на  треть  не  соответствуют  нуждам.  Я  хожу  по квартирам,
составляю  сводки.  Данные  нужно  обрабатывать и заносить в карточки. - Она
постучала  карандашом  по  сектору  номер  пять  на плане. - Здесь, пожалуй,
сосредоточено  все  худшее  в  этом  ужасном  городе.  Почти  четыре  тысячи
человек,  включая  детей, которые перестают быть детьми, едва им исполняется
семь  лет.  -  Ее  карандаш  переместился с обведенного сектора и уткнулся в
точку  сразу  же  за чертой города. - Здесь находится женский исправительный
дом   штата.  Это  очень  трудная  тюрьма.  В  ней  содержатся  неисправимые
преступницы  и  условия содержания их ужасные. Еще три месяца назад посещать
эту  тюрьму  не  разрешалось,  но  я в конце концов убедила заинтересованных
лиц, что смогу принести пользу...
     Зазвонил  телефон,  и  после  обычного  набора  слов  "да"  и "нет" она
положила трубку.
     - Мне  разрешено  иметь одного бесплатного помощника, - продолжила она,
словно  нас  и  не  прерывали.  -  Бывает люди приходят сами, как, например,
пришли  вы,  иногда  кого-либо  присылают  из  муниципалитета.  Ваше  дело -
содержать  в  порядке картотеку, отвечать на телефонные звонки, в неотложных
случаях   самостоятельно  принимать  решения,  перепечатывать  сводки,  если
сумеете  разобрать мой ужасный почерк. В общем, будете сидеть за этим столом
и распоряжаться в мое отсутствие.
     Я  заерзал  на  стуле. О чем, черт побери, думал Мелиш, или он не знал?
Ей  нужен  не человек в моем положении, а энергичная секретарша, привычная к
канцелярской  работе.  Занятие  определенно  не для меня. Я так и сказал это
ей,  со  всей  вежливостью,  на  которую  только был способен. Однако в моем
голосе все же проскользнули нотки недовольства.
     - Это  не  работа  для  девушек,  -  возразила Дженни. - Моим последним
добровольцем  был  пенсионер-счетовод.  В свои шестьдесят пять лет ему нечем
было  заняться,  кроме  игры  в  бридж  или  гольф,  и он предложил мне свои
услуги,  но  сумел  продержаться  всего  лишь  недели две. Я не обижалась на
него, когда он ушел.
     - Выходит, ему надоело?
     - Нет, не надоело. Он испугался.
     Я недоуменно уставился на нее.
     - Испугался? Работы было слишком много?
     Она улыбнулась своей теплой улыбкой.
     - Не  в  этом  дело.  Ему  нравилось  работать. Удивительно, сколько он
успел  сделать  за  это  время. Моя картотека впервые была в полном порядке.
Нет,  он  не  выдержал  встречи с теми, кто иногда входит в эту дверь. - Она
кивнула  на  дверь  тесного  офиса.  -  Лучше сказать вам сразу, Ларри. Этот
сектор  города  терроризирует  молодежная  банда.  Она  известна полиции как
банда  Джинкса.  Ее членам от десяти до тридцати лет. Верховодит ими Призрак
Джинкс.  Он  сам  выдумал  себе  это  имя,  вообразив себя неким мафиози. Он
свиреп  и  крайне  опасен,  а  что  до ребят, так они рабски ему повинуются.
Полиция  не  может  с  ним  ничего поделать, он чересчур хитер. Из его банды
многие  попадались,  но  он - никогда. - Помолчав, она продолжала: - Призрак
считает,  что я лезу не в свои дела. Думает, что я передаю сведения полиции.
По  его  мнению, все те, кому я помогаю, должны обходиться своими силами. Он
и  его компания ни в грош не ставят своих родителей за то, что они принимают
пособия,  которые удается для них достать: молоко для малышей, одежду, уголь
и  так  далее. К тому же я помогаю им с финансовыми затруднениями, например,
с  квартплатой,  с  наймом  на работу. Все свои проблемы люди делят со мной.
