несколько часов, перед  прибытием  полиции,  он  перерезал  себе  горло.  Ее
перевели в дом с более строгим режимом. Через год она сбежала.  Годом  позже
ее задержали,  когда  она  стала  заниматься  проституцией,  предлагая  себя
водителям грузовиков на шоссе в Нью-Йорк. Она вновь предстала перед  законом
и была направлена на психиатрическое лечение. Оно не принесло успеха, потому
что она улизнула и два года была  неизвестно  где.  Потом  ее  арестовали  в
Джексонвиле вместе  с  тремя  мужчинами,  которые  пытались  ограбить  банк.
Адвокат ссылался на ее несовершеннолетие и ей дали год. К  тому  времени  ей
должно было исполниться семнадцать. Отсидев срок,  она  исчезла  из  виду  и
снова всплыла тремя годами позже.  На  сей  раз  в  компании  двоих  мужчин,
задумавших  ограбление  ювелира.  Она  была  за  рулем.  Двое,   вооруженные
игрушечными пистолетами, вошли в дешевый ювелирный  магазин  в  Майами.  Они
были дилетантами и раскисли,  когда  появился  охранник  с  крупнокалиберным
пистолетом в руках. Рея могла уехать,  но  осталась  и  была  арестована.  С
учетом прошлого она получила четыре года. Снова выйдя на  свободу,  с  тремя
сообщниками участвовала в налете на бензоколонку. На этот раз ей дали на всю
катушку, и она  угодила  за  решетку  еще  на  четыре  года.  На  этом  пока
заканчивалась ее биография.
   Я бросил папку на стол и закурил. Теперь, познакомившись с ее прошлым,  я
заинтересовался ее братом. Я поискал в папках, но ничего не нашел  Очевидно,
Дженни не имела с ним дела, но я был уверен, что он  и  Рея  -  одного  поля
ягоды.
   В сгущающихся сумерках я сидел за столом и думал о Рее.  Думал  о  жизни,
которую она  вела,  и  чувствовал,  что  завидую  ей.  Вспомнил  собственную
монотонную  домашнюю  жизнь  и  ласковую  мать,  умершую,  когда  мне   было
пятнадцать, и отца, который работал в  алмазных  копях,  нажил  уйму  денег,
неудачно вложил их и умер, сломленный.  Рея  жила  порочной  жизнью,  но  не
сломилась. Едва вырвавшись из тюрьмы, она вновь становилась  на  уготованную
ей судьбой преступную дорожку.  Она,  по  крайней  мере,  обладала  волей  и
энергией. Пусть ее воля была направлена  на  зло,  но  она  подняла  флаг  и
неслась вперед.
   Зло?
   Я раздавил окурок сигареты и закурил другую.
   Меня  учили,  что  воровать  дурно,  но  так  ли  это  в  условиях   того
современного мира, в котором я  живу?  Не  следует  ли  скорее  считать  это
борьбой  за  выживание  наиболее  приспособленного?  Смелой  войной   одного
человека против полиции? Разве это не  лучше,  чем  тоскливое  существование
людей, паразитирующих на Дженни?
   Половина моего рассудка говорила, что  я  не  прав,  но  другая  половина
возражала. Я понимал, что Рея неожиданно стала  самым  главным  существом  в
моей жизни. Она привлекала меня сексуально, но сверх того я еще и  завидовал
ее смелости, вероятно превосходившей мою собственную. У меня вдруг  возникло
желание испытать все то, что испытала она. Ее преследовала  полиция,  и  вот
теперь я хотел познать это на  собственном  опыте.  Я  представлял  себе  ее
ощущения в тот момент,  когда  она  увидела,  что  дело  принимает  скверный
оборот, и все же не ударилась в панику, не отъехала от ювелирного  магазина.
Я  завидовал  ей  Мне  захотелось  узнать,  не  струшу  ли  я   в   подобных
обстоятельствах.
