е в руки,  она  могла  бы
быть лучше. Во всяком случае, для него она  оказалась  неожиданно  полезной.
Она вправила ему ногу, и  он  чувствовал  себя  почти  хорошо:  значит,  она
сделала  все  правильно.  Она  даже  устроила  ему,  неплохую  постель.   Он
беспокойно пошевелился. Не место и не время лежать тут и думать о  ней.  Она
здесь - и это самое главное. Он посмотрел на часы. Двадцать  минут  шестого.
Он толкнул ее. Она тут же проснулась и подняла голову  с  чемодана,  который
заменял ей подушку. У нее не было такого дурацкого вида,  который  бывает  у
людей, которых внезапно будят. Она села и поежилась.
   - Надо идти отсюда, - сказал он грубо. - Надо убираться.
   Она протерла ладонями глаза, потянулась и вскочила.
   - Нога болит? - спросила она, складывая зонтик.
   - Все в порядке, - сказал он. Ему было не по себе. Наверное, давно не ел.
Голода он не испытывал, но все-таки прибавил:
   - Я голоден.
   Она кивнула.
   - Я посмотрю, что можно сделать, я  тоже  голодна.  -  Она  посмотрела  в
сторону клуба. - Я могу найти в клубе  пищу,  -  продолжала  она,  свертывая
одеяла. - Они еще нам понадобятся. Нам еще многое может понадобиться.
   - Нам нужно уходить отсюда, - напомнил ей Эллис. - Помоги мне  встать,  я
не могу здесь валяться целый день.
   Но она не смотрела на него и не знала, что  он  с  ней  разговаривает.  С
неожиданным гневом он  размахнулся,  чтобы  достать  ее  и  ударить,  но  не
дотянулся.
   - Я ненадолго, - сказала она и выскочила из канавы.
   - Вернись! - крикнул он, испугавшись, что она уходит. Он пытался  встать,
но она уже ушла, слишком занятая другой проблемой.
   Он в гневе ругал ее, но  ничего  не  мог  поделать,  -  и  он  понял  всю
бессмысленность своей ярости. Он полностью в  ее  руках.  Она  понимает  всю
опасность своего и его положения. Но ей можно доверять. На ее месте он давно
бы бросил такую обузу.
   Он лег, глядя на облака, проплывающие по небу. Раньше он заботился только
о себе, и теперь странное чувство доверия к другому человеку  было  приятно.
Боль в ноге была тупой и слабой, и силы снова вернулись к  нему.  "Если  она
вернется - я спасен", - думал он в полудреме. Он позволит ей  командовать  и
посмотрит, что из этого выйдет.
   Он задремал. Тело привыкло к боли, и мозг оставался равнодушным ко всему.
Он ощущал, что его лихорадит, язык распух. Наверное, у него температура. Это
неудивительно. Несмотря на подложенный под него плащ  и  зонт  над  ним,  он
промок насквозь.
   Время шло, но теперь это его не беспокоило. Что  за  странность,  что  он
уверился в том, что девушка спасет его? Или он думает так, потому что  болен
и не может ясно мыслить? Он мог ни о чем не беспокоиться. Сейчас  ему  нужно
только полежать и поспать...
   Холодно повеял ветер, но солнце припекало. Он уснул,  проснулся  и  снова
уснул. Затем проснулся окончательно с тревожной  мыслью,  что  он  один.  Он
испуганно взглянул на часы. Было пять минут седьмого. Где она? Испугалась  и
бросила его? С огромным усилием он привстал на здоровую ногу и подтянулся  к
краю канавы. Теперь он мог разглядеть клуб и вдруг увидел девушку, идущую по
тропинке.  Нога  болела,  тупая  боль  отдавалась  во  всем  теле,   но   он
почувствовал облегчение и не пожелал поддаваться слабости.  Он  держался  за
траву и мрачно ждал. Когда она увидела его голову над канавой, то  сразу  же
бросилась к нему. В одной руке она тащила чемодан,  и  он  заметил  веревку,
обмотанную вокруг запястья, как будто она что-то тащила за собой.
   - Вам нельзя вставать! - крикнула она, подбегая к нему.
   - Помоги мне выбраться, - лихорадочно сказал он. - Я не могу больше здесь
оставаться. Дай мне руку.
   Она протянула ему руку, и он начал медленно  выползать  из  канавы.  Боль
жаркими волнами заливала его тело. Он кричал, ругался, пот струями стекал по
телу. Потом он шлепнулся на землю. Он попытался отползти, но нога за  что-то
зацепилась, и он потерял сознание.
   - Выпейте это, и вам станет полегче, - услышал он ее голос. - Это чай!
