Герман быстро успокоил его:
   - Не горячитесь, Паркер.
   Мне не понравилась физиономия, которую он скорчил, и  я  резко  отодвинул
стул. Вид у него был разъяренный. Он даже хотел меня двинуть, а я не  люблю,
когда в меня тычут кулаком, даже такой педераст, как Паркер.
   - Вам заплатили за работу, Джексон, - прошипел Паркер,  -  а  не  за  то,
чтобы вы совали свой паршивый нос туда, куда не следует. Мадемуазель Руке не
желает иметь ничего общего с таким жалким пройдохой, как  вы.  Я  хотел  бы,
чтобы желание ее было исполнено, И не надо вмешивать ее в это дело.
   - Не хотите объяснить, - обратился я к  Герману,  -  откуда  взялся  этот
субъект в коричневых штанишках, с тетушкиным чепчиком на голове?
   Я поставил каблук на перекладину его стула и уже готов был двинуть  хлыщу
в морду, как вдруг обнаружил девятимиллиметровую пушку полицейского образца,
которая плясала перед моим носом. Макс говорил, что Паркер,  похоже,  знает,
как с ней обращаться. Кроме как в  вестернах  с  Юлом  Бриннером,  нигде  не
видел, чтобы в игру вступали с такой быстротой.
   - Доминик! - сказал спокойно Герман.
   Я не  двигался.  Блеклые  глаза  Паркера  были  пусты  и  лишены  всякого
выражения. Я понял, что он может убить. Дуло  пистолета  было  длинным,  как
бруклинский тоннель, и это была паршивая минута.
   - Доминик! - крикнул Герман, двинув кулаком по столу. Пистолет опустился,
и Паркер удивленно посмотрел на меня, словно не мог понять,  что  произошло.
От его пустого и потерянного вида у меня по спине пробежали  мурашки.  "Этот
парень - сумасшедший", - подумал я.  Такое  же  выражение  лица  я  видел  у
некоторых типов в тюремной больнице. Увидев раз - не забудешь, это было лицо
убийцы-параноика.
   - Не нервничайте, Доминик, - сказал Герман своим пронзительным голосом.
   Он даже пальцем не шевельнул, чтобы успокоить Паркера, и я понял  почему.
Достаточно было вовремя сказать ему "не нервничайте, не горячитесь",  и  это
действовало на него магически.
   Паркер  медленно  встал,  удивленно  посмотрел  на  пистолет,  словно  не
понимал, как он мог оказаться у него в руке. Затем неспеша вышел из комнаты.
   Я вытер носовым платком вспотевший лоб.
   - Вам следовало бы присмотреть за этим парнем, - проговорил я  как  можно
более инертным тоном, - он вскоре свихнется окончательно.
   - Лучше возьмите себя в руки, мистер Джексон, - сказал Герман со все  той
же холодностью во взгляде. - Если вести себя с ним  надлежащим  образом,  то
все будет в порядке. Ему кажется, что  вы  все  время  ищете  ссоры.  Хотите
кофе?
   Я улыбнулся:
   - В данный момент я бы выпил что-нибудь покрепче. И не рассказывайте  мне
сказок - он хотел меня убить. Пока не поздно, заберите у него оружие.
   Глядя на меня, Герман наполнил стакан.
   - Не принимайте этого всерьез, мистер  Джексон.  Он  очень  привязался  к
мадемуазель Руке. На вашем месте я не стал бы касаться этой темы.
   - А как она к этому относится?
   - Не понимаю, почему вас это интересует? Я выпил и вернулся к столу.
   - Может быть, вы и правы, - согласился я. В девять часов Паркер  подогнал
машину к входной двери. Он был замкнут и  спокоен.  Казалось,  он  полностью
преодолел неприязнь ко мне. Герман спустился  с  лестницы,  чтобы  проводить
нас.
