бы. - Хеммонд  помолчал,  и  до  меня  донеслось  его  медленное,
тяжелое дыхание. - Она спрашивала твой адрес.
     - Да? Ну, я не делаю из него секрета. Вы ей сказали?
     - Нет, хотя она уверяла, что хочет поблагодарить тебя. Знаешь,  Гордон,
послушайся моего совета: держись от нее  подальше.  По-моему,  она  способна
отравить жизнь кому угодно.
     Мне не понравились его слова, я не любил, когда меня пытались поучать.
     - Разберусь как-нибудь и без посторонней помощи.
     - Что ж, желаю успеха, - и Хеммонд повесил трубку.
     В тот же вечер, часов около девяти, Римма пришла в  бар.  На  ней  была
серая  юбка  и  черный  свитер,  на  фоне  которого  ее  серебристые  волосы
выглядели  довольно  эффектно.  В  баре  было  людно,   и   Расти,   занятый
посетителями, не заметил ее прихода.
     Римма села за столик поблизости от меня. Я играл этюд Шопена  -  скорее
для собственного удовольствия, поскольку все равно меня никто не слушал.
     - Хэлло! - сказал я. - Как рука?
     - Ничего. - Она открыла потрепанную сумочку и достала пачку сигарет.  -
Спасибо за вчерашнее. Вы вели себя геройски.
     - Пустяки.  Мне  нравится  вести  себя  геройски.  -  Я  снял  руки   с
клавиатуры и повернулся к девушке. -  Уилбор,  как  я  слыхал,  выбывает  на
двадцать лет.
     - Туда ему и дорога! - Римма сделала гримаску. - Надеюсь, теперь-то  мы
расстанемся с ним навсегда. Он ткнул ножом  двух  полицейских  в  Нью-Йорке.
Ему еще повезло, что они выжили. Он большой мастер на такие дела.
     - Что верно, то верно.
     Подошел официант Сэм и вопросительно посмотрел на нее.
     - Закажите что-нибудь, - посоветовал я. - Иначе вас выгонят отсюда.
     Она удивленно подняла брови.
     - Это должна сделать я?
     - Для себя. Если вы не в состоянии что-нибудь заказать, вам лучше  сюда
не приходить.
     Римма велела Сэму принести бутылку кока-колы.
     Я начал наигрывать мелодию песенки "Тело и душа".
     С того дня, как осколок шрапнели врезался мне в физиономию,  я  утратил
всякий интерес не только  к  своей  работе,  но  и  к  женщинам.  В  прежние
времена, как и другие студенты, я не прочь был  поволочиться  за  девушками.
Но шесть месяцев, проведенных в  хирургических  палатах,  отняли  у  меня  и
желание, и способность.
     Внезапно  я   услышал,   как   Римма   тихонько   подпевает   под   мой
аккомпанемент, а еще через пять-шесть тактов почувствовал,  как  у  меня  по
спине побежали мурашки.
     Она обладала необыкновенным, хотя и не вполне поставленным голосом.  Он
был чист, как звонок серебряного колокольчика. До  сих  пор  мне  доводилось
слышать только хриплые, завывающие голоса  эстрадных  певичек,  да  и  то  в
грамзаписи.
     Я играл и  слушал  Римму.  Но  тут  Сэм  принес  кока-колу,  и  девушка
замолчала.  Дождавшись,  когда  Сэм  уйдет,  я  повернулся   и   внимательно
посмотрел на Римму.
     - Кто вас учил петь?
     - Петь? Никто. Вы считаете, что это значит петь?
     - По-моему, да. Представляю, как зазвучит ваш голос, если вы запоете  в
полную силу!
     - Вы хотите сказать - громко?
     - Именно.
     Она опустила голову.
     - Могу и громко.
     - Так спойте! Спойте "Тело и душа", и как можно громче, черт побери!
     Девушка удивленно взглянула на меня.
     - Меня же мигом вышвырнут!
