в
него по щиколотки. Когда мы подошли к воде, я посмотрел на нее.
   Если скульптор захотел бы отлить статую из бронзы, у  него  не  могло  бы
быть лучшей натурщицы. Мое спокойствие в этот момент удивляло меня самого.
   Мы вошли в воду и поплыли до плота, море было теплым. Когда  она  влезала
на плот, то была похожа на Нереиду.
   Я  полоскался  вокруг  плота,  чтобы  иметь  возможность  хорошенько   ее
рассмотреть. Я до этого видел много женщин,  но  на  нее  стоило  посмотреть
более внимательно.
   - Скоро вы кончите? - крикнула она мне. - Вы меня смущаете.
   Я влез на плот и сел рядом с ней.
   - Не бойтесь, я вас не укушу.
   Она посмотрела через плечо, и оперлась об меня. Ее спина была  теплой,  я
чувствовал, как капельки воды стекают по ее коже.
   - Расскажите мне про свою жизнь, - сказала она.
   - Это, я думаю, вам будет не интересно.
   - Расскажите. Я улыбнулся ей.
   - Со мной  не  произошло  ничего  особенного  до  моей  демобилизации.  Я
вернулся из Франции с коллекцией наград,  с  изрядной  нервной  контузией  и
страстным желанием играть. Никто меня  не  ждал,  и  было  невозможно  найти
работу. Однажды я сел за покерный столик и оставался возле него три  недели.
Мы брились, ели, пили, не отходя от стола. В результате я забрал пять  тысяч
долларов.  Одному  типу  это  не  понравилось.  Он  захотел  причинить   мне
неприятность. Я оглушил его бутылкой, а он достал  револьвер.  Это  меня  не
испугало. Я действовал в Арденах,  и  после  этого  угроза  игрока  в  покер
показалась  мне  наивной...  Я  оглушил  этого  типа  его   же   собственным
револьвером. Мы продолжали играть, а тело этого типа служило нам  подставкой
для ног под столом.
   Она скрестила руки и ударила ногами по воде.
   - Вы, видимо, жестокий человек?
   - Да, и мне эта история не нравилась и  заставила  задуматься.  Я  сказал
себе, что в один из дней могу нарваться на  такого  типа,  который  может  и
умеет обращаться с оружием, и тогда мне не  сдобровать.  Вот  тогда-то  я  и
купил себе "люгер". В этой игре мне хотелось быть сильнее других. Видите ли,
когда выдвинешься в армии, становишься гордым, появляется желание делать все
лучше, чем все остальные. Я снял комнату в  отеле  второго  разряда  и  стал
отрабатывать способность быстро доставать оружие и нажимать на спуск.
   Я проделывал это по шесть часов в день в течение недели. Я стал  довольно
быстрым и не встречал еще человека, который был способен сделать то же самое
быстрее меня. Эта неделя работы уже пять раз спасала мне жизнь.
   Она вдруг задрожала.
   - А я слышала, как говорили, что вы человек без совести, но теперь, когда
я вас ближе узнала, я в это больше не верю.
   - Все это ложь, - сказал я, кладя руку на ее бедро. - Я объясню вам,  как
создается такая сказка: появляется некий бродяга, считающий себя  жестким  и
воображающий, что все окружающие ему не выше, чем по колено. Это  происходит
потому, что он или ненормальный, или слишком много выпил. Но он считает, что
он выше всех, и стремится доказать это всему свету. На него  все  плюют,  но
это до него не доходит. И что же  он  делает?  Начинает  искать  человека  с
подходящей репутацией, известного всем, находит такого и ищет с ним ссоры, с
целью его уничтожить. Он думает, что если ему это удастся, он на самом  деле
станет великаном. И обычно он выбирает именно меня!
   Я поболтал ногами в воде.
   - Я предоставляю ему говорить, что ему заблагорассудится, так как уверен,
что уложу его в любой момент, а просто так  я  не  люблю  убивать  людей.  Я
спокойно предоставляю ему возможность ругать меня. Возможно, и напрасно, так
как это его воодушевляет еще больше, и он начинает вытягивать свою  петарду.
Именно в этот момент я вынужден стрелять первым, так как  очень  хочу  жить.
Умирать мне пока, по-моему, рановато. Говорят, что у меня  нет  совести,  но
это совсем не так. Меня к этому вынуждают, и я не имею другого выхода.
   Она молчала.
   - Здесь в городе, как мне кажется, есть какой-то парень, который  задумал
против меня некую комбинацию. Он, наверное, хочет убрать меня  красиво.  Мне
неизвестно, кто и когда, но думаю, что и  вы  в  этом  деле.  Имеете  ли  вы
представление о том, что и вы часть этой  экстравагантной  мизансцены?  -  с
улыбкой закончил я.