   - Желаю удачи, мистер Джексон. Паркер  даст  все  указания  в  машине.  К
вашему возвращению деньги будут приготовлены.
   Я посмотрел на темные окна в надежде увидеть ее силуэт и почти не обратил
внимания на его слова. Веды нигде не было.
   - Мы, если все будет хорошо, должны вернуться около двух часов, -  сказал
Паркер дрожащим голосом.
   - Если мы не вернемся, вы знаете, что делать.
   - Вы вернетесь, - заверил компаньона Герман. - Мистер Джексон не допустит
промаха, - заявил он и помахал нам рукой.
   Я очень хотел на это надеяться.
   Когда мы тронулись с места, я еще раз оглянулся, но так ее и не увидел.

Глава 4

   Мы сидели в машине возле забора  дома  Бретта.  Вокруг  было  спокойно  и
темно. Мы не видели ни машины, ни стены, ни друг друга, словно находились  в
абсолютном вакууме.
   - Ну что ж, - тихо начал Паркер. -  Вы  знаете,  что  делать.  Начинайте.
Свистните, когда будете возвращаться, - я  включу  фонарь,  чтобы  вы  нашли
веревку.
   Я тихонько вздохнул. Даже теперь я не нашел  в  себе  сил  отказаться  от
этого рискованного мероприятия. Я боялся промахнуться, и если  попадусь,  то
тюрьма светила мне надолго. Уж Редферн не упустит шанс.  Он  только  и  ждал
промаха с моей стороны.
   Паркер  включил  маленькую  лампочку,   спрятанную   в   машине.   Неясно
вырисовывались руки и контур головы.
   - Вот шифр сейфа, - сказал он. - Его легко запомнить. Я  записал  его  на
карточку. "Полный оборот направо,  полоборота  влево,  опять  полный  оборот
направо и еще полоборота назад".
   - Между оборотами, Джексон, делайте остановки, чтобы  дать  время  запору
вернуться назад. И ради бога, не торопитесь.
   - А монеты? - спросил я.
   - Вы только и думаете об этом, - проворчал он.  Паркер  был  прав,  время
действительно было неподходящим, чтобы думать о постороннем.
   - Возьми подавись!
   Он дал мне два сотенных билета. Я сложил  их  в  маленькие  квадратики  и
положил в портсигар. В этот момент я  с  удовольствием  дал  бы  ему  пинка,
вышвырнул из машины и уехал, но мне хотелось еще раз увидеть Веду.  Я  снова
ощущал на губах вкус ее поцелуя.
   - Открыв сейф, вы найдете  пудреницу  на  второй  полке.  Вы  обязательно
увидите ее. Это маленькая золотая  вещица.  Сотни  женщин  носят  такие  же.
Кинжал положите на место.
   - Можно было бы избежать всех этих сложностей, если бы ваша девушка спала
с замком на лодыжках. Вам следовало сказать ей об этом.
   Паркер открыл дверцу и скользнул в темноту, я последовал за  ним.  Минуту
мы стояли, прислушиваясь. Все было тихо.
   Меня мучил вопрос, спустили ли собаку,  так  как  она  сидела  у  меня  в
печенках.
   - Готовы? - нетерпеливо спросил Паркер, -  нам  нужно  кончить  это  дело
раньше, чем выглянет луна.
   - Да, - сказал я, вертя в руках налитую свинцом трость. Хотел бы я сейчас
держать в руках милый моему сердцу пистолет.
   Паркер размотал веревку, я взял в  руки  крюк.  С  третьей  попытки  крюк
прочно уцепился за проволоку.
   - Что ж, в добрый час, - сказал я.  -  Держите  ушки  на  макушке.  Может
случиться так, что меня пристукнут раньше, чем я доберусь до сейфа.
   - Не делайте глупостей, Джексон. Я не видел его лица, но, судя по голосу,
он говорил сквозь зубы.
   - Вы не вытянете у нас больше ни цента, пока не принесете пудреницу.
