странно  -  мне
понравилась она. Именно она  посоветовала  мне  переехать  в  Голливуд,  где
работала в фирме "Интернэшнл Пикчез"  в  должности  секретарши  и  надеялась
получить еще должность сценаристки. Я не способен долго любить одну и ту  же
женщину. Мне кажется, что в этом отношении меня можно даже пожалеть.  У  тех
мужчин, которые, придерживаясь старомодных традиций,  до  конца  своих  дней
живут с одной и той же женщиной,  вероятно,  есть  много  преимуществ  перед
такими, как я. Ведь  если  бы  в  этом  не  было  преимуществ,  то  вряд  ли
большинство мужчин стремились бы к тому, чтобы обзавестись женами.  Когда  я
задумываюсь на этот счет, у меня появляется чувство,  что  судьба  в  чем-то
обошла меня, и мне становится жаль себя оттого,  что  я  не  похож  на  всех
мужчин, с которыми мне доводилось встречаться. До приезда  в  Голливуд  было
время, когда я серьезно подумывал о женитьбе на  Кэрол.  Я  с  удовольствием
проводил с ней время и считал, что она гораздо умнее всех моих  приятельниц.
Но Кэрол была слишком занята на киностудии, и виделись мы урывками.  У  меня
было множество других женщин, которые отнимали время не только  днем,  но  и
ночью. Кэрол часто подшучивала надо мной из-за них, и я  стал  считать,  что
ей безразличны мои похождения с другими. И только однажды вечером,  когда  я
выпил и сказал ей, что люблю ее, девушка выдала  свои  истинные  чувства  ко
мне. Возможно, она это сделала потому, что тоже была пьяна. Недели  две  все
во мне переворачивалось, когда  я  встречался  с  другими  женщинами.  Потом
угрызения совести стали тревожить меня все  меньше  и  меньше,  я  привык  к
мысли, что Кэрол любит меня так же легко, как и я ее.  Так  я  относился  ко
всему, что длилось достаточно долго. Даже если  мои  приятельницы  надоедали
мне,  я  никогда  не  давал  им  это  почувствовать,  придерживаясь  в  этом
отношении самых высоких моральных правил. Я считал  себя  обязанным  радушно
принять каждую из навещавших меня и  окружить  ее  всевозможной  роскошью  и
знаками внимания. Я никогда  не  скупился  на  приемы  и  подарки.  Все  мои
приятельницы одевались по последней моде и со вкусом. Явившись  передо  мной
в халате, Ева как бы нанесла мне личное оскорбление.
     Пока я разглядывал ее, мужчина, который смешивал виски с содовой,  стоя
у буфета, подошел ко мне и подал полный стакан. Гость был  немного  пьян,  и
теперь, когда я посмотрел на него при ярком электрическом свете, я  заметил,
что мужчина не брит.
     - Я - Бероу, - сказал он, выдыхая пары виски мне прямо в лицо, -  Херви
Бероу. Я неловко себя чувствую и приношу извинения, что  ворвался  к  вам  в
дом, но иного выхода у меня не было.
     Он стоял вплотную ко мне,  втиснув  свое  толстое  тело  между  мной  и
женщиной у камина. Этот Херви нисколько не интересовал меня.  Даже  если  бы
он замертво свалился у моих ног, я не заметил бы этого. Я  сделал  несколько
шагов назад, чтобы  видеть  женщину.  Она  продолжала  неподвижно  сидеть  у
камина, словно не зная, что я нахожусь в комнате,  и,  как  ни  странно,  ее
полное и намеренное безразличие вызвало у меня какое-то  приятное  волнение.
