поверхность озера, делая его похожим на  отполированное
зеркало. День был очень жарким, и спать даже на веранде  было  очень  душно.
Кэрол предложила выкупаться ночью, и мы  поехали  на  озеро.  Мы  провели  в
теплой воде больше часа, и когда мы вернулись во Фри-Пойнт, часы  показывали
1.15 ночи. Когда мы раздевались  в  спальне,  зазвонил  телефон.  Я  и  жена
замерли и с удивлением посмотрели друг на друга. Тишина ночи  была  нарушена
нетерпеливым, пронзительным звонком. Внезапно у меня  перехватило  горло  от
волнения. Я стал задыхаться.
     - Кто может звонить в такое время? - спросила Кэрол.
     Я вижу и теперь перед собой ее так же ясно, как тогда. Она  только  что
сняла белое с красной отделкой спортивное платье и сидела на краю постели  в
бюстгальтере и трусиках. Она  была  просто  очаровательна:  кожа  гладкая  и
загорелая, блестящие глаза.
     - Наверное, кто-то перепутал номер, -  сказал  я  и  накинул  халат.  -
Никто не знает, что мы здесь.
     Кэрол улыбнулась и продолжала раздеваться, а я прошел  в  холл  и  снял
трубку.
     - Да. Кто это?
     - Привет, - сказала Ева.
     Сжав телефонную трубку, я словно прирос к полу.
     - Привет, Ева, - прошептал я и бросил взгляд через холл в спальню.
     - Почему ты так подло сбежал от меня? - спросила Ева тем  же  ровным  и
безразличным голосом, которым всегда говорила со мной.
     До меня не доходил смысл услышанных слов. Волнение и  желание  охватили
меня с такой силой, что в ушах у меня запульсировала кровь.
     - Что? - спросил я, стараясь побороть волнение. Что ты сказала?
     - Когда я проснулась и увидела, что тебя нет,  я  ужасно  удивилась.  Я
понять не могла, куда ты подевался.
     И только тогда я осознал, что произошло невероятное.  Ева  сама  звонит
мне! Она предприняла какие-то усилия, чтобы отыскать меня. Значит, я  что-то
значу для нее и она думала обо мне, несмотря на свое кажущееся  безразличие.
Я  почувствовал  настоящий  триумф.  Я  забыл  о  том,  как  она  безобразно
относилась  ко  мне.  Меня  переполняло  только  одно:  я  достиг  ощутимого
прогресса в деле, которое я считал абсолютно безнадежным. Я сидел  и  слушал
ее голос, сознавая, что она так же важна для меня, как и Кэрол. Я знал,  что
все мои попытки не думать о Еве были просто  лицемерным  вздором.  Я  всегда
буду думать о ней. Я этим занимаюсь с той самой минуты,  как  ушел  от  нее,
когда она, раскинув руки и ноги, лежала на кровати, забывшись в пьяном сне.
     - Значит,  мое  исчезновение  удивило  тебя,  да?   -   спросил   я   и
рассмеялся.  -  У  меня  тоже  не  раз  была  возможность  удивляться  твоим
поступкам. Теперь мы квиты.
     Наступило молчание, потом Ева сердито спросила:
     - Значит, мы квиты? Я хочу кое-что сказать тебе, Клив. Я  вернула  твои
проклятые деньги. Мне подачек не нужно. Мне  кажется,  что  ты  обошелся  со
мной самым мерзким образом: сказал, что останешься, а сам тайком улизнул.
     - Ты вернула деньги? - переспросил я, не поверив ей. - Но почему?
     - Мне не нужно от тебя денег. Я не нуждаюсь в них.
     Момент моего триумфа прошел. Я не расстроился бы,  если  бы  она  стала
кричать на меня, изливая  свою  ярость,  обзывать  меня  всячески  или  даже
бросила бы трубку, но  то,  что  она  отказалась  принять  от  меня  деньги,
показалось мне чудовищным оскорблением.
     - Значит, для этого ты и звонишь? - спросил я, сам не  зная,  для  чего
задаю ей этот вопрос.
