, - сказал я ей.
   Она язвительно улыбнулась, качая головой.
   - Я передумала. Мне пригодятся эти пятьсот баксов, даже если они твои.  И
не пробуй их отнять. Мы с Фелом запросто тебя успокоим.  Обдумай  хорошенько
предложение  Фела.  Если  очень  захочешь,  получишь  свое,  но  только   за
бриллианты. Не за один бриллиант,  а  за  целую  кучу.  Подумай.  А  пока...
убирайся отсюда!
   Я взглянул на Фела и увидел, что  он  держит  в  руке  короткий  железный
ломик.
   - Даже и не пробуй, парень, - сказал он. - Я просто раскрою тебе башку. В
прошлый раз ты застал меня врасплох,  но  теперь  я  приготовился.  Так  что
смотри. А теперь катись.
   Он посторонился, освобождая мне дорогу. Я ненавидел его.
   Ее я тоже ненавидел, но в то же время  желал  ее  каждой  клеткой  своего
тела.
   Я вышел из дома и, вдыхая горячий, насыщенный смогом воздух,  зашагал  по
сорной траве и мусору к своему "бьюику".
   Я не помню, как я доехал до отеля. Я полностью пришел  в  себя,  лежа  на
кровати,  когда  утренний   свет   серебрил   цементную   пыль   на   стекле
противоположного окна.
   Меня переполняло безнадежное уныние. Даже Рея зовет меня  Дешевка!  Боже!
Как я ненавидел ее! Мне вдруг захотелось  покончить  с  собой.  Я  лежал  на
кровати и спрашивал себя: "А почему бы и нет!" Самоубийство  стало  казаться
мне лучшим выходом. Зачем мне жить? Зачем позволять этой женщине мучить меня
и дальше?
   Но как это сделать? Бритва? Я бреюсь электрической.  Снотворное?  У  меня
осталось только шесть таблеток. Выброситься в окно?
   Я мог упасть на голову какому-нибудь из прохожих на людной улице.
   Я возбужденно огляделся. Здесь не было ничего, способного  выдержать  мою
тяжесть, если я повешусь.
   Машина? Да! Я сяду в машину, разгонюсь и врежусь  в  дерево.  Да!  Так  и
сделаю!
   Соскочив с кровати, я зашарил по карманам, ища ключи от машины.  Я  нигде
не мог их найти. Куда я мог их деть? Обведя комнату диким взглядом, я увидел
их на пыльном комоде. Когда я шагнул к комоду, зазвонил телефон.
   Какое-то время я колебался, потом сорвал трубку с рычага.
   - Ларри... мой дорогой мальчик!
   Черное  облако  уныния  рассеялось  при  звуке  голоса  Сидни   Фремлина.
Чувствуя, что весь дрожу и обливаюсь потом, я упал на кровать.
   - Привет, Сидни. - Мой голос напоминал карканье.
   - Ларри, ты должен вернуться! - По его голосу я сразу догадался, что он в
каком-то серьезном затруднении. Его интонация наводила  на  мысль  о  пчеле,
которая попалась в бутылку и жужжит, как сумасшедшая.
   - В чем дело? - спросил я, вытирая с лица пот тыльной стороной ладони.
   - Ларри, золотко, я просто боюсь говорить по телефону!
   Какой-нибудь отвратительный  субъект  может  нас  подслушать.  Ты  просто
обязан вернуться. Миссис П. хочет продать, ты  сам  знаешь  что!  Сам  я  не
справлюсь - только ты, умница, сумел бы это сделать! Ты ведь понимаешь,  что
я хочу сказать, правда, Ларри!? Это абсолютный, страшный, полнейший  секрет!
Ну, скажи, что ты понял!
   Миссис П.
   Я медленно перевел дыхание, мысленно переносясь на пять лет назад,  когда
успешно провел свою крупнейшую  сделку  с  бриллиантами  для  фирмы  "Люс  и
Фремлин". Миссис Генри Джексон  Плессингтон  -  жена  одного  из  богатейших
торговцев земельными участками во Флориде, а богаче и не бывает, -  пожелала
бриллиантовое колье. Она была давним клиентом "Люса и  Фремлина".  До  моего
поступления к ним Сидни продал ей несколько мелочей, среди которых  не  было
ничего  по-настоящему  ценного.  Но  когда   на   сцене   появился   я,   то
познакомившись с ней и узнав, как богат ее муж, я увидел  возможность  сбыть
ей что-нибудь грандиозное.  Когда  я  сообщил  о  своем  замысле  Сидни,  он
разволновался и заявил, что я слишком честолюбив, но я пустил в ход  обаяние
ив разговоре с этой немолодой женщиной подчеркнул, что  ее  достойно  только
самое лучшее. Она реагировала на такой подход,  как  растение  реагирует  на
порцию удобрения. Вслед за тем я подвел разговор к  бриллиантам.  Я  сказал,
что мечтаю создать бриллиантовое колье,  которое  превзойдет  и  затмит  все
другие.  Я  объяснил,  какие  старания  понадобились  бы  мне  для   подбора
гармонирующих между собой камней. Мне доставило бы удовольствие, добавил  я,
сознавать, что мое произведение будет принадлежать ей. Она  упивалась  моими
словами с удовольствием кошки, лакающей сливки.
