лаза Мег
открылись.  В  изумлении  она  уставилась  на него. Секунду ей казалось, что
склонившийся  над  ней  человек  - это Пок... нет, это кто-то незнакомый. И,
вообще,  почему  она на полу кабины? Она попыталась сесть. И тут вспомнила -
машина  сбоку,  жуткий удар, и мимолетная, страшная картина: Чак вылетает из
машины, а лицо его все в стеклянных брызгах.
     - Что с вами, мадам? - спросил Манати. - Вы ранены?
     Ранена? Она чуть подвигалась, боли как будто не было.
     - Вроде нет. А что... с ним?
     - Боюсь, он сгорел.
     Мег  содрогнулась...  потом  облегченно  откинулась  на  грязную спинку
сиденья.  Выходит, она свободна, и можно начинать все сначала? Выходит... но
тут  ее всю затрясло, она закрыла голову руками - до нее в полной мере дошел
смысл сказанного.
     Манати  увидел,  что  машины  впереди двинулись. Эта задержка может ему
дорого обойтись. Он включил двигатель.
     - Может,  отвезти вас в больницу? - спросил он с тревогой, видя, как ее
трясет.
     - Нет.
     - Я  подобрал  вашу  сумочку,  мадам.  Вы  ее  уронили, когда упали без
чувств. Вот она, рядом с вами.
     Мег постаралась унять дрожь.
     - Успокойтесь. Я высажу вас где-нибудь возле гавани. Годится?
     - Да... спасибо.
     И  грузовик  двинулся  вместе  с  потоком  под  энергичную жестикуляцию
краснолицего и вспотевшего инспектора.


     - Мы  их  держали  в  клещах,  и  тут  этот чертов "ягуар" вылетел, как
пробка из бутылки, и сорвал нам всю операцию, - объяснял Лепски.
     Террелл слушал. Слушал и Беглер, сидевший на подоконнике.
     - Так. Парень мертв, но где девушка? - спросил Террелл.
     - В  машине  она  была.  Я видел, как она садилась, - заверил Лепски. -
Дальше   -   авария.   Все  заволокло  черным  дымом,  заторище  образовался
неслыханный.  Человек  пятьсот  там крутилось, не меньше. В общем, ей как-то
удалось смыться. - Лепски из кожи вон лез, чтобы как-то оправдаться.
     - Итак,  мы  вернулись в исходную точку, - устало и отрешенно подытожил
Беглер.
     Террелл  задумчиво  посмотрел  на  свою  трубку,  потом  поднял тяжелые
плечи.  -  Да.  Я  сейчас  же  буду  говорить с Хэдли. Придется прибегнуть к
крайним  мерам.  Я  попрошу  у  Хэдли  денег на вознаграждение. Мы вынуждены
объявить,  что  хотим  поговорить  с  Поком  Тохоло.  Тут же перекрываем все
дороги и трясем индейский квартал, пока его не найдем, трясем, как яблоню.
     Раздался стук в дверь, и вошел Джек Хэтчи из архивного отдела.
     Это  был  высокий  коренастый  индеец  с  седеющими волосами, обвисшими
густыми  усами  и  проницательными  черными глазами мыслителя. Детективы его
уважали.  Они давали ему имя, описание, метод действия - он согласно кивал и
рано или поздно, Хэтчи никогда не торопился, приносил конструктивный ответ.
     Из-за  нагромождения событий Террелл о нем совершенно забыл, но сейчас,
увидев  его,  как-то  сразу успокоился - так успокаивается больной, когда на
пороге появляется доктор.
     - Что у вас, Джек?
     - Я  прочитал  все  сообщения, шеф, - доложил Хэтчи. - Извините, что на
проверку  ушло  много  времени,  но уж слишком много было материала. В одном
сообщении - липа. У Джупитера Люси двоюродного брата нет.
     - Кто такой Джупитер Люси?
