евый
жулик. Как насчет пятисот тысяч, которые  вы  собирались  поделить  с  вашим
дружком? Или у вас не хватает духа подраться из-за них?
   - Слушай, сука!..
   - Нет, мистер Джексон, это вы послушайте, - и она включила магнитофон.
   Когда из крошечного магнитофона послышался  голос  Дика  Джонса,  Джексон
застыл. Он сидел, словно окаменев, пока запись не кончилась, и тогда схватил
магнитофон и спрятал его в карман.
   - Не паникуйте, мистер Джексон. У меня есть  копия,  -  спокойно  сказала
Хельга. - И заметьте, я никак вас не обзываю, ну разве что  сейчас,  мышиный
жеребчик.
   У него злобно перекосился рот, да и все  остальные  черты  его  красивого
лица исказились от ярости.
   - Неужели вы думаете, что кто-нибудь поверит словам ублюдка метиса?
   -  А  разве  вы  считаете  иначе?  Надо  отметить,  у  вас  довольно-таки
встревоженный вид.
   Он откинулся на спинку кресла и с усилием овладел собой.
   - Неплохой блеф, детка, но он не сработает. Вы едва меня не купили, -  он
выдавил жалкую ухмылку, - едва, но не совсем. Никакой суд не вынесет решения
на основании магнитофонной пленки. Он прежде всего захочет узнать, что  было
в письме и как оно попало к вам из бумаг вашего мужа.  Вы  будете  выглядеть
довольно глупо, пытаясь все объяснить. Нет, меня голыми руками не  возьмешь.
А теперь давайте кончать с трюками. Я хочу чистых десять  тысяч  и  чеки  на
предъявителя на пятьсот тысяч, не то...
   Хельга смотрела на него, понимая, что он побил ее валета  своим  королем,
но она не унывала, так как на руках оставалась еще одна козырная карта.
   - Я действительно надеялась, что запись вас напугает и  вы  отдадите  мне
письмо, - спокойно проинформировала она, - но вижу, что недооценила вас.
   Он уставился на нее с  подозрением,  потом  лицо  его  посветлело,  и  он
рассмеялся.
   - Попытка - не пытка, детка. Все мы ошибаемся.  Так,  а  теперь  вот  что
сделаете...
   - Я знаю, что я сделаю, - Хельга наклонилась  вперед,  глядя  на  него  в
упор. - Я не хотела этого делать, потому что хотя вы и мразь, но я не желала
вашей смерти, как не желаю ее никому.
   Его глаза сузились.
   - Вы мне грозите?
   - К сожалению, мистер Джексон.  Вы  вынуждаете  меня  шантажировать  вас,
поскольку сами меня шантажируете.
   - Что вы мелете? Может, хватит ходить вокруг  да  около...  Сделаете  вот
что...
   - Я позвоню Эду Лопесу, - перехватила инициативу в разговоре Хельга, -  и
расскажу, как вы путаетесь с его женой. Я посоветую ему связаться с  Фрэнком
Гриттеном, если ему нужны доказательства. За вами следили,  мистер  Джексон.
Вот что я сделаю, если вы немедленно не отдадите мне письмо.
   Джексон отпрянул от нее, как от гремучей змеи. Вся кровь отхлынула от его
лица. Рот раскрылся, а глаза остекленели.
   - Если вам есть  что  скрывать,  мистер  Джексон,  никогда  не  пытайтесь
шантажировать других, - добавила Хельга. - Давайте письмо!
   Через пять минут с красной папкой  в  руках  она  стремительно  вышла  из
кабинета, миновала удивленную секретаршу и спустилась по лестнице на улицу.

Глава 5

   Никогда небо не казалось Хельге  таким  голубым,  море  таким  искристым,
люди, которыми, как клецками, кипел пляж, такими счастливыми и милыми.
