нным, и вскрыть его оказалось мудрено. Наконец сейф был
открыт, вокруг него лежали инструменты взломщика.  В  эту  минуту  открылась
дверь в помещение, в котором он находился. Выключив фонарь, взломщик схватил
ломик и круто обернулся.
   В дверях появился темный силуэт, затем загорелся свет.  Перед  грабителем
стояла девочка в ночной сорочке и халате. Совсем маленькая, огромные  черные
глаза, смуглое лицо. Ей было не больше десяти. В действительности же ей было
девять лет. В ужасе уставившись на Феннела, она открыла рот.  В  два  прыжка
оказавшись рядом, он ударил ее ломиком по голове.
   В минуту испуга он убил ее без колебаний. Он прекрасно понимал, что  удар
смертельный. Девчонка его видела, и если бы он только  оглушил  ее,  то  она
могла бы сообщить полиции его приметы. Вытащив из  сейфа  акции,  он  сложил
свой "инвентарь" и был таков. Лишь после того, как Феннел сел в автомобиль и
увидел на руке кровь, он полностью осознал, что натворил.
   По ночам ему часто снились эти огромные,  наполненные  ужасом  глаза.  На
следующий день он узнал из газет, что девочка была  глухонемой.  Медвежатник
пытался убедить себя, что ей и следовало умереть, но когда  оставался  один,
то образ ребенка в  ночной  сорочке  с  расширенными  от  страха  глазами  и
раскрытым ртом начинал терзать остатки его нечистой совести.
   Разглядывая узоры красного  и  голубого  цвета,  отражавшиеся  на  стене,
преступник забылся тяжелым сном.

Глава 5

   Макс Каленберг всегда просыпался в пять утра. Казалось, где-то внутри его
головы находится  будильник.  Семь  часов  он  спал  как  убитый.  Спал  без
сновидений и приходил в себя  лишь  тогда,  когда  над  великолепным  горным
хребтом поднималось солнце, светившее ему в окно напротив его кровати.
   Стоявшая на  некоем  подобии  помоста  кровать  была  огромных  размеров.
Красивой формы изголовье было драпировано лимонного цвета шелком. Под  рукой
у ее владельца находилась доска приборов, вмонтированная в  панель  мореного
дуба. Каждая кнопка  на  доске  имела  определенное  назначение.  С  помощью
красной кнопки можно было открывать и закрывать лимонного цвета портьеры.  С
помощью желтой - опускать кровать до уровня пола, чтобы можно было  сесть  в
кресло-каталку с электрическим приводом. Нажав на синюю, Каленберг  открывал
дверцу рядом с кроватью, в которую ему подавался поднос с кофейным прибором.
При нажатии на черную кнопку ванна автоматически  наполнялась  водой  нужной
температуры.  Зеленой  включался  монитор,  укрепленный  в  ногах   кровати,
позволяя Каленбергу связываться с одним из его секретарей.
   Проснувшись, Макс Каленберг нажал на красную  кнопку.  Портьеры  на  окне
раздвинулись, и его взору предстало зрелище неба, по которому неслись  тучи.
Видно, скоро начнется дождь. Включив источник рассеянного света, укрепленный
позади изголовья, он утопил красную кнопку. Сел в постели повыше;  открылась
дверца, из которой появился поднос, на нем  серебряный  кофейник,  молочник,
сахарница, чашка с блюдцем. После этого дверца закрылась.
   Лежа на огромной кровати. Макс Каленберг  походил  на  киногероя.  Наголо
выбритая голова, голубовато-серые глаза, правильной формы  нос,  никогда  не
улыбающийся  рот  с  тонкой  верхней  губой.  Спал  он  всегда  нагишом   и,
приподнявшись повыше, обнажил загорелый, великолепно сложенный торс.
   Выпив кофе, Каленберг закурил  сигарету,  после  чего  нажал  на  зеленую
кнопку. На экране появилась Миа, индианка, дежурившая в утреннюю смену.  Она
тотчас  взяла  в  руки  карандаш  и  пододвинула  к  себе  блокнот.   Он   с
удовольствием посмотрел на девушку. Ему нравились  красивые  женщины,  и  он
сделал правилом нанимать только хорошеньких. Глядя на шефа большими глазами,
девушка с тонкими,  классическими  чертами  лица,  хотя  и  не  видела  его,
поздоровалась:
   - Доброе утро, сэр.
   Полюбовавшись ею, Каленберг отозвался:
   - Доброе утро, Миа. Почта пришла?
   - Ее сейчас разбирают, сэр.