     - А вы пойте, да погромче. Если получится хорошо - беру  все  на  себя.
Если плохо - пусть вас вышвырнут, я и пальцем не шевельну.
     Я снова заиграл мелодию песенки.
     То, что я услышал, потрясло меня. Я сам  велел  Римме  петь  как  можно
громче, готовился услышать  нечто  особенное,  и  все  же  серебряный  голос
необыкновенного звучания захватил меня врасплох,  он  прорезал  многоголосый
шум бара, как бритва, распарывающая шелк.
     Уже  после  первых  трех  тактов  шум  утих,  даже  пьяницы   перестали
бормотать и уставились на девушку. Расти с  выпученными  глазами  наклонился
над стойкой, и пальцы  его  толстенных,  словно  окорока,  ручищ  сжались  в
кулаки. Девушке даже не понадобилось вставать. Она  лишь  слегка  откинулась
назад и чуть напрягла грудь. Песня  лилась  свободно,  как  вода  из  крана.
Звуки заполняли комнату, зачаровывали и увлекали.  Одним  словом,  это  было
великолепно.
     Римма пропела куплет и припев под мой  аккомпанемент,  потом  я  знаком
велел ей остановиться. Последние ноты мелодии некоторое время еще звучали  в
баре, заставляя тонким звоном отзываться стаканы на полках.
     Я сидел неподвижно, положив руки на клавиши, и ждал.
     Все  шло,  как  я  и  предполагал.  Все  были  ошеломлены.   Никто   не
аплодировал, не кричал. Никто даже не взглянул на Римму. Расти со  смущенным
выражением схватил стакан и принялся ожесточенно его  протирать.  Постепенно
снова послышались разговоры, но теперь приглушенные, сдержанные.  Посетители
никак не могли прийти в себя.
     Я взглянул на Римму и она, не спуская с меня глаз, сморщила нос. Я  уже
начал привыкать к ее гримасам и понял, что на сей раз это означало:  "Ну,  и
что ж? Думаешь, меня это трогает?"
     - Бисер перед свиньями, - заметил я. - С вашим голосом вы можете  стать
крупнейшей сенсацией, заработать целое состояние.
     - Ой ли? - Римма  передернула  плечами.  -  Лучше  скажите,  где  снять
комнату подешевле. Я почти без денег.
     - Вам ли беспокоиться о деньгах? - Я засмеялся. - Да у вас не голос,  а
чистейшее золото!
     - Ну, не все сразу. Пока мне нужна комната и подешевле.
     - Переезжайте в мой пансион. Дешевле и гнуснее  меблирашек  не  сыщешь.
Лексон-авеню, 25. Отсюда первый поворот направо.
     Римма загасила сигарету и поднялась.
     - Спасибо. Сейчас же пойду договариваться.
     Она вышла, чуть покачивая бедрами и высоко держа серебристую голову.
     Пьяные посетители провожали ее взглядами, пока она не закрыла за  собой
дверь.
     Только после того, как Сэм толкнул меня локтем, я  сообразил,  что  она
ушла, не заплатив за кока-колу.
     Пришлось платить  мне.  Выкладывая  деньги,  я  утешал  себя  тем,  что
послушал чудесное пение Риммы.


ГЛАВА ВТОРАЯ


1

     Я вернулся домой  вскоре  после  полуночи.  Не  успел  я  открыть  свою
комнату, как дверь напротив распахнулась и выглянула Римма.
     - Вот видите, переехала, - сказала она. - Вы серьезно говорили  о  моем
голосе?
     Я вошел в  комнату,  оставив  дверь  открытой,  зажег  свет  и  сел  на
кровать.
     - Совершенно серьезно. С таким голосом вы можете разбогатеть.
     - Здесь, в Лос-Анджелесе, голодают  тысячи  певцов  и  певиц,  -  Римма
пересекла  коридор  и  прислонилась  к  косяку  двери.  -  Нечего  и  думать
конкурировать с ними. По-моему, легче заработать на жизнь,  если  устроиться
статисткой на киносъемку.
