ому что это наверняка был грабитель! Но тут же  я  подумал,
что мне нельзя себя выдавать. Тошно было смотреть на этот блуждающий  огонек
и не иметь возможности что-либо предпринять.
     Свет погас минут через пять. Я подождал еще и  увидел  высокую  мужскую
фигуру,  выходящую  из  главного  входа.  На  какую-то  секунду   незнакомец
задержался на крыльце, но было слишком темно, чтобы  можно  было  разглядеть
его лицо.
     Он неслышно сошел по ступенькам,  проходя  мимо,  осветил  внутренности
машины, но тут же снова выключил фонарик. Я успел только разглядеть, что  на
нем была надета  черная  шляпа  с  низко  надвинутыми  полями,  что  он  был
человеком крепкого телосложения. Я поздравил себя  с  тем,  что  не  пытался
задержать его в доме; с таким бы я не справился.
     Фонарик был погашен, и человек пошел прочь. Я замер  в  кустах.  Я  был
уверен, что он пройдет мимо меня, чтобы выйти на  подъездную  аллею.  Вместо
этого он легким шагом пересек лужайку  и  направился  к  маленькой  калитке,
ведущей в дальний сад. Тьма поглотила его, а я стоял  и  в  смятении  глядел
ему вслед,  пока  не  сообразил,  что  напрасно  теряю  время,  которое  мне
необходимо, чтобы вовремя добраться до Рима. Я быстро покинул свое  убежище,
бегом добрался до ворот и вышел на шоссе. Всю дорогу до Сорренто я  думал  о
незнакомце. Был ли он примитивным вором-домушником или же был как-то  связан
с Элен? Вопросы, вопросы, и все без ответа.  Единственное  утешение  -  этот
тип меня не заметил.
     Я добрался до Сорренто в  21.10  и  выяснил,  что  последний  поезд  на
Неаполь ушел десять минут назад. До отхода поезда Неаполь -  Рим  оставалось
немногим более часа. Я  взял  из  камеры  хранения  свой  чемодан,  стараясь
держать голову таким образом, чтобы служащий не смог меня разглядеть.  Потом
вышел на темную привокзальную площадь,  где  стояло  одинокое  такси.  Шофер
дремал, должно быть, потеряв всякую надежду подцепить  клиента,  и  очухался
только тогда, когда я уже сидел в машине и объяснял, что мне надо  успеть  в
Неаполь на такой-то экспресс и что он получит двойную  плату  и  пять  тысяч
лир чаевых, если доставит меня туда к 11 часам вечера.
     Нет в мире более шизанутых, более  необузданных  и  опасных  водителей,
чем итальянские. А если еще и  бросить  им  вызов,  как  это  сделал  я,  то
остается лишь усесться поудобнее, закрыть глаза и молиться.
     Таксист даже не оглянулся,  чтобы  посмотреть  на  меня.  Он  впился  в
баранку, врубил стартер и выжал сцепление. И  машина  с  ревом  и  скрежетом
вылетела с площади на двух колесах.
     На протяжении примерно двадцати  миль  дорога  из  Сорренто  извивается
змеей. Здесь полным-полно крутых поворотов и узких мест,  в  которых,  чтобы
разминуться, надо ехать с черепашьей скоростью и все время  высовываться  из
окна, чтобы проверить - находятся ли колеса все еще на твердом грунте.
     Мой водитель гнал  по  этому  серпантину,  как  будто  это  было  нечто
совершенно прямое и ровное, вроде  взлетно-посадочной  полосы.  Конечно,  он
включил все огни и непрерывно сигналил, но были моменты, когда я прощался  с
жизнью. Счастье, что рейсовые автобусы уже не ходили, а то  наверняка  бы  в
какой-нибудь из них врезались.
     Ближе  к  Неаполю  пошла  уже  нормальная  автострада,  и  я  несколько
расслабился. Встречных машин  почти  не  было,  и  мы  с  ревом  неслись  по
бетонке, делая восемьдесят пять миль в час.
