кубики льда. - Хочу  иметь
возможность в старости посмотреть фильм о том, как я была в Риме.
     Я покрутил камеру в руках. Внезапно я сообразил, что девица живет  явно
не по средствам. Отец говорил мне, что высылает  ей  шестьдесят  долларов  в
неделю. И ни цента больше, чтобы не баловать ребенка. Я знаю, сколько  стоит
в Риме  приличная  квартира.  Эта  должна  ей  обходиться  не  менее  сорока
долларов в неделю. Бар был  битком  набит  всевозможными  напитками.  Ну  и,
наконец, эта камера...
     - Кто-нибудь завещал вам состояние?
     В ее лице что-то дрогнуло, на миг она смутилась, но только на миг.
     - Хорошо бы. А почему вы спрашиваете?
     - Это, конечно, не мое  дело,  но  все  это  должно  обходиться  вам  в
порядочную сумму, - я сделал широкий жест рукой.
     Она пожала плечами.
     - Наверно. Отец высылает мне большие деньги. Он любит,  чтобы  я  жила,
ни о чем не заботясь.
     Говоря это, она глядела в сторону, так что, даже  если  бы  я  не  знал
точно, сколько высылает ей отец, я бы все равно догадался, что она  лжет.  Я
был озадачен, но дело-то действительно было не мое, и я переменил тему.
     - Так что там с камерой?
     - Она не включается.
     Элен ткнула пальцем в камеру и при этом коснулась моей руки.
     - Так ведь она же на предохранителе, - сказал я. -  Видите  эту  штуку?
Переключите ее, и все  будет  нормально.  Это  предусмотрено,  чтобы  камера
случайно не включилась.
     - Господи! А я-то собралась отнести ее  обратно!  А  надо  было  просто
прочесть инструкцию. Но я никогда не была сильна  в  механизмах.  А  что  вы
скажете о пленках, которые я купила?
     Она указала на десять коробок  с  16-миллиметровой  пленкой,  уложенные
пирамидкой на столе.
     - Боже! Неужели вы все их собираетесь заснять в Риме?  Да  этой  пленки
вам хватит на всю Италию!
     Она бросила на меня странный взгляд, в котором  мне  почудилось  что-то
фальшивое.
     - Большую часть я заберу с собой в Сорренто.
     - В Сорренто? - удивился я. - Так вы собираетесь в Сорренто?
     Она улыбнулась.
     - Не вы одни думаете об отдыхе... Вы бывали в Сорренто?
     - Нет. Я ни разу не забирался так далеко на юг.
     - Я только что сняла виллу в окрестностях Сорренто.  Красивейшее  место
и достаточно  уединенное.  Пару  дней  назад  я  слетала  в  Неаполь  и  все
оформила. Даже сумела  найти  в  соседнем  городке  женщину,  которая  будет
заниматься хозяйством.
     Я внезапно сообразил, что все это она мне рассказывает не  без  умысла,
и пристально посмотрел на нее.
     - Интересно... И когда же вы едете?
     - Тогда же, когда вы отправляетесь в Исхию, и так же,  как  и  вы,  еду
одна.
     Она положила камеру на стол и села рядом со  мной  на  диван.  Открытый
призыв в ее глазах заставил сильнее забиться мое  сердце.  Она  наклонилась,
ее чувственные яркие губы приоткрылись, и, прежде чем я понял, что же это  я
делаю, я уже сжимал  ее  в  объятиях  и  страстно  целовал.  Поцелуй  длился
минуту-две, он мог продолжаться и  вечность,  так  я  был  возбужден.  Но  я
почувствовал, что она отталкивает меня.  Я  разжал  руки,  отпустил  Элен  и
выпрямился, дыша, как старик, только  что  взбежавший  на  верхний  этаж,  и
принялся стирать с губ ее помаду.
     - Это какое-то безумие!
     - В Риме - да, но не в Сорренто, - улыбнулась она.
     - Послушайте, Элен...
     Но она подняла руку, приказывая мне замолчать.
     - Я понимаю ваши чувства. Я не ребенок. И меня влечет к вам в такой  же
степени, как и вас ко мне. Решено: вы поедете  со  мной  в  Сорренто...  Все
готово. Я понимаю, что вы опасаетесь моего отца,  рискуете  лишиться  места.
Но я клянусь, что вам ничего не угрожает. Я сняла виллу  на  имя  мистера  и
миссис Дуглас Шеррард. Так что вы будете  мистером  Шеррардом,  американским
промышленником. Нас там никто не знает. Разве вам не хочется провести  месяц
со мной? Только вы да я!