Призраку  же  кажется,  что  я вмешиваюсь не в свое дело, и он сильно мешает
мне.  Они  частенько  наведываются сюда, пробуют запугать. - Она снова тепло
улыбнулась.  -  Меня  им  не  запугать,  но  до сих пор этой шпане удавалось
спугнуть всех моих добровольных помощников.
     Я слушал, но не верил. Какой-то сопляк... Мне это казалось чепухой.
     - Я  что-то  не  вполне  вас  понимаю.  Вы  хотите  сказать,  что  этот
мальчишка  напугал  вашего  приятеля-счетовода  и он сбежал? Как ему удалось
такое?
     - О,  он  большой мастер убеждения. Не надо забывать, что эта работа не
оплачивается.  Счетовод все объяснил. Он уже не молод, вот и решил, что ради
бесплатной работы не стоит рисковать.
     - Рисковать?
     - Они  пригрозили ему, как это они обычно делают, что, если он не уйдет
с  этой  работы,  банда  повстречается  с  ним  как-нибудь вечером. Ведь они
способны  на  любую  жестокость.  -  Она посмотрела на меня, и лицо ее стало
суровым. - У него жена и уютный дом. Вот он и решил уйти.
     У  меня  напряглись  мышцы  живота. Что ж, я прекрасно представлял себе
уличную  шпану  и  знал,  на  что  она способна. Кто не слышал о них! Темным
вечером  ты  идешь  по  улице  и вдруг на тебя набрасывается свора маленьких
свирепых  дикарей. Для них не существует никаких запретов. Удар в лицо может
лишить  набора  приличных  зубов,  пинок  в  пах  запросто  делает  человека
импотентом  на  весь  оставшийся  срок жизни. Но может ли такое случиться со
мной?..
     - Вы  не  обязаны  предлагать  свои  услуги.  -  Похоже, она прочла мои
мысли. - С какой стати дядя Генри не думает о деталях...
     - Давайте  выясним  один вопрос, - перебил я ее. - Должен ли я понимать
вас  в  том смысле, что эта ребятня, этот Призрак могут угрожать мне, если я
буду работать здесь?
     - О да, рано или поздно, но он станет вам грозить.
     - Его угрозы что-нибудь значат?
     - Да. Боюсь, что да.
     Перемена обстановки!
     Я  задумался.  И  внезапно  осознал,  что  за  время  разговора  с этой
женщиной  ни  разу  не  вспомнил  о  Джуди.  Такого  не случалось со времени
аварии.  Может  быть,  удар  в  лицо  или  даже  в  пах будет способствовать
перемене во мне?
     - Когда приступать к работе?
     Ее улыбка согрела меня.
     - Спасибо.  Вы  можете приступать, как только купите свитер и джинсы. И
не   пользуйтесь  часто  вашим  прекрасным  портсигаром.  -  Она  встала.  -
Извините,  мне  нужно идти. Я вернусь не раньше четырех. Тогда и объясню вам
систему   регистрации   и   как   вести  карточки,  после  чего  вы  станете
полноправным сотрудником.
     Мы  спустились  с  шестого этажа и вышли на улицу. Я проводил Дженни до
покрытого  цементной  пылью  "Фиата-500".  Она  почему-то  медлила  включать
мотор.
     - Спасибо  за  желание  помочь. Думаю, мы сработаемся. - Секунду-другую
она  всматривалась  в  меня  через  маленькое  окошко. - Я сочувствую вашему
горю. Все устроится, нужно только набраться терпения.
     С  этими  словами она отъехала. Я стоял на краю тротуара, чувствуя, как
на  мне  оседает  цементная  пыль,  которую влажная жара превращает в едкий,
грязный  пот.  Дженни  Бакстер  понравилась  мне.  Глядя  вслед ее машине, я
раздумывал,  какое будущее меня ждет. Легко ли меня испугать? Пока об этом я
не имел понятия. Что ж, когда дойдет до дела, узнаю.