   Возвращаясь  в  отель,  она  чувствовала  себя  за  рулем  своей   машины
совершенно беззаботной, веселой и помолодевшей лет на десять.
   Этот лучший из генералов не проиграл ни одного сражения. Уже  второй  раз
она наголову разбивает шантажиста. А какой удар она нанесла  этому  гнусному
мерзавцу!
   Затормозив в уличной пробке, она рассмеялась. Пожилой мужчина из соседней
машины  обернулся  и  с  интересом  посмотрел  на   нее.   Хельга   ответила
ослепительной улыбкой.
   Он застенчиво отвернулся и отвел взгляд.
   Перед глазами все еще стояло трусливое лицо Джексона, когда он  передавал
ей красную папку, фотокопию и  письмо.  Он  дрожал  и  обивался  потом.  Она
швырнула ему тысячедолларовую бумажку и потребовала расписку.  У  него  едва
хватило сил написать ее, так сильно дрожали его руки.
   Вырвав у него расписку, она презрительно сказала:
   - Развлекайтесь со своей  шлюхой,  мистер  Джексон.  Я  ничего  не  скажу
Лопесу, но рано или поздно кто-нибудь скажет. С этими словами она вышла.
   "Да, это несколько подпортит дешевенький роман Джексона", - подумала  она
и вновь рассмеялась.
   Карты по-прежнему ложились в  ее  пользу  -  через  несколько  часов  она
полетит домой. Герман находится в больнице и не будет помехой.
   Она подумала о Дике Джонсе, о его экзотической красоте,  и  у  ее  сердце
неистово заколотилось. С ним нужно обращаться осторожно, он  молод  и  полон
сил. Его совращение будет волнующим событием, а  она  нуждается  таком,  бог
свидетель! Ей впервые так не терпелось  вернуться  домой.  Раньше  роскошная
вилла, по которой ковылял Герман, представлялась ей просторным  склепом,  но
теперь - другое дело. Дик будет с ней рядом.  Герман  в  больнице,  и  зачем
теперь Хельге лететь в Швейцарию? Уинборн  предлагал  деньги.  Вернувшись  в
Парадиз-сити, она сразу позвонит ему и попросит перевести деньги на ее счет.
   Хельга взглянула на часы. До вылета оставалось еще два с половиной часа.
   Она решила, что будет завтракать в чопорном скучноватом ресторане  отеля.
К ее возбужденному состоянию сильно подойдет какой-нибудь из  вест-индийских
ресторанчиков. Ничего, что она так строго одета. Ей  хочется  веселиться,  и
она будет веселиться.
   Проехав вдоль приморского шоссе, она въехала на стоянку перед  рестораном
"Ривьера". Ресторан был полон едва одетыми девушками и парнями. Из динамиков
гремела оглушительная ритмичная музыка.
   К ней подошел темноволосый мужчина в белой рубашке.
   - Столик, леди? - спросил он.
   Понимающая улыбка метрдотеля сказала ей,  что  ее  узнали.  Ей  было  все
равно. Она хотела присоединиться к танцующей молодежи.
   - Да, и двойной мартини с водкой.
   - Леди, вам будет веселее в бикини, -  сказал  мужчина.  -  Мы  их  здесь
продаем. Сзади есть кабина для переодевания. Хельга рассмеялась:
   - Чудесно.
   Через десять минут она сидела за столиком в алом с белым бикини, а  перед
ней стоял стакан. Со счастливым чувством удовлетворения она  сознавала,  что
ее подтянутое тело выигрывает в сравнении с  телами  извивающихся  в  танцах
девушек, с их щенячьим жирком и дряблыми ягодицами.
   Высокий  стройный  парень  с  волосами  до  плеч,  чей   костюм   состоял
единственно из плавок, танцуя, приблизился к  ней.  Выражение  самолюбования
царило на его лице.
   - Нет, крошка, нет.., здесь не сидят на месте. Давай! Давай! Ходу! Жару!
