уже ждал владелец - Томас Ольмедо.
     В полтретьего Кейд отпечатал последний снимок и упаковал все в бандероль для Сэма Уонда. Он также тщательно подобрал фотографии, которые должны были понравиться Диасу, и упаковал их отдельно. Ольмедо пообещал отправить их со своим посыльным в "Отель де Торо".
     В ожидании Крила Кейд сидел в конторке Ольмедо и от нечего делать развернул лежащую на столе утреннюю газету. Ему сразу бросилась в глаза фотография Барреды и текст под снимком:
     "Мануэль Барреда, известный судовладелец, умер вчера утром от острого сердечного приступа. Сеньор Барреда восстанавливал здоровье после предыдущего сердечного приступа в роскошном отеле в Акапулько. Он..."
     Газета выпала из рук Кейда. Он ощутил озноб и слабость. Этот человек был бы жив, если бы Хуана его не бросила. Он, Кейд, украл ее у покойника... Он был повинен в смерти.
     Кейд позвонил Хуане, которая ответила не сразу.
     - Ты читала сегодняшние газеты? - спросил Кейд.
     - Кариньо! Я слишком занята, чтобы читать газеты. А что такое?
     - У Барреды вчера утром был приступ. Он умер.
     После паузы она сказала:
     - В самом деле? У меня на кухне что-то закипает, я должна посмотреть. Ты будешь...
     - Ты слышала, что я сказал? Барреда мертв! И мы тому причиной.
     - Но, кариньо, он был стар и болен. Все старики умирают. С чего ты взял, что это мы тому виной. В чем дело? Ты, кажется, чем-то расстроен?
     Кейд вытер пот со лба. На противоположной стене висела фотография девицы в бикини.
     - А ты не расстроена?
     - Ну, мне, конечно, очень жаль, но...
     - Мы не должны были так с ним поступать, Хуана.
     - Но когда-то же он должен был умереть, - резко ответила любовница. - Так что не переживай, дорогой. Мне надо идти, иначе наш прекрасный обед подгорит, - и она повесила трубку.
     "Все мы когда-то должны умереть. Но не так же вот! - думал Кейд подавленно. - Ведь такое может случиться и со мной! Завтра, на следующее утро или на следующий год в ее жизни появится другой мужчина, и она с легкостью оставит меня и уйдет к нему. И будет иметь на то полное право".
     Кейд ощутил приступ удушающего страха. После того, как он встретил Хуану, казалось немыслимым потерять ее. Чего он ждет? Что он ходит вокруг да около? Он любит ее. Он от нее без ума, и она от него тоже. Ясно, что надо жениться на ней, да побыстрее.
     Чуть позже четырех часов Кейд притормозил у дверей своего дома на сверкающем алом "сандерберде".
     Чуть позже шести они сидели рядышком в саду, близ террасы.
     А между четырьмя и шестью гоняли на "сандерберде" по окраинам Мехико. Хуана водила автомобиль с поразительным мастерством. Она кричала от радости и осыпала Кейда поцелуями. То же повторилось уже в садике, когда он нацепил ей на руку браслет с бриллиантами - один из пяти, предложенных ему Крилом, стоимостью в двадцать тысяч долларов каждый.
     В восемь часов вечера, обнаженные, они крепко сжимали друг друга в объятиях, глубоко и прерывисто дышали, стонали и кричали от наслаждения, и шум вечернего города оттенял эту симфонию любви.
     В десять вечера за столиком со свечами наслаждались мексиканским праздничным блюдом - особым образом приготовленной индейкой, которую Хуана ухитрилась-таки приготовить в промежутках между оргазмами и слезами радости. После чего Хуана вопросительно посмотрела на Кейда. Глаза ее сияли, как звезды, на руке сверкал браслет.
     - Ну и как тебе моя стряпня? Я - хорошая повариха?
     - Ты восхитительна, дорогая, - ответил тронутый Кейд. - Все, что ты делаешь, восхитительно. Ты - лучшая в мире.
     Она вскочила на ноги.
     - Пусть все остается. Завтра уберу. Поехали, посмотрим пирамиду Луны. При лунном свете она смотрится великолепно - это то, что нам сейчас нужно.
     Через полчаса быстрой езды они были уже в Сан-Хуане-Теотиуакане, древнем городе, извлеченном археологами из небытия. Этот комплекс внушающих благоговение руин протянулся на целых двадцать миль.