   - Я передам ее вам, если будете ждать моего возвращения на стене.
   - Будьте внимательны. Ни до чего не дотрагивайтесь. Не должно остаться ни
одной улики.
   Я вскарабкался по веревке до заграждения  из  проволоки.  Она  была  туго
натянута, и мне пришлось напрячь внимание, чтобы не задеть рукавом, когда  я
буду разрезать ее. С этим я справился сравнительно быстро.
   - Порядок, - сказал я и вскарабкался на  стену.  Я  посмотрел  в  сторону
дома, но это было все равно, что увидеть муху, ползущую по луне.
   - Вот футляр, - сказал Паркер. - Обращайтесь с ним осторожно.
   Я наклонился и пошарил в воздухе рукой, пытаясь нащупать футляр,  который
должен был подать Паркер.
   - Он у меня, - прошептал я, положив его в карман. - Темно, как у негра  в
желудке, - мне понадобится время, чтобы отыскать тропинку, ведущую к дому.
   - Не надо ничего искать, - торопливо сказал Паркер, -  вы  найдете  ее  в
нескольких метрах от стены. Она приведет вас прямо к служебному входу.
   - Вы в этом уверены? - прошептал я и, спустив веревку с обратной стороны,
скользнул вниз.
   Стоя у стены, одной ногой на газоне, прислушался. Ничего не было  слышно,
кроме стука сердца и моего дыхания. Я размышлял,  что  делать  дальше:  либо
остаться на месте и, выждав время, сказать  Паркеру,  что  не  смог  открыть
сейф, либо что несгораемый шкаф хорошо охраняется,  либо  еще  что-нибудь  в
этом роде.
   Мог я пойти, выполнить работу и вернуться. С риском нарваться на сторожей
и собаку. Если они поймают меня  с  пудреницей,  никто  не  спасет  меня  от
Редферна.
   Я решил идти до конца. Конечно, я подозревал, что вся эта  история  могла
оказаться блефом чистой воды - субъект, подобный Герману, не поставил бы  на
карту столько денег, чтобы вызволить женщину из  переделки,  в  которую  она
себя сама впутала.
   Это было не в его стиле. Пудреница, или другая  вещь,  которую  он  хотел
взять из сейфа Бретта, стоила кучу денег. Другого объяснения просто не было,
и быть не могло. Если Герман платил за эту вещь бешеные бабки, значит, знал,
за что. Я был противен сам себе, что стал неразборчив в делах, за отсутствие
денег, за весь этот город Сан-Луи Бич. На карту поставлена моя жизнь или, во
всяком случае, свобода. Если справлюсь с этим заданием, немедленно  исчезну,
как говорится, погружусь на подводную лодку и не высунусь до тех  пор,  пока
не иссякнут деньги. Игра стоила свеч!
   Понадобилось несколько секунд, чтобы эти мысли пронеслись в моей  голове.
Я направился по тропинке  в  направлении  к  дому.  На  мне  были  туфли  на
каучуковой подошве, производившие меньше шума, нежели призрак.  Я  постоянно
прислушивался, двигаясь с фонариком в одной руке и налитой  свинцом  тростью
во второй, готовый  ко  всем  неожиданностям.  Через  некоторое  время  тени
деревьев скрыли меня. В глубине, слева от меня, я различал  контуры  дома  -
большая темная масса на фоне неба.
   Я продолжал красться по тропинке, вьющейся  вокруг  дома,  не  переставая
думать о собаке-волке.  Это  было  чертовски  неприятно,  идти  вот  так,  в
темноте, и ждать, что в любую секунду на тебя набросится  пес.  Такая  тварь
передвигается почти бесшумно, ползком, и, когда ее замечаешь, это  первое  и
последнее, что ты видишь, так как ее клыки вонзаются в горло.