Бероу  постучал  пальцами  по  моему  рукаву.  Я  отвернулся  от  женщины  и
внимательно посмотрел на мужчину. Он снова начал  извиняться,  что  ворвался
ко мне самым бесцеремонным образом, но я оборвал  извинения  Херви,  сказав,
что он поступил совершенно правильно и что, будь я на его месте, я  поступил
бы точно так же.  Затем,  словно  невзначай,  я  шепотом  представился  ему,
стараясь, чтобы женщина не расслышала моих слов. Если  она  все  же  захочет
произвести  на  меня  впечатление,  я  буду  скрывать  свое  имя  до  самого
последнего момента, а назвав его, я буду полностью  удовлетворен,  увидев  в
ее  глазах  замешательство  и  испуг,  который  она  наверняка  почувствует,
осознав, кем она  пренебрегла.  Я  повторил  свое  имя  дважды,  прежде  чем
мужчина разобрал его, но и расслышанное, оно было для  него  пустым  звуком.
Фактически я даже помог ему понять, кто я, добавив слово  "писатель".  Но  я
обнаружил, что мое имя ему неизвестно. Он был самым  обыкновенным  невеждой,
который не разбирается ни в литературе, ни в искусстве.  С  той  же  минуты,
как я это понял, гость перестал для меня существовать.
     - Рад познакомиться с вами, - торжественно сказал  Бероу,  пожимая  мою
руку. - Хорошо, что вы не сердитесь на меня.  Другой  бы  дал  мне  пинок  в
мягкое место и вышвырнул бы меня вон.
     Я поступил бы так с величайшим удовольствием, но я солгал, сказав:
     - Все в порядке! - И оглянулся на женщину. - А что с вашей  женой?  Она
приросла к полу? Она глухонемая или просто стесняется?
     Херви проследил за моим взглядом, его грубое, красное лицо вытянулось.
     - Я влип, словно муха в варенье, старик, - прошептал  мне  доверительно
на ухо мужчина. - Во-первых, она  мне  не  жена,  а  во-вторых,  она  просто
сумасшедшая. Она промокла, а дамочки, подобные  ей,  не  любят  мокнуть  под
дождем. От этого у них портится настроение, и они капризничают.
     - Понятно,  -  сказал  я  и  внезапно  почувствовал  отвращение.  -  Не
обращайте внимания на капризы. Я хочу познакомиться с ней.
     Я подошел к  камину  и  остановился  рядом  с  гостьей.  Она  повернула
голову, посмотрела на мои ноги и тут  же  взглянула  мне  прямо  в  лицо.  Я
улыбнулся и сказал:
     - Привет!
     - Привет, - ответила она и, отвернувшись, снова уставилась на огонь.
     Я бросил только один мимолетный взгляд  на  ее  лицо,  отметил  тонкие,
плотно сжатые губы, острый, упрямый подбородок, беспокойные глаза, но  этого
было достаточно. Внезапно у меня перехватило дух. Такое чувство  появляется,
когда, добравшись до вершины горы, внезапно посмотришь вниз, в пропасть  под
ногами. Я хорошо знал, что обозначает это чувство.  Незнакомку  нельзя  было
назвать хорошенькой. Лицо ее было довольно простым, но присутствовал  в  нем
какой-то магнетизм, который вызывал  во  мне  необъяснимое  волнение.  Может
быть, магнетизм не то слово. Инстинкт говорил мне, что  за  ее  маской  было
что-то примитивное, порочное, животное,  и  вместе  с  тем  достаточно  было
одного взгляда на нее, чтобы по телу прошел электрический ток. Я решил,  что
вечер  может  неожиданно  оказаться  удачным.   Скорее   всего,   он   будет
чрезвычайно интересным.
     - Не хотите ли вы выпить? -  спросил  я,  надеясь,  что  женщина  снова
посмотрит на меня. Но этого не случилось. Она  нагнулась  к  ковру  и  села,
поджав под себя ноги.
     - Спасибо, мне уже налили, - она махнула рукой в  сторону  стоящего  на
камине стакана.
     Подошел Бероу.
     - Это - Ева. Ева... - он смутился, лицо его покраснело.