     - Индеец.  У  него  хороший бизнес, он продает апельсины на вывоз, плюс
на  берегу  у него свой лоток, - объяснил Хэтчи. - В береговом квартале он -
фигура  заметная...  человек хитрый, осторожный. Он проворачивает незаконные
делишки,  но  действует  аккуратно,  не  зарывается.  Когда  Лоусон  и  Додж
проверяли  всех  индейцев  и  подошли к его лотку, там был еще один человек.
Люси  сказал,  что это его двоюродный брат, Джо Люси. Так вот, родные братья
и сестры у Люси есть, а двоюродных - нет.
     Лепски   внезапно   вспомнил,   что   сказала  ему  жена,  вернее,  что
напророчила  старая  проспиртованная  керосинка  Мехитабел Бессингер: "Ищите
этого человека среди апельсинов"!
     А  ведь  однажды  эта  старая  гадалка  уже оказалась права... человек,
которого они ищут - индеец! Неужели?..
     Он подался вперед, пожирая глазами Хэтчи.
     - Этот тип торгует апельсинами?
     Беглер  и  Террелл  взглянули на него - их насторожила какая-то нотка в
его голосе.
     - Да, и торговля у него обширная.
     Чуть фыркнув, Лепски втянул в себя воздух.
     - Это  он!  Я...  - Тут он умолк. Не скажешь же Терреллу и Беглеру, что
его  жена  ходила  выяснять  истину к гадалке. От одной мысли о том, как они
это воспримут, его бросило в жаркий пот.
     - Тебе что-то пришло в голову, Том? - нетерпеливо спросил Беглер.
     - Предчувствие. - Лепски смущенно заерзал на стуле. - Я...
     Террелл  и  Беглер  снова  повернулись  к  Хэтчи.  Предчувствия  их  не
интересовали - им требовались факты.
     - Хорошо,  значит,  у  Люси  двоюродного  брата нет... это мы проверим.
Поезжайте  туда,  -  обратился  Террелл  к  Лепски,  -  найдите лоток Люси и
поговорите с малым, которого Люси выдает за своего двоюродного брата.
     Лепски  уже  не  сомневался  - человек, к которому его посылают, и есть
Пок  Тохоло.  Может,  старая  проспиртованная  керосинка  и  полощет рот его
виски,  но  первый  раз  она  попала в точку... наверняка не сплоховала и со
вторым пророчеством.
     - Шеф...  а  если  этот  парень - Тохоло? - спросил он, чуть наклоняясь
вперед  и  глядя прямо в глаза Терреллу. - Хорошо, я иду и проверяю, что это
за  птица.  Только как? Ведь Тохоло я не знаю. В глаза его не видел. И никто
из  нас  не  видел.  Так недолго и на пулю нарваться. Возможно, какой-нибудь
сопляк  отсидел свой срок, и Люси дал ему подзаработать, но если это Тохоло,
я могу здорово нарваться и провалить всю операцию.
     - Он  прав,  -  негромко  согласился  Хэтчи.  -  Если это Тохоло, можно
здорово нарваться.
     Террелл  кивнул.  По его внезапно нахмурившемуся лицу детективы поняли:
он сердится, что не учел этого сам.
     - Верно.
     Террелл задумался, потом потянулся к телефону:
     - Чарли...   попробуйте  связать  меня  с  Родни  Бразенстайном.  Да...
Бразенстайн. Для начала позвоните в "Пятьдесят".
     После недолгого ожидания в трубке раздался голос Бразенстайна.
     - Род...  я могу попросить тебя об одолжении? Можешь поработать немного
на полицию? - спросил Террелл.
     - Вот  это  предложеньице!  -  Бразенстайн  засмеялся.  - Поработать на
полицию! А конкретно?
     Террелл объяснил.
     - Ну,  разумеется.  -  Голос Бразенстайна зазвучал серьезно. - Да, Пока
Тохоло я узнаю где угодно. Что именно от меня требуется?
     - Я  сейчас  же  пришлю своего человека, - сказал Террелл. - Он покажет
тебе  лоток  Люси.  Тебе надо пройти мимо и посмотреть, стоит ли там Тохоло.