   Темнело. Я засунул папку обратно в ящик, вытряхнул пепел от своих сигарет
и два окурка в конверт, а конверт положил в карман. Деревяшке незачем знать,
что в офисе кто-то побывал. Спускаясь по лестнице, я продолжал думать о  Рее
и ее брате в их убогой развалюхе и, как ни странно, завидовал им.
   Что мне следовало сделать, так это забрать свои вещи из отеля "Бендикс" и
вернуться  в  Парадайз-Сити.  Следовало  поговорить  с  доктором  Мелишем  и
отдаться в его руки. Следовало рассказать ему, что я встретился с женщиной с
прошлым, закоренелой уголовницей и сексуальная одержимость ею стала для меня
навязчивой  идеей.  Следовало  признаться  ему,  что  теперь  я   чувствовал
непреодолимое  стремление  повторять   все   совершенное   ею,   постараться
объяснить, что мы должны быть на равных, когда я овладею ею, я не лучше  ее,
она не лучше меня. Следовало поведать ему о  неотвязно  преследовавшей  меня
мысли, что раз я мужчина, а она женщина, я способен проделать лучше все  то,
что проделала она. Может быть он помог бы мне. Не  знаю,  потому  что  я  не
предоставил ему такой возможности.
   Я не выехал из отеля и не сбежал в Парадайз-Сити.
   Я сидел в мрачном баре над засохшим сандвичем и стаканом пива и  думал  о
Рее. Наконец, я не выдержал, сел в "бьюик" и поехал к ее дому.
   Она притягивала меня с магической силой, которой я не мог противостоять.
   У поворота На грунтовую  дорогу  я  остановил  машину,  выключил  огни  и
остаток пути прошел пешком.  Приближаясь  к  дому,  я  слышал  оглушительный
грохот джаза, разносившийся над кучами мусора. За поворотом дорожки я увидел
освещенные окна.
   Я дошел до повалившейся ограды и встал в тени дерева, глядя на  окна  так
же, как человек, заблудившийся  в  сожженной  солнцем  пустыне,  смотрит  на
оазис, не зная, что это мираж.
   Ночь была жаркая, воздух неподвижен. Окна были открыты. Я увидел  силуэт,
пересекший светлый прямоугольник...  брат.  Значит  он  здесь!  Я  осторожно
двинулся вперед, пробираясь между пустых жестянок, бочек из-под  горючего  и
прочего мусора, стараясь ступать бесшумно, хотя  эти  предосторожности  были
излишни. За грохотом транзистора меня бы не услышали, сколько ни шуми.
   С  глухо  колотящимся  сердцем  я  подобрался  достаточно  близко,  чтобы
заглянуть в окно, сам оставаясь незамеченным.
   Теперь я отчетливо видел брата Реи. Он топтался по комнате в такт музыке,
с открытой банкой консервов в одной руке и с ложкой в другой.  Переступая  и
притопывая, он в то же время набивал рот каким-то клейкого рода  месивом.  Я
пошарил взглядом по комнате и увидел позади него  Рею.  Она  сидела,  лениво
развалясь в ободранном кресле, обитом потрескавшейся кожей, из  дыр  которой
торчала грязная набивка. На ней был красный халат и брюки, которые  казались
нарисованными на ее теле. У  меня  учащенно  забилось  сердце  при  виде  ее
длинных ног и  стройных  бедер.  Из  тонких  губ  ее  жесткого  рта  торчала
сигарета. Она смотрела в потолок с лицом столь же  лишенным  выражения,  как
мраморная маска, а он продолжал  дерганье,  раскачивался  и  притопывал  под
музыку, суя в рот ложку за ложкой.
   Глядя на нее, я гадал, о чем она может думать. Ну и  пара!  Так  говорила
здравая часть моего рассудка, но другая завидовала.