     У подножия гигантской пирамиды Луны, самого древнего строения долины, рядом с фигурой коленопреклоненной женщины, которая, по гипотезам археологов, была богиней воды, Кейд сделал Хуане предложение.
     Он сознавал, что трудно придумать более романтический и драматический фон для того, чтобы бросить вызов будущему и провозгласить свое притязание на счастье.
     - Ты уверен, что этого хочешь? - спросила Хуана, сжимая его руки. - Ни один мужчина до этого не желал навсегда связать свою жизнь с моей. Никто не просил меня стать его женой. Я-то этого хочу, но хочешь ли ты? Я и так тебя буду любить. Ты уверен, что этого хочешь?
     Кейд хотел. У него была детская вера в святость брачных уз. "Как только мы поженимся, - думал он, - никто не сможет ее у меня увести".
     Они договорились пожениться в конце недели.
     Закончив работу, Кейд оказался на какое-то время свободен и с легким сердцем отдался во власть Хуаны, которая превосходно знала Мехико-Сити и знакомила его со всеми местными достопримечательностями.
     Никто из них больше не упоминал имени Мануэля Барреды, хотя временами Кейд думал о нем с угрызениями совести.
     Когда они обсуждали предстоящую свадьбу, Кейд с облегчением услышал от Хуаны, что она не хочет никакой шумихи. "Пусть все будет скромно, - сказала девушка, - медовый месяц проведем в Козумеле".
     Это устраивало Кейда во всех отношениях. Ему в своей жизни пришлось фотографировать тьму пышных свадебных церемоний, и он питал к ним ужас и отвращение. Хуана сказала, что есть подруга, которая будет свидетелем с ее стороны, а со своей стороны Кейд решил пригласить Крила. Толстяк-мексиканец надулся от гордости. У него даже слеза на глаза навернулась, когда он тряс руку Кейда и горячо поздравлял его и желал заслуженного счастья.
     Кейд был более чем счастлив. Хуана оказалась не только отличной поварихой, но и рачительной хозяйкой. Казалось, ей доставляло огромное удовольствие вести хозяйство, заниматься уборкой, ездить за покупками на "сандерберде" и кормить Кейда обедами, равных которым не в каждом ресторане можно было отведать. Последнее обстоятельство уже начинало тревожить Кейда - он стал стремительно прибавлять в весе.
     Они как раз упаковывали необходимые для медового месяца вещи - свадьба была назначена на завтрашнее утро, когда из Нью-Йорка позвонил Сэм Уонд.
     - Они там ревут от восторга по поводу снимков корриды, - заорал он в трубку. - Вэл, старина, ты превзошел самого себя. Чем ты сейчас занят? Когда возвращаешься? Подыскать тебе какую-нибудь работенку здесь или в другом каком месте?
     - Завтра я женюсь, - ответил Кейд, сожалея, что не видит лица Уонда. - Так что, по крайней мере, на месяц выхожу из игры.
     - Змея мне в глотку! - воскликнул Уонд. - Ты что, шутишь? Ты женишься! Совсем сдурел, что ли? Не верю!
     Когда Кейд смог его убедить, что говорит серьезно, и рассказал кое-что про Хуану, которая стояла в дверях и прислушивалась, Уонд заявил:
     - Ну, никогда бы не поверил. В любом случае, поздравляю. Но ты уверен, что все делаешь правильно?
     - Уверен. Я вернусь в десятых числах. Намерен осесть в Мехико. А ты бери любые заказы, касающиеся Центральной Америки. Договорились?
     - Конечно, конечно. К десятому у меня будет кое-что для тебя. А почему бы тебе не заснять для журналов собственную невесту, если она так хороша? Это было бы неплохой рекламой - для тебя.
     - Нет.
     Кейд только представил, как фотографии Хуаны, вырезанные из журналов, украшают стены комнат бесчисленных прыщавых юнцов и порочных стариков, и его аж передернуло.
     - Нет, Сэм, она - моя частная собственность л останется таковой.
     - Это только так, предложение, - поспешно проговорил Уонд, сообразивший, что коснулся больного места. - Ладно, развлекайтесь. Счастливо провести время. Я свяжусь с тобой десятого.
     Он повесил трубку.
     - Я хочу быть твоей частной собственностью, - сказала Хуана, обнимая Кейда. - Отныне и вовеки.
     И Кейд, отвечая на ее поцелуи, верил ей.