     - Я уже сказала тебе. Мне не нужны твои проклятые  деньги.  Обойдусь  и
без них. Спасибо. Я не позволю тебе так обращаться со мной.  Я  отослала  их
обратно.
     Меня охватило отчаяние. Если она отослала мои деньги, я  ничем  уже  не
смогу удержать  ее.  Я  глубоко  вздохнул  и,  стараясь  побороть  досаду  и
разочарование, сказал:
     - Я не верю  тебе,  Ева.  Я  не  получал  никаких  денег.  Ты  лжешь  и
прекрасно знаешь, что лжешь.
     - Говорю тебе, я отослала их обратно.
     - Куда же ты их отослала?
     - Я положила их в конверт и послала в  клуб  писателей.  Ведь  ты  член
этого клуба, не так ли?
     Я откинулся на  спинку  кресла,  почувствовав  неимоверную  тяжесть  на
душе.
     - Но зачем ты это сделала? Я думал, что они тебе пригодятся.
     - Повторяю тебе, мне не нужны деньги,  -  огрызнулась  Ева.  -  Слушай,
Клив, я не хочу больше видеть тебя. Не звони мне и  не  приходи.  Я  сказала
Марта, чтобы она не пускала тебя на порог. Я приказала  ей  бросать  трубку,
если будешь звонить ты.
     Барьеры, которые я так  неохотно  пытался  воздвигнуть  против  Евиного
влияния на меня, уже разрушились. А красота последних четырех дней  потеряла
для меня всякий смысл и была сметена потоком нахлынувшего на  меня  горького
отчаянья, которое я почувствовал, услышав последние слова.
     - Не сердись, Ева, - сказал я и до боли сжал  телефонную  трубку.  -  Я
снова хочу видеть тебя.
     - Нет, Клив, не будь идиотом. Я предупреждала тебя,  но  ты  не  слушал
меня. Нам незачем больше встречаться.
     Я забыл, где нахожусь. Забыл о  Голде,  об  охватившем  отвращении  при
виде пьяной Евы, которая лежала поперек кровати и храпела во  сне.  Я  забыл
даже о Кэрол. Мысль о том, что Ева бросает меня, была невыносима. Не она,  а
я сам должен решать, когда она надоест мне, когда пора бросить  ее.  Ведь  я
же плачу ей за ее услуги. Ева должна  считаться  со  мной  и  исполнять  мои
желания.
     - Мы  не  станем  сейчас  принимать  окончательного  решения,  Ева,   -
стараясь унять дрожь в голосе и не показать своего  отчаянья,  сказал  я.  -
Давай встретимся завтра? Я хотел бы поговорить с тобой.
     - Нет, Клив, нам больше не о чем разговаривать. Не звони мне.  Если  ты
позвонишь, я повешу трубку. Пора прекратить  всю  эту  чехарду.  Ты  слишком
уверен в себе. Ты считаешь, что у меня нет  права  голоса.  Ты  отнимаешь  у
меня слишком много времени, а мне это ни к чему.
     - Послушай, Ева, я прошу извинить  меня  за  то,  что  я  ушел.  Я  все
объясню тебе, если только ты дашь мне эту возможность.  Я  не  имел  в  виду
ничего плохого. Я просто не мог заснуть, все  время  ворочался  и  не  хотел
беспокоить тебя. Мы не можем перестать  встречаться...  Это  слишком  важно.
Прошу тебя, Ева, не расстраивай меня.
     - Я устала, и мне надоело говорить с тобой. Я  не  хочу  больше  видеть
тебя. Прощай. - Наступила пауза. Потом Ева повторила: - Прощай,  Клив,  -  и
повесила трубку.
     - Ева... - начал я и замер, уставившись в телефон.
     Все кончено. Я не мог примириться с этим. "Господи, - подумал я, -  что
же  я  за  ничтожество,  если  даже  проститутка  возвращает  мне  деньги  и
отказывается встретиться со мной". Я никогда  в  жизни  не  чувствовал  себя
таким  униженным.  Я  положил  трубку  на  рычаг.  Рука  дрожала.  Я  должен
увидеться с этой уличной девкой. Меня охватило отчаянье: Ева  в  самом  деле
может не впустить меня в дом и может не отвечать на звонки. Тогда  я  совсем
пропал.