   Неожиданно  Рея  наклонилась  вперед   и   резким   движением   выключила
транзистор, стоявший на стуле рядом. Наступившая тишина была подобно удару.
   - Кончай! - крикнула  она.  -  Что  ты  вечно  кривляешься,  будто  какой
придурок проклятый?
   Ее брат стоял неподвижно, ссутулясь, протянув перед собой руки. Его  поза
выражала угрозу.
   - Черт тебя подери, какая муха тебя укусила? - проревел он. - Включи!
   Она подхватила транзистор, вскочила на ноги и с неистовой силой  швырнула
его о стену. Корпус разбился и посыпались батарейки.
   Он подскочил к ней и отвесил ей оплеуху, от которой она покачнулась, едва
не упав. Выкрикнув грязное ругательство, он снова ударил.
   В ту же секунду я метнулся  вперед.  Ярость  бушевала  внутри  меня,  как
лесной пожар. Я ворвался в комнату в тот момент, когда  он  занес  руку  для
новой затрещины.
   Перехватив его запястье, я рывком развернул его к себе и двинул кулаком в
лицо. Он пошатнулся и отлетел в сторону. Я прыгнул вслед за  ним,  когда  он
еще не восстановил равновесие и был полуоглушен, и ударил его в пах.
   С глухим стоном он упал на колени. Стоя над ним, я сцепил руки  и  ударил
его по шее. Мне было наплевать, убью я  его  или  нет,  как  в  тот  раз  со
Страшилой.
   Он растянулся у моих ног без сознания.
   Я повернулся и взглянул на Рею, которая стояла, прислонившись к стене. На
ее левой щеке  виднелся  кровоподтек.  Она  все  еще  была  слегка  оглушена
полученными затрещинами, но ее глаза были  устремлены  на  неподвижное  тело
брата.
   - С ним ничего страшного, - сказал я. - Не беспокойся о нем.  Ты  как,  в
порядке? - Пламя бешенства затухало внутри меня. - Я тут оказался случайно.
   Она опустилась на колени около брата и перевернула его.
   Из носа у него сочилась кровь, но он дышал. Подняв голову, она посмотрела
на меня сверкающими зелеными глазами.
   - Убирайся! Тебя сюда не звали! - злобно бросила она. - Убирайся и больше
не суйся сюда.
   С минуту мы смотрели друг другу в глаза.
   - Когда надумаешь, - сказал я, - найдешь меня в отеле "Бендикс".  Я  буду
ждать.
   Я вышел в жаркую, темную ночь, чувствуя ноющую боль в  костяшках  пальцев
после удара, нанесенного ему в лицо, но безразличный ей.
   На обратном пути в Люсвил я  говорил  себе,  что  сделал  шаг  вперед.  Я
показал ей, что я настоящий мужчина, по сравнению с которым ее  брат  ничего
не стоит. Но этого недостаточно. Я должен доказать себе, что я  смелее,  чем
она.
   Когда я вошел в свой унылый  маленький  номер,  звонил  телефон.  Я  взял
трубку.
   - Ларри... мой дорогой, милый мальчик!
   Я сразу перенесся в недавнее прошлое. Так говорить не  мог  никто,  кроме
Сидни Фремлина.
   Я опустился на кровать.
   - Привет, Сидни.
   Он сказал, что давно пытается дозвониться мне. Он не знает,  сколько  раз
вызывал отель, но меня никогда не оказывалось на месте. Его укоризненный тон
не произвел на меня никакого впечатления.
   - Как поживаешь, Ларри? Когда ты вернешься? Ты мне нужен!
   Мое сознание перестало воспринимать его журчащий голос, я снова вспоминал
Рею, ее, вспухшее от ударов, лицо.
   - Ларри! Ты слушаешь?
   - Я вернусь, - сказал я. - Дай мне еще немного времени.  Вероятно,  через
месяц... годится?