     - Но это невозможно! - воскликнул я, прекрасно понимая,  что  уже  сдал
позиции,  и  что  больше  всего  на  свете  мне  хочется  поехать  с  ней  в
Сорренто. - Нельзя же так вот, очертя голову...
     - Дорогой, не будьте таким трусишкой! Мы абсолютно ничем не рискуем.  Я
все тщательно продумала. Я отправлюсь на виллу  в  машине,  а  вы  прибудете
поездом на следующий день. Это замечательное место! Дом стоит  на  холме,  а
внизу море. Ближайшая вилла  в  полумиле  от  холма...  -  Она  поднялась  и
сходила за картой, которую разложила на  столе.  -  Вот,  смотрите.  Видите:
"Прекрасная Виста". Какое очаровательное  название!  С  террасы  открывается
вид на Капри  и  все  побережье.  Вилла  стоит  в  саду  с  апельсиновыми  и
лимонными деревьями. Вам там понравится.
     - В этом я не сомневаюсь, Элен. Вы понимаете, такое  предложение  может
соблазнить любого. Я был бы сумасшедшим, если бы  его  не  принял...  Однако
что будет, когда месяц закончится?
     Она засмеялась.
     - Может  быть,  вы  опасаетесь,  что  потом  я  заставлю  вас  на  себе
жениться? Я еще не собираюсь замуж, мне нужно пожить  в  свое  удовольствие,
насладиться полной свободой. Я даже не знаю, люблю ли я вас, Эд,  но  пожить
с вами месяц - мне бы очень хотелось.
     - Боже мой, Элен, нельзя же так!
     Кончиками пальцев она погладила меня по щеке.
     - Будь паинькой, оставь меня сейчас,  хорошо?  -  Она  слегка  шлепнула
меня и отодвинулась подальше. - Уходи. Я только что вернулась из  Неаполя  и
безумно устала. Мы обо всем переговорили, ну, а поцелуи оставим на  потом...
Повторяю еще раз: ты совершенно ничем не рискуешь. Вопрос  только  в  одном:
хочешь ли ты провести со мной этот месяц?  Решай  сам.  Мы  не  увидимся  до
29-го. Я буду встречать поезд из Неаполя,  который  приходит  в  Сорренто  в
15.30. Если тебя не будет в том поезде... все будет ясно.
     Она вышла в холл и приоткрыла входную дверь. Я шел следом.
     - Элен, прошу вас, подождите...
     - Эд, пожалуйста, не надо лишних слов.  Все  очень  просто  -  либо  ты
будешь в поезде, либо нет. Вот и все. Спокойной ночи,  дорогой.  -  Ее  губы
коснулись моего лица.
     Выходя на лестничную площадку, я уже точно знал, что поеду в Сорренто.


Глава 2


I

     До отъезда в Сорренто  оставалось  пять  дней.  Мне  надо  было  многое
сделать, но я с трудом заставлял себя браться за работу.
     Я чувствовал себя мальчишкой, ожидающим первого  в  жизни  свидания.  И
это меня  бесило.  Я  ведь  считал  себя  достаточно  искушенным,  чтобы  не
поддаться на уловки Элен. А в действительности сходил с ума при  мысли,  что
мне предстоит провести месяц  с  такой  обольстительной  женщиной.  С  такой
потрясающей женщиной! Но бывали моменты,  когда  я  говорил  себе,  что  это
чистейшее безумие, однако тут же утешал себя заверениями Элен, что  она  все
продумала. Раз она говорит, что я ничем не рискую, значит, так оно  и  есть.
И потом я добавлял  уже  чисто  мужские  доводы:  что  только  глупец  может
упустить такую возможность.
     За два дня до моего отъезда приехал Джек Максвелл, который  должен  был
заменить меня во время моего отсутствия. Я работал с ним вместе в  Нью-Йорке
в 1949 году. Он был хорошим репортером, но за пределами своей  специальности
не слишком сведущим. Я его недолюбливал.  Он  был  слишком  красив,  слишком
элегантен,  слишком  предупредителен  и  слишком   хорошо   информирован   о
закулисной стороне жизни.
     Думается, я ему нравился не больше, чем он мне. Но это не помешало  нам
радостно встретиться. После нескольких часов, проведенных в конторе,  где  я
вводил его в курс дела, я предложил вместе пообедать.
     - Разумеется! Отлично! Посмотрим, чем удивит меня этот античный  город.
Только все самое лучшее, Эд!
     Я повел его к Альфреду, в один из самых шикарных ресторанов  Рима,  где
предложил  его  вниманию  "порчетто"  -  фаршированного  ливером  и  травами
молочного поросенка, зажаренного на вертеле.
