скрипели  ступени деревянной лестницы. Я понял, что они
ушли,  оставив  Тимотео одного. Взглянул на часы. 14: 45. Еще четверть часа,
и на воде появится Диас... если вообще появится.
     Капли  пота  катились  по  моему  лицу.  Я думал о выстреле. О том, как
поймаю  в  перекрестье  оптического  прицела  голову Диаса. О глухом хлопке,
который  вырвется  из глушителя, когда я нажму на спусковой крючок. О Диасе,
который уткнется в воду с дыркой в голове.
     Я  замер,  прислушиваясь.  На  крыше  царила  полная тишина. Остался ли
Тимотео один? Я не решился спуститься, не получив его сигнала.
     Но вот до меня донесся его шепот.
     - Мистер Бенсон...
     Ребенок,  зовущий мамочку, со злостью подумал я, взялся за ветвь рукой,
готовясь спускаться, и обомлел.
     Подо  мной  свернулась  в  клубок  гремучая змея, ее раздвоенный язычок
появлялся и исчезал в пасти в дюжине дюймов от моей ноги.
     Гремучая  змея,  одна  из  самых  ядовитых змей Флориды, судя по всему,
нацелилась на мою ногу.
     - Мистер Бенсон...
     Ответить  я  не  рискнул. Звук моего голоса мог побудить змею броситься
на  меня.  Я  не  смел  пошевелить ногой, меня прошиб холодный пот. Я всегда
боялся  змей,  даже  при виде безобидного ужа у меня по коже бегали мурашки.
Не  мигая,  смотрел  я  на  свернувшуюся  в  клубок  смерть.  Выстрел, Диас,
Тимотео, Люси тут же забылись. Я сидел на ветви, окаменев от страха.
     - Мистер Бенсон... - настойчивее, громче.
     - Тут змея, - выдохнул я.
     Не  знаю,  услышал  ли  меня Тимотео, но змея подняла голову. И, словно
кто-то потряс мешочек с сухими фасолинами.
     Я   сидел,   не  шевелясь.  На  веранде  о  чем-то  оживленно  говорили
по-испански.  Ветер  шуршал  пальмовыми  листьями.  Я  смотрел на змею. Ноги
начало сводить судорогой.
     - Мистер Бенсон...
     Я  знал,  с какой скоростью атакует гремучая змея. Я бы не успел убрать
ногу.  Кроме  того,  от резкого движения я мог свалиться с ветви и упасть на
крышу.
     - Змея, - вроде бы это слово я произнес громче.
     И вновь предупреждающе загремели фасолины.
     Слышал ли меня Тимотео? Если да, то что он сможет сделать?
     Минуты  ползли,  как  часы.  Затем до меня донесся новый звук: в гавани
Уиллингтона  завели  двигатель  катера.  Диас  вот-вот появится в бухте, а я
прикован змеей к дереву!
     Тут  я  увидел  Тимотео.  Он неуклюже лез наверх. По-прежнему в очках и
широкополой шляпе.
     - Осторожно! - прошептал я. - Она у моей ноги.
     Снова застучала гремушка змеи, и у меня перехватило дыхание.
     В  шести  футах ниже меня Тимотео остановился. Посмотрел вверх. Я видел
свое   отражение   в  полусферах  его  очков:  испуганный,  потный  мужчина,
сжавшийся в комок.
     По  тому,  как  замер Тимотео, я понял, что он обнаружил змею, но и она
его заметила. Ее маленькая головка повернулась к нему.
     - Не шевелитесь, - предупредил Тимотео.
     Я   уже  собрался  убрать  ногу,  но  его  спокойный,  уверенный  голос
остановил меня.
     Медленно,  очень  медленно  он поднялся на следующую ветвь. От змеи его
отделяло не более четырех футов.
     Я  не  сводил  с  него  глаз, пот катился ручьем, сердце выскакивало из
груди.
     Как в замедленной съемке, его рука двинулась к шляпе.