     По  узкой  шумной  улице  я вышел на Мэйн-стрит в поисках магазина, где
можно было бы купить джинсы и свитер.
     И  ничего  не  почувствовал,  когда  это случилось. Грязный, оборванный
малыш,  лет  десяти,  внезапно  налетел  на  меня,  заставив отшатнуться. Он
выпятил губы и издал громкий непристойный звук. Затем пустился наутек.
     Лишь  вернувшись  в отель "Бендикс", я обнаружил пропажу моего дорогого
золотого портсигара. К тому же мой прекрасный костюм был разрезан бритвой.


ГЛАВА 2

     Переодевшись  в  джинсы  и  свитер,  я отправился в полицейский участок
заявить  о  пропаже  портсигара.  К  моему  удивлению,  оказалось,  что я не
слишком-то  и  опечален,  но  сознавал,  что Сидни будет буквально уничтожен
потерей  своего  подарка,  и было только справедливо в отношении его вернуть
портсигар.
     В  дежурной  комнате  воняло  цементной  пылью  и  немытыми  ногами. На
длинной  скамье  у  стены  сидели  рядком человек десять ребят, оборванных и
угрюмых.  Их  маленькие  темные  глаза  со  злобой  следили  за мной, пока я
подходил к дежурному сержанту.
     Полицейский  являл  собой  здоровенную  глыбу  мяса с лицом, похожим на
кусок  сырой  говядины.  Он  сидел  в одной рубашке, и по его лицу в складки
жирной  шеи  стекал  пот,  смешиваясь  все с той же цементной пылью. Сержант
катал  взад  и  вперед  по  листу  промокашки  огрызок  карандаша и, когда я
подошел,  слегка  приподнялся,  чтобы  выпустить газы. Мальчишки на скамейке
захихикали.
     За  все  время,  пока  я  рассказывал  о  своей пропаже, он не прерывал
своего  занятия,  катая  карандаш.  Потом поднял на меня глаза, и взгляд его
прошелся по моему лицу с интенсивностью газовой горелки.
     - Вы приезжий?
     Его  голос  звучал  сипло,  словно  сорванный  от  крика. Я подтвердил,
добавив,  что  приехал  совсем  недавно  и  буду  работать  с  мисс Бакстер,
служащей социальной опеки.
     Он  сдвинул  фуражку  со  лба и, не поднимая глаз от огрызка карандаша,
вздохнул  и  нехотя  вытащил  бланк  заявления,  велев  мне его заполнить. Я
беспрекословно   заполнил   бланк  и  вернул  сержанту.  В  графе  стоимости
украденного я каллиграфическим почерком написал: "1500 долларов".
     Он  лениво  начал  просматривать  написанное,  потом его массивное лицо
напряглось,  и,  отодвинув  бланк  ко  мне,  тыкая  грязным  пальцем в графу
"стоимость украденного", осведомился своим сиплым голосом:
     - Это что такое?
     - Столько стоит портсигар.
     Он   что-то  пробурчал  себе  под  нос,  сверля  меня  взглядом,  потом
уставился на бланк.
     - Мой пиджак порезан бритвой, - продолжал я.
     - Вот как? Пиджак тоже стоит тысячу пятьсот долларов?
     - Пиджак стоил триста долларов.
     Он фыркнул, выпустив воздух сквозь мясистые ноздри.
     - Можете описать мальчишку?
     - Примерно   лет  десяти,  черная  рубашка,  джинсы,  -  ответил  я.  -
Темноволосый, грязный.
     - Видите его здесь?
     Я  обернулся  и  посмотрел  на  сидящих в ряд ребят. Большинство из них
были темноволосые, грязные, все как один одетые в черные рубашки и джинсы.