   В руке она держала чашку с чаем. Чай был крепким и горячим. Он выпил  его
и лег.
   - Хорошо, - сказал он. Темнота в глазах рассеялась,  и  он  увидел  яркое
солнце над головой. Он лежал на носилках, под головой у него было одеяло.
   - У меня есть еда, - сказала она, - но нам лучше  отправиться  в  лес.  Я
думаю, что смогу дотащить носилки. Я взяла веревку.
   "Блестящая мысль", - подумал он. Девушка вовсе не дура. Далеко  не  дура.
Если он сам попытается уползти в лес, то  навсегда  изуродует  ногу.  Он  не
думал о том, как тяжело будет ей тащить  его  в  лес,  который  начинался  в
полукилометре отсюда. Похоронная процессия! Он посмотрел на чемодан и второе
одеяло, которое она положила у него в ногах.
   Она наконец приготовилась. Обмотав вокруг руки веревку,  девушка  сделала
первый шаг... Носилки не сдвинулись с места. Он видел, как  выгнулась  спина
девушки она напряглась изо всех сил, но не смогла сдвинуть с места носилки.
Она снова напряглась. Он видел, как вздулись вены у нее на руках, слышал  ее
тяжелое дыхание. Ножки носилок врезались в землю, и она  не  могла  сдвинуть
его с места. Ноги ее скользили по траве. Она упала лицом вниз. Он увидел  ее
белье, приподнялся, глаза его лихорадочно блестели, рот раскрылся.
   - Давай, давай! - кричал он, размахивая руками.
   Не глядя на него, даже не зная, что за слова  он  произносит,  она  снова
ухватилась за веревку. Дикое, отчаянное выражение появилось у нее  на  лице.
Носилки сдвинулись на дюйм и снова остановились. Она впряглась в веревку  и,
шатаясь из стороны в сторону  от  напряжения,  потащила  их  к  лесу.  Эллис
ругался жуткими словами, но она не смотрела на него. Сейчас он  для  нее  не
существовал. Цель - лес, и все!
   Эллис оглянулся. Она добилась значительного успеха. Канавы больше не было
видно. Крыша клуба исчезла за склоном.
   Грейс внезапно упала. Она лежала, тяжело дыша,  и  ее  побледневшее  лицо
блестело от пота. Вскоре она села и поправила свои спутанные волосы.
   - Я сделаю это, - сказала она, пытаясь отдышаться. - Это  не  страшно.  Я
отдохну и снова потащу.
   Несмотря на то что она ужасно  устала,  она  улыбалась  ему.  Сейчас  она
казалась очень хорошенькой, и это изменение в ней раздражало Эллиса.
   - Вы тяжелый, - шутливо сказала она.
   - А ты зато легкая, - огрызнулся Эллис. - У тебя нет никакой силы воли.
   Но она уже отвернулась, и его язвительность пропала  даром.  Она  открыла
чемодан, не глядя на Эллиса.
   - Вы, должно быть, голодны, - сказала  она  и  постелила  ему  на  колени
салфетку. Затем  достала  сандвич.  -  Хлеб  немного  черствый,  но  мы  его
съедим...
   Не глядя на нее, он выхватил сандвич и впился в него крепкими зубами.  Но
хлеб тяжелым комом заполнил рот, а желудок по-прежнему  просил  пищи.  Эллис
кинул сандвич на траву и лег, злой и напуганный. Он уже наверняка знал,  что
болен, и пристально смотрел на Грейс, чтобы узнать, увидела ли она это.
   Она с сочувствием наблюдала за ним.
   - У меня просто жар, - сказал он. - Я не буду есть. -  И  посмотрел  мимо
нее. "Теперь она все знает", - с горечью подумал он. В  голове  у  него  все
гудело. - Это была ветчина? - спросил Эллис, чтобы хоть что-то  сказать.  Он
пытался скрыть от нее, что у него начинается бред. - Давно  я  не  ел  такой
ветчины.
   - В холодильнике была банка, - объяснила она. - Хорошо им  здесь.  У  них
все есть.
   Он кивнул. Как только они обнаружат,  что  в  клубе  кто-то  побывал,  то
обязательно пошлют за полицией. Полиция найдет их, потому что это  несложно.
Он посмотрел на лес. Ему показалось, что это единственное  безопасное  место
на земле.
   - Они пойдут за нами, - сказал он.
   Она жевала сандвич и смотрела в сторону холмов.  Спокойное  выражение  ее
лица внезапно разъярило Эллиса. Он резко ударил ее по руке.
   - Они пойдут за нами, - сказал он, когда она посмотрела на него.