   - Но откуда мне знать, что оно мне понравится? - спросила она. - У нас  с
вами могут оказаться разные вкусы.
   Именно такого вопроса я ждал  и  заранее  приготовил  на  него  ответ.  Я
сказал,  что  не  только  покажу  ей  эскиз,  но  и   закажу   у   знакомого
гранильщика-китайца из Гонконга стеклянную модель колье.  Тогда  она  сможет
оценить его сама. Макет обойдется примерно в пять тысяч.  Естественно,  если
она пожелает, чтобы по нему изготовили настоящее колье, эти  пять  тысяч  мы
сбросим со счета.
   Она дала согласие.
   Я попросил Сидни сделать эскиз колье на бумаге. Он обладал особым даром к
проектированию такого рода вещей и создал настоящий шедевр.
   - Но, Ларри, в бриллиантах это будет стоить целое состояние! - воскликнул
он, когда мы рассматривали эскиз. -  Она  никогда  не  пойдет  на  это!  Оно
обойдется в миллион!
   - Оно обойдется дороже, - сказал я. - Предоставь все мне. Я  уговорю  ее,
она уговорит мужа. Он богат до неприличия.
   Миссис П. одобрила эскиз, и это был первый шаг. Я надеялся, что она сразу
закажет колье из бриллиантов, но ей еще надо было обработать мужа,  а  кроме
того ей пришлась по душе моя идея сначала увидеть стеклянный макет.
   Моему знакомцу из  Гонконга  потребовалось  два  месяца  на  изготовление
стеклянного колье - и как он его сделал! Только очень опытный эксперт  сумел
бы отличить эти  камни  от  настоящих  бриллиантов.  Работа  была  настолько
хороша, что у меня появилось опасение, как бы миссис П.  не  удовлетворилась
макетом, чтобы потом хвастать перед знакомыми, что колье настоящее.
   Я явился к Плессингтонам в их огромную виллу, выходившую на море, с двумя
машинами, стоящими на площадке. Зорко следя за выражением ее лица, я выложил
колье на черную бархатную подушечку. Она чуть не упала в  обморок.  Затем  я
застегнул колье на ее толстой шее и подвел к высокому зеркалу.
   После чего я пустил в ход все свое профессиональное красноречие.
   - Конечно, как вы сами видите, миссис Плессингтон,  -  сказал  я,  -  оно
сделано из стекла. Вы также  видите,  что  в  камнях  нет  жизни  (это  была
неправда), но я хочу, чтобы вы представили, как каждое стеклышко  загорается
живым огнем... огнем бриллиантов.
   Зачарованная, она  стояла,  глядя  на  свое  отражение:  тучная,  пожилая
женщина с отвислой грудью и шеей, начавшей собираться в складки.
   - Даже Элизабет Тейлор позавидовала бы такому колье, какое мы сделаем.
   И пока ей не пришла в голову вредная мысль удовлетвориться стеклом вместо
бриллиантов, я расстегнул и снял колье.
   - Но сколько оно будет стоить?
   Это, конечно, самый главный вопрос. Я объяснил, что для  создания  такого
колье из бриллиантов придется искать подходящие камни по всему свету.  Когда
они будут собраны, их огранят лучшие мастера, потом их  оправят  в  платину,
что тоже должно быть сделано специалистами. Все это стоит  денег.  Я  развел
руками и одарил ее чарующей улыбкой.  Мы  оба  знали,  что  за  колье  будет
заплачено не ее деньгами. Ей придется вытянуть их из мужа. Я упирал  на  тот
факт, что бриллианты вечны. Они никогда не падают в  цене.  Деньги  ее  мужа
будут хорошо вложены.
   Подождав, пока она усвоит информацию, я небрежно бросил, что колье  будет
стоить, примерно, полтора миллиона долларов.
   Она и глазом не моргнула. Да и чего бы ей волноваться?
   Платить-то придется мужу. Она сидела с мечтательным выражением в  глазах,
груда жира в облегающем платье. Я догадывался о чем она думает.