     Застучала гремушка.
     Длинные пальцы взялись за шляпу, сняли ее с головы.
     Затем  два  движения  слились  в одно. Змея бросилась на Тимотео, а тот
выставил шляпу перед собой.
     Я наблюдал, не дыша.
     Ядовитые  зубы  змеи впились в войлок. Свободная рука Тимотео мгновенно
схватила  змею у головы. Ее тело тут же обвилось вокруг руки. Он держал змею
так,  чтобы  она  не могла ужалить его, а пальцы второй руки, опустив шляпу,
крепко  сжали  челюсти змеи. Он выдержал паузу. Я видел, как крепко обвивает
змея  его  руку.  А  затем кисти повернулись в противоположных направлениях,
ломая змее позвоночник.
     Обмякшее тело змеи выпало из его рук. Он посмотрел на меня.
     - Она мертва.
     Я  сидел,  прижавшись  спиной  к  дереву.  В  его  очках  я  видел свое
отражение, и мне не нравилось, как я выгляжу.
     Рев двигателя катера вернул меня к жизни.
     - Вниз! - яростно прошептал я. - Быстро!
     На  крышу  я  спустился  раньше  него,  схватил ружье, лег под навесом,
уперся прикладом в плечо.
     Катер  уже  появился  в бухте. Я видел негритянку за штурвалом. Нэнси и
незнакомый  мне  мужчина  мчались  бок  о бок, Нэнси находилась между мной и
ним, прикрывая его от пули.
     Когда  они  повернут, подумал я, он окажется ближе ко мне, и вот тут-то
я его подстрелю.
     Я  подрегулировал  четкость  изображения. Мужчина то и дело показывался
из-за  Нэнси.  Типичный южноамериканец, любимчик женщин: хорошо сложенный, с
рельефной    мускулатурой,    красивый,   с   длинными   черными   волосами,
перехваченными белой лентой.
     Катер резко повернул и лег на обратный курс.
     Нэнси  и  мужчина  показывали  друг  другу,  на что они способны. После
поворота  он  перепрыгнул  через  буксировочный  трос  Нэнси,  и  она  вновь
оказалась между нами.
     Я  ждал,  наблюдая за ними в оптический прицел. Голова Нэнси попадала в
перекрестье  гораздо  чаще,  чем  голова  Диаса. Стрелять я не мог. Скорее я
убил  бы  ее.  А  они  взялись за руки, каждый держался за трос только одной
рукой. Они так сблизились, что фигура Нэнси полностью закрыла Диаса.
     Я  лежал, потел и терпеливо ждал. В армии меня научили ждать. Однажды я
ждал  три  часа, прежде чем выстрелил в голову вражеского снайпера, и теперь
постоянно напоминал себе об этом.
     Катер  вновь повернул. На этот раз он оказался с моей стороны. Теперь я
держал  в  перекрестье  его  голову. За ней появлялись то нос, то подбородок
Нэнси.
     Решиться  на  такой  выстрел мог только снайпер. Любой, кроме снайпера,
задумался  бы,  а  не  попадет  ли он в девушку, а не в мужчину. Но я-то был
снайпером.
     Этот  выстрел,  подумал  я,  положит  конец затянувшемуся кошмару, даже
если станет началом другого.
     Я  глубоко  вздохнул,  плавно  перемещая  ружье вслед за головой Диаса,
чтобы  она  постоянно  оставалась  в  перекрестье  прицела, положил палец на
спусковой крючок.
     Внезапно  Нэнси  чуть  отстала  и исчезла из прицела. Я понял, что он у
меня  в  кармане. В этот момент он даже двигался по прямой, а не зигзагом. В
него попал бы и Тимотео.
     Я потянул на себя спусковой крючок.
     Сквозь  рев  двигателя  я  расслышал металлический щелчок, но отдачи не
последовало.  Я  понял,  что  патрона  в  казеннике  не  было.  На  какое-то
мгновение  я  оцепенел,  затем  опустил  вниз  зарядную  рукоятку, досылая в
казенник  второй  патрон.  Но  легкость  ее  хода  указала на то, что она не
поднимает патрон из обоймы под боек ударника.