     - Это мог быть любой из них, - ответил я.
     - Угу,  -  промычал  он,  не  переставая  сверлить  меня взглядом. - Вы
уверены насчет стоимости портсигара?
     - Абсолютно!
     - Угу,  -  он  потер  грязную  шею,  потом,  после небольшого раздумья,
положил  бланк  на  стопку  точно  таких же. - Если мы его найдем, дадим вам
знать.  -  Последовала  пауза,  потом  он  небрежно поинтересовался: - Долго
пробудете?
     - Два или три месяца.
     - С мисс Бакстер?
     - Такова идея.
     Секунду  он  изучал  меня, потом презрительная улыбка медленно наползла
на его лицо.
     - Ничего себе идея!
     - Думаете, мне столько не продержаться?
     Он засопел и снова принялся катать карандаш.
     - Если мы его найдем, вас известят. Полторы тысячи баксов, каково!
     - Да.
     Он кивнул, потом вдруг проревел громовым голосом:
     - Сидеть смирно, стервецы!
     Я  вышел  и  уже в дверях слышал, как он говорил другому копу, до этого
молча подпиравшему грязную стенку:
     - Еще один тронутый!
     Часы  показывали  двадцать  минут второго, когда я отправился на поиски
ресторана,  но, к моему удивлению, на главной улице их не оказалось. В конце
концов   пришлось  довольствоваться  сальным  гамбургером  в  баре,  набитом
потными,  пахнущими  грязью  людьми, с подозрением пялившими на меня глаза и
сразу отводившими взгляд, едва я смотрел на них.
     Выйдя  из  бара, я решил пройтись. Луисвилл не тот город, который может
предложить  что-либо  достойное  по части зрелищ. Кроме пыли и нищеты, здесь
ничего  нет.  Я медленно обошел район, помеченный на карте Дженни как сектор
номер пять.
     И  познакомился с миром, о существовании которого не догадывался. После
блеска  и  великолепия  Парадиз-Сити  мне показалось, что я спустился в "Ад"
Данте.   На  каждой  улице  во  мне  немедленно  распознавали  чужака.  Люди
сторонились  меня,  недоуменно  оглядываясь и перешептываясь за моей спиной.
Ребята  свистели  мне вслед, некоторые издавали громкие, непристойные звуки.
Но  я  упрямо  ходил  до  четырех часов, после чего повернул к офису Дженни.
Теперь  она казалась мне необычайной женщиной. Провести два года в таком аду
и сохранить способность так улыбаться - немалое достижение.
     Когда  я  вошел, то застал ее сидящей за столом и что-то быстро пишущей
на  желтом бланке. При моем появлении она подняла голову и встретила все той
же теплой улыбкой, о которой я только что думал.
     - Так-то  лучше,  Ларри,  - она с одобрением посмотрела на мой наряд. -
Гораздо  лучше.  Садитесь,  я объясню вам свою систему регистрации, как я ее
называю в шутку. Вы умеете обращаться с пишущей машинкой?
     - Умею.
     Я  сел  и  подумал,  а  не  сказать  ли ей о портсигаре, но потом решил
промолчать. У нее и так слишком много забот, чтобы думать еще и о моих.
     В  течение  следующего  часа  она  объясняла  мне  свою  систему учета,
показала  сводки  и картотеку, и все это время не переставая звонил телефон.
В  шестом часу она взяла несколько бланков, пару авторучек и заявила, что ей
нужно идти.
     - Закрывайте  в  шесть,  -  сказала  она  на  прощание. - Но если бы вы
напоследок успели отпечатать пару этих сводок...
     - Нет проблем! Куда вы отправляетесь?