     После того, как жаркое было  прикончено  и  к  концу  подходила  третья
бутылка вина, Максвелл разоткровенничался.
     - Тебе везет, Эд, - сказал  он,  беря  предложенную  мной  сигарету.  -
Возможно, тебе  это  неизвестно,  но  ты  ходишь  в  любимчиках  у  патрона.
Хаммерсток находит твои материалы замечательными. Я скажу  тебе  кое-что  по
секрету, только молчок... Сейчас стоит вопрос о том,  чтобы  подыскать  тебе
здесь замену, а тебе поручить руководство отделом внешней политики.
     - Ну, уж этому-то я не поверю! Ты смеешься надо мной?
     - Честное слово! Разве можно шутить такими словами.
     Я пытался скрыть свою радость,  но  не  думаю,  что  мне  это  удалось.
Подумать  только  -  руководить  отделом   внешней   политики   в   солидной
нью-йоркской газете! Это было пределом моих мечтаний, не говоря уже  о  том,
что мое жалованье увеличится чуть ли не в три раза, да и  престиж  возрастет
до небес. Это был один из ответственнейших отделов в "Уэстерн Телеграмм".
     - Через несколько дней это будет официально известно здесь. Старик  дал
согласие. Тебе чертовски везет!
     Я с ним согласился.
     - Тебе не жалко будет расстаться с Римом?
     - Как-нибудь переживу, - ответил я, широко  улыбаясь.  -  Такая  работа
стоит огорчений.
     Максвелл пожал плечами.
     - Лично меня такая перспектива не прельстила бы. Очень тяжело  работать
вблизи от старика. У меня нервы не  выдерживают.  -  Он  уселся  поглубже  в
кресло. - Знаешь, поросенок и вправду был хорош. Уверен,  мне  понравится  в
Риме. Говорят, что на свете нет равного ему города.
     Он взял сигарету, закурил и пустил мне в глаза струю дыма.
     - Кстати, как поживает Элен?
     Вопрос застал меня врасплох.
     - Кто?
     - Элен Чалмерс. Как я понял, ты при ней вроде опекуна или няни. Не  так
ли?
     "Осторожнее, - сказал я себе, - опасный поворот".
     У Максвелла был нюх на скандальные истории. Если у него  появится  хоть
малейшее  подозрение,  что  между  мной  и  Элен  что-то  есть,  он  тут  же
попытается выяснить все подробности.
     - Я был ее нянькой один или два дня,  -  ответил  я  самым  равнодушным
тоном. - А потом я ее практически не видел... Старик поручил  мне  встретить
ее  в  аэропорту  и  проводить  в   отель.   Кажется,   она   занимается   в
университете...
     Он резко поднял брови.
     - Она - что?
     - Учится в университете, на курсе архитектуры.
     - Элен???  -  Он  вытянул  шею,  недоверчиво  глядя  на   меня,   потом
неудержимо  расхохотался.  -  Ну,  это  самая  потрясная  шутка,  которую  я
когда-нибудь слышал. Элен слушает курс архитектуры!
     Он откинулся на спинку кресла и заржал так громко,  что  на  нас  стали
оглядываться. Я видел, что он не придуривается,  а  искренне  веселится.  Но
мне было не до веселья.  Я  медленно  закипал  и  готов  уже  был  отбросить
кресло, вскочить на ноги и врезать ему по роже.
     Он поймал мой взгляд, видимо, понял, что что-то  не  так,  и  попытался
взять себя в руки.
     - Извини, Эд, но если бы ты знал Элен, как знаю ее я... -  И  он  снова
расхохотался.
     - Объясни же мне, что в этом ты находишь смешного? - поинтересовался  я
сухим тоном.
     - Да просто не верится, что она сумела так  тебя  одурачить.  Наверное,
ты один из всех сотрудников "Уэстерн Телеграмм", кто не знает,  что  это  за
штучка.
     - Прости, но я тебя не понимаю...
     - Значит, ты и вправду мало ее видел. А  я  думал,  что  ты  должен  ей
понравиться.  Она  питает  слабость  к   высоким,   сильным   и   энергичным
мужчинам... Только не говори мне, что она явилась в Рим на низких  каблуках,
в роговых очках и сеточкой на волосах...
     - Именно так... Но я все равно не врубаюсь. Просвети же меня, Джек.
     - Вижу, что тебе меньше повезло, чем я предполагал, или  больше...  это
смотря как видеть. У нас в конторе уже все парни ее знают. Она же  знаменита
своей распущенностью. Когда стало известно, что она отправляется  в  Рим,  и
что старик поручил ее твоим заботам, мы все решили, что твоя песенка  спета.