     Значит,  ружье не заряжено. Но я же заряжал его! Я сам заряжал его. Где
же патроны?
     Я  повернулся на бок и взглянул на стоящего позади Тимотео. Я вспомнил,
что оставшись на крыше один, он не сразу позвал меня.
     - Ты разрядил ружье, сукин ты сын?
     Он кивнул.
     Я взглянул на бухту.
     Воднолыжники  были  уже  вне  досягаемости  выстрела. Катер уносил их в
открытое море. Я упустил свой шанс, кошмар продолжался.
     Поднявшись,  я  подошел  к  Тимотео.  Хотелось,  конечно,  как  следует
врезать  ему,  но  что  бы  это  изменило?  У меня есть еще завтрашний день,
напомнил я себе.
     - Неужели  ты  не  способен  решиться  даже  на то, чтобы позволить мне
убить за тебя этого человека? - процедил я сквозь зубы.
     Его глаза все так же прятались за черными очками.
     - Можно сказать, что да, мистер Бенсон, - хрипло ответил он.
     - Дай мне обойму.
     Он  вынул  из кармана обойму с патронами и положил ее на мою протянутую
ладонь.
     Я  оглянулся  на  бухту.  Лыжники  уже  исчезли  из  виду,  но издалека
доносилось гудение двигателя.
     - Иди  вниз  и поработай языком, - презрительно бросил я. - Ты же у нас
мастер  поговорить.  Объясни  им,  почему  ты не убил его. И найди аргументы
поубедительнее, если Люси что-то для тебя значит.
     Он повернулся и двинулся к лестнице.
     А  потом  с террасы донеслись громкие крики. Я слышал разъяренный голос
Саванто.   Говорил  он  по-испански,  и  я  не  понимал  ни  слова,  но  мог
догадаться, о чем шла речь.
     Иногда  мне  удавалось расслышать реплики Тимотео. В отличие от других,
он  не  повышал голоса. Затем все замолчали, захлопали автомобильные дверцы,
взревел мотор.
     Какое-то  время  спустя  на  крышу  вылез Раймондо. Я сидел на бетонном
парапете.
     - Мистер Саванто хочет поговорить с тобой.
     Вслед за ним я спустился на веранду.
     Саванто  сидел  на  стуле.  Карло  стоял  позади  него. На лице гиганта
играла  идиотская  улыбка.  Я  остановился перед Саванто, вытащил из кармана
обойму, положил ее на стол.
     - Ваш  сын  разрядил ружье, пока я был на дереве. Я убил бы Диаса, если
б ваш сын сознательно не сорвал операцию.
     Саванто, не мигая, смотрел на меня.
     - Вам следовало проверить ружье.
     - Вы  так  думаете?  Я  его  проверил. Подготовил к стрельбе. Как я мог
знать,  что  ваш  сын  разрядит  ружье?  Вы  могли  представить себе, что он
разрядит  ружье? Неужели вы так умны? Я подготовил ружье к стрельбе. Если вы
хотите кого-нибудь взгреть за неудачу, взгрейте вашего сына, а не меня!
     Саванто кивнул.
     - Я  поговорил  с  ним.  То,  что он сказал, звучало убедительно. Лопес
согласился,  что  сегодня  Тимотео  не мог убить Диаса. Подождем завтрашнего
дня.
     - Попасть  в  него  и  так  нелегко,  а  тут еще ваш сын ставит палки в
колеса.
     - В  дальнейшем  у  вас  не  будет  с  ним  никаких  проблем, - ответил
Саванто.  -  Но  вы, мистер Бенсон, позаботьтесь о том, чтобы у меня не было
проблем  с  вами.  Он  повернулся к Карло и вытянул пухлую руку. По-прежнему
улыбаясь, Карло достал из кармана плоский конверт из тонкой бумаги.