   - Вы сошли с ума, - сказала  она,  качая  головой.  -  Ничего  такого  не
произойдет.
   - Мне все же неясно, за меня вы или против?
   - С вами!
   Я обхватил рукой талию девушки и закинул ее ноги, чтобы посадить  к  себе
на колени. Она прижалась к моей груди, и я спрятал лицо в ее волосах,  сырых
и душистых.
   - Я сразу же поняла, что с вами это  будет  забавным,  -  сказала  она  Я
приподнял ее подбородок и приблизил лицо к своему. Она  закрыла  глаза.  При
свете луны она была совсем белая, как фарфоровая кукла.
   Я долго смотрел на нее, потом поцеловал. Ее губы были  немного  солеными,
но крепкими, свежими и приятными. Мы долго  не  двигались,  волны  укачивали
нас. Я чувствовал, что вскоре что-то должно случиться, но в настоящий момент
мне было все безразлично.
   Неожиданно она оттолкнула меня и, покинув мои колени, встала.  Я  смотрел
на нее. Красота этой девушки сводила меня  с  ума.  Когда  я  захотел  снова
схватить ее, она прыгнула в воду.
   Я сидел и ждал. Вскоре она вернулась, и я нагнул плот в ее сторону, чтобы
ей было удобнее. Она растянулась около меня, положила подбородок на  руки  и
скрестила ноги. Спина у нее была очень красивая.
   - Теперь вы должны рассказать мне вашу историю, - сказал я.
   - Мне нечего рассказывать.
   - Ну, хоть что-нибудь. Сколько времени вы уже в этом городе?
   - Один год.
   - А раньше?
   - Нью-Йорк.
   - Танцовщица?
   - Да.
   - Откуда знаете Сперанца?
   - Случайно.
   - Он вам нравится?
   - Он ничто для меня.
   - Вы занимаетесь приглашенными в эту коробку?
   - Приблизительно так.
   - А кроме меня, кем вы занимались?
   - Никем.
   - Значит, я первый гость, отмеченный Парадиз-Палм?
   - Вероятно.
   - Работа вам нравится? Она повернулась на спину.
   - Да.
   Она смотрела на меня с выражением, говорящим,  что  я  трачу  время  зря,
оставаясь на плоту.
   - Пошли, - сказал я, - вернемся. Она прыгнула в воду первой.

***

   - Я хочу показать мадам  вид  с  моего  балкона,  -  сказал  я  дежурному
служащему отеля, беря ключ от своего номера.
   Он, конечно, мог сказать, что я нахожусь в респектабельном отеле, или, по
крайней  мере,  усмехнуться.  Но  он  не  выразил  никакого  удивления   или
неудовольствия. Он только поклонился.
   - Мы счастливы, что вы находите этот вид достойным того, чтобы показывать
его дамам. Не нужно ли чего-нибудь, мистер Кен?
   Я внимательно посмотрел на него, чтобы убедиться, не игра ли это?  Ничего
подозрительного. Он готов был встать на четвереньки, чтобы только  доставить
мне удовольствие.
   - Я хотел бы немного виски.
   - Некоторый запас есть в шкафу, в вашем маленьком салоне, мистер  Кен,  -
ответил он. - Час тому  назад  его  послал  туда  мистер  Киллино  вместе  с
пожеланиями всего наилучшего.
   Я кивнул.
   - Его внимание очень приятно, - сказал я, не выказывая удивления.
   В сопровождении мисс Бондерли я прошел через холл к лифту. Она  удивленно
смотрела на меня.
   - Киллино поклялся сделать мое пребывание здесь  приятным,  -  сказал  я,
пожав плечами. - Еще  немного,  и  он  придет  заправлять  одеяло  на  нашей
кровати!
   Она засмеялась.
   Нам встретился детектив отеля. О его профессии я  догадался  по  величине
его ног. Нас он, казалось, не заметил.
   Лифтер и грум смотрели  на  мисс  Бондерли  с  таким  видом,  будто  были
уверены, что она живет в этом отеле. Все эти бездельники безусловно обладали
известным тактом.
   Часы в приемной показывали два часа. Спать мне не хотелось.
   - Вы знаете этого Киллино? - спросил я, пока мы шли широким коридором  по
мягкому ковру, который вел в мою комнату.
   - Я полагала, что вы думаете только обо мне, - сказала  она  с  некоторым
упреком.
   - Мой мозг раздваивается, я способен одновременно думать о двух вещах.