     - Кто тебе звонил, Клив? - крикнула Кэрол из спальни.
     - Да так, один знакомый, - ответил я как можно увереннее.
     - Что ему нужно? - Миссис Фарстон  подошла  к  двери,  бегом  пересекла
холл. В прозрачной ночной сорочке моя жена стояла рядом и спрашивала: -  Кто
все-таки это был?
     Я подошел к бару и налил виски. Я не  осмеливался  показать  жене  свое
лицо.
     - Да так, один знакомый. По-моему, он был пьян.
     - А... - Воцарилась пауза.
     Я, по-прежнему боясь глянуть на Кэрол, залпом выпил виски.
     - Хочешь выпить? - спросил я, ища сигареты.
     - Нет, спасибо.
     Я закурил и только тогда повернулся  к  жене.  Мы  посмотрели  друг  на
друга. Взгляд Кэрол вопрошал.
     - Послушай, - сказал я, пытаясь улыбнуться. - Пойдем спать. Я устал.
     Мы вошли в  спальню,  и  Кэрол  улеглась  на  большую  кровать.  Подняв
волосы, скользнула вниз так, что простыня очутилась  на  уровне  подбородка.
Глаза Кэрол были широко открыты и встревожены.  Пока  я  ходил  по  комнате,
докуривая сигарету, жена не сводила с меня глаз.
     - Что ему было нужно? - внезапно спросила она.
     Занятый  своими  мыслями,  я  не  успел  придумать  объяснения  ночному
звонку, поэтому, застигнутый врасплох вопросом, вынужден был на ходу  искать
правдоподобный ответ.
     - Кому?
     - Твоему приятелю... тому, кто тебе звонил.
     - Он был пьян. Бог знает, что  ему  было  нужно.  Я  сказал,  чтобы  он
повесил трубку.
     - Жаль.
     Я резко поднял голову, посмотрел на Кэрол, потушил сигарету  и  подошел
к постели.
     - Сожалею, что поступил так, но меня рассердило, что  какой-то  пьяница
врывается в нашу жизнь.
     Кэрол испытующе посмотрела на меня, но я отвернулся, чтоб снять  халат.
Потом улегся рядом с женой и выключил свет. Она прижалась  ко  мне,  положив
голову на мое плечо. Я обнял Кэрол. Мы долго молча лежали  в  темноте.  И  я
все время повторял  про  себя:  "Дурак,  ты,  дурак.  Ты  не  ценишь  своего
счастья. Ты разрушаешь его. Ты просто сумасшедший. Еще не прошло пяти  дней,
как ты женат, а ты уже обманываешь  жену.  Женщина,  которую  ты  обнимаешь,
любит тебя. Она ради тебя готова на  все.  Чего  ты  ждешь  от  Евы?  Она  и
пальцем не пошевелит для тебя. Ты же прекрасно это знаешь!"
     - Что-нибудь случилось, Клив?
     - Конечно, нет.
     - Правда?
     - Да.
     - Тебя ничто не беспокоит? Скажи мне, Клив, правду. Я хочу  все  делить
с тобой.
     - Правда,  ничего  не  произошло,  дорогая.  Я  устал,  и  этот  парень
разозлил меня... Спи. Завтра я буду в полном порядке.
     - Хорошо. - В голосе Кэрол слышались сомнение  и  тревога.  -  Ты  ведь
скажешь мне, если у тебя будут какие-то неприятности?
     - Скажу.
     - Обещаешь?
     - Да.
     Кэрол вздохнула и на минуту прильнула ко мне.
     - Я так люблю тебя, Клив. Все у нас  будет  хорошо.  Ты  не  допустишь,
чтобы с нами случилось что-то плохое, да?
     - Конечно,  -  сказал  я,  заведомо  зная,  что  слова  мои  -   обман.