   - Месяц? - взвизгнул он. - Но, Ларри, ты мне  нужен  сейчас  же!  О  тебе
постоянно спрашивают. Скажи, как ты себя чувствуешь? Не смог бы ты вернуться
на следующей неделе?
   - Разве Терри не справляется с работой?
   - Терри? - Его голос поднялся на одну октаву. - Не говори мне о  нем!  Он
совершенно... невозможен! Вернись, Ларри, и я его вышвырну!
   Он надоел мне и я оборвал его.
   - Вернусь, но не раньше, чем через месяц.
   - Месяц? - Голос Сидни поднялся до писка.
   - Именно, - и я повесил трубку.
   Пройдя в ванную, я подставил ноющую руку под струю холодной  воды.  Снова
зазвонил телефон. Это наверняка Сидни. Я игнорировал  звонки.  После  долгих
попыток телефон умолк.
   Я растянулся на кровати. От мыслей мне начинало казаться,  будто  во  мне
десять футов росту. "Я - парень, что надо!" - говорил я  себе.  "Страшила...
семеро его головорезов... а теперь вот я расправился с братом Реи".
   Скоро она придет ко мне. Я не  сомневался  в  этом  и  хотел,  чтобы  все
получилось именно так - она придет и отдастся мне. Я был готов ждать.
   Но сначала я должен встать на одну доску с ней.
   Обычно побудительной причиной для преступления  служат  деньги,  но  я  в
деньгах  не  нуждался.  Сидни  платит  мне  60  тысяч   в   год.   Обдумывая
преступление, я отчетливо понял, что нахожусь в единственной  в  своем  роде
позиции. Я хочу совершить преступление с целью пережить то же напряжение, то
же  волнение,  ту  же  опасность,  какие  пережила  Рея,  но  мне  не  нужно
украденное, чем бы оно  не  оказалось.  Удовлетворение  мне  даст  сам  факт
похищения, конечный продукт не имеет значения.
   "Необходимо  сделать  первый  шаг",  -  говорил  я  себе.  По   некоторым
размышлениям я решил сначала угнать машину. Вероятно, это нетрудно. Я поезжу
на ней по городу, а после оставлю ее неподалеку от места, с которого  угнал.
Сделав это, я стану вором, а я этого и хотел,  ведь  и  Рея  была  воровкой.
Шансы попасться - незначительны, но я все же  испытаю  чувство  опасности  и
подвергнусь некоторому риску... ничего другого мне не нужно.
   Не хватит ли раздумывать? Пора действовать. Я посмотрел на  часы.  Восемь
минут первого.
   Все в том же приподнятом настроении я надел пиджак, погасил свет и  вышел
из комнаты. Не пользуясь лифтом, я бесшумно спустился  по  лестнице,  прошел
через вестибюль, где дремал ночной дежурный, и выскользнул на жаркую  ночную
улицу.
   Украсть  машину  оказалось  сложнее,  чем  я  предполагал.  Я  подошел  к
ближайшему паркингу, но наткнулся  на  делавшего  обход  охранника,  который
подозрительно посмотрел на меня, нащупывая дубинку,  когда  я  замешкался  у
входа.
   - Вам что-нибудь нужно?  -  спросил  он  с  требовательной  интонацией  в
голосе.
   - Только не вас, - бросил я и поспешил уйти.
   Я исходил множество улиц, уставленных машинами, бампер к бамперу. У какой
бы машины я ни останавливался посмотреть, не открыта ли  ее  дверца,  каждый
раз кто-нибудь появлялся из темноты,  на  ходу  окидывая  меня  внимательным
взглядом.
   Я вспотел и мое сердце громко стучало.  Это  было  то  самое  напряжение,
которого я желал, и приходилось признаться, что оно мне совсем не нравится.
   Только в час ночи, когда меня уже покидало мужество,  я,  наконец,  нашел
незапертую машину с ключом в зажигании.
   "Наконец-то нашел!" - подумал я и вытер вспотевшие ладони о свои  джинсы.