   - У нас еще есть время, - спокойно ответила девушка. - Мы пойдем  дальше,
как только я немного отдохну. Но они не придут сюда раньше девяти  часов.  У
нас больше двух часов в запасе.
   - Все это хорошо, - внезапно взорвался он, - но ты  не  калека  и  можешь
рассуждать о времени, а я не могу! Я в безвыходном положении!
   - Все будет в порядке, - сказала она. - Мы  найдем  укромное  местечко  в
лесу. Я не сбегу.
   Это было именно то, что он хотел знать. До ее сознания может  дойти,  что
она вправе бросить его и бежать.  Если  она  этого  не  понимает,  не  стоит
наводить ее на такую мысль.
   - Я не оставлю вас, - внезапно заявила девушка, глядя ему прямо в лицо. -
Ты.., помог мне. Дал мне пищу... Я не могу теперь тебя бросить, хоть ты и не
очень хорошо относишься ко мне. - Она покраснела. - Но все же ты мне  помог.
Никто не был так добр ко мне. Странно, что ты отнесся ко мне лучше других...
   Он подумал о пироге, который вывалил на пол. Он вспомнил, как она  сидела
на полу и ела торт. "Ты помог мне..." Пусть будет так, если она такая  дура.
Он ей еще покажет...
   - Хватит! - грубо оборвал он. - Я не хочу слушать болтовню. Ты достаточно
отдыхала.
   Она кротко повиновалась. Впряглась в веревку и потащила носилки по траве.
Теперь они двигались легче, но все-таки это была очень тяжелая работа. Грейс
шла и шла, продолжая тянуть носилки. Лес становился все ближе...
   И наконец Грейс вступила в сень первых деревьев. Она тяжело опустилась на
землю. У нее в груди что-то хрипело и клокотало. Он видел,  что  у  нее  нет
больше сил, но ничего не сказал. Он подозрительно смотрел на лес и как будто
чего-то ждал. Какое-то непонятное ощущение в желудке, резь в глазах и боль в
голове беспокоили Эллиса. Дрожь  пробирала  его  до  костей.  Он  подумал  о
девушке, которая надрывается ради него. Дрожащими руками достал  сигарету  и
закурил. Когда вдохнул  дым,  деревья  и  небо  поплыли  перед  глазами.  Он
продолжал курить, не беспокоясь о том, что во рту  у  него  сухо  и  горько.
Грейс снова встала. Она пошла в лес, но Эллиса уже не интересовало, что  она
собирается делать. Он закрыл глаза.
   Казалось, ее не было очень  долго,  но  когда  она  вернулась,  то  мягко
толкнула его. Он слышал, что она что-то говорит, но ничего не мог понять.
   - Я болен, - пробормотал он. - У меня высокая температура. Не  думай  обо
мне. Ты сделала все, что могла. Он почувствовал ее холодную руку на лбу.
   - Если ты позовешь врача, - сказал он, - мы оба погибнем.  Ты  понимаешь?
Спасай себя. Мне лучше умереть, чем быть пойманным.
   - Ты не умрешь. - Голос ее звучал глухо, как в туннеле. -  Я  не  позволю
тебе умереть.

Глава 7

   "...Ты сделала все, что могла", - сказал Эллис, и Грейс  поняла,  что  он
доверился ей без колебаний. В Эллисе было что-то такое, что  производило  на
нее сильное впечатление. Она знала, что он не обычный человек,  несмотря  на
безденежность,  поношенную  одежду  и  злобу.  Его  жестокость  она  считала
нормальной и относилась к ней как  к  обычной  властности,  которую  считала
непременным признаком принадлежности к правящему классу, - и  это  наполняло
ее благоговением. Его обмороки, страх перед болью, беспомощность -  вызывали
в ней жалость. Теперь она считала себя не вправе бросить его.  Она  сказала,
что у него в долгу: он помог ей, и она поможет ему.
   Грейс знала, что Эллис не проявит к ней благодарности, что у  них  разное
положение, но ее это не касалось. Она и не ожидала ничего другого. Ее  часто
осыпали бранью. Как это ни горько, но все это из-за прошлого - решила она. С
тех пор как она себя помнила, она была нежеланной. Ее мать Люси вышла  замуж
в 17 лет за человека, который был старше ее на 20 лет. К  тому  же  он  имел
дикий, необузданный нрав. Люси была привлекательной, но без особой морали, и
питала слабость к мужчинам.