   Хельга последовала за ним в толпу и целиком отдалась музыке. Некоторые из
девушек смотрели на нее враждебно, но большинство, как ей казалось,  приняли
ее, как свою.
   Извивавшийся перед ней парень сказал:
   - Ты здесь новенькая? Я слежу за девчонками, тебя я вижу в первый раз.
   Девчонка!
   Хельге захотелось обнять его. Она была в  таком  приподнятом,  счастливом
настроении, что забыла про мартини. Когда музыка смолкла, парень сказал:
   - Ба, да тебе надо подновить загар, красотка. Ты умеешь плавать?
   - Немного...
   - Поплаваем?
   - Почему бы и нет?
   Он схватил ее за руку, и они бегом пересекли пляж, и бросились в воду.
   - Держись за мной, детка, я не буду далеко заплывать, - бросил  он  через
литое лоснящееся плечо.
   Хельга медлила.
   "Хвастун, - подумала она, - ни стиля, ни настоящей скорости".
   Дав ему обогнать себя, она потом стремительно  поплыла  кролем,  настигла
его и пронеслась мимо, как катер.  Проплыв  ярдов  сто,  она  повернулась  и
увидела, как парень утратил самоуверенный вид.
   - Слушай, кто ты такая? Спортсменка какая-нибудь  или  кто?  -  в  голосе
парня звучало недовольство.
   Хельга только сейчас осознала свою ошибку.
   Мужчины! Вечно  хотят  быть  первыми.  Надо  было  прикинуться  слабой  и
беспомощной.
   - Почему ты не сказала, что умеешь так плавать? Разыгрываешь меня?
   Искра радости погасла. Неужели она никогда не поумнеет?
   - Мой мартини нагреется, - сказала она и, повернувшись, поплыла назад,  а
он остался смотреть вслед.
   "К черту мужчин! - подумала она. - Пользуйся ими тогда,  когда  они  тебе
нужны, а  потом  без  сожаления  бросай",  В  кабине  для  переодевания  она
вытерлась насухо, надела платье, заплатила за  недопитый  мартини  и  решила
все-таки пойти на ленч в ресторан отеля.
   Уходя, она услышала, как одна из девушек сказала:
   - А эта-то за каким чертом сюда приперлась?
   "Пошли вы все..!" - подумала Хельга.
   Она села за руль и уставилась перед собой в пыльное ветровое стекло.  Что
ж, по крайней мере, ее назвали девочкой.
   К тому времени, когда она подъехала к  отелю,  к  ней  вернулось  хорошее
настроение. Ей хотелось есть, и она направилась прямо в ресторан. Метрдотель
встретил ее прямо у входа, и лицо его было серьезным.
   - Извините, миссис Рольф, вас спрашивают у стола дежурного.
   Хельга застыла, глядя на него:
   - Уже, кто?
   - Ваш слуга Хинкль.
   Она нетерпеливо посмотрела на часы. Половина первого.
   - Ему придется подождать, - сказала она отрывисто. -  Пусть  подадут  мне
ленч.
   Мгновение поколебавшись, метрдотель отвел  ее  к  столику.  Она  заказала
салат из крабов и полбутылки шабли.
   "Будь я проклята, если кто-то помешает моему ленчу, - сказала  она  себе.
Вероятно, какая-нибудь дурацкая путаница с багажом или что-то в этом роде".
   Она уже заканчивала салат, когда увидела Хинкля, появившегося на  пороге.
Один его вид заставил Хельгу вскочить на ноги.
   Под пристальными взглядами присутствующих  она  подошла  к  Хинклю  вышла
вместе с ним из зала.
   - В чем дело? - спросила она резко.
   - Мистер Рольф, мадам. Должен  с  прискорбием  сообщить,  что  ему  очень
плохо.
   Сердце Хельги екнуло.
   - Плохо? Как это понимать?
   - С ним доктор Беллами. Не пройдете ли вы со мной, мадам?