     Саванто взял его и положил на стол рядом с обоймой.
     - Вот  это, мистер Бенсон, сделает ваш завтрашний выстрел более метким.
В  следующий  раз  в  конверте может оказаться совсем другое, что уже нельзя
заменить. Пожалуйста, помните об этом.
     Он поднялся и в сопровождении Карло прошествовал к "кадиллаку".
     Я  долго не решался протянуть руку к конверту. "Кадиллак" уже уехал. Ко
мне подошел Раймондо.
     - Пусть  лежит,  солдат.  Там  ее волосы. Он отрезал их, но с ней все в
порядке, солдат. Он только хочет показать, что дело нешуточное.
     Я вытаращился на него.
     - Ее волосы?
     Раймондо отвернулся.
     - Они отрастут.
     Дрожащими  руками  я  открыл конверт. При виде золотистых локонов Люси,
аккуратно перевязанных черной лентой, у меня дрогнуло сердце.
     - Когда это случилось? - я не узнал своего голоса.
     - Этим утром.
     У   меня   подогнулись   колени.  Я  плюхнулся  на  стул.  Коснулся  ее
шелковистых волос.
     - Этим утром? Когда ты ездил за виски?
     - Нет...  позже.  Я  же  говорил  тебе,  что она была в полном здравии.
Позже.
     - Тимотео знает об этом?
     - Пока нет. Узнает, когда вернется.
     Я закрыл конверт.
     - Мне очень жаль, солдат, что так вышло, - пробормотал Раймондо.
     Я  посмотрел  на  него.  Его  смуглое лицо блестело от пота. Он избегал
встретиться со мной взглядом.
     - И  ты с этим согласен? Ты это одобряешь? - я положил руку на конверт.
-  И  это? - я распахнул рубашку, чтобы он увидел клеймо "Красного дракона".
-  И  ты  думаешь,  что человек, способный на такое, может быть благодетелем
крестьян?
     Раймондо пожал плечами.
     - Слова  у него не расходятся с делом. А это главное. Ради добра иногда
приходится  творить  зло, - тыльной стороной ладони он смахнул со лба пот. -
Он  сделал  много  хорошего. Десять лет назад его люди ходили по воду за две
мили.  Он  обещал помочь. Ему не поверили. Но он узнал, что один наш крупный
политик  спит  с собственной дочерью. Не спрашивай, как он это разнюхал. Это
его  дар  - находить человеческие слабости. Он переговорил с этим политиком.
Если  хочешь, назови это шантажом, но к деревне протянули водопровод. Не так
давно  наши  люди  на мулах возили в город выращенный урожай. Саванто решил,
что   нам  нужны  грузовики.  Он  что-то  выяснил  о  другом  политике.  Они
объяснились,  и  мы  получили  десять  грузовиков.  Так он работает. Если он
хочет  что-то сделать для крестьян, то не останавливается ни перед чем, лишь
бы достигнуть поставленной цели.
     - И эти крестьяне знают, что он за человек?
     - Некоторые  догадываются. Кто-то и знает. Но в большинстве они слишком
благодарны, чтобы задавать вопросы.
     - А ты? - я смотрел ему в глаза.
     Раймондо шагнул к ступенькам.
     - Пойду поплаваю. Составишь мне компанию?
     Я покачал головой.
     - Все образуется, солдат. До сих пор он всегда держал слово.
     - Вот именно, до сих пор.
     Он спустился на белый песок и пошел к морю.
     Я вновь раскрыл конверт и достал шелковистые пряди. Погладил их.
     И  тут  меня словно пронзило молнией. Я понял, как положить конец этому
кошмару. И выругал себя за то, что не додумался до этого раньше.
     Я посмотрел на белокурые пряди, затем на клеймо "Красного дракона".
     Саванто  говорил мне: "Сколько людей вы хладнокровно убили? Восемьдесят
двух? Что для вас еще одна жизнь?"