***

     Медовый месяц удался не вполне. Большую часть времени Кейд провел в приступах ревности. Его бесило, что Хуана, словно магнитом, притягивала к себе самцов-туристов "эль норто американо", независимо от того, были ли они с женами или без оных. При малейшей возможности, используя самые вздорные предлоги, они слетались к ней, как мухи на мед. Хуану это забавляло, а Кейда доводило до белого каления. Нельзя было уединиться ни на переполненном пляже, ни в ресторане - обязательно кто-нибудь подходил или подсаживался. Невозможно было даже потанцевать. Кейда это приводило в ярость, а кончилось тем, что, по его настоянию, они стали проводить большую часть времени на шезлонгах на балконе своего номера. Но это быстро наскучило Хуане, она то и дело вспоминала свою машину и свой домик.
     В результате спустя десять дней молодожены решили вернуться в столицу.
     Кейд вдруг понял, что, хотя женитьба и прекрасная вещь, он уже не так свободен, как прежде. Раньше в часы досуга он любил бродить по улицам в одиночестве, отыскивая новые темы и сюжеты, необычные ракурсы, наблюдая выразительную игру света и тени, и так накапливал новый материал для снимков. Жене ходить пешком не нравилось. Большого труда стоило уговорить ее оставить "сандерберд" дома. Хотя Кейд терпеливо разъяснял Хуане, что невозможно понять прелесть окружающего, когда несешься мимо на скорости восемьдесят миль в час, Хуана упорно настаивала на автомобиле, как средстве передвижения.
     Дней через пять после возвращения в Мехико Кейд решил, что пора и за работу браться. Пока Хуана готовила обед, он позвонил Сэму Уонду.
     - Ну здорово, здорово, старый! - завопил Уонд. - А я как раз сам хотел тебе звонить. Как дела? Все в порядке, надеюсь?
     Кейд ответил, что хорошо провел время.
     - Ясно! Бабочки - цветочки, пестики - тычинки...
     - Ты лучше скажи, есть что-нибудь для меня? - Кейд был не в том настроении, чтобы выслушивать всякий вздор. - Я отдохнул и готов ко всем твоим штучкам.
     - Ты ведь сказал, что вернешься десятого, не так ли? А сейчас еще только второе. Ну ладно, ладно... есть работенка. Не бог весть что - три сотни, но, думаю, для тебя сейчас и три сотни деньги.
     - Это ты о чем?
     - Сейчас объясню. Тут такое дело, Вэл. Ко мне приходил клерк из твоего банка. Ну, тот, который ведает твоими делами. Так вот, ты им задолжал уже четыре тысячи.
     Кейд замер. Он всегда небрежно относился к деньгам. Тратил, не считая. У него и до этого были неприятности с банком, и они продолжались, пока Уонд не предложил Кейду контролировать его, Кейда, счета. "Я считаю, - сказал тогда Уонд, - что надо купить на все деньги акций и держать на счету только тысячу наличными. Истратил тысячу - продай акцию, продал снимки - купи акцию. Только так ты не переступишь черту, и твои деньги будут делать новые деньги. Если хочешь, я так и сделаю".
     Кейд тогда согласился.
     - Что там у тебя происходит? - спрашивал Уонд. - Месяц назад у тебя было акций на сорок тысяч. Только не говори мне, что ты их все вдул.
     Кейд запустил пятерню в волосы. Неужели он действительно все просадил? У него была привычка писать на обратной стороне чека: "Если нет наличных - выплатить за счет продажи акций". Подсчитывать расходы Кейду как-то не приходило в голову. У него есть акции, так чего там беспокоиться?!
     Он лихорадочно припоминал все недавние расходы. Что там было? "Сандерберд", браслет, оплата за дом на месяц вперед, норковая горжетка для Хуаны, десять дней медового месяца в самом дорогом отеле - действительно дорогом. Но неужто все сорок тысяч?!
     - Алло! Ты у телефона? - нетерпеливо спросил Уонд.
     - Помолчи минутку, - огрызнулся Кейд. - Дай подумать.
     Он еще раз прикинул все траты. Да, он вполне мог профукать все сорок "кусков". Кейда бросило в жар.
     - Сэм, а за корриду мне заплатили? Сколько там будет - тысячи три?
     - Ну, старый, это уже прошлогодний снег. Гонорар был перечислен на твой счет десять дней назад, так что ты его уже потратил, - ответил Уонд. - Бога ради, можешь ты сказать, что там у тебя стряслось?
     - Так ты говоришь, я в минусе на четыре "штуки"?