Успокаивая жену, я лгал, потому что  уже  допустил  такое,  что  сделает  ее
несчастной. Я понимал, что поступлю с Кэрол по-свински:  я  променяю  ее  на
Еву. Если бы можно было иметь Еву, не теряя Кэрол. Ведь они мне  нужны  обе.
Но если такое положение может устроить  Еву,  то  Кэрол  -  никогда.  Вот  и
получалось, что я предпочту проститутку, а свою  жену  предам,  своей  женой
пожертвую ради продажной женщины. Несмотря на эти мысли, я  уверял  Кэрол  в
обратном:
     - Перестань болтать и спи. Я люблю тебя, все прекрасно, и тебе  незачем
беспокоиться.
     Она поцеловала меня. И больше ни о чем не  спрашивала.  По  ее  ровному
дыханию я понял, что Кэрол спит. "Будь ты  проклята,  Ева,  -  злобно  думал
я. - Зачем ты позвонила мне и смешала карты? Я уверен, что со  временем  мог
бы забыть тебя. Зачем тебе понадобилось  говорить  мне,  что  ты  не  хочешь
больше видеть меня?" Я не  могу  позволить  ей  так  поступать  со  мной.  Я
увижусь с ней снова. Кэрол в  понедельник  поедет  на  студию.  Подождав,  я
позвоню и удостоверюсь, что Кэрол на работе, потом поеду к Еве и все  выясню
с ней. Я заберу письмо из клуба и заставлю ее взять деньги обратно. А  потом
пошлю эту потаскушку ко всем чертям. Пошлю ли? Нет, я не уверен в этом.
     Когда над вершинами гор забрезжил рассвет, я  заснул.  Ночь  показалась
мне бесконечной, и адская мука оттого,  что  мои  надежды  рухнули,  терзала
меня, как зубная боль. Завтрак был по обыкновению на  веранде.  Солнце  было
жарким,  и  по-прежнему  перед  глазами  был  очаровательный  ландшафт,   но
ощущение счастья куда-то  ушло.  Все  казалось  каким-то  будничным.  Я  был
раздражен и молчалив, хоть и пытался казаться таким, как всегда.
     Медленно прошли еще два дня. Я и  Кэрол  продолжали  ездить  на  озеро.
Плавали, говорили, слушали граммофон, читали книги.  Однако  теперь  мы  оба
знали, что в наших отношениях что-то не  так,  но  молчали.  Я-то,  конечно,
знал, в чем дело, а Кэрол, как мне казалось, ни о  чем  не  догадывалась.  Я
даже не сомневался, что она ничего не заподозрила,  она  просто  тревожилась
за меня, поэтому время от времени я ловил на себе ее  удивленный  взгляд,  в
котором была боль. А я после ночного звонка все время думал о Еве.  Когда  я
читал, ее лицо смотрело на меня со страниц книги. Если я  слушал  граммофон,
я слышал не музыку, а ее голос: "Мне не нужны твои  проклятые  деньги".  Эти
слова постоянно звучали у меня в  ушах.  Я  просыпался  по  ночам  с  бешено
бьющимся сердцем и с ощущением, что я держу в своих объятиях Еву.  И  только
придя в себя, я понимал, что это бред, что на самом деле я сплю у себя  дома
и обнимаю Кэрол. Как наркоман ждет очередного укола, так  я  жаждал  Еву.  Я
начал считать часы, оставшиеся до той минуты, когда Кэрол сядет в  машину  и
наконец уедет на студию. При  всем  том  я  по-прежнему  любил  Кэрол.  Было
похоже на то, что в моей телесной  оболочке  умещались  два  человека:  один
страдал  из-за  холодного  безразличия  Евы,  а  другой  с   удовлетворением
принимал любовь Кэрол. И с этими двумя разными людьми я не мог справиться.
     Было воскресное утро. Мы сидели с Кэрол  в  лодке.  На  моей  жене  был
красный купальник, красиво оттеняющий ее золотистую кожу и черные волосы.