     После пережитого на фронте меня ничто не интересовало и  не  волновало,
но голос Риммы вызвал во мне настоящий энтузиазм.
     Я уже разговаривал о девушке с Расти и сказал, что она могла бы петь  в
баре, но он и слышать не хотел  о  Римме.  Правда,  он  тоже  восхищался  ее
голосом, однако категорически заявил, что ни одна женщина никогда  не  будет
петь в его заведении. Рано или поздно, заявил Расти, это приведет к  большим
неприятностям, а их у него и сейчас предостаточно.
     - У меня есть один знакомый, - сказал я Римме. - Он,  возможно,  сможет
что-нибудь сделать для вас. Завтра я с ним переговорю. Он  владелец  ночного
клуба на Десятой улице. Ничего особенного, но для начала годится.
     - Что ж, благодарю...
     В ответе Риммы звучало столько равнодушия, что я  раздраженно  взглянул
на нее.
     - Вы не хотите стать профессиональной певицей?
     - Я готова стать кем угодно, лишь бы заработать себе на хлеб.
     - Вот и хорошо. Завтра же я поговорю с ним.
     Я сбросил башмаки, намекая Римме, что ей пора уходить, но она  все  еще
неподвижно стояла в дверях, не спуская с меня больших темно-голубых глаз.
     - Я  хочу  завалиться  спать,  -  сказал  я.  -  Завтра  встретимся,  я
переговорю с этим человеком.
     - Спасибо.  -  Она  не  шевельнулась.  -  Большое  спасибо.   -   Римма
помолчала. - Мне очень неприятно просить, но не могли  бы  вы  одолжить  мне
пять долларов? Я совсем на мели.
     Я снял пиджак и швырнул его на стул.
     - И я тоже. Перебиваюсь кое-как уже полгода. Не надо ломать голову.  Со
временем вы привыкнете.
     - Да, но я целый день ничего не ела.
     Я начал развязывать галстук.
     - Извините. Я тоже без денег, и поделиться с  вами  мне  просто  нечем.
Отправляйтесь-ка лучше спать. Когда человек спит, он забывает о голоде.
     Римма внезапно повернулась и встала ко мне так, чтобы я видел ее  грудь
сбоку. Лицо ее совершенно ничего не выражало.
     - Мне нужны деньги,  -  заявила  она.  -  Если  вы  одолжите  мне  пять
долларов, я проведу с вами ночь. Деньги я потом верну.
     Я повесил пиджак в гардероб и, стоя к девушке спиной, крикнул:
     - Довольно! Я уже сказал тебе: романы заводить я не намерен. Убирайся!
     Я слышал, как хлопнула  дверь  моей  комнаты,  и  поморщился.  Повернув
ключ, я умылся в жестяном тазу на туалетном  столике,  заменил  пластырь  на
лице и улегся в кровать.
     Римма не выходила у меня из  головы.  Впервые  за  последние  месяцы  я
думал о женщине. Почему она до  сих  пор  не  стала  певицей?  Почему  с  ее
голосом, внешностью и постоянной готовностью переспать с кем угодно  она  до
сих пор не сделала карьеры? Возможно, мой знакомый, владелец  ночного  клуба
"Голубая роза" Уилли Флойд, заинтересуется ею.
     Лежа в темноте, я размышлял, смогу  ли  что-нибудь  заработать  в  роли
антрепренера  Риммы.  Под  умелым   руководством   она   вскоре   могла   бы
зарабатывать  большие  деньги  и   даже   составить   состояние,   если   бы
какая-нибудь фирма согласилась выпустить  пластинку  с  записью  ее  голоса.
Десять  процентов  с  гонорара  Риммы  помогут  мне  осуществить  любые  мои
желания.