Я оглядел пустынную улицу, потом с отчаянно бьющимся сердцем отворил  дверцу
и скользнул за руль.
   Нетвердой рукой я повернул ключ зажигания и нажал педаль газа. Послышался
слабый  звук,  напоминающий   урчание,   через   секунду-другую   совершенно
заглохший. Пот струился у меня по лицу, я  ничего  не  видел  в  темноте.  Я
нащупал выключатель, нажал  его  и  загорелся  свет:  слабый,  желтый,  едва
тлеющий огонек, который быстро померк.
   Я пытался угнать машину с разряженным аккумулятором!
   Мои нервы не выдержали. С меня было довольно напряжения на одну  ночь.  Я
вышел из машины, тихо прикрыл дверцу и зашагал по улице. Меня мучила  жажда,
а мышцы ног дрожали так, словно я пробежал милю.
   "Так вот оно какое напряжение, - думал я, - а ведь всего то и сделал, что
попытался угнать машину. Тысячи подростков проделывают такое каждый день,  а
я не сумел. Хороший же из меня вор! То-то посмеялась бы  Рея,  узнай  она  о
моих жалких похождениях!"
   Я начинал сознавать,  что  на  пути  честности,  бывшей  моим  уделом  на
протяжении тридцати с лишним лет, и  нечестности  -  есть  препятствия,  для
преодоления которых требуется побольше дерзости и отваги, чем было у меня  в
настоящий момент.
   На углу в конце улицы находился бар, открытый всю ночь.  Я  зашел  выпить
пива.
   В баре было только трое посетителей: неизбежный пьяный, толстая немолодая
шлюха и гомосексуалист, мальчик лет  восемнадцати,  в  вишневом  костюме,  с
волосами до плеч и с дорогими золотыми часами на тонком запястье. Он жеманно
улыбнулся мне и тут, при виде его часов, у меня появилась идея. Я отнес свое
пиво на дальний столик, потом  посмотрел  прямо  на  него.  В  один  миг  он
оказался рядом.
   - Мы можем стать друзьями? - спросил он с волнением. - Я уверен,  ты  так
же одинок, как и я.
   Я окинул его взглядом.
   - Цена?
   - Десять долларов... со мной ты чудесно проведешь время.
   - У тебя есть где?
   - Дальше по улице есть отель... меня там знают.
   Я допил пиво и встал.
   - Тогда чего мы ждем?
   Мы вышли в  жаркую  темноту  и  пошли  по  улице.  Время  от  времени  он
беспокойно улыбался мне, словно боясь потерять.  Он  отодвинулся,  когда  мы
проходили мимо копа, который уставился на нас, а потом сплюнул на мостовую.
   - Нам недалеко, милый, - сказал мальчик, - как раз в конце улицы.
   Я оглянулся назад. Копа не было видно, вокруг ни души. Мы  поровнялись  с
проходом между домами, уставленным вонючими помойными баками.
   Я схватил его и втолкнул в проход. Он издал испуганный писк протеста,  но
это был не более чем писк. Я ударил его, ударил с удовольствием, потому  что
он принадлежал к иной  породе.  Мой  кулак  врезался  в  его  челюсть  и  я,
придерживая, опустил его обмякшее тело  прямо  в  грязь,  головой  на  груду
картофельных очистков. Склонившись над  ним,  я  снял  с  его  руки  часы  -
вероятно подарок влюбленного клиента.  Быстро  оглядевшись  по  сторонам,  я
зашагал прочь, направляясь к своему отелю.
   Проходя мимо вонючего помойного бака, я задержался, чтобы бросить в  него
часы. Присыпал их отбросами и пошел дальше.
   Теперь я и впрямь казался себе великаном. Я сделал  первый  шаг.  Я  стал
вором!