     - Марлоу, - подсказала женщина,  опустив  на  колени  сжатые  в  кулаки
руки.
     - Именно так, - проговорил Бероу. - Я совсем не запоминаю фамилий.
     Он посмотрел на меня, и я понял, что и мое имя он уже  успел  позабыть.
У меня не было ни малейшего желания вторично представляться ему.  Если  этот
подонок не помнит имени своей любовницы, пусть он идет ко всем чертям.
     - Значит, вы промокли? - обратился я к гостье и рассмеялся.
     Она посмотрела на меня. Я не верю первым впечатлениям, но на  этот  раз
я не сомневался в  их  правильности.  Я  определил,  что  по  натуре  Ева  -
мятежница  и  что  у  нее  отвратительный  характер:  вспыльчивый,  бешеный,
своенравный. Несмотря на то, что она была изящной и  хрупкой,  выражение  ее
глаз, манера держать  себя  создавали  впечатление  силы.  На  переносице  у
женщины  были  две  глубокие  морщинки.  Они-то  и   придавали   характерное
выражение ее лицу, свидетельствуя  о  том,  что  их  появление  -  результат
перенесенных жизненных невзгод и неприятностей. У  меня  появилось  огромное
желание разузнать о ней как можно больше.
     - Я действительно промокла, - сказала она и тоже засмеялась.
     Ее смех поразил меня. Он был  мелодичным  и  заразительным.  Когда  она
засмеялась и посмотрела на меня, выражение ее лица совершенно  переменилось.
Женщина сразу помолодела. Жесткие линии  ее  лица  смягчились.  Трудно  было
определить ее возраст: около тридцати, возможно, 28, возможно, 33. Но  когда
она смеялась, ей можно было дать 25 лет.
     Бероу занервничал  и  подозрительно  посмотрел  на  нас.  У  него  была
причина на это. Если бы он слушал внимательно и имел способность  наблюдать,
то понял бы, что Ева волнует меня.
     - Я тоже промок, - сказал я и, придвинув к ней кресло, сел. -  Если  бы
я знал, что разразится торнадо, я бы провел ночь в Сан-Бернардино. Теперь  я
рад, что вернулся сюда.
     Они оба посмотрели на меня: мужчина с  нарастающей  тревогой,  женщина,
как мне показалось, - оценивающе.
     - Вы издалека приехали? -  спросил  я  на  правах  хозяина  и  с  целью
втянуть в разговор гостью.
     Наступило  молчание.  Ева  смотрела  на  огонь.  Бероу  вертел   стакан
толстыми пальцами, и я почувствовал, что у Херви  нет  желания  отвечать  на
мой вопрос.
     - Из Лос-Анджелеса, - наконец выдавил он.
     - Я довольно часто бываю в Лос-Анджелесе, - сказал я Еве. -  Почему  же
я никогда не встречал вас раньше?
     Она холодно и безучастно посмотрела  на  меня  и  тут  же  отвернулась,
ответив с недовольством:
     - Не знаю.
     Обычно,  когда  я  имею  дело  с  женщинами,  я  нахожу  в  их   глазах
немедленный отклик. На этот раз все было иначе. Но это меня  не  остановило.
Я решил продолжать  расспросы,  отметив  про  себя,  что,  если  бы  женщина
узнала,  кто  я  такой,  она,  наверное,  отнеслась  бы  ко  мне  с  большим
интересом.  Я  подумал,  что  следует  назвать  себя,  что   настало   время
представиться,  чтоб  увеличить  свои  шансы  в   начавшемся   поединке   по
завоеванию расположения женщины. Но на этот раз  меня  совсем  непредвиденно
опередил Бероу. Он, видно, почувствовал или разгадал мои  намерения,  потому
что в следующий момент Херви уже осушал свой стакан  и  очень  решительно  и
откровенно заявлял свои права на Еву, похлопывая ее по плечу.
     - Ложитесь спать, - повелительным тоном сказал он женщине.