Она бросается на всех, на ком надеты брюки. И ты хочешь  меня  уверить,  что
она не пыталась тебя соблазнить?
     Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Но все  же  я  смог  сказать
довольно безразлично:
     - Для меня это что-то новенькое.
     - Да,  старик,  Элен  -  перманентная  опасность  для  любого  мужчины.
Природа ее не обидела, и у нее есть все данные: глаза, фигура, ножки, ну,  и
все прочее, от чего даже мертвый проснется. Если бы  Чалмерс  не  был  такой
шишкой  в  газетном  мире,  ее  имя  ежедневно  фигурировало  бы  в  отделах
скандальной хроники. Но  кому  охота  наживать  себе  такого  врага.  Вот  и
молчат, хотя Элен и попадала в самые невероятные  истории.  И  из  Нью-Йорка
она-то уехала только потому, что оказалась замешанной в убийстве Менотти.
     Я  слушал  его,  широко   раскрыв   глаза.   Менотти   был   знаменитым
нью-йоркским  гангстером,  невероятно  богатым.  Этот  бывший   убийца   был
исключительно влиятелен. Контролировал рэкет, проституцию... словом, был  не
тем человеком, знакомством с которым гордятся.
     - А какое отношение она имела к Менотти?
     - Говорят, что она была его  курочкой.  Во  всяком  случае,  она  всюду
бывала вместе с ним. По слухам, квартира,  где  его  шлепнули,  принадлежала
именно  Элен.  Это  случилось  около  двух  месяцев  назад.  Полиция  только
выяснила, что это не  его  квартира,  а  его  любовницы.  Последней  удалось
скрыться, и полиция так и не  сумела  ее  разыскать.  Равно  как  и  убийцу.
Предполагается,  что  Менотти  пришили  по  приказу  Фрэнка  Зетти,  главаря
городских гангстеров, который был выслан из страны за торговлю  наркотиками.
И, по слухам, он находится в Италии.
     - Кто распускает такие слухи?
     - Мне говорил Эндрюс, который всегда в курсе таких дел.  И  болтать  он
зря не любит. Мне думается, что и на этот раз он не ошибается  насчет  Элен.
Твердо известно одно: она часто была вместе с Менотти и после  его  убийства
сразу же уехала в Рим. Привратник дома, где задушили  Менотти,  дал  Эндрюсу
подробное описание его  любовницы.  Оно  точь-в-точь  сходится  с  описанием
Элен. Но привратник получил за молчание от наших  людей  до  того,  как  его
вызвала полиция. Так что все было и будет шито-крыто.
     - Понятно...
     - Таким образом, если ты ничего не знаешь о поведении  Элен  в  Риме  и
ничего не слышал, это доказывает, что она сделала выводы и вела себя  крайне
осторожно... Честно признаться, я даже огорчен. Я-то хотел за  время  твоего
отсутствия попытать у нее счастья. Она стоит того. В  отношении  тебя  я  не
сомневался, что у вас стадия "друзей детства" давно уже пройдена.
     - Думаешь, я такой болван, что стану заигрывать с дочерью патрона?
     - Почему  бы  и  нет?  Иногда  игра  стоит  свеч.  Причем,   если   она
заинтересована в операции, она проявит инициативу и  все  устроит  так,  что
старик останется в полном неведении. Ведь она развратничает с парнями  с  16
лет, а Чалмерс до сих пор ничего не знает. Если ты не видел ее без  очков  и
безобразной прически, то не представляешь, насколько  она  хороша...  Она  -
настоящая авантюристка, и  ей  нравится  такая  жизнь.  Так  что,  если  она
когда-нибудь  осчастливит  меня  своим  вниманием,  я  ни  минуты  не  стану
колебаться.
     Уже не помню, как мне  удалось  повернуть  беседу  на  профессиональную
тему. А час спустя я проводил Максвелла в его отель. Он  пообещал  завтра  с
утра явиться в контору, чтобы все окончательно утрясти,  и  поблагодарил  за
приятный вечер.
     - Ты и вправду в рубашке родился, Эд, - сказал он на прощание. -  Отдел
внешней политики - лучшая работенка в нашей газете. Некоторые готовы  отдать
руку, только чтобы там работать.
     Он улыбнулся немного насмешливо.
     - Теперь я понимаю, почему ты позволил проскочить между пальцев  такому
очаровательному мышонку, как Элен Чалмерс. Для тебя существует  только  одно
увлечение - "Внешняя политика"! Дамочка приятная, но отнимающая  у  человека
слишком много сил и времени.