Будь осторожен. Не подавай вида, что узнал его.
     - Понимаю.   Хорошенькая   будет  прогулочка!  Ладно,  Френк,  присылай
человека. Жду.
     - Он  согласился,  - объявил Террелл, повесив трубку. - Джек, поезжайте
в  клуб  "Пятьдесят", заберите там Бразенстайна и отвезите его к берегу. Там
и  покажете  ему  лоток  Люси, но издалека, самому на глаза не лезть. Думаю,
все  ясно.  -  Он  повернулся  к  Лепски.  - Том, поезжайте с ним, прикроете
Бразенстайна.  Пока  вы туда доберетесь, я перекрою все выходы из прибрежной
зоны. Вперед!
     Когда Лепски и Хэтчи уехали, Террелл взглянул на Беглера.
     - Черт  его  знает,  как  все  может  обернуться... ведь там, на рынке,
всегда  полно  народу.  Если  это Тохоло, возьмет и начнет стрелять. Он ведь
вооружен.  -  Террелл  выдвинул  ящик  стола, порылся в нем и извлек большую
карту  береговой  зоны.  Минуту-другую  внимательно  ее  изучал, потом начал
делать  карандашом  какие-то  пометки.  - Джо, все улицы, которые я пометил,
перекрыть. Если это Тохоло, мы его возьмем - живым или мертвым.
     Беглер  кивнул, забрал карту и ушел к своему столу. Через микрофон стал
отдавать  распоряжения,  располагая  своих  людей  широким  полукругом  -  с
побережья не должна прошмыгнуть и мышь.


     Родни  Бразенстайн  вылез из полицейской машины, за ним - Лепски и Джек
Хэтчи.
     - Так,   ребята,   -  заговорил  Бразенстайн,  чувствуя  себя  хозяином
положения,  -  вы  только  покажите,  где  может быть этот индеец, остальное
предоставьте  мне.  Что  нужно  шефу,  я  знаю.  Если  это Тохоло, я достану
носовой платок и вытру им чело.
     Лепски  много  чего  в  этой  жизни  ненавидел,  в  частности,  богатых
адвокатов,  что  раскатывали  на  "роллс-ройсах"  и  жили  в домах на десять
спален.
     И Бразенстайн действовал на Лепски, как накидка матадора - на быка.
     - Вытрете... что? - переспросил Лепски.
     Бразенстайн  посмотрел  на  поджарого детектива и в его жестких голубых
глазах прочитал враждебность.
     - Чело...   лоб...   верхнюю  часть  лица,  -  не  без  иронии  ответил
Бразенстайн,  -  вот так. - Он извлек из кармана безукоризненно белый платок
и провел им надо лбом. - Улавливаете?
     Лепски возненавидел его еще больше.
     - Да.  -  Он  повернулся  к  Хэтчи,  наблюдавшим за этой сценой с явным
интересом,  хотя  на  лице его не дрогнул и мускул. - Джек, сначала пойду я.
Девятнадцатый лоток справа?
     - Точно.
     И   Лепски   ушел,   смешался   с   толпой.   Начал  считать  лотки.  У
девятнадцатого  стоял  белый  и  разговаривал с толстым индейцем, поблизости
был  молодой  индеец. Проходя мимо, Лепски окинул его внимательным взглядом,
и  цепкая  полицейская  память запечатлела и черты, и одежду индейца. Что ж,
может, это и есть Пок Тохоло. Посмотрим, опознает ли его Бразенстайн.
     Когда  Лепски  скрылся  из вида, Хэтчи повел Бразенстайна вдоль берега.
Они   неторопливо   пробирались  сквозь  толпу,  и  ярдов  через  сто  Хэтчи
остановился.
     - Мы  почти  пришли, сэр, - сказал он. - Видите тумбу? Нужный лоток как
раз напротив.