     "Если я правильно разгадал ее характер, - подумал я, - она  пошлет  его
к черту". Но Ева против ожидания этого не сделала.
     - Хорошо, - ответила она безразлично и встала на колени.
     - Не уходите, - попросил я. - Вы, наверное, оба проголодались.  У  меня
кое-что есть в холодильнике. Может быть, поужинаем?
     - Мы пообедали в Глендоре, по пути сюда. Пусть идет спать, она устала.
     Я посмотрел на Херви и рассмеялся, но он промолчал,  тупо  уставясь  на
свой пустой стакан. Только  на  лбу  у  него  вздулись  вены,  что  выдавало
сдерживаемое  напряжение  Бероу.  Ева  встала.  Она  была  меньше  ростом  и
изящнее, чем я предположил вначале. Ее голова не доставала мне до плеча.
     - Где я буду спать? - спросила  женщина,  гладя  куда-то  поверх  моего
плеча.
     - Вы можете занять спальню, а я устроюсь в комнате для гостей. Но  если
все же не хотите спать, буду рад продолжить с вами разговор.
     - Я хочу спать, - сказала Ева, направляясь к двери.
     Когда женщина ушла, я сказал:
     - Пойду взгляну, есть ли у нее все необходимое. - Я вышел вслед за  ней
прежде, чем Бероу сделал хотя бы шаг.
     Ева стояла в спальне у камина,  заложив  руки  за  голову.  Потянулась,
зевнула, не замечая меня, но  когда  увидела  стоящего  в  дверях,  ее  губы
сжались и  в  глазах  появилось  уже  однажды  отмеченное  мною  оценивающее
выражение.
     - Есть ли у вас  все  необходимое?  -  улыбнувшись,  спросил  я.  -  Вы
уверены, что не хотите есть?
     Она рассмеялась. Я  решил,  что  она  издевается  надо  мной,  так  как
прекрасно понимает,  чем  продиктована  моя  забота  о  ее  комфорте.  Такое
понимание женщины меня устраивало: не надо  было  тратить  лишнее  время  на
предварительное ухаживание.
     - Мне ничего не нужно... Благодарю вас.
     - Если вы так уверены... Я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома.  У
меня сегодня праздник: впервые в мой дом вошла женщина.
     Как только я произнес эти слова, я сразу понял,  что  совершил  ошибку.
Улыбка в глазах женщины тут же сменилась холодным недоверием.
     - Да? - спросила она и, подойдя к  кровати,  вынула  из  сумки  розовый
шелковый пеньюар и небрежно бросила его на стул.
     Ева знала, что я соврал, и изменившееся выражение ее лица  не  скрывало
того, что она считает меня лжецом. Я разозлился.
     - Этому трудно поверить? - спросил я, делая шаг вперед.
     Она собрала разбросанное по кровати  белье,  засунула  его  в  сумку  и
поставила ее на пол.
     - Чему трудно поверить? - спросила Ева, подойдя к трюмо.
     - А тому, что у меня не бывает женщин.
     - А мне-то какое дело до того, бывают они здесь или нет?
     Она, безусловно, была права, но меня задело ее безразличие.
     - Да,  безусловно,  это  должно  быть  вам  безразлично,  -  сказал  я,
чувствуя себя униженным.
     Женщина сосредоточенно занялась собой: она  стала  причесывать  волосы,
внимательно глядя на себя в зеркало. Уход в себя произошел у Евы  мгновенно.
Я почувствовал, что она забыла о моем присутствии в комнате.
     - Дайте мне вашу промокшую одежду, - предложил я, напомнив  о  себе,  -
ее следует повесить в кухне просушить.
