошечко.
     - Не могли бы вы помочь мне? - Гирланд положил двадцать франков на окошечко и пододвинул их ближе к ней.
     Женщина посмотрела на билеты, потом перевела взгляд на Гирланда. Ее лицо стало более приветливым.
     - Я понимаю, что вы весьма заняты, мадам, - сказал Гирланд. - Конечно, я не хочу отнимать ваше время. Возьмите, пожалуйста, эти деньги. Я уже поднимался на четвертый этаж. Мне сообщили, что месье Раснольд будет отсутствовать до понедельника. Мне же он нужен весьма срочно. Не могли бы вы сказать, где я могу увидеть его?
     - А разве его секретарь не сказала вам, где он? - спросила консьержка, косясь на деньги, лежащие между ними.
     - Я спрашивал, но она уклонилась от ответа. Но, видите ли, мадам, месье Раснольд должен мне некоторую сумму денег. Если я не отыщу его в ближайший момент, у меня могут быть определенные неприятности. - Гирланд обворожительно улыбнулся. - Но может быть, вы все же поможете мне, - он подтолкнул деньги еще ближе к ней.
     - Я знаю, где он, - сказала консьержка, понижая голос. - Вчера я передавала письмо его секретарше и узнала почерк на конверте. По штемпелю на конверте было достаточно легко определить, откуда пришло письмо... Альпенхоф-отель. Гермиш... Он определенно там. Когда он уезжал, то сообщил мне, что будет отсутствовать примерно месяц.
     - Когда это было, мадам?
     - В прошлый понедельник.
     - Вы очень любезны... Благодарю вас, мадам.
     - Надеюсь, вам удастся получить свои деньги, месье. Это весьма непорядочный человек, - ее морщинистое лицо искривила гримаса. - Но он достаточно богат.
     Гирланд еще раз поблагодарил ее и вышел на улицу. Бросив взгляд по сторонам, он посмотрел на часы. Было 16.20. Он решил посетить бар Сэма и попытаться увидеться там с Джеком Доджем.
     Он отыскал бар Сэма на улице Барри, недалеко от Елисейских Полей. Это было небольшое заведение, которые сотнями открывались в кварталах, наиболее часто посещаемых туристами. Слева от стойки находилась небольшая площадка для танцев, а все остальное пространство было заставлено столиками и стульями.
     Когда Гирланд появился в баре, кроме бармена, погруженного в чтение бюллетеня о результатах скачек, там было всего несколько посетителей. В бармене Гирланд сразу же опознал Джека Доджа. Это несомненно был эталон мужчины. Массивное мускулистое тело венчала маленькая головка, явно с небольшим количеством мозгов. Но для определенного типа женщин этого было более чем достаточно.
     Увидев Гирланда, бармен свернул газету и отложил ее в сторону. Устроив свои мощные руки на стойке, он выжидательно уставился на Гирланда.
     - Да, сэр? - сказал он. - Что вы желаете?
     Гирланд подошел к стойке и забрался на табурет.
     - Виски и имбирного пива.
     - Да, сэр... Желаете немного взбодриться?
     - Надеюсь. Налейте и себе.
     - Не откажусь, - бармен налил две порции виски и улыбнулся Гирланду. - Первая за сегодня. - Он поставил бокал перед Гирландом и поднял свой. - Ваше здоровье!
     Они выпили, потом Гирланд спросил неожиданно:
     - Вы Джек Додж?
     Бармен поднял на него удивленные глаза.
     - Да, это я. Но не помню, чтобы мы встречались раньше. А у меня прекрасная память на лица.
     - Это не столь важно. Я хочу, чтобы вы вспомнили одну девушку.
     - Здесь их бывает так много, что я едва ли смогу вспомнить нужную вам. В основном я обращаю внимание на мужчин. Ведь платят-то они, - он улыбнулся Гирланду.
     - Я понимаю. Хорошо, мы поговорим о девушке немного позже. Вы довольны своей работой у Пьера Раснольда? - спросил Гирланд, не отрывая взгляда от лица Доджа.
     Додж подскочил от неожиданности, и его лицо под загаром залилось краской. Но он достаточно быстро оправился от шока и с неприязнью посмотрел на Марка.
     - Я не знаю этого человека. Простите меня, но мне нужно работать.
     - Не будьте таким наивным. Додж, - сказал Гирланд. - Я хочу только побеседовать с вами. Я знаю, чем вы зарабатываете себе на жизнь, но здесь я не для того, чтобы причинить вам неприятности. Как вы смотрите на то, чтобы получить сотню-другую долларов?
     - Я же сказал вам, что мне нужно работать. - Додж отошел от Гирланда.
     - Если вам не нужны мои деньги, то я могу в любой момент позвонить инспектору Дюпье из полиции нравов и кое-что ему рассказать. Так что выбирайте сами.
     Додж некоторое время колебался, потом вновь с неприязнью взглянул на Гирланда.
     - Что именно вы хотите узнать от меня и кто вы?