     Пригородов Неаполя мы достигли в пять  минут  одиннадцатого.  Тут-то  и
начался самый страх, ибо движение  в  Неаполе  всегда  оживленное,  в  любое
время  суток.  А  мой  безумный  и  необузданный  "водила",  казалось,   был
совершенно равнодушен как к жизни отдельно взятого человека, так и к  судьбе
его конечностей.
     Он  рассек  транспортный  поток,  как  горячий  нож  кусок  масла.  Его
безудержный напор и грубость  были  таковы,  что  заставили  удивиться  всех
остальных итальянских водителей. Итальянский водитель, вообще-то, даже и  не
подумает вот так запросто уступить  дорогу,  но  тут  они  расступались  как
миленькие. И к вокзалу мы мчались подобно комете, хвост которой  состоял  из
визга  тормозов,  жуткого  скрипа  истязаемых   покрышек,   скрежета,   рева
клаксонов и яростных проклятий.
     Я только удивлялся  -  почему  полиция  никак  не  реагирует.  Наверно,
потому, что наше такси исчезало из виду  раньше,  чем  регулировщик  успевал
поднести свисток ко рту.
     У  вокзала  мы  появились  в  23.05.  Водитель  напоследок  ударил   по
тормозам, машина взбрыкнулась и замерла. Наступила тишина.
     Шофер с широкой ухмылкой обернулся ко мне.
     Шляпу свою я надвинул почти на самые глаза,  в  кабине  было  темно.  Я
знал, что он не узнает меня.
     - Ну как, синьор? - спросил он, очень довольный собой.
     - Кошмар!  -  выдохнул  я  и  впихнул  в  его  ладонь  пригоршню  мятых
тысячелировых банкнотов. - Хорошая работа, спасибо!
     Я схватил чемодан и припустил к зданию вокзала. Купил билет и  бросился
к платформе, где стоял поезд.
     Через четыре минуты в полном  одиночестве  в  грязном  вагоне  третьего
класса я наблюдал исчезающие вдали огни Неаполя.
     Я ехал в Рим!


II

     Когда Джина увидела меня на пороге конторы, она широко  раскрыла  глаза
и воскликнула:
     - Эд? Вот это да!
     - Доброе утро, Джина.
     Я закрыл дверь, подошел к ее столу  и  присел  на  край.  Отрадно  было
снова оказаться в знакомой обстановке. Чистый и  аккуратный  кабинет  внушал
мне чувство безопасности и уверенности. Я провел шесть  ужаснейших  часов  у
себя в квартире. Сидеть совершенно одному и думать о смерти Элен.
     Джина взволнованно спросила:
     - Так что же случилось?
     Мне страшно хотелось пожаловаться ей, как у меня  все  плохо,  но  я  и
думать об этом не смел и поэтому пробормотал, что у меня все хорошо.
     - Я позвонил в одно агентство, где мне сказали, что я вряд ли отыщу  на
такой срок помещение в Венеции, и что об этом  нужно  было  думать  заранее.
Ну, и тогда я решил - черт с ней, с Венецией, и что неплохо  будет,  если  я
воспользуюсь свободным временем и  сдвину,  наконец,  с  мертвой  точки  мой
роман. Сел и до того увлекся, что проработал до трех часов ночи.
     - Но ведь вы в отпуске!
     Джина смотрела на меня одновременно с любопытством и недоверчиво.  Было
видно, что она верит мне лишь наполовину.
     - А если вы не поедете в Венецию, то тогда куда же?
     - Не терзайте меня.
     Мне было трудно выдержать шутливый тон, и я уже  жалел,  что  пришел  к
Джине так скоро после смерти Элен. Я давно заметил, что Джина  наделена  так
называемым шестым чувством, позволявшим ей досконально знать,  что  творится
в моей голове. Вот и сейчас было  видно  -  она  догадывается,  что  у  меня
что-то неладно.