     - Я сама могу позаботиться об этом, - слова  прозвучали  резко  и  даже
надменно. При этом Ева повернулась ко мне и  плотнее  запахнула  халат.  Две
морщинки  на  переносице  обозначились  отчетливее  и  придали  лицу  хмурое
выражение, которое совершенно  опростило  женщину.  Но,  несмотря  на  такое
невыгодное для нее преображение - а  женщина  выглядела  совсем  простушкой,
когда на ее лице появлялась зачастую  странная,  делающая  лицо  деревянным,
маска - гостья по-прежнему продолжала меня интересовать. Ева  посмотрела  на
дверь, потом на меня, еще раз повторила это движение глаз, и  я  понял,  что
мне отдается приказ уходить. Для меня это было в новинку и пришлось  мне  не
по вкусу.
     - Я хочу лечь спать... если вы  не  возражаете,  -  сказала  женщина  и
отвернулась от меня.
     Ни благодарности, ни единого  доброго  слова,  ни  извинения,  что  она
выгнала меня из  моей  собственной  комнаты,  только  холодность  и  упрямое
желание остаться одной.
     - Доброй ночи! - сказал я, удивляясь тому,  что  чувствую  себя  как-то
смущенно и неуверенно. Я колебался, не зная, уходить мне или  подождать,  но
Ева снова ушла в себя и забыла обо мне, как и прежде. Ее  больше  волновало,
как уложить волосы для сна, чем я. Мне  оставалось  только  одно:  выйти  из
комнаты.
     Когда я вернулся в гостиную, Бероу приготавливал себе виски с  содовой.
Он, шатаясь, подошел к креслу, сел и уставился  на  меня  тяжелым  взглядом.
Словно для того, чтобы лучше разглядеть,  протер  глаза,  не  спуская  их  с
меня. А начатый им разговор выдал те мысли, что не давали  мужчине  покоя  в
мое отсутствие.
     - Выбросьте все мыслишки на этот счет, - сказал Херви,  ударяя  кулаком
по ручке кресла, - держитесь от нее подальше. Ясно?
     Я в упор посмотрел на порядком надоевшего мне гостя.
     - Как вы смеете так со мной разговаривать? - спросил я, взбешенный  его
наглостью.
     Красное лицо Херви вытянулось.
     - Оставьте ее в покое, - пробормотал он. - Сегодня  она  моя.  Я  знаю,
что вы затеяли, но хочу сказать вам пару слов.  -  Он  наклонился  вперед  и
наставил толстый палец в мою сторону. Его рот кривился. - Я  купил  ее.  Она
стоила мне сотню баксов! Вы слышите? Я купил ее! Она моя! Прочь руки.
     Я не поверил ему.
     - Вы не могли купить ее. Кто  угодно,  но  только  не  такая  трухлявая
гнилушка, как вы.
     Он расплескал виски на ковер.
     - Что вы  сказали?  -  слезящиеся  злые  глаза  Херви  уперлись  мне  в
переносицу.
     - Я сказал, что вы не  могли  купить  эту  женщину,  потому  что  вы  -
трухлявая гнилушка.
     - Вы еще пожалеете, что оскорбили меня, - заявил  мужчина,  не  скрывая
кипевшей в нем злости. - Как только я увидел вас,  я  сразу  понял,  что  вы
заварите кашу. Вы хотите отнять ее у меня.
     Я усмехнулся:
     - А почему бы и нет? Чем вы можете мне помешать, хотел бы я знать?
     - Но я же купил ее, черт вас побери! - воскликнул  он,  колотя  кулаком
по ручке кресла. - Вы что, не понимаете, что это значит?  Сегодня  она  моя!
Неужели вы не можете вести себя как джентльмен?!
     Я все еще не верил пьяному бреду Херви.
     - Позовите ее сюда, - смеясь ему в лицо, сказал я.  -  В  конце  концов
сотня долларов не такая уж большая сумма. Я готов предложить больше.
     Бероу пытался встать с кресла. Он был  пьян,  но  у  него  были  мощные
плечи. Если он набросится на меня и застанет врасплох, он  сможет  изувечить
меня. Я отскочил назад.