   - Через час я буду готов диктовать. Пока завтракайте. - С  этими  словами
он выключил монитор. Нажал черную кнопку, опустил кровать  до  уровня  пола.
Сбросил с себя простыню.
   В  ту  же  минуту  из  симпатичного,  превосходно  сложенного  спортсмена
Каленберг превратился в уродца. Никто, кроме доктора и матери, не видел  его
ног. С самого детства они больше не  росли.  По  сравнению  с  его  идеально
сложенной фигурой его ноги, хотя  и  великолепной  формы,  походили  на  два
безобразных обрубка, неспособных поддерживать вес тела.  Обстоятельство  это
не только отравляло Каленбергу жизнь, но и серьезно нарушало его психику.
   Когда он находился в спальне, туда никому не  разрешалось  входить.  Лишь
после того, как, одевшись, он садился в кресло-каталку,  оснащенную  чехлом,
закрывавшим ему ноги, Каленберг чувствовал  себя  защищенным  от  любопытных
глаз.
   Забравшись в каталку, он  поехал  в  просторную  ванную  комнату.  Приняв
ванну, побрившись и выполнив комплекс упражнений в превосходно оборудованном
физкультурном зале, час спустя он вышел оттуда. Обмотав  нижнюю  часть  тела
подобием простыни, надел белую рубашку с открытым воротом, надел на  каталку
чехол и по длинному коридору направился в свой кабинет.
   Навстречу ему кинулось животное. Это был гепард по  прозвищу  Гинденбург,
постоянный спутник Каленберга. Остановив кресло-каталку,  инвалид  подождал,
когда большая кошка  приблизится  к  нему.  Погладил  ее  густую  шерсть,  и
животное довольным голосом заурчало.  Потрепав  напоследок  любимца,  поехал
дальше,  сопровождаемый   им.   Оказавшись   перед   двустворчатой   дверью,
открывшейся автоматически, въехал в помещение.
   Одну стену кабинета занимало огромное окно. Сидя  за  письменным  столом,
можно было наблюдать  нескончаемые  газоны,  цветочные  клумбы,  а  вдали  -
джунгли, волнистые холмы, поросшие травой и  испещренные  хижинами  зулусов,
которые тянулись до самого горного хребта. Пришедшая на его имя  почта  была
размечена цветными наклейками, в зависимости от срочности  писем.  Накануне,
прежде чем лечь спать, он составил перечень дел, которые требовали  внимания
к себе. Нажал на зеленую кнопку. Увидев  на  экране  Миа,  начал  диктовать.
Через час с перечнем было покончено.
   - Это все, Миа. Хо-Ду пришла?
   - Она ждет вас, сэр.
   - Через полчаса я буду готов. - Каленберг выключил монитор.
   Просмотрев с полсотни писем, принял  ряд  решений,  которые  помогут  ему
увеличить его и без того огромное состояние. Затем снова включил монитор. На
этот раз на экране появилась похожая на цветок  девушка-вьетнамка,  сидевшая
за письменным столом. Поздоровавшись с ней, Каленберг принялся диктовать.
   К десяти утра  на  столе  его  было  пусто.  Несколько  минут  он  сидел,
рассеянно  поглаживая  гепарда  по  голове,  затем,   повернув   выключатель
переговорного устройства, произнес:
   - Входите, пожалуйста.
   Закрыв за собой дверь, Джулио Так, личный помощник Каленберга, подошел  к
письменному столу шефа. Это был высокий, худой мужчина с копной  черных  как
смоль волос, подчеркивавших бледность кожи. Глубоко запавшие  глаза  горели,
выделяясь на лице, напоминающем мертвую голову.  Родившись  от  итальянки  и
чеха, он с младых ногтей  проявил  удивительную  способность  к  математике.
Начав служить в швейцарском банке, он вскоре  проявил  себя  как  финансовый
гений. Когда Каленберг обратился к одному из членов палаты директоров  банка
с просьбой порекомендовать ему кандидата на должность его личного помощника,
тот не колеблясь указал на Така.
   Каленберг убедился, что тот не только финансовый гений, но  безжалостный,
энергичный и  абсолютно  преданный  ему  человек.  В  течение  значительного
периода  времени  Каленберг  прибегал  к  услугам  похитителей  произведений
искусства,  которые  пополняли  его  музей.  Для   этого   была   необходима
разветвленная организация и множество консультаций, на что  Каленбергу  было
жаль тратить время. Он не сразу доверил такого рода операции Таку, но спустя
полтора года решился на это. В  настоящее  время  Так  не  только  заведовал
музеем, но также вел дела шефа, зачастую давая ему ценные советы и  указывая
на возможности, которые Каленберг, занятый другими проблемами, мог упустить.