     - Я решил, что мог бы податься в  Монако.  Но  мой  паспорт,  наверное,
находится здесь, у себя я не мог его отыскать.
     В это время дверь отворилась,  и  вошел  Максвелл.  Он  остановился  на
пороге и довольно неласково посмотрел на меня.
     - Вот как! Привет... Что,  тянет  в  контору?  Полагаешь,  я  здесь  не
справлюсь без тебя?
     Я был не в том настроении, когда можно было бы  благодушно  выслушивать
его сарказмы.
     - Ты не был бы здесь, если бы я так считал, - сказал я  суховато.  -  Я
приехал за своим паспортом. Пытался забронировать комнату в Венеции, но  все
отели переполнены.
     Он немного отошел, но я видел, что мой приход его нервирует.
     - А заранее об этом подумать нельзя было? Что же ты делал вчера?
     - Работал над своим романом, - ответил я, небрежно закуривая.
     Лицо у него сразу окаменело.
     - Что  за  чушь?  Не  станешь  же  ты  утверждать,  что   принялся   за
сочинительство?
     - Все журналисты рано или поздно  принимаются  за  это.  Я  рассчитываю
сколотить на книге состояние. Советую и тебе об этом подумать.  Я  не  боюсь
конкуренции.
     - Свободное время я могу провести и поинтересней. Ну, ладно, меня  ждет
работа. Ты взял свой паспорт?
     - Иначе говоря, я тебе мешаю, и ты вежливо предлагаешь мне убраться?
     - Мне нужно надиктовать несколько писем.
     Джина подошла к столу и достала из ящика мой паспорт. Максвелл  ушел  в
свой кабинет, предупредив на пороге:
     - Через пять минут мисс Валетти мне нужна. Пока, Эд.
     - Пока!
     Когда он закрыл за собой дверь, Джина озабоченно посмотрела на меня.  Я
подмигнул ей.
     - Я убегаю. Позвоню, как только найду отель.
     - Хорошо, Эд.
     - Уеду дня через два. До четверга буду у  себя.  Так  что  если  что-то
будет не клеиться, звоните. Вы знаете, где меня можно найти.
     - Но ведь вы же в отпуске. Мистер Максвелл и сам справится.
     Я выдавил на своем лице улыбку.
     - Все это так, но на всякий случай знайте, что я пишу у себя. Пока!
     Не знаю, прав ли я был, давая Джине такие указания. Но  ведь  рано  или
поздно о гибели Элен станет известно. Как только  полиция  выяснит  личность
умершей, она свяжется с конторой. А мне хотелось бы, чтобы с  самого  начала
я был в курсе дела.
     Я вернулся в свою квартиру.
     Разумеется, над романом работать я не мог. Смерть Элен  все  заслонила.
Чем больше я над всем этим раздумывал, тем больше убеждался  в  том,  что  я
был полным идиотом. Конечно, Элен - лакомый кусочек плоти, голова у  меня  и
вскружилась. Но вообще-то, ее смерть, если не считать  возможных  неприятных
последствий для карьеры, мало что для меня  значила.  Однако  не  надо  было
оттуда убегать. Нужно было набраться  мужества,  вызвать  полицию  и  честно
рассказать, как все было. Теперь же я  не  смогу  спокойно  спать,  пока  не
закончится следствие и не будет вынесен  вердикт  о  смерти  от  несчастного
случая.
     Конечно же, они начнут докапываться - кто такой этот загадочный  Дуглас
Шеррард.  Элен  говорила,  что  она  сняла  виллу  на  это  имя.  Агент   по
недвижимости, конечно, сообщит об этом полиции. Вопрос: кто это  такой?  Где
он сейчас? Что она не является миссис Дуглас Шеррард, они узнают.  Сразу  же
решат, что она все устроила для приятного времяпрепровождения с  любовником,
а тот не явился.  Не  думаю,  что  они  окажутся  так  нелюбопытны,  что  не
расследуют эту ниточку до конца. И не выйдут ли они в этом расследовании  на
меня? Надежно ли я замел следы своего там пребывания?