     - Как было бы чудесно, если бы мы всегда были  так  счастливы,  правда,
Клив?
     Я сделал несколько гребков и только тогда ответил:
     - Мы и будем счастливы, дорогая.
     - Не знаю. Иногда мне кажется, что все изменится.
     - Вздор. - Я прижал весла к бортам и уставился  на  ровную  поверхность
озера. - Почему? Что может произойти?
     Немного помолчав, Кэрол сказала:
     - Давай никогда не будем такими, как многие супружеские  пары,  которые
обманывают друг друга и лгут.
     - Не думай об этом, - сказал я, спрашивая себя, догадывается ли жена  о
том, что у меня на уме. - С нами такого никогда не случится.
     Минуту или две она оставалась спокойной и, опустив руку за борт  лодки,
разбрызгивала воду.
     - Если я надоем тебе, Клив, и ты захочешь уйти к другой, скажи  мне  об
этом. Обещаешь? Если я услышу сама правду от  тебя,  я  легче  перенесу  это
испытание, чем если бы ты скрывался и обманывал меня.
     - Что это на тебя нашло? - Я прижался к Кэрол и заглянул ей в глаза.  -
Зачем ты говоришь об этом?
     Она ответила мне с улыбкой:
     - Просто я хочу, чтобы ты знал это. Я думаю,  что  если  бы  мне  стало
известно, что ты обманываешь меня, то я ушла  бы  и  ты  никогда  больше  не
увидел бы меня.
     Я попробовал все обратить в шутку:
     - Прекрасно, теперь мне ясно, как избавиться от тебя.
     Кэрол кивнула:
     - Да, я сама подсказала, как избавиться от меня.
     Когда мы вернулись  во  Фри-Пойнт,  на  дорожке  стоял  большой  черный
"паккард". Появление чужой машины было неожиданностью  и  для  меня,  и  для
Кэрол.
     - Кто бы это мог быть? - спросил я у своей спутницы.
     - Давай посмотрим.  Как  жаль,  что  кто-то  навестил  нас,  когда  нам
осталось один-единственный день побыть вместе.
     Я подъехал к дому. На веранде  сидел  какой-то  маленький  черноволосый
толстяк. На  столике  перед  ним  стоял  высокий  стакан  виски  с  содовой.
Непрошеный визитер махнул Кэрол рукой и встал.
     - Какого черта он явился сюда? - шепотом спросил я Кэрол.
     Она сжала мне руку и тихо сообщила:
     - Бернштейн. Сам Бернштейн из "Интернэшнл Пикчез". Интересно, зачем  он
прибыл?
     Мы поднялись на веранду. Бернштейн  ласково  похлопал  Кэрол  по  руке,
потом повернулся ко мне.
     - Значит, вы и есть Фарстон? - спросил он, протягивая мне вялую  пухлую
руку. - Счастлив познакомиться с вами, мистер Фарстон. Рад и счастлив,  а  я
нечасто говорю такие слова авторам, не правда ли, малышка?
     Кэрол заблестевшими глазами посмотрела на гостя.
     - Да, Сэм. Мне ты по крайней мере никогда не говорил таких слов.
     - Итак, у вас медовый месяц. Разве это не  романтично?  Вы  на  седьмом
небе? Оба? Прекрасно. Я и сам вижу, что счастливы. Господи, как  хорошо  ты,
крошка, выглядишь: замужество пошло  тебе  на  пользу.  Знаете,  Фарстон,  я
следил за этой особой с тех самых пор,  как  она  приехала  в  Голливуд.  Ее
сценарии великолепны. Просто потрясающие,  но  крайне  сдержанны.  Словно  в
сердце Кэрол лед. Кэрол, малышка, часто говорил я ей,  тебе  нужен  мужчина,
крупный, сильный мужчина, и тогда ты напишешь шедевр. Но она не обращала  на
мои  слова  ни  малейшего  внимания.  -  Гость  потянул  меня  за  рукав   и
прошептал: - Вся жалость в том, что я не тот мужчина,  которого  искала  эта
девочка. - Он рассмеялся, похлопал Кэрол по плечу и обнял ее. -  Теперь  она
наверняка будет писать сенсационные сценарии.