   Я открыл дверь, и она последовала за мной в комнату. На свой вопрос я  не
получил ответа.
   Когда дверь за нами закрылась, я убедился, что мой мозг не  настолько  уж
раздваивается.
   Мисс Бондерли освободилась из моих объятий не слишком быстро.
   - Не забывайте, что я пришла полюбоваться видом с балкона, - сказала она.
   По движению ее груди я видел, что она владела собой не лучше, чем я.
   - Красивый вид... - сказал я.
   Мы прошли  через  комнату,  чтобы  посмотреть  с  балкона.  Проходя  мимо
зеркала, я обратил внимание, что мои губы испачканы губной помадой,  но  это
не было очень неприятным.
   Мы стояли на балконе. На улице движение прекратилось. Луна была похожа на
лимон.
   Я расстегнул ее блузку. Свое болеро она сняла при  входе.  Прижавшись  ко
мне, она взяла меня за руки.
   - Я не хочу, чтобы ты подумал, что я делаю это безразлично с кем, -  тихо
проговорила она.
   - Согласен, - сказал я. - Эта ночь предназначена только для нас двоих.
   - Я знаю, но я хочу, чтобы ты поверил мне...
   - Я вообще ничему не верю...
   Она повернулась и обняла меня за шею.  Мы  долго  стояли  так.  Это  было
приятно. Потом я взял ее на руки и понес в комнату, где положил на кровать.
   - Подожди меня, - сказал я.
   В ванной  комнате  я  разделся,  надел  шелковый  халат.  Потом  вошел  в
маленький салон, пошарил в шкафу и нашел  подарок  Киллино.  Он  послал  мне
четыре бутылки виски, одну бренди и одну  вина.  Я  взял  бутылку  бренди  и
вернулся с ней в комнату. Взяв два стакана, налил в них напиток.
   Один стакан протянул ей и попробовал из другого. Букет был приятный.
   - Я пью за нас двоих, - сказал я.
   - Нет, только за себя.
   - Как хочешь. Потом за тебя.
   Я выпил.
   Она поставила свой стакан на ночной столик, не дотронувшись  до  него,  и
широко раскрыла свои темные глаза.
   Я посмотрел на нее и вдруг  почувствовал  холод,  пробежавший  по  спине.
Алкоголь выворачивал мне желудок.
   - Мне надо было подумать об этом, -  сказал  я.  Комната  стала  медленно
вертеться вокруг меня и внезапно опрокинулась.
   - Это подарок Киллино, - услышал я свое ворчание. - Но новобрачная  этого
не стоит.
   Я смотрел на потолок. Лампы постепенно гасли, как в  кино  перед  началом
сеанса. Я пытался пошевелиться,  но  мои  мускулы  не  слушались.  Я  скорее
почувствовал, чем увидел, что мисс Бондерли  встала.  Я  хотел  сказать  ей,
чтобы она была осторожной и не простудилась, но мой язык превратился в кусок
какой-то тряпки.
   Я слышал голоса, мужские голоса. Тени играли на  стене,  я  погружался  в
темную бездну...

***

   Я начал карабкаться по стенкам темного колодца, пока не увидел слабый,  с
булавочную головку, луч света на самом верху. Это было совсем не легко, но я
старался, потому что слышал, как неподалеку кричала женщина.
   Внезапно я достиг края колодца. Солнце меня ослепило. Кто-то  стонал,  и,
совершенно неожиданно, я понял, что это я.  Когда  я  попытался  сесть,  мне
показалось, что мой череп расколется. Я обхватил голову руками  и,  ругаясь,
пытался таким образом умерить боль. Женщина  по-прежнему  кричала  так,  что
кровь стыла в жилах.
   Несмотря на то, что пол шатался у меня под ногами,  мне  все  же  удалось
встать на ноги и сделать несколько шагов по комнате. Я двигался так, будто в
меня ударила молния.
   Я добрался до двери, уцепился за косяк и выглянул в салон.
   Мисс Бондерли стояла, прижимаясь к стене всем телом, опустив руки. Одежды
на ней не было. Она широко раскрыла рот и, увидев меня, снова закричала.
   У меня было ощущение, что голова моя наполнена ватой,  но  все  же  вопли
пробились  сквозь  ее  толщу  и  достигли  моего  сознания,  заставив   меня
заскрипеть зубами.
   Мой взгляд упал на ковер у ног мисс Бондерли. Рядом на спине  лежал  Джон
Херрик. Его скрюченные руки тянулись к потолку, кулаки  были  сжаты,  лоб  у
него был разбит, почерневшая кровь запачкала седые  волосы,  окружив  голову
зловещим ореолом.