     Я сидел в своей обширной лоджии с видом на  Форум  Романа  и  обливался
холодным потом. Когда около  четырех  часов  зазвонил  телефон,  я  огромным
усилием заставил себя снять трубку.
     - Хэлло?
     Мой голос походил скорее на кваканье лягушки.
     - Это ты, Эд?
     - Я, конечно.
     Я с трудом узнал голос Максвелла, настолько он  звучал  взволнованно  и
перепуганно.
     - Боже мой!.. Слушай, тут на нас такое обрушилось! Звонили из  полиции.
Сказали, что нашли Элен Чалмерс. Она... она мертва!
     - Как мертва? Что с ней случилось?
     - Ты придешь,  ладно?  С  минуты  на  минуту  появятся  флики.  Мне  бы
хотелось, чтобы ты был здесь.
     - Еду немедленно.
     Я повесил трубку. Вот оно...  Все  заварилось  гораздо  раньше,  чем  я
предполагал. Я подошел к бару, налил себе добрую порцию скотча  и  проглотил
одним залпом. Руки у меня дрожали. Посмотрев в зеркало, я с  неудовольствием
отметил, что у меня бледное лицо и испуганный взгляд.
     К тому времени, когда я  со  своим  "бьюиком"  влился  в  поток,  виски
подействовало, и я, слава Богу, стал чувствовать себя не таким  подавленным,
дрожь в руках прекратилась.  В  "Уэстерн  Телеграмм"  я  приехал  совершенно
спокойным. Максвелл и Джина находились в приемной.  У  Максвелла  был  очень
скверный  вид.  Он  был  бледен,  как  первый  снег...   Джина   тоже   была
обеспокоена. Она бросила на меня пристальный взгляд  и  сразу  же  отошла  в
глубь помещения. Но я все время чувствовал на себе ее  глаза.  Не  дожидаясь
моего приветствия, Максвелл сразу же выпалил:
     - А, вот и ты! Что скажет старик, когда до него дойдет это известие?  А
главное, как ему об этом сказать.
     - Спокойнее. Объясни толком, что произошло. Да не тяни же ты,  черт  бы
тебя побрал!
     - Они не сообщили мне подробностей. Только  сказали,  что  она  мертва.
Упала со скалы в Сорренто.
     - Как упала со скалы? А что она делала  в  Сорренто?  -  Теперь  я  уже
выдерживал свою роль.
     - Не знаю! - Максвелл нервно закурил. - Везет же мне!  Надо  же  такому
случиться в самый первый день моей работы здесь! Послушай,  Эд,  позвони  ты
Чалмерсу. Мне страшно представить его реакцию!
     - Не заводись. Я ему позвоню. Только я никак не пойму, что  она  делала
в Сорренто.
     - Полиция наверняка все знает... Господи, надо же такому  случиться!  -
Ударив по столу кулаком, Максвелл продолжал: - Эд, одна надежда на тебя.  Ты
должен лично  во  всем  разобраться.  Ты  же  знаешь  Чалмерса.  Он  захочет
провести расследование...
     - Заткнись! Не впадай в панику. Мы-то здесь  при  чем?  Если  он  будет
настаивать на расследовании, то это его право.
     Он сделал усилие, чтобы взять себя в руки.
     - Тебе хорошо рассуждать, ты его любимец. А на меня  всегда  все  шишки
валятся.