     Внезапно из ее комнаты донеслось чиханье. Я вспомнил, как она  промокла
в тот вечер, когда появилась в баре Расти.  Не  хватало  только,  чтобы  она
простудилась и потеряла голос.
     Засыпая, я услышал, как она все еще продолжает чихать.
     На следующее утро я вышел из своей комнаты  вскоре  после  одиннадцати.
Римма стояла в дверях напротив и поджидала меня. Я поздоровался.
     - Ну и расчихалась же ты вчера! Простудилась?
     - Нет.
     В ярких лучах солнца,  светившего  в  окно  коридора,  Римма  выглядела
ужасно. Слезившиеся глаза запали, нос  покраснел,  побледневшее  и  покрытое
красными пятнами лицо заострилось.
     - Я сейчас иду к  Уилли  Флойду,  -  сказал  я.  -  Может,  тебе  лучше
полежать? Вид у тебя  отвратительный.  Если  Уилли  увидит  тебя  такой,  то
нечего и рассчитывать на успех.
     - Со мной все в порядке. - Девушка устало провела рукой по лицу.  -  Не
одолжишь ли мне полдоллара на кофе?
     - Бог ты мой! Я же сказал, что у меня у самого ничего нет.
     Ее лицо у меня на глазах начало как-то  раскисать  и  стало  еще  более
отталкивающим.
     - Но я же два дня ничего не ела! Не знаю, что мне  и  делать.  Ну,  дай
хоть немного... Ну хоть что-нибудь...
     - Я на мели, как и ты!  -  крикнул  я,  теряя  самообладание.  -  Я  же
пытаюсь устроить тебя на работу! Что же тебе еще нужно?
     - Я голодаю.  -  Римма  бессильно  прислонилась  к  косяку  и  заломила
руки. - Пожалуйста, одолжи мне что-нибудь.
     - Черт возьми! Ну, хорошо.  Я  дам  тебе  полдоллара,  только,  чур,  с
возвратом.
     Мне внезапно пришло в голову, что уж если я хочу, чтобы  она  произвела
впечатление на Флойда,  получила  у  него  работу  и  дала  мне  возможность
зарабатывать мои десять процентов, то я должен позаботиться о ней.
     Вернувшись к себе, я открыл ящик туалетного столика и достал  монету  в
полдоллара. Ящик содержал в  себе  всю  мою  недельную  получку  -  тридцать
долларов. Доставая деньги, я загородил собой ящик, тут  же  задвинул  его  и
закрыл на замок.
     От меня не укрылось, как дрожала рука девушки, когда она брала монету.
     - Спасибо, я верну. Честное слово!
     - Надеюсь. Я  и  сам  еле-еле  свожу  концы  с  концами  и  не  намерен
заниматься благотворительностью.
     Я вышел из комнаты и, повернув ключ в двери, положил его в карман.
     - Я буду ждать у себя, - сказала Римма. - Только выпью в кафе  напротив
чашечку кофе и сразу же вернусь.
     - Приведи себя в порядок. Если Уилли захочет увидеть тебя  сегодня  же,
надо, чтобы ты выглядела не так, как сейчас. А петь-то ты  сможешь  сегодня,
ты уверена?
     Она кивнула.
     - Сколько угодно и когда угодно.
     - В таком случае, пока. - Я спустился по лестнице и вышел на солнце.
     Уилли я застал в его кабинете. Он пересчитывал кучу  двадцатидолларовых
банкнот и для ускорения процесса время от времени слюнявил грязный палец.
     Он закончил подсчет,  спрятал  деньги  в  ящик  стола  и  вопросительно
взглянул на меня.
     - Ну, Джефф, чем мы недовольны? - поинтересовался он. - Чего мы хотим?
     - Я нашел девушку с чудесным голосом. Ты обалдеешь, Уилли.  Именно  то,
что ты искал.
     Его розовое одутловатое лицо выражало лишь скуку.