   Люси вышла замуж за Кларка Джорджа, сурового,  ограниченного  сигнального
мастера с железной дороги, когда обнаружила, что беременна.  Отцом  будущего
ребенка мог быть любой из дюжины парней, с которыми она жила. Она надеялась,
что Кларк поверит, будто ребенок от  него,  но  тот  не  был  простаком.  Он
предоставил кров ребенку, но  вел  себя  так,  что  Люси  ни  на  минуту  не
забывала, что она "падшая женщина". И  Люси  едва  выносила  девочку.  Грейс
росла одиноким и несчастным существом.
   Через десять лет, когда Люси надоели  постоянные  обвинения  Кларка,  она
сбежала с начинающим букмекером. Взбешенный Кларк перенес всю свою ненависть
на девочку. Грейс боялась его как огня, так как  Кларк  регулярно  лупил  ее
широким ремнем за грехи матери.
   Шестнадцати лет Грейс стала работать машинисткой в  небольшой  типографии
возле дома. Хотя порки и прекратились, ужас перед  приемным  отцом  остался.
Она всего боялась: поздно вернуться домой,  дружить  с  мальчиками,  даже  с
девочками...
   В 18 лет она получала уже два фунта в неделю, но тут  началась  война,  и
она потеряла работу. Не спрашивая мнения отчима,  она  поступила  в  женский
вспомогательный  батальон  ВВС.  Достаточно  странно,  однако,  но  этот  ее
независимый  шаг  понравился  Кларку,   который   был   членом   гражданской
самообороны и считал ее поступок проявлением патриотизма. Внезапно он  начал
гордиться дочерью, и Грейс, страстно желавшая добра, забыла о прошлых обидах
и страхах. Когда она приходила домой в увольнение, Кларк всюду  водил  ее  с
собой по друзьям и с гордостью показывал свою дочь в военной форме.
   - Вылитый отец, - говорил он ей на ухо с усмешкой. - Отличная девочка!  -
говорил он друзьям. - Я горжусь ею.
   Потом неожиданно у Кларка случился сердечный  приступ,  и  врач  серьезно
предупредил  его,  что  следующий  приступ  может  оказаться  роковым.   Это
заключение потрясло Кларка, и он заразился страхом. Он послал Грейс  длинное
истерическое письмо, призывая ее домой. Она получила  семидневный  отпуск  и
нашла отца в постели, боявшегося даже дышать. У  Грейс  оказался  врожденный
дар сиделки, и она окружила отца заботой и уютом. Она убирала дом, готовила,
стирала  и  даже  умудрялась  сводить  концы  с  концами  на  его  нищенское
жалованье. В конце этих семи дней Кларк и слушать не хотел о том, чтобы  она
вернулась к месту службы. Он так ловко спрятал Грейс  в  доме,  что  военная
полиция так и не смогла найти ее.  Ситуация  ужасала  Грейс,  но  когда  она
захотела удрать от отца, тот, забыв о болезни, вспомнил старое  и  схватился
за свой широкий  ремень.  Не  имея  возможности  выйти  на  улицу  или  даже
выглянуть в окно, Грейс провела три долгие и  мучительные  недели  с  отцом,
который заставлял ее делать буквально все, а сам даже пальцем не  шевельнул,
чтобы ей помочь. Однажды ночью во время  воздушного  налета  в  дом  угодила
бомба и, на месте прикончив Кларка, вышвырнула Грейс на улицу  с  лопнувшими
барабанными  перепонками.  Она  попала  в  больницу,  и  недружелюбный  мир,
окружавший ее 19 лет, окутал ее непроницаемой тишиной.
   Грейс попала в школу,  где  ее  научили  читать  по  губам.  Пока  власти
пытались узнать ее имя и прошлое, она притворялась  потерявшей  память.  Как
только она научилась достаточно хорошо понимать  по  губам,  она  удрала  из
госпиталя, боясь разоблачения.
   Голод вынудил ее совершить кражу. Ее арестовали, но  потерпевший  пожалел
девушку. Однако, не дожидаясь решения своей участи,  она  снова  сбежала,  и
снова голод заставил ее совершить кражу. На этот раз Грейс посадили.
   Надежда на помощь "Общества глухих и немых" оказалась несостоятельной, и,
если бы не помощь Эллиса, она снова оказалась бы за решеткой.
   Грейс не размышляла о будущем. Эллис был беспомощен и почти без сознания.
Она почувствовала ответственность  за  его  судьбу.  Необходимо  было  найти
убежище, где их не обнаружит полиция. Она провела рукой по лицу Эллиса. Кожа
была сухой и горячей, и Эллис что-то бормотал.
   Она осторожно пошарила у  него  в  кармане,  надеясь  найти  что-то,  что
позволило бы узнать, кто он. Грейс узнала, что его зовут Дэвид Эллис  и  что
он живет на Рассел-Коурт-Мьюз.  Кроме  удостоверения  личности,  в  карманах
ничего не было. Только в карманах брюк - девять шиллингов  и  шесть  пенсов.