     Скорее всего, мне придется убить Диаса.
     Восемьдесят третья жизнь.
     Но теперь я уже знал наверняка, что убью Огасто Саванто.
     Восемьдесят четвертая жизнь.
     И сделаю это с превеликим удовольствием.


     Я  все  еще  сидел  на веранде, когда вернулся Раймондо. За те полчаса,
что я провел в одиночестве, я успел о многом подумать.
     Поднимаясь  по  ступенькам, Раймондо пристально взглянул на меня. Затем
посмотрел на лежащие на столе волосы.
     - Зря ты не пошел со мной. Отличная вода.
     Я  покачал головой, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Мне
не хотелось, чтобы он догадался, что у меня на уме.
     - Сейчас слишком жарко. Может, позже.
     Он кивнул и прошел в дом, переодеть мокрые плавки.
     Я  в  какой  уж  раз  провел рукой по волосам Люси, убрал их в конверт,
сунул его в карман брюк.
     В  доме зазвонил телефон. Послышались торопливые шаги Раймондо. Он снял
трубку.
     Мои  мысли  вернулись  к  Огасто Саванто. Интересно, думал я, как долго
пробудет  он в "Империале"? Возможно, уедет сразу же после убийства Диаса. Я
представил  его  сидящим  на балконе своего номера на четырнадцатом этаже. В
конце   бульвара   строился   двадцатиодноэтажный   жилой   дом.   Синдикат,
финансировавший  строительство,  потратил  все  деньги,  и на какое-то время
работы  на доме прекратились, хотя осталось доделать самую малость. Люси и я
во  время  одной  из  поездок  в  Парадиз-Сити  заглянули  в  этот  дом. Нас
привлекло  объявление,  приглашающее  осмотреть  имеющиеся  в  нем квартиры.
Помнится,  у  нас  глаза  вылезли  на  лоб,  когда  мы  увидели, какие суммы
запрашиваются   за   аренду   квартир.   Особенно  дорого  стоила  полностью
обставленная  квартира  на  крыше,  и  мы,  естественно, выбрали для осмотра
именно  ее. Агент, встретивший нас в вестибюле, сразу понял, что денег у нас
нет,  но  других  клиентов  не  предвиделось, и он не стал нам отказывать. С
террасы этой квартиры открывался отличный вид на "Империал".
     Попав  туда  с  "Уэстон  и  Лиис",  я бы без труда послал пулю в голову
Саванто.  Я  решил,  что сделаю все возможное ради того, чтобы разделаться с
этим стервятником.
     Тут на веранду выбежал Раймондо.
     В  армии  я привык к испуганным лицам. Перед боем, бывало, вокруг полно
людей,  лица  которых прямо-таки излучают страх. Я сразу понял, что Раймондо
напуган до смерти.
     - Тимотео и твоя жена удрали! - выкрикнул он. - Мы должны их найти!
     Не  сразу  дошел до меня смысл его слов, затем я вскочил, отбросив стул
назад.
     - Удрали? Куда? Что ты такое говоришь?
     Он шумно глотнул.
     - Только  что  позвонил  Ник. Тимотео и твоя жена убежали в Кипарисовое
болото! Ты должен помочь мне их найти!
     Он скатился по ступенькам, зовя Карло, бросился к "фольксвагену".
     Из-за дома появился Карло, побежал следом.
     У машины Раймондо обернулся.
     - Скорее! - крикнул он мне. - Скорее!
     Когда  я  подбежал к "фольксвагену", Карло уже сидел на заднем сиденье,
а  Раймондо  завел  мотор.  Едва  я  захлопнул дверцу, он рванулся с места и
погнал   машину  по  узкой  песчаной  дороге.  Нас  подбрасывало  на  каждой
колдобине,  но  Раймондо и не думал сбавлять скорости. Наконец мы выкатились
на  автостраду.  По  песку  мы  ехали  молча. Какие уж разговоры, когда тебя
бросает из стороны в сторону.