   Когда я подошел к дому, рубашка на мне была мокрой и нервы были  натянуты
как струна. Тропинка привела прямо к ступенькам террасы. Из  плана  я  знал:
чтобы достичь служебного входа, необходимо пройти вдоль террасы,  мимо  ряда
дверей, подняться на несколько пролетов, миновать вторую террасу и повернуть
за угол. Там и ждал меня сейф.
   Я стоял и смотрел на террасу до боли в глазах. Сначала я вообще ничего не
видел, но потом начал  различать  широкие  белые  ступени  и  балюстраду.  Я
продолжал слушать и вглядываться в темноту, так как знал, что, когда окажусь
в незащищенном месте, предпринимать какие-нибудь шаги будет уже поздно.
   Теперь, когда я был возле дома, был виден  луч  света,  пробивающийся  из
одного окна, и слышны звуки  танцевальной  музыки.  Эта  музыка  еще  больше
подчеркивала мое одиночество. Я все еще не решался  покинуть  свое  убежище,
так как у меня было предчувствие, что все это не так просто, как кажется.
   Я продолжал вглядываться и тогда, когда увидел приближающегося сторожа.
   Выглянула луна.
   Сторож остановился  возле  неподвижной  глыбы,  которая  могла  оказаться
чем-то вроде большой каменной птицы на пьедестале.
   Он стоял в тени этой птицы и почти не был  заметен.  Некоторое  время  он
стоял и вглядывался в парк, потом медленно пошел вдоль террасы, удаляясь  от
служебного входа.
   Самое время рискнуть, так как он мог сделать полукруг и вернуться  назад.
Взбежав по ступенькам, я оказался на террасе. Я еще раз взглянул на сторожа,
укрывшись за балюстрадой. Он перешел на другую сторону и  теперь  напряженно
всматривался в парк, словно капитан с мостика корабля.
   Я не стал ждать. На цыпочках одолел следующий пролет лестницы и  оказался
прямо перед окнами. Теперь я ясно слышал радио. Луи Армстронг был на пути  к
тому, чтобы разодрать персидский ковер силой звука своей волшебной трубы. Но
у меня не было времени  наслаждаться  прекрасной  импровизацией  знаменитого
музыканта.
   Я прошмыгнул мимо застекленных дверей и завернул  за  угол,  как  и  было
указано в плане. Находясь в нескольких метрах от служебной двери, я  услышал
шаги. Ощутив резкий толчок сердца, я прижался к стене. Шаги  направлялись  в
мою сторону.
   - Гарри, ты там? - позвал голос из темноты. Я был уверен, что узнал  его.
Он принадлежал коротышке сторожу, с которым мы столкнулись утром.
   - Да, - ответил второй.
   Теперь я мог видеть обоих. Один  наклонился  над  балюстрадой,  глядя  на
второго, стоящего внизу.
   - Все спокойно?
   - Вполне. Здесь так темно, хоть глаз выколи.
   - Будь начеку, Гарри, как бы чего не вышло.
   -  Какая  муха  тебя  укусила,  Нэд?  -  голос  второго  сторожа  казался
раздраженным. - С ума что ли сошел?
   - Да. Будь  повнимательнее,  раз  я  тебе  говорю.  Я  все  думаю  о  тех
молодчиках.
   - Ах, эти! Они ведь заблудились. Каждый раз, когда  кто-либо  собьется  с
дороги и заедет сюда, ты начинаешь что-то выдумывать. Брось ты это, мой тебе
совет.
   - Мне не понравились их физиономии, я все думаю, что,  когда  педик  меня
разыгрывал, другой глядел в оба. Это меня-то и настораживает.
   - Ладно, ладно, я сейчас сделаю еще круг по парку.
   - Возьми собаку, - сказал Нэд. - Кстати, где она?
   - Привязана, но я схожу за ней. Найду тебя через полчаса.
   - О'кей.
   Я слушал все это, затаив дыхание.