Все было мокрое. Она встала и нахмурилась. У  Эллиса  намечалось  воспаление
легких. Надо было сменить на нем все. Хотя она тоже мокрая, но ей-то  болеть
никак нельзя. Она решила вернуться в клуб и поискать что-нибудь для них. Она
с трудом оттащила носилки подальше  в  лес  и  привязала  носовой  платок  к
дереву, чтобы легче было найти это  место  на  обратном  пути.  Потом  взяла
Эллиса за руку.
   - Я пойду опять к клубу, - сказала она. - Я ненадолго. -  Она  не  знала,
понял ли он ее, так как у него был отсутствующий взгляд.
   - Лучше умереть, чем быть найденным,  -  пробормотал  он.  -  Не  приводи
врача.
   - Вы не умрете, - снова повторила Грейс.
   Она достала его часы. Без четверти восемь. Надо  было  торопиться,  чтобы
успеть до девяти.
   "Гольф - игра богатых, - думала девушка, - а богатые не встают так рано".
   Все время она оглядывалась назад и посматривала по сторонам. Прошла через
главный вход и сразу направилась в дамскую  комнату,  которая  находилась  в
дальнем конце  коридора.  Грейс  с  любопытством  огляделась.  Комната  была
небольшая и темная. На стенах - шкафы под  замками  и  ряд  ванн  в  центре.
Девушка закрыла за собой дверь. В зеркале над ванной увидела свое  отражение
и ужаснулась. Грязное лицо,  спутанные  волосы...  Она  быстро  разделась  и
влезла в ванну.  Вода  была  холодной,  но  приятно  освежала.  Потом  Грейс
докрасна  растерлась  полотенцем,  расчесала  волосы  и  почувствовала  себя
намного лучше. Это был торопливый туалет, но  у  нее  не  было  времени.  Ей
захотелось чаю, и она побежала на кухню, где поставила на огонь чайник.
   Вернувшись в дамскую комнату, Грейс вооружилась отверткой, которую  нашла
на кухне. Прежде чем девушка нашла то, что хотела, ей  пришлось  вскрыть  не
менее дюжины шкафчиков. Она скинула  свою  мокрую  юбку  и  надела  твидовую
светлого тона. Шерстяной свитер, кожаная куртка и голубой берет дополнили ее
гардероб. Потом она нашла пару босоножек, которые ей подошли. Осмотрев  себя
в зеркале, Грейс осталась довольна.
   Она вернулась на кухню. Чайник уже вскипел.  Грейс  выпила  чаю  и  съела
несколько кусков хлеба с маслом. Потом достала  из  холодильника  оставшуюся
там пищу. Чай прибавил ей сил и улучшил настроение.  Девушка  подумала,  что
положение вовсе не такое уж и отчаянное. Полиция может и не прийти, а если и
придет, то может их и не обнаружить.
   Теперь надо было достать одежду  для  Эллиса.  Грейс  вышла  из  кухни  и
направилась по коридору в мужскую комнату. Эта комната была  гораздо  больше
дамской. Шкафы и замки были все те же. Грейс снова  взялась  за  отвертку  и
очень обрадовалась, когда нашла свитер и фланелевые брюки в первом же шкафу,
а во втором - кожаную куртку. Третий шкаф дал пару ботинок,  которые  вполне
могли  подойти  Эллису,  и  пару  носков.  Она  собрала  одежду  в  кучу   и
осмотрелась, желая найти еще и пальто.
   Внезапно сердце Грейс учащенно забилось. Она едва могла дышать. В  кресле
в дальнем углу комнаты сидел молодой человек в свитере коричневого цвета,  в
безупречно отглаженных брюках и  светло-серой  куртке.  Редкие  волосы  едва
прикрывали лысину. У него было полное, но довольно красивое лицо.
   В руке он держал клюшку и смотрел на Грейс удивительно зелеными  глазами.
Таких зеленых глаз она никогда не видела...

Глава 8

   Грейс уставилась на молодого человека, не в силах сдвинуться с места, как
кролик перед удавом.
   - Не думаю, что секретарю нравятся леди, которые заходят в эту комнату, -
сказал молодой человек и улыбнулся.
   У него была приятная, даже очаровательная улыбка, но Грейс  была  слишком
напугана, чтобы это оценить.
   - И я уверен, что  он  придет  в  ярость,  когда  увидит,  что  вы  здесь
натворили. Она молчала.
   - Простите, что я напугал вас, - продолжал  молодо