   В дверь  энергично  стучали,  кто-то  кричал.  Мисс  Бондерли  продолжала
издавать какие-то звуки, конвульсивно захватывая ртом воздух.
   Я прошел через комнату и шлепнул ее по щеке. Глаза ее закатились, так что
видны были только белки, и она повалилась на пол. Дверь резко  распахнулась,
и мне показалось, что в комнату устремилась огромная толпа.
   Я стоял перед ними. Войдя, они сделали два -  три  шага  и  застыли.  Они
смотрели на меня, мисс Бондерли, на Джона Херрика... Я смотрел на них.
   В этой группе был детектив отеля, грум, служащий отеля, две-три женщины в
вечерних платьях, двое мужчин  в  белых  фланелевых  пижамах.  Впереди  всех
держался тот тип в костюме из зеленоватого габардина, которого я  заметил  в
баре возле оркестра, когда он наблюдал за мной в казино.
   Увидев распростертого на полу  окровавленного  Херрика,  женщины  подняли
крик. Я подумал, что на их месте сделал бы то же самое. Но это обозлило типа
в габардиновом костюме.
   - Выбросьте живо этих кур отсюда! - прошипел он. Вскоре в комнате,  кроме
него,  остались  только  детектив  и  служащий  отеля.  Все  остальные  были
выставлены за дверь.
   - Что здесь происходит? - спросил  тип  в  габардиновом  костюме,  сжимая
кулаки и угрожающе выставляя вперед свой подбородок.
   По этому идиотскому вопросу я понял, что он, наверняка, полицейский.
   - Я тоже хотел бы это знать, -  попытался  произнести  я.  Слова  у  меня
получались совсем  плохо,  казалось,  рот  мой  наполнен  большими  крупными
камнями.
   Осторожно, будто он находился в церкви, детектив отеля встал на цыпочки и
вошел  в  спальню.  Он  принес  покрывало,  которым  стыдливо  прикрыл  мисс
Бондерли. Она лежала в неестественной позе.
   - Кто это? - спросил тип в габардине, показывая на меня.
   Казалось, служащего отеля сейчас вывернет наизнанку, таким  зеленым  было
его лицо.
   - Это мистер Честер Кен,  -  дрожащим  голосом  ответил  он.  Эти  слова,
казалось, встряхнули типа в габардиновом костюме.
   - Вы в этом уверены? Тот кивнул.
   - Ты отлично известен, - прорычал мне тип в габардиновом  костюме,  встав
передо мной. - Меня зовут Флагерти, я инспектор уголовной полиции.  С  тобой
теперь покончено, Кен!
   Любой ценой надо было попытаться сказать что-нибудь.
   - Вы ненормальный, - сказал я. - Я тут ни при чем!
   - Когда я обнаруживаю мошенника твоего уровня, запертого вместе с трупом,
мне нет необходимости далеко искать убийцу,  -  насмехался  Флагерти.  -  Ты
арестован и сделаешь лучше, если сядешь за стол.
   Я попытался размышлять, но мой мозг отказывался  работать.  Чувствовал  я
себя очень плохо, в голове что-то стучало сильными толчками.
   Служащий отеля потянул за рукав Флагерти, и  они  о  чем-то  зашептались.
Вначале инспектор ничего не хотел  слушать,  но  имя  Киллино,  которое  мне
удалось расслышать, по-видимому, произвело на него какое-то впечатление.  Он
с сомнением посмотрел на меня.
   - Как хотите, - сказал он, - но это потерянное время.
   Служащий вышел, пробивая себе дорогу в толпе, которая ожидала за  дверью;
трое или четверо попытались войти, но Флагерти захлопнул дверь у  них  перед
носом. Потом он подошел к окну и посмотрел на улицу.
   Детектив отеля протянул мне стакан виски, который я немедленно проглотил.
Это было как раз то, что мне требовалось.
   Я попросил еще, и детектив снабдил меня  другой  порцией.  Он  мне  глупо
улыбался, в его глазах светились страх и раболепство.
   Внезапно вата, которой, как будто была  наполнена  моя  голова,  исчезла,
боль прекратилась и я почувствовал  себя  настолько  хорошо,  насколько  мог
рассчитывать в подобных условиях. Я попросил у детектива  отеля  сигарету  и
закурил.
   - Вот так, дайте этому  подонку  прийти  в  себя,  -  проворчал  от  окна
Флагерти. Он наблюдал за мной, держа наготове автоматический пистолет. -  Не
двигайся, Кен, - продолжал он, - мне очень хорошо известно, что с тобой надо
быть всегда начеку.