   Нэд  стоял  как  вкопанный,  повернувшись  ко  мне  спиной,   внимательно
вглядываясь во тьму. Я начал медленно скользить  вдоль  стены,  удаляясь  от
нее, пока не потерял их из виду. Еще несколько шагов -  и  я  достиг  двери.
Аккуратно пошарил по ней, пока не  нащупал  ручку,  повернул,  но  она  была
заперта. Осторожно переложив трость в другую руку, я  достал  ключ,  который
дал  мне  Паркер.  Посветить  я  не  решался.  Нащупав  замочную   скважину,
прислушался. А что, если Нэду взбредет в голову идея прогуляться сюда?
   Я медленно вставил ключ. Замок, слегка звякнув,  открылся.  Мне  же  этот
звук показался ружейным выстрелом. Я ждал, прислушиваясь, но все было  тихо.
Я снова повернул ручку, дверь на этот раз поддалась, и я вошел. Очутившись в
доме, я почувствовал себя более уверенным, холодным  и  твердым,  как  кусок
льда, а главное, недосягаемым для собаки, которую  боялся  больше  всего.  К
тому же я четко знал, куда надо идти, так как накануне подробно изучил план.
Включив фонарик и держа в другой руке трость, я быстро пробежал по  коридору
и оказался перед дверью кабинета Бретта.
   На этаже горел свет. Внезапно наверху пронзительно завизжала  женщина.  Я
отступил назад.
   - Не надо этого делать! Ой! Грубиян! - кричала она.
   "Это слуги", - подумал я, вытирая пот. Женщина взвизгнула еще раз, и  над
головой послышались быстрые шаги. Опять раздался визг, стукнула дверь, и все
стихло. Я ждал продолжения, но все было спокойно.  Я  подумал,  что  людишки
Бретта неплохо веселятся в отсутствие хозяина.
   Нажав на ручку двери, ведущей в кабинет Бретта, я вошел и закрыл за собой
дверь.
   Сейф  был  там,  где  и  полагалось  по  плану,  так  же  как  и  провод,
спускавшийся на пол за его задней стенкой.  Если  бы  я  не  знал,  где  его
искать, то вряд ли нашел, так искусно он был замаскирован.
   Я перерезал сигнализацию, ожидая, что сейчас дом  наполнится  звоном,  но
все было тихо. Похоже, Паркер  тщательно  обследовал  домишко  Бретта,  либо
сигнализация всегда была отключена. Я этого  не  знал,  и  знать  не  хотел.
Вытащив из кармана карточку, занялся шифром. Я выполнил все указания Паркера
по отпиранию сейфа и потянул дверцу на себя.
   Я ждал, что какую-нибудь деталь упустил  и  сейф  не  откроется,  но  все
обошлось благополучно. Я осветил стальной ящик: на  второй  полке,  в  углу,
лежала маленькая золотая коробочка, невероятно модная и безобидная на вид. Я
взял ее, взвешивая на ладони.
   Мне показалось, что для такой маленькой коробочки она слишком  тяжела.  Я
хотел открыть, но не смог, так как не обнаружил застежку.
   Секунду-другую я поиграл с ней, потом сунул в карман. Нельзя было  терять
ни минуты. Мне еще нужно было выйти из дома и добраться до стены.
   Кинжал  был  единственным  звеном,  которое  не  соединялось  в   цепочке
повествования Германа: девушка не брала кинжал Бретта,  и  пудреница  ей  не
принадлежала. В этом я был уверен  так  же,  как  и  в  том,  что  Паркер  -
педераст.
   Я видел кинжал. Вид у него был вполне натуральный.
   Конечно, я ничего не смыслю в античности, но прекрасно  различаю  золото,
когда оно мне попадается. Кинжал был золотым,  и  это  делало  клинок  очень
ценным.