   Так что в конце концов миссис П. получила свое колье, самую дорогую вещь,
когда-либо проданную фирмой "Люс и Фремлин", и притом только благодаря мне.
   Окончательная стоимость колье составила миллион восемьсот тысяч долларов.
   Миссис П. и ее колье вызвали немалый шум в прессе. В газетах появились ее
фотографии с колье на шее и с мужем,  маячившем  на  заднем  плане  с  таким
видом, будто он надкусил зеленую айву. Она щеголяла  с  колье  в  казино,  в
опере, в загородном клубе и была на седьмом небе...
   Но через месяц одну из ее подруг, владелицу колье, которое я  постеснялся
бы предложить любому из своих клиентов, огрели по голове,  а  колье  украли.
Женщина так и не оправилась от удара  и  нуждалась  в  постоянном  присмотре
сиделки.
   Это нападение  до  смерти  напугало  миссис  П.,  которая  только  теперь
сообразила, что ее бриллианты ценой в миллион восемьсот тысяч долларов могут
навлечь на нее смертельную опасность. Она немедленно сдала  его  в  сейф  ее
банка и отказывалась надевать его.
   Все это происходило пять лет тому назад, теперь же, по словам Сидни,  она
хотела его продать. Мы с Сидни знали, что за последние пять  лет  миссис  П.
пристрастилась к игре. Каждый  вечер  ее  можно  было  видеть  в  казино  за
азартной игрой. Муж не вмешивался, потому  что  помимо  продажи  здоровенных
ломтей  Флориды  и  возведения  небоскребов  повсюду,  где  только  для  них
находилось местечко, имел еще одно увлечение. Он был страшным бабником. В то
время как его жена проводила большую часть ночи за игрой, сам он  предавался
постельным развлечениям с любой приглянувшейся ему девчонкой. Но Плессингтон
знал счет своим деньгам и время от времени осведомлялся о проигрышах жены  и
устраивал ей взбучку. Миссис Плессингтон никогда  не  выигрывала.  Зная  все
это, нетрудно было догадаться, что теперь она  по  уши  залезла  в  долги  и
решила продать колье, пока муж не дознался об их размерах.
   -  Ларри?  -  донесся  голос  Сидни  сквозь  потрескивание  электрических
разрядов. - Ты слышишь?
   Мне было наплевать на миссис П., на ее колье, да и на самого Сидни,  если
на то пошло. В моей голове засела жгучая мысль о Рее.
   - Я слушаю, - сказал я.
   - Ради  бога,  сосредоточься,  Ларри,  -  настойчиво  произнес  Сидни.  -
Пожалуйста... ради меня. Ты должен вернуться! Не могу  представить,  чем  ты
занимаешься в этом ужасном городе! Ну, скажи же, что ты вернешься и поможешь
мне!
   Снова судьба направляла меня.  Несколькими  минутами  раньше  я  думал  о
самоубийстве. Если бы Сидни попросил меня  заняться  не  перепродажей  колье
Плессингтонов, а чем-нибудь другим, я бросил бы трубку. Но  это  колье  было
вершиной моих достижений. Создав его, я приобрел репутацию одного из  лучших
специалистов по бриллиантам.
   Мрачное настроение  вдруг  покинуло  меня.  Быть  может,  новая  перемена
обстановки излечит меня от маниакального влечения к Рее, но я хотел оставить
себе лазейку на всякий случай.
   - Я еще не поправился. Сидни, - сказал я. - У меня иногда болит голова  и
я не могу сосредоточиться. Если я вернусь и продам то,  о  чем  ты  просишь,
сможешь ты мне дать дополнительный отпуск, если понадобится?
   - Конечно, милый мальчик! Мало этого. Я дам тебе один процент от выручки,
а если захочешь, то сможешь отдыхать еще шесть месяцев. Справедливей некуда,
не так ли?
   - Сколько она за него хочет?
   Он снова зажужжал, прежде чем ответить:
   - Я еще не обсуждал с ней этот вопрос. Ей не терпится получить деньги.  Я
сказал, что проконсультируюсь с тобой, а ты уж поговоришь с ней.
   Я вновь заколебался, подумал о Рее, потом решился.
   - Хорошо. Я сейчас же выезжаю. Послезавтра буду у тебя.
   - Не надо на машине. Найми воздушное такси. Я оплачу  расходы,  -  сказал
Сидни. - Ты не представляешь, какое это для меня облегчение! Давай пообедаем
вдвоем где-нибудь в тихом местечке. Встретимся около девяти в "Ла Пальме"...
согласен?
   Это был один из самых дорогих и изысканных  ресторанов  в  Парадайз-Сити.