   - Доброе утро, сэр, - сухо поклонившись, произнес Так.
   - Садитесь, - отозвался Каленберг, положив локти на  стол  и  разглядывая
необычную внешность своего  помощника.  -  Что-нибудь  слышно  о  непрошеных
гостях?
   - Да, сэр. Несколько  минут  назад  трое  воров  прибыли  в  отель  "Рэнд
интернешнл". Феннел прилетел днем раньше из Парижа.  Некий  Сэм  Джефферсон,
владелец гаража, приобрел для них нужное  оборудование.  Если  хотите,  могу
показать список. У меня также имеются фотографии  этих  людей  в  момент  их
прибытия в аэропорт. - Прежде чем положить на стол большой конверт,  который
он захватил с собой. Так внимательно взглянул на шефа. - Думаю, что  женщину
вы найдете привлекательной.
   Каленберг посмотрел на увеличенные снимки троих злоумышленников и положил
их на бювар, задержав внимание на фотографии Геи.
   - Что вам о ней известно?
   - Все досье на них в этом конверте, сэр.
   - Спасибо, Так. Позднее увидимся. После того  как  Так  ушел,  Калленберг
взял в руки фотографию молодой женщины  и  в  течение  нескольких  минут  ее
разглядывал. Затем, выдвинув ящик стола, убрал в него снимок.  Ознакомившись
с четырьмя  досье,  он  изучил  список  оборудования,  выяснил,  что  лагерь
находится около Мейнвилля, что накануне туда был доставлен вертолет.  Сложив
в конверт все бумаги, убрал его в стол и запер. Прикрыв глаза, долгое  время
смотрел на бювар. Кивнув  головой,  как  бы  одобряя  принятое  им  решение,
включил мотор коляски и, щелчком подозвав к себе Гинденбурга, выехал в  сад,
чтобы совершить получасовую прогулку. Большая кошка двигалась рядом.
   Снова сев за стол в 11 часов, Каленберг до  ленча  разбирался  с  почтой,
которая прибыла накануне. Поев копченой форели с хреном  и  выпив  кофе,  он
вернулся к себе в кабинет и снова вызвал Така.
   - Сколько я заплатил за перстень Борджиа? - спросил он.
   - Шестьдесят тысяч. Мерсиал отдал  за  него  четверть  миллиона.  Нам  он
достался очень дешево. Теперь Мерсиал готов заплатить  Шейлику  полмиллиона,
лишь бы вновь заполучить его. Глупо, но  без  этого  его  коллекция  Борджиа
теряет свою ценность.
   - Я склонен позволить им заполучить его, - произнес  Каленберг,  впившись
взглядом в Така, который промолчал. Он понял ход  мыслей  хозяина.  -  Будет
любопытно посмотреть, как у них это получится. Но могу заранее сказать,  что
сокровище достанется им дорогой ценой.
   Наклонив голову в знак согласия, Так ждал, что еще добавит Каленберг.
   - Почему бы не разрешить им проникнуть сюда?  Вы  же  сами  сказали,  что
женщина привлекательна. Любопытно будет посмотреть,  каким  образом  Феннел,
которого считают знатоком своего дела, попадет ко мне в музей. Надо дать  им
шанс. Детали предоставляю вам.
   - Так вы хотите, чтобы преступники ушли с добычей, сэр?
   - Мы дадим им возможность без труда проникнуть на территорию, но покинуть
ее им будет нелегко. Если же им удастся это сделать, то  их  старания  нужно
вознаградить. Правда, лишь в том случае, если они окажутся за пределами моих
владений. - Внимательно изучив лицо Така, Каленберг спросил:
   - Вы понимаете?
   - Понимаю, сэр.
   - Итак, мы их впустим, но выход  сделаем  затруднительным.  Если  с  ними
что-то случится, то, думаю,  разнообразие  в  пище  крокодилам  придется  по
вкусу.
   Сузив глаза, Так полюбопытствовал:
   - Так вам угодно, чтобы с ними произошли неприятности, сэр?
   - Ну а разве это дело, если негодяи  проникнут  в  музей,  а  потом  всем
разболтают об этом? Нам ни к  чему,  чтобы  нами  заинтересовался  Интерпол.
Особенно возмутились в Ватикане, когда у них похитили бюст Юпитера. Для меня
осталось загадкой, как этот подлец унес его из Ватикана. Нет, Интерпол ни  в
коем случае не должен узнать, что наш музей находится под землей.
   - Но разве вы не упомянули о том,  сэр,  что  намерены  вернуть  перстень
Мерсиалу?