   По телу Хельги пробежал озноб, но, сознавая, что посетители во все  глаза
смотрят на нее, она пошла рядом с Хинклем.
   При лифтере, насторожившем уши, она не захотела ни о чем разговаривать.
   - Так что, мы не уезжаем, Хинкль? Она не могла думать ни о чем другом.
   - Боюсь,  что  нет,  мадам.  У  мистера  Рольфа,  по-видимому,  наступило
серьезное ухудшение.
   Ее триумф над Джексоном, волнующая перспектива возвращения домой с  Диком
- все померкло, словно по мановению руки.
   "Проклятый Герман! - подумала она. Но едва эта мысль промелькнула у нее в
голове, как она устыдилась ее. - А как бы тебе самой  понравилось  лежать  с
параличом ног и  недействующей  рукой  и  пускать  слюни,  ты,  эгоистичная,
бесчувственная сука".
   Доктор Беллами ждал ее. Хельга еще никогда не видела человека, у которого
был бы такой встревоженный вид.
   - О, миссис Рольф, у меня плохие новости. Мистер Рольф не сможет лететь.
   - Что случилось?
   - К моему величайшему сожалению, не знаю. Через несколько часов  прибудет
доктор Леви.
   - Не знаете? - Хельга повысила голос. - У него уже был один  приступ.  Вы
должны знать.
   - Он спал. Ему дали снотворное. Видимо, он незаметно  впал  в  коматозное
состояние. Симптомы необычны. Сестра Терли забеспокоилась, когда его дыхание
стало слабым, а кожа приобрела  синеватый  оттенок.  Она  послала  за  мной.
Сердце его бьется ровно, но очень замедленно.
   Хельга застыла:
   - Он умирает?
   - Я не сказал бы, миссис Рольф. Эта перемена  загадочна.  Я  не  могу  ее
объяснить. На всякий случай я распорядился давать ему кислород.  С  ним  мой
помощник. Он останется здесь. Будет сделано все возможное.
   - Значит, о том, чтобы перевезти его домой, не может быть и речи?
   - Боюсь, что да.
   - И нужно ждать доктора Леви?
   - Да.
   - И у вас нет никаких догадок о причинах ухудшения?
   - Я думаю, лучше подождать доктора Леви. Мистер Рольф - его пациент.
   "Ox уж эти врачи", - подумала Хельга.
   - Ну что же, будем ждать, - и,  не  скрывая  раздражения,  она  вышла  из
комнаты.
   В коридоре она увидела ожидавшего ее Хинкля.
   - Я хочу переодеться, Хинкль, а потом нам нужно поговорить. Вы  подождете
минут пятнадцать?
   Хельга вошла свой номер, охваченная  горьким  разочарованием  и  яростью.
Быстро сбросив платье, она надела халат и начала в волнении  расхаживать  по
просторной гостиной. Она не могла думать ни о чем, кроме Дика. Когда  Хинкль
постучал в дверь, она все еще металась из угла в угол.
   - Этот идиот врач не понимает, в чем дело, - сердито сказала  она,  когда
он вошел в гостиную. - Придется ждать доктора Леви. Когда это случилось?
   - Через несколько минут после вашего ухода, мадам. Сестра Терли позвонила
мне и сказала, что вызвала доктора Беллами. Он в свою очередь вызвал доктора
Леви. К счастью, еще было не поздно отменить все распоряжения насчет багажа.
   - Я могу сойти с ума, если мне придется надолго застрять в этом отеле.
   - Вполне вас понимаю мадам. Вероятно, доктор  Леви  определит,  насколько
долго это продлится.
   - Надеюсь! - она вновь принялась ходить из угла в угол. - Что ж,  Хинкль,
придется нам ждать.
   - Нужно подумать, как быть с Джонсом, мадам,  -  сказал  Хинкль,  понизив
голос.
   Как будто она думала о чем-то другом!