Сидни явно хотел задобрить меня.
   - Договорились, - ответил я и положил трубку.
   Во  время  двухчасового  полета  до  Парадайз-Сити  в  кабине  маленького
самолета, мысль, подобная  черной  змее,  вползающей  в  комнату,  незаметно
пробралась в мой мозг.
   В этой стране полно старых жирных дураков, которые сидят на миллионах.
   Так сказала Рея. Зачем ждать, пока  я  стану  старым,  жирным  и  глупым?
Почему бы сразу не завладеть огромным богатством?
   Я думал о колье миссис П. Миллион восемьсот тысяч долларов! Я был уверен,
что будучи экспертом по бриллиантам, зная крупнейших торговцев  бриллиантами
во всем мире, не встречу никаких затруднений с продажей камней  при  условии
соблюдения осторожности. Эти люди с руками оторвут все, что я им предложу. Я
часто продавал им бриллианты от имени Сидни, который всегда требовал  оплаты
наличными. Партнеры по сделке никогда не  возражали,  и  Сидни  тоже  платил
наличными, покупая у них, а самое главное, они признавали мою подпись.
   После разборки колье, продажа камней различным коммерсантам  не  составит
труда. При моем положении в фирме я мог  действовать  без  всяких  опасений,
поскольку  сам  Сидни  больше  не  поддерживал  контактов  с  этими  людьми.
Отношения с ними осуществлял я. Они уплатят мне  наличными,  уверенные,  что
деньги пойдут Сидни, на самом же деле я положу их в швейцарский банк.  Легче
всего будет  продать  колье,  но  украсть  его  так,  чтобы  меня  никто  не
заподозрил - дело другое.
   Я воспринимал это как вызов. Может быть, я ничего  не  стою,  когда  речь
идет о грабеже, и трушу при попытке угнать машину, но операция по  похищению
колье, хотя и представляла собой проблему, по крайней  мере,  позволяла  мне
действовать в своей стихии.
   В течение следующего часа под монотонный гул мотора маленького  самолета,
уносившего меня в Парадайз-Сити, я перебирал в уме методы и средства.
   Я нашел Сидни, сидящего в уединенном алькове за бокалом двойного мартини.
Метрдотель ресторана "Ла Пальме" проводил меня к нему с почтением, достойным
члена королевской семьи.
   Как обычно ресторан был полон, и мне пришлось  задержаться  у  нескольких
столиков, отвечая на вопросы моих клиентов о здоровье, но в конце  концов  я
добрался до алькова, и Сидни стиснул мою руку.
   - Ларри, дорогой мальчик, ты просто не представляешь,  как  я  ценю  твой
приезд! - выпалил он и в глазах его блеснули слезы. - Ты плохо  выглядишь...
у тебя усталый вид. Как ты себя чувствуешь? Утомился в  полете?  Я  ненавижу
себя за то, что вытащил тебя раньше времени,  но  ты  ведь  понимаешь  меня,
правда?
   - Я в полном порядке, - сказал  я.  -  Не  суетись  по  пустякам,  Сидни.
Долетел я прекрасно.
   Но он не успокоился. Первым делом он заказал двойной мартини для меня,  а
когда метрдотель ушел, принялся  расспрашивать,  как  мое  здоровье,  чем  я
занимался и скучал ли по нему.
   Привычный к его жужжанию, я прервал его.
   - Послушай, Сидни, давай о деле. Я немного устал и после обеда хочу лечь,
так что давай не тратить время на разговоры о моем здоровье.
   Принесли мартини, и Сидни заказал икру, суфле из омара и шампанское.
   - Ничего, как ты думаешь? - спросил он. - Это все легкое и питательное, и
ты потом будешь хорошо спать.
   Я сказал, что заказ отличный.
   - Значит, она хочет продать колье? -  начал  я,  когда  метрдотель  ушел,
щелкнув пальцами двум официантам,  чтобы  те  обеспечили  нам  первоклассное
обслуживание.
   - Она пришла вчера... колыхаясь, как студень, - сказал Сидни. - Я  знаком
с бедняжкой не первый год, и она считает меня одним из ближайших друзей. Она
призналась, что ей просто  необходима  большая  сумма  денег,  только  Генри
ничего не должен узнать. Сначала я подумал, что она хочет просить взаймы и у
меня прямо-таки  голова  пошла  кругом  от  попыток  придумать  какую-нибудь
отговорку, но она тут же все выложила. Она вынуждена продать колье, и  Генри
не должен - повторяю - не должен ничего знать сколько я дал бы ей.
   - Опять проигралась?