   На следующее утро я  проснулся  от  беспокойного  сна  и  услышал  голос,
отчетливо звучавший в моем сознании. Голос говорил: "Ты должен уехать отсюда
сегодня утром и вернуться в Парадайз-Сити. Ты должен пойти к доктору  Мелишу
и рассказать, что с  тобой  творится.  Ты  должен  рассказать  ему  о  твоей
вчерашней выходке и просить помощи".
   Я проснулся окончательно и огляделся вокруг. Голос звучал  так  громко  и
отчетливо, что мне казалось в комнате кто-то есть.
   Потом я понял, что слышал его во сне, и снова уронил голову на подушку.
   О возвращении не могло быть и речи. Я не желал,  чтобы  мне  помогали.  Я
подумал о Рее и вожделение было так сильно, что пришлось вылезти из  постели
и стоять под холодным душем, пока не остыл жар моего тела. Затем я побрился,
надел свитер и джинсы и спустился в ресторан, где выпил две чашки  скверного
кофе. Здесь же завтракало несколько коммивояжеров, одновременно листая  свои
записные книжки. Никто из  них  не  обращал  на  меня  внимания.  Я  закурил
сигарету и стал вспоминать вчерашнюю ночь.
   Что за жалкая выходка? Как издевалась бы Рея, узнай она о моих  подвигах!
Как глупо я провалил операцию с  угоном  машины!  А  потом  этот  глупенький
педерастик. Такое может сделать кто угодно! Чем я рисковал? Я украл  у  него
часы, вероятно, самую дорогую  для  него  вещь.  Здесь  нечем  гордиться.  Я
вспомнил, как Страшила  Джинкс  обозвал  меня  дешевкой.  Судя  по  событиям
прошедшей ночи, решил я, это имя подходит ко мне, как нельзя лучше.
   Но сегодня ночью будет иначе. Я твердо решил, что этой ночью поднимусь на
ступеньку выше, нужно только разработать план действий.  Я  сидел,  курил  и
думал, и, наконец, составил план операции.
   Выйдя из отеля, я сел в "бьюик" и выехал из города. Миль за сто  севернее
по шоссе находился городок, называвшийся Джейсонов - Полустанок,  чистенький
и  процветающий,   жители   которого   специализировались   на   выращивании
апельсинов. На его главной улице, забитой  грузовиками,  толпились  скупщики
апельсинов, заключавшие сделки. Я  нашел  место  для  машины  и  зашагал  по
горячему асфальту в поисках магазина. В универмаге самообслуживания пришлось
протискиваться  через  толпу  покупателей,  запасавшихся  на  конец  недели:
волнующаяся масса людей, для которых я был невидимкой.
   Я протиснулся в закусочную, съел сандвич с  мясом  и  выпил  пива,  затем
поднялся по эскалатору в отдел игрушек. Там  попросил  у  девушки-продавщицы
показать мне игрушечный пистолет, упомянув несуществующего  племянника.  Она
предложила на выбор  множество  револьверов,  пистолетов  и  даже  кольт.  Я
остановился на пистолете "беретта", который агент 007 сделал знаменитым.  Он
был точной копией настоящего и выглядел угрожающе. После этого  я  спустился
на нижний этаж и купил сумку на ремне с буквами ТВА, отпечатанными на боках.
Оттуда прошел в отдел мужской одежды и, поискав на вешалках,  купил  красный
пиджак с черными накладными карманами: пиджак, который легко запоминается. В
отделе, где торговали всякой всячиной, купил парик и зеркальные очки,  через
которые можно видеть, самому оставаясь анонимным.
   Все покупки уложил в сумку.
   Я вернулся в Люсвил в шестом часу.  По  дороге  в  отель,  проезжая  мимо
городской больницы, вспомнил, что не навестил Дженни,  и  она,  наверно,  не
знает, что и думать. Чья-то машина выехала со стоянки,  и  я  поставил  свою
машину на ее место, повинуясь первому  побуждению.  Н