   - Ах, да.
   - Очевидно, он теперь нам не понадобится. Я похлопочу, чтобы его  приняли
обратно в отель.
   "Нет, Хинкль, каким бы ты ни был милым и добрым, решать будешь не ты".
   - Если мистер Рольф сможет ехать через несколько дней, я все же хочу дать
мальчику один шанс. - Она непрерывно двигалась по комнате, чтобы не смотреть
на Хинкля, который несомненно мимикой выражал свое несогласие и неодобрение.
- Давайте подождем, что скажет доктор Леви. Где Джонс?  -  Не  знаю,  мадам.
Сегодня утром я его не видел. Ему ведено быть в холле  в  четверть  первого,
думаю, он сейчас ждет внизу, - Хорошо, Хинкль, я пошлю за вами,  как  только
вы будете нужны и я переговорю с доктором Леви.
   Хельга подошла к телефону и позвонила старшему портье:
   - Дик Джонс сейчас в холле?
   - Да, мадам. Он ждет указаний.
   - Скажите ему, пусть поднимется ко мне в номер.  Она  положила  трубку  и
нетвердой рукой закурила очередную сигарету. Больше всего ей хотелось увести
Дика, когда он появится, в спальню, но Хельга понимала, что это невозможно.
   Ей придется ждать! Ждать! Кажется, всю свою жизнь она  только  и  делает,
что ждет.
   Постучав в дверь, вошел Дик. Он остановился  на  пороге,  держа  в  обеих
руках поношенную панаму. На нем  был  серый  полотняный  костюм,  дешевый  и
мятый, бедная рубашка и темно-синий галстук-шнурок. Несмотря  на  неряшливую
одежду, он все же был красив, а его большие газельи глаза внезапно вызвали у
Хельги слабость.
   - Ты слышал, что мистер Рольф не в состоянии лететь? - спросила она.
   - Да, мэм. - Пауза. - Право, мне очень жаль.
   - Спасибо, Дик, - пора приучать его к тому, что она будет  звать  его  по
имени. - Очень неудачно получилось. Это означает, что мне придется  отложить
свой отъезд. - Она пристально наблюдала за  ним  и  заметила,  что  на  один
короткий миг его глаза радостно  вспыхнули.  "Ты  так  доволен,  мальчик,  -
подумала она, - только и думаешь, что о своем дурацком мотоцикле. Но ничего,
я все это быстро изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне".  -  Я  жду,
что скажут врачи. Не исключено, что мы вылетим через  три  или  четыре  дня.
Сейчас можешь отправляться домой. Когда понадобишься, я пошлю  за  тобой,  -
она подошла к столику и вынула  из  сумочки  кошелек.  -  Вот  жалованье  за
неделю. Теперь ты у меня работаешь. Понятно?
   Влажные глаза юного Адониса на миг задержались на стодолларовой  банкноте
в руке Хельги.  Полные  губы  шевельнулись  в  подобии  улыбки,  моментально
пропавшей.
   - Да, мэм.
   Она подала ему деньги:
   - Ты не должен встречаться с Джексоном, Дик. Это приказ! Он поежился:
   - Да, мэм.
   - Хорошо. Теперь иди домой и жди. - Она пристально посмотрела на него.  -
Катайся на своем мотоцикле, пока есть возможность.
   Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону.
   Показалось или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло.
   Он, отвесив ей короткий неуклюжий  поклон,  и  вышел,  прикрыл  за  собой
дверь.
   "Не ненависть ли вспыхнула в его взгляде? - гадала Хельга. - Может быть".
   Она улыбнулась.
   Сопротивление всегда  придает  интерес  игре.  Она  была  уверена  ,  что
мальчишка не долго будет противиться. Эта интрижка должна  была  вроде  быть
более волнующей, чем казалось вначале.