     Комплименты ласкали слух, но я  все  время  задавал  себе  вопрос,  что
этому Сэму здесь нужно. Ведь не приехал же он из  Голливуда,  чтобы  сказать
мне, что рад и счастлив  познакомиться  со  мной  и  что  Кэрол  недоставало
большого, сильного мужчины.
     - Давайте присядем, - сказал толстяк, подходя к столу. -  И  выпьем  за
ваше счастье. Я приехал  сюда,  чтобы  побеседовать  с  вашим  умным  мужем,
Кэрол. Мне нужно поговорить с ним об очень важных делах, иначе я не стал  бы
портить вам медовый месяц. Ты ведь хорошо знаешь меня, не так  ли,  малышка?
В душе я романтик... романтический любовник, и я  не  стал  бы  портить  ваш
праздник, но дело срочное и не терпит отлагательств.
     - Послушай, Сэм, - обратилась Кэрол к гостю, устремив на  него  горящие
от волнения глаза. - О чем ты хочешь поговорить?
     Бернштейн провел рукой по своему  толстому  лицу  -  и  его  маленький,
крючковатый нос стал почти прямым.
     - Я прочел вашу пьесу, мистер Фарстон, и нашел ее очень хорошей.
     У меня по спине пробежал холодок.
     - Вы  имеете  в  виду  "Остановку  во  время  дождя"?  -   спросил   я,
уставившись на Сэма. - Так ведь? Да, конечно, это неплохая пьеса.
     Лицо гостя-романтика расплылось в улыбке.
     - На основе этой пьесы можно  сделать  великолепный  фильм.  Именно  об
этом я и хотел поговорить с вами. Давайте  вместе  превратим  вашу  пьесу  в
киноленту.
     Я мельком бросил взгляд на Кэрол. Она  положила  свою  руку  на  мою  и
пожала ее.
     - Я же говорила тебе, Клив. Я была уверена, что  Сэму  понравится  твоя
пьеса, - задыхаясь от волнения, проговорила моя жена.
     Я посмотрел на Бернштейна.
     - Вы серьезно делаете мне заявку на киносценарий?
     Сэм развел руками:
     - Серьезно ли мое предложение? Ну зачем бы  я  стал  тащиться  в  такую
даль, если бы у меня не было веских к тому причин? Правда, есть один  нюанс,
который надо обговорить. Он имеет для меня значение.
     "Выходит, не  все  так  гладко,  как  кажется",  -  подумал  я,  и  мое
радостное волнение сразу исчезло.
     - Что вы имеете в виду?
     - Скажите, что имеет против вас Голд? - Сэм  наклонился  вперед.  -  Не
скрывая ничего, изложите действительную подоплеку конфликта, и тогда мы  это
дело уладим и начнем делать картину. Наша фирма составит  с  вами  контракт.
Все будет в порядке. Но вначале я должен примирить вас с Голдом.
     - Из этого ничего  не  получится,  -  с  горечью  проговорил  я.  -  Он
ненавидит меня. Он любит Кэрол. Теперь вам ясно, почему он  настроен  против
меня.
     Бернштейн посмотрел на меня, потом на Кэрол и разразился хохотом.
     - Смешно, - сказал он, когда отдышался. - Я понятия не  имел  об  этом.
На его месте я бы тоже возненавидел вас. - Сэм опустошил половину стакана  и
поднял короткий толстый палец. - Выход есть. Правда, не совсем  удачный,  но
в конце концов, - он пожал  плечами,  -  все  уладится.  Поступим  следующим
образом: вы напишете сценарий, я отнесу  его  Голду  и  сообщу,  что  снимаю
фильм. Голд всегда поступает, как я хочу, но прежде всего вам надо  написать
сценарий.
     - Прежде всего я хочу, чтобы был составлен контракт.
     Бернштейн нахмурился.
     - Нет. Контракты  заключает  Голд.  Но  я  обе