     В этот момент растворилась дверь и  в  кабинет  вошел  лейтенант  Итоло
Карлотти  из  криминального  отдела.  Карлотти  был  невысоким  брюнетом   с
бледно-голубыми глазами на смуглом лице. Ему было под сорок, но выглядел  он
не старше тридцати. Я был знаком с ним  уже  несколько  лет,  и  мы  отлично
ладили. Я считал его образованным и умным полицейским, но отнюдь  не  гением
в своем деле. Он добивался успеха  терпеливым  и  методичным  трудом,  путем
длительного поиска.
     Пожав мне руку, он сказал:
     - Я считал, что вы в отпуске.
     - Я как раз собирался уехать, но тут случилась эта история. Вы  знакомы
с синьориной Валетти? А это синьор  Максвелл.  Он  замещает  меня  на  время
моего отпуска.
     Карлотти пожал руку  Максвеллу  и  поклонился  Джине.  Я,  как  всегда,
присел на край стола, жестом пригласив его занять кресло.
     - Итак, вы уверены, что это Элен Чалмерс?
     - Похоже, в этом нет никакого сомнения, - ответил  Карлотти,  продолжая
стоять и даже не взглянув на предложенное ему кресло. - Три  часа  назад  мы
получили из Неаполя сообщение,  что  у  подножия  утеса  было  найдено  тело
молодой женщины. Она сорвалась с вершины утеса, когда поднималась  по  узкой
тропинке. Полчаса назад сообщили, что  погибшую  опознали.  Это  некая  Элен
Чалмерс. Похоже, что она сняла виллу недалеко от того  места,  где  упала  в
воду... Это приблизительно в пяти милях от Сорренто...
     После обыска  на  вилле  по  содержанию  багажа  было  установлено  имя
жертвы. Я попросил бы кого-нибудь из  вас  поехать  со  мной  в  Сорренто  и
опознать тело.
     Этого я не ожидал. Перспектива пойти в морг и увидеть то, что  осталось
от ее поразительной красоты, привела меня в смятение. Но  Максвелл  поспешил
вмешаться.
     - Ты  с  ней  познакомился,  Эд.  Видел  ее  в  жизни.  А  я  лишь   на
фотографиях.
     Карлотти спросил:
     - Я немедленно туда отправлюсь. Вы сможете меня сопровождать?
     Со вздохом я встал и, прежде чем уйти, распорядился.
     - Главное, не суетитесь без толку. Возможно, это и не она.  Как  только
я узнаю, я позвоню тебе. Сиди и жди звонка.
     - А Чалмерс?
     - Я займусь этим позже. О'кей, Карлотти, пошли.
     Я похлопал Джину по плечу и вышел за Карлотти из конторы. По дороге  мы
почти не разговаривали.  Только  когда  машина  подъезжала  к  аэропорту,  я
рискнул спросить:
     - Никаких соображений, как это могло произойти?
     - Я же вам говорил, она упала со скалы.
     - Это я помню. Больше ничего не известно?
     - Ничего не знаю. Виллу она наняла под именем  миссис  Дуглас  Шеррард.
Ведь она не была замужем, верно?
     - Насколько мне известно, нет.
     Он закурил ядовитую итальянскую сигарету, но,  благодарение  небу,  дым
выпускал в окно. После некоторого молчания он добавил:
     - В  деле  есть  кое-какие  осложнения...  А  синьор  Чалмерс   большой
человек? Мне не хотелось бы наживать неприятности.
     - Мне тоже. Мистер Чалмерс не только большой человек, но и  к  тому  же
мой патрон. Вы говорите, она сняла виллу под именем Дуглас Шеррард?  Это  вы
называете осложнением?
     - А вы в курсе  ее  интимной  жизни?  -  Он  внимательно  посмотрел  на
меня. - Пока что об этом никто, кроме нас с вами, практически не  знает.  Но
ведь шила в мешке не утаишь. Пожалуй, у нее был любовник.
     Я сделал гримасу.
     - Чалмерс  будет  в  восторге.  Знаете,  лейтенант,  будьте  осторожны,
разговаривая с журналистами.