   - Совершенно верно. Но перстень, а не его наймитов.
   Не уловив мысль шефа, Так промолчал.
   - Разве нашим зулусам не захочется устроить  для  разнообразия  охоту  на
человека?
   - В этом можно не сомневаться, сэр.
   - И я так думаю. В них все еще много от дикарей. Конечно,  такой  вариант
может  оказаться  излишним.  Наши   предприимчивые   друзья   могут   просто
заблудиться. Так что помогите славной четверке. Позаботьтесь о том, чтобы их
старания   были   вознаграждены,   и   представьте    мне    соответствующее
доказательство.
   - Слушаюсь, сэр.
   - Должен признаться, что такого рода охота меня позабавила бы. -  Сжав  и
без того тонкие губы, Каленберг добавил:
   - После того как четверку поймают и перстень вернется ко мне, я  отправлю
его Мерсиалу по почте.  -  Продолжая  изучать  лицо  Така,  Каленберг  потер
подбородок. - Нам нельзя допустить ни малейшего промаха. Нельзя, чтобы  хотя
бы один из них уцелел. Как вы полагаете, сколько у них  шансов  против  моих
ста зулусов и джунглей?
   Поразмыслив, Так покачал головой:
   - Ни одного, сэр.
   - И я того же  мнения.  -  Плантатор  помолчал,  вспомнив  о  фотографии,
которую он запер у себя в столе. - Жаль только женщину.
   - Что-нибудь еще изволите, сэр? - поднялся на ноги его личный помощник.
   - Да. Принесите мне перстень. После того как Так ушел, Каленберг нажал на
клавишу на переговорном устройстве.
   - Пришлите ко мне Кемозу, - произнес он. Спустя несколько минут в кабинет
вошел скрючившийся от старости негр-банту в  ослепительно  белой  одежде  из
тика.  Кемоза  служил  еще  отцу  Макса  и  теперь  возглавлял  прислугу  из
темнокожих, которых держал в  ежовых  рукавицах.  Он  выжидающе  остановился
перед хозяином.
   - Старый колдун все еще в имении? - спросил тот.
   - Да, хозяин.
   - Я что-то не вижу его. Я думал, он умер. Старик промолчал.
   - Отец говорил мне, что человек  этот  хорошо  изучил  яды,  -  продолжал
Каленберг. - Это правда?
   - Да, хозяин.
   - Ступай к нему и скажи, что мне нужен медленно действующий яд, способный
убить человека через двенадцать часов. Как ты думаешь, у него найдется такой
яд?
   Кемоза кивнул.
   - Вот и отлично. Яд этот мне понадобится к завтрашнему утру. Позаботься о
том, чтобы его надлежащим образом наградили.
   - Слушаюсь, хозяин, - поклонился старик и ушел.
   Пододвинув к  себе  какой-то  юридический  документ,  Каленберг  принялся
изучать его. Несколько минут  спустя  появился  Так.  В  руках  у  него  был
небольшой стеклянный футляр, в котором на бархатной подушечке лежал перстень
Борджиа.
   - Оставьте его у меня, - произнес Каленберг, не поднимая глаз.
   Положив футляр на стол. Так удалился. Дочитав документ, Каленберг взял  в
руки футляр и, откинувшись  на  спинку  стула,  снял  его  крышку  и  извлек
перстень. Вынул из стола лупу часовщика, вставил в  глаз.  Несколько  секунд
изучал перстень,  прежде  чем  обнаружил  микроскопических  размеров  замок,
закрытый алмазом, открывавший крохотный резервуар, в который наливался яд.

***

   Участники экспедиции покинули отель  "Рэнд  интернешнл"  утром,  в  самом
начале девятого, и направились к Гаррисмиту по шоссе номер 16.
   На всех были рубашки, шорты, гамаши, башмаки на толстой подошве и  панамы
с полоской шкуры гепарда. Все мужчины уставились  на  Гею,  устроившуюся  на
переднем сиденье "лендровера". Одежда и оснастка  ловко  сидели  на  ней.  И
снова Феннела кольнуло чувство неутоленного желания.
   Кен Джонс сел за  руль,  а  Гарри  с  Феннелом  расположились  на  заднем
сиденье. В машине, до отказа набитой снаряжением, вчетвером было  тесновато,
тем более что каждый захватил с собой рюкзак с личными вещами. Их сунули  на
заднее сиденье между двумя  пассажирами.  Было  пасмурно,  душно,  и,  когда
выехали из города на широкое шоссе, все облегченно вздохнули.
   - Придется поскучать, - заметил Кен. - До Гаррисмита  двести  километров.