   Но Зачем Герман велел положить такую ценную вещь  в  сейф  Бретта?  Вещь,
которая, я был уверен, не принадлежала Бретту. Почему ей нельзя  было  найти
замену? Почему мне было поручено, украв из  сейфа  пудреницу,  оставить  там
вещь более дорогую?
   Что-то было не так.
   Я внимательно осмотрел футляр. Может, меня провели и никакого кинжала там
нет?
   Я попытался открыть, но мне это не удалось. Он был слишком  тяжел,  чтобы
казаться пустым.
   Когда я  продолжал  осмотр,  мне  почудилось,  что  тот  футляр,  который
показывал мне Герман в конторе, был уже и короче.
   Вдруг я услышал звук, от которого мой лоб  покрылся  холодным  потом:  из
футляра доносилось отчетливое, но едва уловимое тиканье.
   Я чуть не выронил коробочку из рук.
   Не удивительно, что прохиндеи рекомендовали мне действовать поаккуратнее.
Теперь я знал почему. Это была адская машинка!
   Они приготовили бомбу в  футляре,  считая,  что  в  спешке  я  не  замечу
подмену. Я засунул коробочку в  сейф  с  такой  скоростью,  на  которую  был
способен.
   Я понятия не имел, когда бомба должна взорваться, но понимал, что,  когда
это произойдет, все содержимое сейфа превратится в пыль.
   Вот, значит, как они хотят уладить дело?
   Бретт никогда не узнает, что находилось в сейфе. Для этого и был  задуман
взрыв.
   Коварный план, достойный Германа. Но когда я вспомнил, как перелез  через
стенку, как крался по парку и сколько это  заняло  времени  и  нервов,  меня
прошиб холодный пот.
   Я захлопнул дверцу сейфа.
   Моей единственной мыслью было убраться с этого места как  можно  быстрее.
Возможно, я и паникер, но любой другой на моем месте поступил бы  точно  так
же. Вообще-то любая бомба - дерьмо, но бомба,  приготовленная  любителем,  -
это полное дерьмо.
   Я был уверен, что это дело рук Паркера, который установил  взрыватель  на
минимальное время, только чтобы успеть отъехать от дома. Но разве можно  так
рассчитать время, чтобы я успел все сделать?
   У меня было сильное  подозрение,  что  чертов  механизм  рванет  в  любой
момент.
   Я метнулся к двери и столкнулся лицом к лицу с охранником Нэдом.
   В экстремальных ситуациях реакция у меня мгновенная. Прежде чем  охранник
осознал, что происходит, я зажал ему рот, заглушая крик.
   Его реакция отставала от моей на километр.
   Он позволил  моим  рукам  задержаться  на  шее  несколько  секунд,  затем
вывернулся, цепко ухватив  меня  за  запястье.  Нэд  оказался  сильным,  как
буйвол.  Главное,  что  мне  следовало  сделать,  -  помешать  ему   вызвать
напарника.
   Освободившись, он двинул меня  чугунным  кулаком.  Боль  привела  меня  в
ярость.
   Я врезал ему пару раз по корпусу, который твердостью не  уступал  бетону.
Набрав побольше воздуха в легкие, он зарычал, но получил еще один удар. Уйдя
от следующего, он навалился на меня,  и  мы  оба  упали  на  ковер.  Там  мы
сцепились, как пара разъяренных буйволов. Я продолжал молотить  охранника  в
грудь, зная, что долго он не продержится.
   Я дважды ударил его головой об пол, но он изловчился и  нанес  мне  такой
удар под ложечку, что я чуть не потерял сознание.
   Он издал вой, который сделал бы честь пароходной сирене.
   "Если прибежит второй охранник, да с собакой  в  придачу,  мне  хана",  -
подумал я, продолжая душить.
   Он отвалился в сторону и застонал.
   Надо признать, что его удары тоже не подарок.
   Вспыхнул свет. Вошел второй охранник. Казалось, вопрос уже решен.
   Я оттолкнул Нэда  ногой  и