     - Именно это я и говорю. Послушай...
     - Погоди, - Кейд торопливо водил ручкой по бумаге.
     Аренда автомобиля и катера в Козумеле, купил зачем-то комплект для подводной охоты - дурак, нет чтобы напрокат взять! Чайный сервиз из серебра - Хуана настояла, хотя на кой черт он им сдался? Надо было отговориться... просто символ социального статуса. Да, похоже, что тут все сорок тысяч...
     - Сэм, - сказал он, - продай еще что-нибудь! Мне нужно десять тысяч.
     - Ну ладно. Просмотрю все твои бумаги и что-нибудь придумаю.
     - Через пару месяцев должны поступить потиражные, верно?
     - Ага. Тысяч восемь или десять.
     Кейд просиял.
     - Так чего я тут на ушах стою?
     - Тебе виднее, - ответил Уонд. - А теперь насчет этой работы. Археологический музей в Бостоне хочет получить новый комплект фотографий руин Чичен-Итцы и Ушмаля. Я пришлю тебе все инструкции и копии старых снимков. Они хотят то же самое, но только чтобы ты выбирал новые ракурсы и освещение. Берешься?
     - Но я только что вернулся с Юкатана!
     - А я тут при чем? Ты ж мне не говорил, куда отправляешься.
     - Три сотни и расходы?
     - Да, но только расходы на одного. Если вздумаешь взять с собой жену, плати из собственного кармана. Работы на неделю.
     - Ну ничего себе! Это за три-то сотни?! Да пошли они все!
     - Вэл, взгляни на вещи трезво. Тебе не стоит отказываться даже и от такой малости. Тебе нужны деньги.
     Кейд не припоминал, чтобы Уонд хоть когда-нибудь говорил ему что-нибудь подобное. Кейду это не понравилось. Поколебавшись, он сказал:
     - Ладно, уговорил. И посмотри, что можешь сейчас выслать.
     - Ясное дело. Ну, пока. И навесь замочек на свой бумажник.
     Кейд положил трубку и прошел в кухню, где Хуана резала красный перец.
     - Я говорил с Уондом, - сказал он. - Для меня есть работа. Чертовски неприятно - придется снова ехать в Мериду.
     Она скривилась.
     - Это так необходимо, кариньо?
     - Ну, это моя работа. Да, думаю, мне придется ею заняться.
     - Когда?
     - В конце недели.
     - Тогда все в порядке. Мы ведь быстро управимся?
     Кейд почесал подбородок.
     - Понимаешь, мне надо ехать одному. Там трудно... Мне нельзя будет отвлекаться.
     Хуана удивленно посмотрела на него:
     - О! Ты хочешь сказать, что не берешь меня с собой? Ты не хочешь?..
     - Да нет же. Просто это работа. Я должен там быть один. - Он обнял ее за плечи. - Меня не будет всего неделю. Чем ты займешься?
     - Лучше бы я поехала с тобой. Я обещаю не мешать тебе. А ночью мы будем вместе. Тебе не кажется, что так будет лучше?
     Кейд колебался.
     - Дело в том, что заказчики оплачивают только мои расходы, - сказал он наконец.
     В ее темных глазах промелькнула тревога.
     - Кажется, ты говорил, что у нас куча денег.
     - Так оно и есть, но не следует ими сорить. Как раз сейчас у меня возникли небольшие затруднения, но через пару месяцев придут мои потиражные, и у нас снова все будет в порядке.
     - Ты тратишь слишком много денег на меня. Да?
     - Вот что, дорогая, - сказал Кейд твердо, - ты занимаешься домом, а деньгами занимаюсь я. И я знаю, что делаю. Просто наберись немного терпения и дождись моего возвращения. А через два месяца мы устроим себе новые каникулы.
     Тут зазвонил телефон, и Кейд, поцеловав Хуану, с облегчением вышел из кухни.
     Это снова был Уонд.
     - Я проверил твои акции, - сказал он. - Если их сейчас продавать, ты потеряешь тридцать процентов на каждой.
     - Черт знает что! Давай тогда кредит у банка попросим.
     - Ты что, газет не читаешь? На кредиты введены жесткие ограничения. Никто тебе ничего не даст.
     Кейд почувствовал раздражение. Он ненавидел все, связанное с денежными вопросами.
     - Ладно, в конце концов, что такое эти тридцать процентов! Продавай акции к чертям собачьим. Мне нужны деньги, Сэм.