Потом мы свернем с главного шоссе в сторону Бергвилля. К  ленчу  прикатим  в
Мейнвилль, там прихватим проводника, а потом через джунгли поедем к  лагерю.
Вот тогда повеселитесь: дичи будет достаточно.
   - А кто приглядывает  за  "птеродактилем"?  -  спросил  Гарри,  подавшись
вперед. - Не бросил же ты его прямо в джунглях?
   - Я нанял четверых банту, чтобы его охраняли, - засмеялся  Кен.  -  Я  их
знаю. Ребята надежные. Машину доставили только вчера. Беспокоиться нечего.
   Гея призналась, что Йоханнесбург не пришелся ей по душе:
   - Не понравился мне он.
   - А кому он нравится? - возразил Кен. - Кейптаун - другое дело, а  уж  от
Дурбана вы были бы без ума.
   Пока спидометр "лендровера" накручивал милю за милей, трое его пассажиров
болтали  без  умолку.  Лишь  Феннел,  как  заметил  Гарри,  угрюмо   молчал.
Наклонившись вперед (тяжелая сумка с инвентарем медвежатника стояла  у  него
под ногами), он неотрывно смотрел своими свиными глазками  на  спину  Геи  и
лицо - в те минуты, когда она  оборачивалась.  Путешественникам  то  и  дело
попадались похожие на муравейники  хижины  туземцев,  бесцельно  слонявшиеся
банту и маленькие ребятишки, которые пасли тощих, унылых коров и стада коз.
   Гея засыпала Кена  вопросами,  на  которые  тот  едва  успевал  отвечать.
Медвежатник на их болтовню не обращал никакого внимания.  Единственное,  что
его заботило, - это как остаться с Геей вдвоем. А уж там-то он  ее  уломает.
До черномазых ему  не  было  никакого  дела,  так  что  лучше  бы  Кен  этот
заткнулся.
   В третьем часу  пополудни  все  четверо  оказались  в  центре  Мейнвилля.
Неряшливо выглядевшая площадь была окружена роскошными  деревьями  в  цвету.
Слева - почта. Рядом с ней лавка,  которой  владел  абориген.  Через  дорогу
магазин, принадлежавший голландцу, который,  казалось,  торговал  всем,  чем
угодно, начиная от башмаков  и  кончая  микстурой  от  кашля.  Сидевшие  под
деревьями банту  с  любопытством  разглядывали  приехавших.  А  двое  лениво
помахали Кену, который поприветствовал их в ответ.
   - По-моему, вас тут все знают, - заметила молодая женщина.
   - А то как же. Умею находить общий язык. Мне эти парни  по  душе,  и  они
меня помнят.
   Объехав вокруг площади, Кен  повернул  в  сторону  большого  обшарпанного
гаража. Затем въехал в ворота.
   Едва  он  вылез  из  "лендровера",  к  водителю  подошли  два   банту   и
поздоровались с ним за руку. Кен заговорил с ними на африкаанс, и  те,  сияя
улыбками, закивали.
   - Ну вот и лады, - заявил он, обращаясь к своим  спутникам.  -  Все  свои
вещи можете здесь оставить и сходить в отель пообедать. Я так  готов  съесть
хоть быка.
   - А черномазые не сопрут что-нибудь? - спросил Феннел.
   - Это мои друзья, - внимательно посмотрел на медвежатника Кен, сжав губы.
- Так что все будет в целости и сохранности.
   - Ну что  ж,  раз  ты  так  уверен...  -  отозвался  Феннел,  вылезая  из
автомобиля. Остальные трое их спутников  уже  оказались  под  ослепительными
лучами солнца. После того как  экспедиция  выехала  из  Йоханнесбурга,  небо
очистилось от туч и солнце нещадно палило.
   Отель  оказался  непритязательным,  но  вполне  приличным.   Кена   тепло
приветствовал  толстый  потный  индус,  одаривший  ослепительной  улыбкой  и
остальных гостей.
   - Тембу видел? - спросил Кен у хозяина гостиницы, входя вместе  с  ним  в
просторную столовую.
   - Да, мистер Джонс. Он  где-то  неподалеку.  Сказал,  что  через  полчаса
придет.
   Заказав на обед приправленное пряностями куриное жаркое, орошенное пивом,
вся компания плотно поела. Из окна был виден гараж,  на  который  озабоченно
поглядывал Феннел.
   -  Ничего  они  у  тебя  не  украдут!  -  резким  тоном  проговорил  Кен.
Подозрительность медвежатника вывела его из себя. - Ешь свой обед и не порть
аппетит.
   - За инструмент, который лежит у