     Он был в восторге от собственного остроумия, поэтому несколько  раз  со
смехом похлопал меня по плечу, прежде чем отправиться к лифту. Меня  же  его
шутка не позабавила. Усевшись в свой знаменитый "бьюик", я  влился  в  общий
поток машин и двинулся к дому.  По  пути  я  о  многом  передумал.  То,  что
рассказал Максвелл, меня просто потрясло. И я не  сомневался,  что  все  это
правда. Эндрюс действительно всегда отвечал за свои слова. Стало  быть,  она
якшалась  с  Менотти.  А  здесь,  интересно,  с  кем  же?  В  Нью-Йорке  она
предпочитала общество подонков, вряд ли ее вкусы резко изменились.  Если  ее
кто-то содержит, то это объясняет, откуда вся эта роскошь вокруг нее.
     Одним словом, раздеваясь, чтобы лечь спать, я  уже  спрашивал  себя,  а
стоит ли вообще ехать в Сорренто? Стоит ли иметь дело  с  подобной  девицей?
Коли и вправду идут разговоры, чтобы поручить мне  отдел  внешней  политики,
то надо вообще не иметь головы, чтобы пускаться в такую авантюру  и  ставить
под удар всю свою дальнейшую карьеру. Как справедливо сказал Максвелл -  это
было лучшее место в газете. Я не сомневался: если Чалмерсу станет  известно,
что я любовник его дочери, то моя песенка спета. Я  не  только  потеряю  это
место, но и вообще распрощаюсь с журналистикой.
     - Нет, - громко произнес  я,  выключая  свет,  -  пусть  себе  живет  в
Сорренто одна. Я не поеду. Мне будет хорошо и в Исхии. Пусть поищет  другого
идиота.
     Но через два дня я уже сидел в поезде,  который  шел  в  Неаполь  через
Сорренто. Я говорил себе, что это  безумие,  но  все  мои  слова  оставались
словами. Как  известно,  благими  намерениями  вымощена  дорога  в  ад.  Мои
страсть и желание, назовите это как хотите, были сильнее  голоса  разума.  И
поезд, по моему мнению, еле полз.


II

     Перед тем, как сесть в поезд, идущий в Неаполь,  я  около  десяти  утра
пришел в редакцию, чтобы бросить прощальный взгляд на дела и проверить,  нет
ли для меня писем. Максвелл как раз куда-то вышел. Джина сортировала почту.
     - Для меня нет ничего? - поинтересовался я.
     - Частных писем нет, а  этими  может  заняться  и  мистер  Максвелл,  -
ответила она, перебирая конверты  ухоженными  пальчиками.  -  Разве  вам  не
пора? Я думала, что вы собираетесь поехать пораньше.
     - У меня еще есть время в запасе.
     Поезд на Неаполь уходил в полдень. Джине я сказал, что еду  в  Венецию,
и с большим трудом убедил ее не ехать на вокзал за билетами.
     Раздался телефонный звонок. Джина сняла  трубку,  я  же  небрежно  стал
перебирать почту.
     - Кто у  телефона?  -  спросила  Джина.  -  Мадам...  как  вы  сказали?
Обождите, я узнаю.
     Она взглянула на меня, озабоченно нахмурив брови.
     - Вас спрашивает какая-то мадам Шеррард.
     - Мадам Шеррард?
     Я уже хотел сказать, что впервые слышу это имя и поэтому не  намерен  с
ней говорить, но вдруг меня словно осенило. Миссис Дуглас Шеррард! Ведь  под
этим именем Элен сняла виллу в Сорренто. Неужели  она  настолько  забыла  об
осторожности, что решила позвонить мне из Сорренто?
     Стараясь скрыть свое беспокойство,  я  протянул  руку  и  взял  трубку.
Потом немного отодвинулся, чтобы Джина не видела  моего  лица,  и  осторожно
сказал в трубку:
     - Хэлло! Кто у телефона?
     - Хэлло, Эд. - Ну да, это была Элен. - Я знаю, что  не  должна  звонить
тебе на работу, но дома у тебя никто не отвечает.
     Я хотел рявкнуть ей, что звонить сюда - чистейшее  безумие,  и  бросить
трубку, но рядом  была  Джина,  и  еще  большим  безумием  было  разжечь  ее
любопытство.
     - В чем дело? - спросил я грубовато.
     - У тебя там кто-то рядом?
     - Да.
     Для полноты счастья дверь распахнулась, и в  кабинет  влетел  Максвелл.
Увидев меня, он возопил:
     - Вот это да! Ты еще здесь! Я-то думал, ты уже на пути в Венецию!
     Я сделал ему знак помолчать и сказал в трубку:
     - Вам что-ни