     Он кивнул.
     - Понятно... Но виллу она наняла на имя мистера и миссис Шеррард. А  не
могла она тайно выйти замуж?
     - Может быть, но я так не думаю.
     - Я тоже. Мне кажется, что это больше смахивает на  "медовый  месяц"  с
любовником из Сорренто. Такие вещи случаются.
     Я пожал плечами.
     - Вы знаете Дугласа Шеррарда?
     - Нет, лейтенант.
     Карлотти стряхнул пепел с сигареты.
     - Гранди, которому поручено это дело, не  сомневается,  что  она  упала
вниз случайно. Он попросил меня помочь ему только потому, что  речь  идет  о
дочери такого важного синьора, как Чалмерс. Если бы не  любовник,  все  было
бы крайне просто.
     - А, может быть, про любовника  лучше  не  сообщать?  -  проговорил  я,
глядя в окно.
     - Очень может быть. Вы же не убеждены, что у нее был любовник?
     Я почувствовал, как у меня вспотели ладони.
     - Я  с  ней  был  едва  знаком.  Да  и  вообще,  пока  что  нет  полной
уверенности, она ли это.
     - Боюсь, что это она. Все ее  носильные  вещи,  белье,  чемоданы  имеют
одинаковые  метки.  На  вилле  обнаружены   письма.   Все   совпадает,   тут
практически нет сомнения.
     Больше мы ни о чем не говорили. Только потом Карлотти сказал,  что  мне
надо осторожно объяснить все Чалмерсу,  ибо  по  ходу  следствия  все  равно
выяснится, что вилла была снята на имя Дугласа Шеррарда.  Замять  это  будет
невозможно.
     Я понял, что он сам нервничает, ожидая  неприятностей  от  влиятельного
богача.
     - Объясню, конечно, но мы-то тут при чем?
     Карлотти искоса посмотрел на меня.
     - У синьора Чалмерса длинные руки.
     - Это верно. Но было бы лучше, если бы он сам следил за  своей  дочерью
и не позволял ей творить глупостей.
     Он снова закурил свою отвратительную сигарету и  погрузился  в  мрачные
размышления.
     Я был удивлен, что он не сказал больше ни  слова  о  Дугласе  Шеррарде.
Это меня даже слегка обеспокоило. Я знал Карлотти, он  действовал  медленно,
но верно.
     Самолет прилетел в Неаполь в полдень. Нас ожидала полицейская машина  с
лейтенантом Гранди из местного отделения. Это был человек  невысокого  роста
с быстрыми глазами и совершенно оливковой кожей. Он пожал  мне  руку,  глядя
куда-то вдаль над моим правым плечом. Надо полагать, мой приезд не  доставил
ему большого удовольствия.
     Меня посадили рядом с шофером. Карлотти же с Гранди  сидели  на  заднем
сиденье и о чем-то вполголоса разговаривали. Шум мотора  и  свист  ветра  не
давали мне возможности разобрать, о чем шла речь.
     Я сдался, закурил сигарету и глядел  на  дорогу,  вспоминая  предыдущую
поездку по ней - гораздо более опасную и быструю.
     В  Сорренто  водитель  заехал  в  тылы   железнодорожного   вокзала   и
припарковался у небольшого кирпичного здания - городского  морга.  Мы  вышли
из машины.
     Карлотти сказал мне:
     - Зрелище не из приятных, но ничего не поделаешь. Ее надо опознать.
     - Ничего.
     Какое  там  ничего!  Я  уже  покрылся  липким  потом  и  стал  медленно
зеленеть. На моем месте каждый чувствовал бы себя точно так.
     Я вошел в зал следом за Карлотти. Посередине  его  стояло  нечто  вроде
стола на колесиках, на котором лежало тело, прикрытое простыней. Мы  подошли
к столу. Мое сердце стало давать перебои. Меня мутило, и я  боялся  пот