   - Она не сказала, но конечно... Полагаю,  что  она  в  долгах  на  многие
тысячи. Я, понятно, как  только  почуял  куда  она  клонит,  сразу  выпустил
дымовую завесу. Я сказал, что дело должен вести ты.  Ты  мой  специалист  по
бриллиантам и на твое молчание можно положиться. Я сказал, что ты в отъезде,
но  как  только  вернешься,  я  направляю  тебя  к  ней.  Бедняжка  чуть  не
обмочилась. Она не может ждать и спросила, когда ты вернешься, так как  дело
очень, очень спешное. Я ответил, что постараюсь вызвать тебя к  сегодняшнему
вечеру. На этом мы и разошлись. Ну вот, ты и вернулся. Ты встретишься с  ней
утром, Ларри? Ты не представляешь, в  каком  она  состоянии.  Она  маленькая
глупышка и мне не хочется видеть, как она страдает. Ты  ведь  повидаешься  с
ней, да?
   - Для этого я и приехал.
   Принесли икру, и я начал намазывать тост маслом.
   - Ты имеешь какое-нибудь представление, сколько она хочет?
   - Насчет этого я и не заикнулся. Я  не  хотел  портить  тебе  игру  и  не
задавал никаких вопросов. Все в твоих руках, Ларри.
   Я намазал на масло икру.
   - Дело может оказаться не простым. Сидни.  Ты,  конечно,  понимаешь,  что
колье придется разобрать? Нечего и думать продавать его в  теперешнем  виде.
Опять поднимется шумиха и  если  Плессингтон  увидит  на  фото  какую-нибудь
другую женщину с нашим колье, миссис П. придется плохо. Я  кое-что  надумал,
пока летел. Мы сами могли бы чертовски неплохо заработать  на  этой  сделке.
Можно даже продать камни за два миллиона долларов, но сработать нужно  очень
аккуратно.
   Сидни вытаращил глаза.
   - Два миллиона?
   - Вот как я себе это представляю: я встречаюсь с миссис П., объясняю, что
если она хочет от нашего имени продать колье в его теперешнем виде, мы дадим
ей миллион восемьсот тысяч - столько же, сколько и заплатила  она  сама.  Из
твоих слов ясно - а я укажу ей, что повторная продажа колье вызовет такой же
интерес прессы, как и первая - что стоит ей понять это, как она перепугается
и не позволит нам продать его в таком виде. Тогда я  объясню  ей,  что  если
колье  разобрать,  стоимость  его  значительно  понизится.  Камни   придется
продавать по отдельности и мы  не  сможем  предложить  ей  больше  девятисот
тысяч... половину первоначальной цены. Если  она  согласится,  а  она  может
согласиться - тогда ты платишь ей девятьсот тысяч и колье становится  нашим.
- Я поднял руку, видя, что он готов прервать меня. - Дай мне  закончить.  Ты
должен спроектировать бриллиантовое ожерелье, в которое войдут все камни  от
колье, я закажу ожерелье Чану в Индии или на Ближнем  Востоке  и  сбуду  ему
ожерелье за два миллиона. И тогда ты заработаешь миллион сто тысяч долларов,
а это, по-моему, очень даже выгодная сделка.
   Он откинулся на спинку кресла и некоторое время смотрел на меня.
   - Но мы не можем так поступать! - воскликнул он с  возмущенным  видом.  -
Нельзя же наживаться такими методами на этой бедняжечке.
   - Это бизнес, Сидни, - сказал я, накладывая себе еще икры. - Спроси Тома,
можем ли мы так поступить.
   Он всплеснул руками.
   - У Тома не душа, а счетная машина и кассовый аппарат вместо сердца.
   - Потому-то ты и ешь икру.
   Несколько минут он задумчиво жевал.
   - Ты действительно думаешь, что сможешь продать ожерелье за два миллиона?
   - А почему бы и нет? - Я был уверен, что не  смогу,  но  мне  нужна  была
приманка для Сидни. - Даже Бартони могут купить его за такую сумму, но  тебе
придется спроектировать  ожерелье,  перед  которым  любое  другое  покажется
дешевкой.
   У него загорелись глаза. Такие задачи Сидни обожал.
   - Я сумею, уверен! Какая замечательная идея, Ларри! Умница мы моя!
   Я понял, что  обработал  его  и  начал  успокаиваться.  Мы  молча  выпили
шампанского, потом я осторожно ступил на очень тонкий лед.
   -  Понадобится  время.  Сидни.  Мне  придется  слетать  в  Гонконг.   Чан
проработает над ожерельем не меньше месяца. На его продажу уйдет три, а то и
пять месяцев. Что станет тем времене