     Бразенстайн  посмотрел  на  тумбу, кивнул. Внезапно он оказался в плену
сомнений.  Уж  не  рехнулся  ли  он?  Дал  себя  притащить сюда, под нещадно
палящее  солнце, делать за полицию их грязную работу. Черт подери! Он, между
прочим,   один   из   самых   преуспевающих...   почему   один  из?..  самый
преуспевающий  адвокат  в  городе,  и вот он подрядился опознавать какого-то
полоумного индейца! А если он идет навстречу своей смерти?
     Увидев,  что  Бразенстайн  внезапно  изменился  в  лице  и заколебался,
многоопытный  Хэтчи  понял:  Бразенстайн  испугался.  Как можно спокойнее он
сказал:
     - Вон та тумба, сэр, впереди.
     На лбу Бразенстайна выступил холодный пот.
     - Да... да... я не слепой!
     - Хорошо,  сэр.  Лепски  вас  прикрывает.  Он  в  нашей  полиции лучший
стрелок, сэр.
     Хэтчи  надеялся, что от этих слов у белого полегчает на душе - все-таки
спокойнее,  когда  знаешь,  что ты под защитой. Но реакция оказалась как раз
противоположной. Страхи Бразенстайна только возросли.
     Его  защищают?  Значит,  опасаются, что возможна стрельба? Боже правый!
Еще  секунда  -  и  Бразенстайн  отменил  бы всю операцию, но тут столкнулся
взглядом  с  Хэтчи,  черные  глаза  этого  немолодого  уже  индейца смотрели
пристально, испытывающе.
     Бразенстайн  взял себя в руки. Не след показывать этому индейцу, как он
струхнул.
     - Хорошо,  -  буркнул  он хрипло. - Я пошел. - И он зашагал к тумбе, до
которой было пару десятков ярдов.
     Пришлось  протискиваться  сквозь  толпу.  Шум,  крики торговцев, резкие
голоса туристов - он еще больше разволновался. Вот и тумба.
     Напротив  нее  был  ряд  фруктовых  лотков.  Сердце  гулко  бухало  под
ребрами.  Бразенстайн  застыл  на  месте.  Повернуться  к лоткам - это вдруг
оказалось  выше  его  сил. Вместо этого он принялся разглядывать маслянистую
воду гавани.
     Лепски,  увидя это, застонал. Неужели этот откормленный слизняк наложил
в штаны?
     Лепски   стоял   в  тени  сводчатого  прохода,  который  вел  к  рыбным
ресторанам  поприличнее,  здесь  же,  на побережье. От запаха жареной рыбы у
него  текли слюнки. Оказывается, последние пятьдесят часов он ничего путного
не ел, перебивался чем бог пошлет.
     Отогнав  эти  мысли,  он  снова  вперился  взглядом в Бразенстайна. Вот
чудик!  Какие-то  ужимки...  кто  в  первый  раз  выступает  по  телевизору,
примерно так же выглядит.
     Наконец  Бразенстайн  повернулся и взглянул в сторону фруктовых лотков.
Вгляделся, оцепенел... вытащил платок и вытер им лоб.
     Более  дешевой актерской игры Лепски в жизни своей не видел - настолько
дешевой,  что  на  Бразенстайна  тут  же уставились туристы, как по команде.
Обычное  дело  -  стоит одному задрать голову, тут же пялиться в небо начнут
еще сто человек.
     Лепски выругался сквозь зубы.
     Пок  Тохоло  стоял,  облокотившись на ящик с апельсинами. Джупитер Люси
заключал  сделку с оптовым покупателем из испанского отеля - продавать им по
восемь  ящиков.  Что-то  они  никак  не  могли  договориться. Но Пока это не
касалось.  Он  поглядывал  на  свои дешевые наручные часы. Чак, должно быть,
уже собрал все конверты.
     Но можно ли ему доверять?
     Пять конвертов... две с половиной тысячи долларов!
     Пок взял апельсин и стал им поигрывать, чуть сдавливая.