     - А я и не ищу дамочек с чудесными голосами.  Их  тут  -  сколько  твоя
душа пожелает... На пяток дюжина... Когда ты перейдешь в мой клуб?  Пора  бы
уже поумнеть, Джефф. Живешь, не знаю как.
     - Обо мне не беспокойся. Живу неплохо, Уилли. Но  ты  должен  послушать
девушку. Ты будешь платить ей гроши, а она вызовет сенсацию. У  нее  сносная
внешность и голос, какой твоим паршивым посетителям и не снился.
     Уилли  достал  из  кармана  сигару,  откусил  кончик   и   выплюнул   в
противоположный угол комнаты.
     - Вот уж не думал, что ты интересуешься бабами.
     - А я и не интересуюсь. Речь идет о деле.  Я  выступаю  в  качестве  ее
антрепренера. Разреши привести ее сюда вечером.  Тебя  не  убудет.  Послушай
ее, а потом мы обсудим деловую сторону.
     Уилли пожал жирными плечами.
     - Значит, до вечера.
     Я почти не сомневался, что Уилли, прослушав Римму, сразу  же  пригласит
ее. Возможно, он  согласится  платить  девушке  долларов  семьдесят  пять  в
неделю. Тогда на мою долю придется семь с половиной долларов. Да тридцать  у
Расти. Не сомневался я и в том, что после первых выступлений Риммы  в  клубе
Уилли о ней заговорят, и тогда я смогу устроить ее в  какой-нибудь  шикарный
ночной клуб, где ей станут платить куда больше.
     От этих мыслей у меня чуть не закружилась  голова.  Я  уже  представлял
себя знаменитым антрепренером,  роскошный  кабинет,  переговоры  с  крупными
звездами, выгодные контракты.
     От Уилли я поехал прямо домой, считая, что сейчас самое время  сообщить
Римме о своем решении. Уилли я не представлю ее до  тех  пор,  пока  она  не
заключит  со  мной  соответствующий  договор.  Не  хватало  еще,  чтобы   ее
перехватил какой-нибудь другой жучок!
     Прыгая сразу через несколько ступенек, я взбежал по лестнице  и  влетел
в комнату Риммы.
     Служанка Кэрри, представлявшая в своем лице весь  технический  персонал
в меблированных комнатах, меняла  на  кровати  белье.  Риммы  в  комнате  не
оказалось.
     Кэрри уставилась на меня. Это была рослая, полная женщина,  содержавшая
вечно пьяного бездельника мужа.
     У нас с Кэрри сложились хорошие отношения.  Часто,  когда  она  убирала
мою комнату, мы делились  своими  горестями  и  неприятностями.  И  того,  и
другого у нее было гораздо больше, чем у меня,  и  все  же  она  никогда  не
теряла жизнерадостности и постоянно уговаривала меня вернуться домой.
     - А где мисс Маршалл? - спросил я, останавливаясь в дверях.
     - Уехала полчаса назад.
     - Уехала? Совсем?
     - Да, совсем.
     Меня охватило жесточайшее разочарование.
     - Она ничего  не  поручала  мне  передать?  Может,  она  сказала,  куда
уезжает?
     - Нет, не сказала и никаких поручений не оставляла.
     - А за комнату заплатила?
     Кэрри  ухмыльнулась,  обнажив  большие  желтые  зубы.   Ее   позабавило
предположение, что из меблирашек миссис Майлред можно уехать, не заплатив.
     - Конечно, заплатила.
     - Сколько?
     - Два доллара.
     Я медленно и глубоко вздохнул. Похоже, что меня надули  на  полдоллара.
Видимо, деньги у Риммы все же были. Она просто-напросто  придумала  всю  эту
историю с голоданием, а я и уши развесил.
     Я подошел к своей комнате, вставил ключ в замочную скважину  и  пытался
открыть замок, но ключ не повернулся.  Тогда  я  нажал  на  ручку,  и  дверь
распахнулась. Она оказалась не на замке, хотя я  хорошо  помнил,  что  запер
ее, отправляясь к Уилли.