***

   Солнце, похожее на красный шар, медленно погружалось в  океан.  На  песок
наползали длинные  тени.  Пальмы  чернели  на  фоне  розовато-желтого  неба.
Веселые люди продолжали смеяться, кричать, бегать по пляжу  и  плескаться  в
волнах прибоя. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это
был всего лишь очередной жаркий  вечер,  который  сменится  ночью  с  яркими
огнями, музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног. Хельга сидела
на террасе, занятая мыслями о будущем, едва замечая вечерний шум.
   - Вы посылали за мной, мадам?
   На террасе появился Хинкль.  Он  опустил  на  стол  серебряный  поднос  с
шейкером и поставил стакан. Наполнив стакан, он поставил его перед Хельгой.
   - Садитесь, Хинкль.
   - Спасибо, мадам, но  я  предпочитаю  постоять.  Она  повернулась  в  его
сторону.
   - Сядьте же, ради бога! - ее голос прозвучал  пронзительно.  -  Простите,
Хинкль, я не хотела вас обидеть. У меня разыгрались нервы.
   Она через силу улыбнулась.
   - Это вполне понятно, мадам. У вас есть какие-нибудь новости?
   - Я разговаривала с доктором Леви. Как он ни пытался  увильнуть,  как  ни
крутил, мне стало ясно, что он  разбирается  в  болезни  мистера  Рольфа  не
больше, чем доктор Беллами.
   На толстом лице Хинкля отразилось волнение.
   - Но.., мадам...
   - Дело в том, Хинкль, что эти дорогие врачи, так называемые  специалисты,
не хотят признаться, когда что-то ставит их в тупик. Он говорит, что мистеру
Рольфу гораздо хуже. Так это ясно и без  него.  Он  считает,  что  ухудшение
никак не связано с последствиями удара. Это уже кое-что  новое.  По  крайней
мере, у него хватает честности признаться, что он ни черта не  понимает.  Он
пустился в неопределенные рассуждения о симптомах, напоминающих нарколепсию.
Ох уж эти врачи! Как они любят прятаться за своим жаргоном. Когда я спросила
его, что же это такое, он ответил, что это необычное состояние организма - я
цитирую его, - которое сопровождается приступами  непреодолимой  сонливости.
Когда я спросила его,  как  это  могло  случиться  с  мистером  Рольфом,  он
ответил,  что  не  знает.  По  его  словам,   мистеру   Рольфу   не   грозит
непосредственная опасность, но транспортировать его домой было бы  в  высшей
степени неблагоразумно. Теперь его хотят положить в местную больницу. Хинкль
тревожно пошевелился:
   - Мне очень жаль, мадам, это весьма прискорбное известие.
   Хельга безнадежно подняла руки:
   - Он вызвал на помощь доктора Бернштейна, и тот сегодня  же  прилетит  из
Берлина.
   - Относительно срока нашего отъезда ничего, конечно, не решено?
   - Еще бы! Нет, Хинкль, нам придется  ждать.  Хинкль  встал  с  удрученным
видом, - Хорошо, мадам. Вы будете обедать здесь?
   - Пожалуй, да.., на террасе. Доктор Леви приглашал меня пообедать с  ним,
но на сегодня хватит с меня врачей. Приготовьте мне ваш чудесный омлет.
   - С удовольствием, мадам.
   - По-прежнему никаких вестей от мисс Шейлы? Он покачал  головой.  -  Нет,
мадам, но почта сейчас очень ненадежна.
   Часом позже Хельга наблюдала, как Германа увозят в больницу. Доктор Леви,
Беллами, двое санитаров с носилками и сестра Терли тревожно хлопотали вокруг
него. "Один из самых богатых и  могущественных  людей  в  мире  стал  теперь
просто полумертвым телом, погруженным в сон, но с ним  по-прежнему  носятся,
как с очень важной персоной", - подумала Хельга.
   - Предоставьте все мне, - сказал ей доктор Леви почтительным тоном.  -  В