     Что  ж,  план  он  придумал  отличный, но из-за цвета его кожи пришлось
подрядить  в  помощники  Чака  и девушку. Хотя он знал заранее: деньги, если
идут через их руки, автоматически подвергаются опасности.
     Он  вспомнил,  как  ждал  Чака  с деньгами, как тот вошел в комнату. Не
вошел,  а  застыл в проходе как вкопанный, явно не ожидая увидеть его, Пока.
И испугался тоже. Вполне возможно, что он был готов предать Пока.
     А ведь теперь Чаку ничего не стоит уехать с новой порцией денег.
     По  кисти  Пока  побежал  апельсиновый  сок:  он совсем забылся от этих
мучительных  мыслей  и начисто раздавил апельсин. Выбросив остатки плода, он
вытер руку о джинсы.
     Люси   и  оптовый  покупатель  наконец  завершили  сделку.  Теперь  они
улыбались и жали друг другу руки.
     Через  запруженную  народом набережную Пок взглянул на маслянистую воду
гавани.  Маслянистая  поверхность играла всеми цветами радуги. Тут он увидел
Бразенстайна.
     Пок  сразу  узнал  этого  дородного  красавца. Работая барменом в клубе
"Пятьдесят",  Поку  приходилось  мириться  с безмерным самодовольством этого
типа,   с   его   снисходительностью  -  ничего,  мол,  индейцы  тоже  люди.
Бразенстайн  всегда  был  с  ним  вежлив,  и  Поку  эта  вежливость была еще
невыносимее,  чем  откровенная  грубость  других  членов клуба. Индейцы тоже
люди!
     Пок  вспомнил,  как Бразенстайн громогласно увещевал Джефферсона Лейси,
который в открытую презирал цветных.
     "Ты  не  можешь  не  признать - они люди старательные, трудолюбивые. Да
наш   клуб  только  на  них  и  держится.  Мне  они  нравятся.  Люди  милые,
симпатичные.  Что-что?  Ну,  Джефф,  это  уж  ты, извини меня, хватил лишку.
Сделать их членами клуба? Может, еще и негров пригласить?"
     Пок  чувствовал,  как  в нем закипает ненависть. Бразенстайн... что это
он там тужится около тумбы?
     Семья  Тохоло  исповедовала  католическую  веру.  Живя дома, Пок всегда
ходил с отцом на воскресную мессу.
     Стоя  на  коленях  в тускло освещенной церкви - мерцающие свечи внушали
ему  религиозный  трепет,  -  Пок сквозь переплетенные пальцы, прикидываясь,
что  молится,  наблюдал за отцом, преклонившим колени рядом. Отец смотрел на
алтарь  с  такой безмятежностью, что Пока охватывало отчаяние. Познать такую
безмятежность ему было не суждено.
     Он  вспомнил  слова,  какие  произносил  священник  в  своем поспешном,
затасканном обращении к прихожанам.
     "А  затем воспоследовал поцелуй Иуды, и остался он в памяти людской как
знак предательства".
     Бразенстайн  теперь  смотрел прямо на него, и Пок понял: тот его узнал.
Бразенстайн  вытащил  платок и вытер им лицо, и Поку стало ясно: Бразенстайн
предает его.
     Роковая  клетка  в мозгу Пока вспыхнула белым сиянием, будто взорвалась
электрическая лампочка.
     Затравленно,  словно  животное, почуявшее опасность, он глянул направо,
потом  налево.  Инстинкт  подсказал  ему:  этого  сигнала ждали притаившиеся
поблизости полицейские.
     Джупитер  Люси  что-то  строчил  в  книге заказов. Покупатель из отеля,
довольный заключенной сделкой, уходил прочь.
     Лепски  увидел,  как  Бразенстайн  картинно машет платком. Значит, этот
индеец - Тохоло! Он включил переговорное устройство.
     В  эту  секунду  Пок  сунул  руку  под  полку,  и его коричневые пальцы
сомкнулись  вокруг рукоятки автоматического пистолета ноль тридцать восьмого
калибра. Тонкие губы вытянулись в зверином оскале, обнажив зубы.