     - Не волнуйтесь, - сказал я,  продолжая  отступать.  Он  надвигался  на
меня. - Можно решить этот вопрос без драки. Позовите ее.
     - Она  получила  от  меня  сотню  баксов,  -  прохрипел   он   яростным
голосом. - Восемь недель я ждал этого дня. Я просил Еву уехать  со  мной,  и
она соглашалась. Но когда я приезжал за ней,  проклятая  служанка  заявляла,
что хозяйки нет дома. Четыре раза сыграли со мной такую шутку, и каждый  раз
я знал, что Ева дома, что она смотрит на меня из окна и смеется  надо  мной.
Но я хотел ее, я, простачок, понимаете? Я  набавлял  цену  всякий  раз,  как
приходил. И женщина поехала со мной,  когда  я  сказал,  что  дам  ей  сотню
баксов.  Все  было  хорошо,  пока  не  появились  вы.  Теперь  ни   вы,   ни
какая-нибудь человекообразная обезьяна не остановит меня.
     Меня  тошнило  от  этого  типа.  Я  не  вполне  еще  поверил  ему,   но
определенно знал, что не потерплю его больше в своем доме. Он  должен  уйти.
Я вытащил бумажник и бросил к  ногам  Бероу  стодолларовый  билет.  Туда  же
полетело еще десять долларов.
     - Убирайся! - сказал я. - Вот твои деньги  с  процентами.  Убирайся  из
моего дома.
     Бероу уставился на деньги. Кровь отлила от его лица. Из  горла  у  него
вырывались какие-то странные, квакающие звуки. Потом он поднял голову,  и  я
понял, что  придется  применить  силу.  Я  не  хотел  драться,  но  если  он
предпочитает пустить в ход кулаки, пусть пеняет на себя. Херви  бросился  на
меня, вытянув свои длинные руки, словно собирался самым решительным  образом
разделаться со мной, и схватил меня за лацканы пиджака. Я не отстранился,  я
даже шагнул навстречу  и,  опередив  его,  с  размаху  ударил  своего  гостя
кулаком по  лицу.  Большое  кольцо-печатка,  которое  я  носил  на  мизинце,
врезалось ему в щеку, оставив  глубокую  кровоточащую  царапину.  И  тут  же
второй рукой я нанес  Херви  сильнейший  удар  по  голове.  Бероу  качнулся,
хватая воздух ртом. Мой следующий удар пришелся  мужчине  в  переносицу,  от
него Херви упал  на  четвереньки.  Тогда  я  подошел  к  нему  и,  тщательно
прицелясь,  стукнул  его  ногой  в  подбородок.  От   удара   голова   Бероу
запрокинулась, и он растянулся на ковре. С Бероу было покончено,  причем  он
даже пальцем не прикоснулся ко мне. Ева  стояла  в  дверях  и  наблюдала  за
дракой. Ее глаза были широко открыты от удивления. Я улыбнулся ей.
     - Все в порядке, - сказал я и подул на кулаки. -  Ложитесь  в  кровать.
Он сейчас уйдет.
     - Вы не имели права бить его ногами, - холодно сказала женщина.
     - Правильно. - Мне понравилось, что глаза ее  горели  гневом.  -  Я  не
должен был делать этого. Я, наверное, сошел с ума. А теперь  я  хочу,  чтобы
вы ушли.
     Ева ушла, и я услышал, как закрылась дверь спальни.  Бероу,  сломленный
и неприятно дрожащий, приподнялся и приложил  руки  к  лицу.  Кровь  стекала
между пальцами и заливала манжеты рубашки. Он удивленно посмотрел  на  кровь
и дотронулся до горла. Присев на край стола, я наблюдал за Херви.
     - До Биг-Биэ-Лейка две мили хода.  С  дорога  вы  не  собьетесь.  Идите
прямо по направлению к горе. Недалеко от озера  и