     - Считайте меня приятелем, - сказал Гирланд и улыбнулся. Он вытащил из кармана десять билетов по десять долларов. Это были деньги, которые он получил по одному из чеков на предъявителя, полученных от Дорна. - Это плата за те незначительные сведения, которые останутся между нами. Так что можете не беспокоиться. Я хочу отыскать девушку, которая вместе с вами проделывала один номерочек перед камерой Раснольда.
     Додж посмотрел на деньги, сделал пару глотков из стакана, потом вновь перевел взгляд на деньги.
     - Это вы дадите мне, да?
     - Совершенно верно. Но только за информацию.
     Додж был в нерешительности, но власть денег над ним была сильнее его сомнений. Он допил содержимое бокала и налил себе еще виски.
     - Что вы хотите знать? - спросил он наконец.
     - Я совершенно случайно участвовал в просмотре одного фильма, - начал Гирланд. - Он назывался "Сувенир из Парижа". В нем вы снимались в паре с одной черноволосой девушкой. Имеются и еще несколько фильмов на подобную тематику. Это вам говорит о чем-то?
     Додж снова взглянул на деньги.
     - Это вы в самом деле дадите мне?
     Гирланд положил на стойку перед Доджем пять банкнотов по десять долларов.
     - Возьмите. Остальные получите, когда заговорите.
     Додж поспешно схватил деньги и засунул в карман.
     - Это строго между нами.
     - Договорились. Так что вы знаете об этом фильме?
     - Хорошо. Как-то Раснольд позвал меня. Он сказал, что для меня имеется специальная работа. Нет проблем! Это и работа, и удовольствие. Я работал на Раснольда два или три раза в неделю. Это было в прошлом месяце. Я пришел к нему в студию и увидел девушку. Я никогда не видел ее до этого момента... Это была новенькая. Очень хорошенькая... Но дилетантка, вы понимаете, хотя не без способностей.
     - Вы знаете, как ее зовут?
     Додж покачал головой.
     - Нет. Раснольд называл ее "милая", но я понял, что он знает девушку достаточно хорошо. Мы сняли четыре фильма. Раснольд заплатил мне за каждый по пятьдесят долларов. - Глаза Доджа сверкнули. - Это было настоящим удовольствием.
     - Не надо отвлекаться, - остановил его Гирланд. - Почему вы решили, что Раснольд и девушка знают друг друга?
     - По обращению... По манере говорить. Это сразу видно. Я решил, что Раснольд живет с ней.
     - И, несмотря на это, снимает такие сцены, в которых вы...
     - Что здесь особенного, - Додж пожал плечами. - Это ведь бизнес. Иногда мне приходилось работать и с порядочными женщинами, а их снимали на пленку мужья. Когда вы занимаетесь подобным, это только работа, и ничего больше. К тому же мне показалось, что девушка была под действием наркотиков.
     - Почему вы так подумали?
     - Я знаю... ЛСД... Она была как бы в прострации и к тому же горяча, как печка.
     - Вы думаете, она была под воздействием наркотиков?
     - Я в этом уверен.
     Гирланд поморщился.
     - Они о чем-нибудь говорили... Вы что-нибудь слышали?
     - Ну... Я как раз отдыхал между съемками, - Додж глумливо улыбнулся Гирланду. - Вы же знаете, как ужасно утомительна эта работа... Они тихо беседовали. Я расслышал, что они собираются поехать вместе в Гермиш, как только работа над фильмами будет закончена.
     - Что вам известно о Раснольде?
     - Это достаточно расторопный малый. Когда он не занят на съемках подобных фильмов и не колдует над портретами снобов, желающих запечатлеть себя для потомков, он участвует в делишках им же созданной организации, которую они называют между собой "Нет войне!". Он пытался втянуть и меня в эту организацию, но она меня нисколько не интересует. По-моему, глупо состоять в подобной организации. Нечего биться головой о стенку. Но он сам достаточно хорошо на этом зарабатывает. Каждый вновь принятый член обязан внести вступительный взнос в размере десяти франков. Нет сомнения, все эти денежки также попадают в карман Раснольда.
     В это время отворилась дверь, и четверо американских туристов с фотоаппаратами и кинокамерами, свисающими с животов, ввалились в бар. Видимо, умирая от жажды, они сразу же забрались на табуреты.
     - Я вижу, вам придется немного поработать, - сказал Гирланд.
     Он пододвинул остальные банкноты к Доджу. - Забудьте, что вы видели меня. - Поднявшись с табурета он вышел из бара на залитую солнцем улицу.
     Он решил, что следующим действием будет посещение Гермиша. Но вначале необходимо получить дополнительную информацию. Гирланд вновь направился в американское посольство.