   - Не ломайте  мне  ноги,  я  и  так  понимаю,  что  оказался  в  скверном
положении, но  как  только  она  придет  в  себя,  она  расскажет  вам,  что
произошло. Я же ничего не знаю.
   - Как всегда! - насмехался Флагерти.
   - На вашем месте я бы  ничего  не  говорил,  мистер  Кен,  -  пробормотал
детектив. - Подождите, пока сюда придет мистер Киллино.
   - Он придет?
   - Конечно. Вы его клиент, мистер Кен. Мы постараемся вас вызволить,  если
будет такая возможность. Я ошеломленно посмотрел на него.
   - На свете не существует другого такого отеля, где так  бы  ухаживали  за
своими клиентами! - воскликнул я, не в силах сказать ничего другого.
   Он улыбнулся мне, но отвел глаза.
   Мисс Бондерли по-прежнему была без  сознания.  Я  сделал  движение  в  ее
сторону.
   - Спокойно, Кен! Не  шевелись!  -  зарычал  Флагерти.  У  меня  создалось
впечатление, что он начнет стрелять при первом же удобном  случае.  Я  снова
сел, пожимая плечами.
   - Вы бы лучше привели в сознание эту женщину, - сказал я.
   - Займитесь ею, - сказал Флагерти детективу.
   Тот опустился возле нее на колени. Он был смущен и, видимо, не знал,  что
делать.
   Я обвел комнату глазами. Пепельницы были полны окурков, на камине  стояли
две пустые бутылки из-под виски. Большое мокрое пятно говорило о  том,  куда
пролилось виски. Комната вся пропиталась алкоголем. Ковер  был  помят,  стул
опрокинут. Вся обстановка должна была свидетельствовать  о  том,  что  здесь
проходила оргия.
   На полу, возле трупа лежал "люгер". Дуло пистолета было измазано кровью и
на нем были прилипшие  седые  волосы.  Это  оружие  было  мне  очень  хорошо
знакомо, пистолет был мой...
   Сообразив это, я понял, что пропал. Если мисс Бондерли промолчит, у  меня
не останется никаких шансов. Остается надеяться, что продлится это недолго.
   Полчаса мы сидели молча. Мисс Бондерли несколько раз пошевелилась, еще не
приходя в себя. Глубокий обморок! Она, возможно, установила рекорд!
   Я начинал уже терять терпение, когда в комнату вошел коренастый мужчина в
черной шляпе. Он чем-то напомнил  мне  Муссолини.  Обежав  глазами  комнату,
вошедший направился ко мне.
   - Вы Кен? - спросил он, протягивая мне руку. - Я - Киллино.  Я  прослежу,
чтобы с вами обращались корректно. Вы мой гость, и я позабочусь о вас.
   Я оставался сидеть, не обратив внимания на его протянутую руку.
   - Ваш конкурент мертв, Киллино, - сказал я, глядя на него снизу вверх.  -
Вам тоже нечего опасаться.
   Он быстро отдернул руку и посмотрел на Херрика.
   - Бедный парень... - сказал он. - И, клянусь вам, у него  были  слезы  на
глазах. - Это был умный и храбрый противник.  Лишившись  его,  город  многое
потерял.
   - Приберегите эти слова для журналистов, - посоветовал я  ему.  И  в  эту
минуту мисс Бондерли, придя в себя, снова начала кричать.

***

   Киллино, видимо, решил показать свои организаторские способности.
   - Мы будем справедливы с Кеном, - сказал  он,  стуча  кулаком  по  спинке
кресла. - Все обстоятельства против него, но он  -  мой  приглашенный,  и  я
прослежу, чтобы ему дали шанс.
   - А потом? - спросил Флагерти, пожимая плечами. - К чему терять время?  Я
отвезу его в комиссариат, и там мы его допросим.
   - Мы не уверены, что он виновен, - зарычал Киллино. - Я протестую  против
того, чтобы его  арестовали  без  достаточных  доказательств,  и  совсем  не
уверен, что у вас против него есть веские улики. Мы допросим его здесь.
   - Очень любезно с вашей стороны, - сказал я.  Он  даже  не  посмотрел  на
меня.
   - Заставьте эту женщину помолчать, - показал он пальцем на мисс Бондерли.
- Я не  хочу,  чтобы  она  открывала  рот  раньше,  чем  мы  услышим  других
свидетелей.
   Я  продолжал  курить,  глядя  в  окно,  пока  Киллино  по  телефону   все
организовывал. Были вызваны и ожидали в коридоре  служащий  отеля,  детектив
отеля, Сперанца, лифтер и бармен из казино.