     Беспокойство овладело мной, когда я направлялся к  туалетному  столику.
И действительно,  его  ящик  оказался  открытым,  а  тридцать  долларов,  на
которые мне предстояло жить целую неделю, исчезли.
     Римма бессовестно обманула меня.


2

     Следующая неделя выдалась для  меня  довольно  трудной.  Правда,  Расти
дважды в день кормил меня в кредит, но на сигареты денег  не  давал.  Миссис
Майлред, после того, как я пообещал ей выплатить двойную сумму за  следующую
неделю, согласилась подождать плату за  комнату.  Кое-как  я  перебился  эти
семь дней, и все это время Римма не выходила у  меня  из  головы.  Я  обещал
себе, что если когда-нибудь вновь  увижу  ее,  она  навсегда  запомнит  нашу
встречу. Некоторое время еще мучило сожаление, что  мне  так  и  не  удалось
стать ее антрепренером, но недели через две я уже не  вспоминал  о  Римме  и
повел прежнюю никчемную жизнь.
     Однажды, примерно через месяц после описанных событий,  Расти  попросил
меня съездить в Голливуд за неоновой вывеской для бара. Он  добавил,  что  я
могу  воспользоваться  его  машиной,  а  за  хлопоты  обещал  заплатить  два
доллара.
     Делать мне все равно было нечего, и я согласился.  Получив  вывеску,  я
положил ее на заднее  сиденье  старенького  "олдсмобиля"  и  решил  проехать
через район киностудий.
     У входа в "Парамаунт" я увидел Римму. Она о чем-то спорила с  вахтером.
Я с первого взгляда узнал ее по ее серебристой голове.
     На ней был черный, плотно облегавший фигуру комбинезон, красная  блузка
и такие же красные туфельки, вроде балетных. Как  и  всегда,  она  выглядела
замызганной и неряшливой.
     Поставив машину на свободное место между "бьюиком"  и  "кадиллаком",  я
направился к Римме.
     Вахтер тем временем скрылся в своей каморке и с силой захлопнул  дверь.
Римма повернулась и пошла в мою сторону. Меня она узнала, когда мы  чуть  не
столкнулись. Девушка остановилась как вкопанная и  уставилась  на  меня.  Ее
лицо покрылось густым румянцем. Она исподтишка посмотрела  по  сторонам,  но
бежать было некуда, и она решила действовать нагло.
     - Привет, - сказал я.
     - Привет.
     - Наконец-то мы встретились.
     Я подошел еще ближе, готовый схватить ее, если она вздумает улизнуть.
     - Ты должна мне тридцать долларов, - сказал я и улыбнулся.
     - Ты, кажется, шутишь? - Темно-голубые  глаза  Риммы  смотрели  куда-то
мимо меня. - Какие тридцать долларов?
     - Тридцать долларов. Те, что ты украла у  меня.  Давай-ка  деньги,  или
нам придется прогуляться в участок.
     - Ничего я у тебя не крала! Я должна тебе полдоллара, и все.
     Я схватил ее за тонкую руку.
     - Пошли. И не вздумай устраивать сцену. Я ведь  сильнее  тебя.  Идем  в
участок, и пусть полицейские разберутся, что к чему.
     Римма сделала попытку вырваться,  но,  признав  свое  бессилие,  пожала
плечами и покорно пошла за мной. Я толкнул ее в машину и сел рядом.
     - Это твоя машина? - с внезапным  интересом  спросила  Римма,  когда  я
заводил мотор.
     - Нет, крошка, не моя. Я по-прежнему без средств и по-прежнему  намерен
заставить тебя вернуть деньги. Как ты жила все это время?
     - Неважно. Сижу на мели.
     - Ну, что ж. А теперь посидишь немного  в  тюрьме,  может,  это  пойдет
тебе на пользу. По крайней мере, бесплатное питание.
     - Ты не отпр