     - Как  им  удалось  бежать?  -  спросил  я,  когда  песок  под колесами
сменился гладким асфальтом.
     - Тимотео   обезумел,  увидев,  что  твою  жену  обстригли,  -  ответил
Раймондо.  -  Ударом  кулака  уложил  Ника.  Пытался вывести ее на шоссе, но
другие  охранники  преградили  ему  путь.  Тогда  они  побежали к Кипарисову
болоту.  Охранники  преследовали  их,  сколько  могли, но потом отступились,
боясь  провалиться  в  трясину.  Тимотео  же и твоя жена уходили все дальше.
Путь  из  болота  им  перекрыли.  Теперь  мы должны найти их и вернуть в дом
Декстера.
     Кипарисовое   болото,   двадцать   тысяч  акров  девственных  джунглей,
протянувшихся  за  расположенными  на берегу виллами. Вскоре после приезда в
Парадиз-Сити  я  охотился там на диких уток. Переплетение мангровых зарослей
с  чудовищного  размера корнями, редкие кипарисы, поросшие серым мхом. Змеи,
гигантские  пауки,  скорпионы.  Узкие  протоки со стоячей водой - рассадники
комаров.  Один  неверный  шаг  - и вонючая трясина уже не выпустит из цепких
объятий. Заблудиться там - верная смерть.
     От  Ника  Льюиса  мне досталась в наследство плоскодонка. На ней-то я и
отправился  на  охоту.  Комары  едва  не  сожрали меня живьем. Кроме того, я
увидел  крокодила.  Он,  должно  быть,  плотно закусил перед нашей встречей,
поэтому  не  напал на лодку. На этом мое знакомство с болотом закончилось. Я
решил, что обойдусь без диких уток.
     При  мысли  о том, что Люси оказалась в этом аду с таким недоумком, как
Тимотео, я похолодел от ужаса.
     - Мы  должны  их  найти!  - крикнул Раймондо. - Если Саванто услышит об
этом, нам не уйти живыми!
     - Ничего  себе... благодетель крестьян, - хмыкнул я. - Ты смеешься надо
мной или говоришь серьезно?
     - Мне не до смеха!
     Страх  в  его  глазах  подсказал мне, что он нисколько не сомневается в
мести Саванто.
     Нам  потребовалось  меньше четверти часа, чтобы добраться до дома Джека
Декстера,  который  я  видел  с  катера  Нэнси.  В  визге  тормозов Раймондо
остановил "фольксваген" у парадного хода.
     Ник  в  красно-желтой  гавайской  рубашке  поджидал  нас.  Его  челюсть
раздулась,  и  выглядел  он,  как  приговоренный  к  смерти.  Едва  Раймондо
выбрался  из  машины,  Ник  что-то  залопотал  по-испански.  Я последовал за
Раймондо,  затем  -  Карло,  его  лицо  блестело от пота. Я все равно не мог
понять ни слова, поэтому отошел в тень.
     Вскоре Раймондо оборвал Ника и направился ко мне:
     - Ты бывал на этом болоте, солдат?
     - Нет.
     Я не собирался раскрывать карты.
     - Они  там  и  не могут выйти оттуда. Три наших парня перекрыли выходы.
Нам придется вытаскивать их из болота.
     За  десять  минут мы быстрым шагом дошли до границы болота. Дальше вела
узкая  тропа.  На ней мы нашли мужчину в белых брюках. Коротко переговорив с
ним  по-испански,  Раймондо  сказал  мне,  что  именно по этой тропе убежали
Тимотео и Люси.
     - Это твоя территория, солдат. Веди нас.
     Я  знал,  что  ждет  впереди.  Тропа  тянулась  на четверть мили, затем
обрывалась. Нас ждали моховые поляны, джунгли, протоки, комары.
     Я  двинулся  по  тропе,  затем  Раймондо,  Ник, Карло, мужчина в белом.
Воняло  гниющей  растительн