     В аэропорту Орли Генри Шерман вспотевшими руками протянул свой фальшивый паспорт человеку в голубой униформе. Тот равнодушно глянул на фотографию, потом на Шермана, поставил штамп в билете и с легким поклоном головы вернул документы. Шерман прошел за барьер, посмотрел на информационное табло и прочитал, что к самолету на Нью-Йорк необходимо пройти через выход номер десять. Оставалось еще двадцать пять минут до вылета. Он купил в киоске "Нью-Йорк таймс" и несколько детективов. Пока все шло гладко. Он уже собрался пройти к выходу № 10, когда голос из репродуктора сообщил: "Рейс АФ-025 до Нью-Йорка задерживается на один час. Всех пассажиров просят собраться в центре зала. Там они получат дополнительную информацию о посадке".
     Шерман побледнел. Это было опасно. Чем дольше он будет оставаться в аэропорту, тем больше вероятность, что кто-нибудь может его узнать.
     - Неприятность, не так ли? Особенно для вас? - неожиданно раздался голос у него за спиной.
     Шерман резко повернулся и увидел маленького толстого человечка, остановившегося у него за спиной. У толстяка были мохнатые ресницы, большой горбатый нос и загорелая кожа. Он был одет в прекрасно сшитый твидовый костюм, с локтя свисало кашемировое пальто, а на пальце поблескивал громадный бриллиант. Все - и костюм, и рубашка, и туфли из крокодиловой кожи - свидетельствовало о богатстве этого человека. Собственно, ничего удивительного в этом не было. Перед Шерманом стоял Герман Радниц, чье баснословное богатство было известно всему миру. Это был настоящий финансовый спрут, чьи щупальца прочно удерживали многочисленных банкиров, высокопоставленных государственных деятелей и даже королей небольших государств.
     Радниц был последним человеком, которого Шерман желал бы сейчас встретить. Он сразу же понял, что проницательный Радниц, конечно же, узнал его, так что блефовать нечего.
     - Нас не должны видеть вместе, - быстро прошептал Шерман. - Это очень опасно.
     - И все же нам необходимо поговорить, - сказал Радниц, своим гортанным голосом. - Видите открытую дверь "А"? Входите туда, я сейчас к вам присоединюсь.
     - Я извиняюсь, Радниц, я...
     - Но ведь у вас нет выбора, - Радниц ленивым взглядом окинул Шермана. Его глаза были словно два кусочка льда. - Надеюсь, вы не строите иллюзий?
     Угроза была слишком очевидной, чтобы не понять ее. Шерман мгновение колебался, потом, не говоря ни слова, направился к двери "А". Он толкнул ее и вошел в прекрасно обставленный зал ожидания, видимо, предназначенный для особо важных персон. Несколькими минутами спустя к нему присоединился Радниц.
     - Могу я спросить, что вы здесь делаете, Шерман? - вопрос Радниц задал с деланным равнодушием. - Вы что же, путешествуете под чужим именем и с фальшивым паспортом? Вы что, сошли с ума?
     Шерман выпрямился. Несмотря на страх, внушаемый ему Радницем, он все же пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Как-никак, а он все же будущий президент США, и этот немецкий толстяк не должен забыть этого.
     - Не понимаю, что вы хотите сказать. Я чувствую себя прекрасно. Если вас так заинтересовало мое пребывание здесь, то могу сказать, что я приехал сюда по сугубо личному делу, настолько срочному, что я был вынужден прибегнуть к камуфляжу.
     Радниц уселся в одно из больших кресел, вынул портсигар из моржовой кожи, тщательно выбрал сигару, аккуратно обрезал кончик золотым ножом, затем не спеша раскурил. Только после того, как сделал несколько затяжек, Радниц поднял глаза на Шермана.
     - Дело настолько срочное и важное, что ради этого можно поставить на карту исход выборов?
     - Спокойно, Радниц. Мне кажется, что вас это не касается. Поймите, я не приехал бы сюда, если бы это не было так важно.
     - Мой дорогой Шерман, мне кажется, вы забыли о нашем соглашении. Позвольте в таком случае напомнить, что деньги, гарантирующие вам успех в предвыборной кампании и составляющие кругленькую сумму в тридцать пять миллионов долларов, наполовину пожертвованы мной. - Радниц наклонился вперед, едва сдерживая бешенство. - И вы полагаете, я буду спокойно смотреть на безумные поступки человека, задолжавшего мне такую сумму? Иначе, чем безумие, такое поведение назвать нельзя. Вы просто сошли с ума, и риск, которому вы подвергаетесь, не может быть оправдан ничем. Он удивляет меня. Если вас вдруг кто-то узнает... Например, какой-нибудь любопытный журналист... Да и не важно кто... Вы попрощаетесь со своими деньгами. Я обещал вам, что вы станете президентом. Вы я обмен на это гарантировали контракт на постройку плотины в Аркадии. И вот мы ведем этот нелепый разговор... Здесь, в Париже.
     Шерман нервно заерзал в кресле. Они действительно заключили это соглашение. Радниц добивался контракта на строительство плотины, стоящего примерно пятьсот миллионов долларов. Шерман пообещал, что в случае избрания его президентом, он гарантирует получение контракта именно Радницем. Шерман отдавал себе отчет в том, что без колоссального политического влияния и фантастического богатства Радница ему никогда не удалось бы стать даже кандидатом в