     - Но тебе ведь не нужна вся сумма. Продай столько, сколько необходимо, чтобы погасить задолженность, и еще тысячи на две сверх того. На эти деньги ты какое-то время сведешь концы с концами, пока не придут потиражные.
     - Продавай все! Я не желаю жить, сводя концы с концами, - крикнул Кейд и повесил трубку.
     Осознав всю тяжесть своего финансового положения, Кейд начал с тревогой перебирать все дыры в бюджете: горючее для "сандерберда", починка холодильника, счет за дюжину бутылок "Белой лошади" - это уж он для себя заказал, чтобы домашний бар не пустовал, - чудовищный счет за духи для Хуаны, которые назывались "Джой" и которые он имел глупость заказать, не поинтересовавшись предварительно ценой, счет от Ольмедо за использование лаборатории, счет за четыре пары туфель для Хуаны. Впервые в жизни он начал составлять список расходов, и ему приходилось только вычитать - в графу "приход" проставить было нечего. После покрытия банковской задолженности у него останется тысяч шесть, не больше. Кейд с ужасом представил скорость, с какой растает эта сумма.
     Хуана подбросила его в аэропорт к рейсу на Мериду. Казалось, она тоже заразилась его подавленным настроением, и до аэропорта они ехали молча. На прощанье Кейд, сделав над собой усилие, выдавил почти что беззаботно:
     - Ну что, дорогая, не будешь скучать без меня?
     Она пожала плечами.
     - Придумаю чего-нибудь. А скучать, конечно же, буду. Как мне хочется с тобой в Мериду!
     Пассажиров пригласили в зал вылета.
     - Я буду звонить тебе каждый вечер, - пообещал Кейд. Ему очень не хотелось уезжать. - Езжай, не жди, пока самолет взлетит. Сегодня же в восемь вечера я тебе звякну.

***

     На второй день, под вечер, в отель, где остановился Кейд, позвонил Крил.
     Кейд страшно скучал по Хуане и уже сотни раз успел пожалеть, что слишком был занят денежными вопросами. Вчера он целый час проговорил с женой по телефону. Сейчас собирался проделать то же самое, но его опередил Крил.
     Кейду не терпелось поскорее от него отделаться, чтобы можно было пообщаться с Хуаной, поэтому он сразу же спросил, что Крилу нужно.
     - Сегодня в Мехико поступил в продажу журнал с вашим репортажем о корриде, - сказал Крил, - и я решил, что должен поставить вас в известность.
     - Ну и что? - спросил Кейд, нетерпеливо поглядывая на часы. Было уже за восемь, Хуана ждала звонка.
     - Репортаж очень плохо принят, сеньор. Я же говорил, что Диас популярен. Можно сказать - национальный герой. Его поклонники считают, что вы его оклеветали. Реакция на снимки была очень плохой.
     - Ну и что мне теперь делать, Адольфо? Облачиться в рубище и вериги? Голову пеплом посыпать?
     - Просто я хочу предупредить вас. Сегодня кто-то порезал все четыре покрышки на моей машине. И сделал это тот, кто знает, что я вам помогал.
     Кейд нахмурился.
     - Прошу прощения, Адольфо. Мне очень жаль, что так получилось. А как, по-вашему, кто конкретно это сделал?
     - Не знаю, но догадаться несложно. Я уже говорил вам, что Регино Франоко молится на Диаса, как на бога. Думаю, это его рук дело.
     - Сожалею. Купите себе новые шины и пришлите мне счет. Вы-то тут ни при чем.
     - Что вы, что вы, сеньор. Я только хотел вас предостеречь. Если они со мной такое проделали, то с вами могут что-нибудь и похуже вытворить. Так что будьте очень осторожны.
     - Да пошел бы он к черту, этот ублюдок! - вспылил Кейд. - Если он попытается ко мне сунуться, я ему сверну его грязную шею! Покупайте новые шины и шлите мне счет. Я настаиваю!
     - Что ж, большое спасибо, сеньор, но будьте начеку. Хорошо, что вы сейчас далеко. Когда вы вернетесь, страсти, гладишь, поостынут.
     Кейд вдруг подумал о Хуане.
     - Слушайте, Адольфо, а против моей жены они ничего не могут такого выкинуть?
     Крил засмеялся.
     - Нет, сеньор. Уверяю вас, сеньора Кейд в полной безопасности. Она прекрасно может о себе позаботиться. Кроме того, она мексиканка и хороша собой.
     Кейд вздохнул с об