     Подняв  голову,  Люси  увидел безумное, убийственное выражение в глазах
Пока, он тут же кинул свою книжку и незаметно смылся.
     Лепски тем временем передавал в микрофон:
     - Бразенстайн опознал Тохоло. Перехожу к операции.
     Бразенстайн  поступил так, как ему велел Террелл. Он начал уходить. Его
походка  была  неверной,  страх  еще  не улетучился. Ладно, остальное - дело
полиции.  Что  до  него,  в  жизни  на  подобное  больше  не  согласится. Он
удалялся,  и  тут  ему  в  голову  пришла мысль: ведь эта история для него -
настоящий   клад!   Друзья   наперебой  будут  приглашать  его  на  обед  и,
завороженные, слушать, как он помог полиции взять Палача.
     Он  уже  начал  расслабляться  и предвкушать приятные минуты в обществе
друзей  -  и  тут в затылок ему врезалась пуля, вылетевшая из пистолета ноль
тридцать восьмого калибра.


     Слушая  указания  Террелла, Лепски на миг выпустил Бразенстайна из поля
зрения.  Он  услышал выстрел, поймал глазами падавшего Бразенстайна и тотчас
перевел взгляд на Тохоло... но индейца у лотка уже не было.
     Мозг   Лепски  лихорадочно  заметался  в  поисках  решения.  Как  быть:
сообщить о происшедшем или немедля броситься за Тохоло?
     За  этот  короткий  миг  сомнения  все индейцы, работавшие во фруктовых
рядах  и  видевшие,  что  произошло,  устроили  страшную неразбериху, и Поку
удалось ускользнуть.
     В  следующую  секунду  на  берегу  поднялась настоящая паника, отовсюду
неслись  крики,  а  индейцы носились взад и вперед, якобы охваченные ужасом,
внося в общую панику достойный вклад.
     Лепски  понял:  преследовать  Тохоло  бессмысленно,  даже  и знай он, в
какую  сторону  бежать.  Между  ним  и  лотком  Люси  колыхался  теперь  уже
непроходимый  людской  барьер.  Двое индейцев, изображая панику, перевернули
лоток конкурента, и волны апельсинов покатились к ногам Лепски.
     Он включил радио и доложил о случившемся.
     В управлении его слушали Террелл и Беглер.
     Когда связь кончилась, они обменялись долгим взглядом.
     Беглер,  кажется, никогда не видел шефа обескураженным, а сейчас понял,
что  и  этого  большого,  крепкого  человека  можно  выбить  из  седла - так
внезапно побелело лицо Террелла, такое потрясение читалось в его глазах.
     - Выходы   из  прибрежной  зоны  перекрыты,  Джо?  -  спросил  Террелл,
поднимаясь на ноги.
     Встал и Беглер.
     - Перекрыты.
     - Что  же,  тогда  будем его выкуривать, - заключил Террелл. Он вытянул
ящик  стола  и  достал  оттуда  полицейский пистолет и крепежные ремешки для
него.
     - Шеф,  -  с тяжелым сердцем произнес Беглер. - Давайте поеду я. Должен
же кто-то остаться здесь. Будут звонки... и вообще...
     Терпел окинул его тяжелым взглядом.
     - Операцию  буду  проводить я, - сказал он негромко. - Здесь останешься
ты.  Я  послал  своего  друга  на  смерть.  Это  уже личное. - И он вышел из
кабинета.
     Чуть поколебавшись, Беглер по радио связался с Лепски.
     - Том,  к  вам  едет  шеф,  -  сообщил  он. - Взял в голову, что смерть
Бразенстайна  -  на  его  совести.  Он  в таком состоянии, что может полезть
прямо на пулю. Ты меня понял?
     - Понял, - ответил Лепски и выключил связь.


     Пока   захлестнула  волна  дикого  злорадства,  когда  он  увидел,  что
Бразенстайн  упал.  А  теперь б