     - В  больницу.  Надо  навестить  трех  старушек.  Мы открываем в девять
утра.  Но,  возможно,  я  не  сумею  прийти  раньше полудня. Завтра мой день
посещения  тюрьмы.  Импровизируйте,  Ларри. Не пасуйте перед ними, но за нос
водить  тоже  не  позволяйте. Если им понадобится что-то серьезное, скажите,
чтобы поговорили со мной.
     Махнув на прощание рукой, она исчезла.
     Я  отпечатал сводки, обработал их и разнес по карточкам. Затем привел в
порядок  картотеку.  Меня  удивило и немного разочаровало молчание телефона.
Люди словно знали, что Дженни здесь нет и некому ответить.
     Впереди  был скучный вечер. Заполнить его было нечем, оставалось только
вернуться  в  отель.  После  некоторого  размышления  я  решил задержаться и
привести  в  порядок картотеку. Надо признаться, много я не наработал. Начав
читать  карточки,  я увлекся. Они раскрывали живую картину отчаяния, нищеты,
преступности.  Это захватывало, как чтение первоклассного детектива. Я начал
постигать  процессы,  происходящие  в  пятом  секторе  этого вечно накрытого
облаком   смога  города.  Когда  стемнело,  я  включил  настольную  лампу  и
продолжил  чтение. Время перестало существовать. Я настолько увлекся, что не
услышал,  как  открылась  дверь.  Но  даже  если бы и не это, я вряд ли смог
услышать  хоть  что-то,  до  такой  степени  ловко это было проделано. Дверь
открывалась  постепенно,  дюйм  за  дюймом,  и  лишь когда на карточку упала
тень, я понял, что в помещении кто-то есть.
     Я  буквально  подскочил  от  неожиданности. Этого они и добивались. При
тогдашнем  состоянии  моих нервов сделать это не составляло труда. Авторучка
выпала  из  моей  руки  и  покатилась  по  столу,  мышцы живота конвульсивно
сжались.
     Мне  никогда  не забыть первую встречу с Призраком Джинксом. Тогда я не
мог  знать,  кто стоит передо мной, но когда на следующее утро описал своего
посетителя Дженни, она сказала, что это именно он.
     Вообразите  высокого, очень худого юнца лет около двадцати двух. Темные
волосы,  никогда не знавшие расчески, сальными прядями свисали на плечи. Его
худое  лицо цветом походило на застывшее баранье сало. Глаза, как две темные
бусинки,  были  расположены  вплотную  к  горбатому  носу.  На  губах играла
глумливая  улыбочка.  Одежда его состояла из грязной, некогда желтой рубашки
и  несусветных  штанов,  отделанных кошачьим мехом по бедрам и краям штанин.
Тонкие,  но  мускулистые  руки  были  покрыты  татуировкой.  Кисти с тыльной
стороны   пересекали  непристойные  надписи.  Тонкую,  почти  девичью  талию
стягивал  семидюймовый  кожаный  ремень, усаженный острыми медными шипами, -
страшное  оружие, если ударить им по лицу. От него так и несло едким запахом
пота.  Казалось,  если он встряхнет головой, на поверхность стола посыплются
вши.
     Меня  удивило, как быстро я справился с испугом. Отодвинув стул немного
назад,  чтобы  иметь  возможность  быстро  вскочить  на  ноги,  я не отрывал
взгляда  от  пришельца.  Сердце  гулко колотилось в груди, но я был уверен в
себе.  В  памяти  мелькнул  разговор с Дженни и ее предупреждение о том, что
местная шпана жестока и опасна.
     - Привет! - стараясь говорить спокойно, сказал я. - Что-нибудь нужно?
     - Ты  новый  баран?  - у него оказался неожиданно низкий голос, что еще
больше усиливало его угрожающий вид.
     - Верно, я только что приехал. Чем могу помочь?
     Он  окинул  меня  взглядом. За его спиной почувствовалось движение, и я
понял, что незваный посетитель явился не один.
     - Позови своих друзей, или, быть может, они стесняются?
     - Им  и  там хорошо, - равнодушно бросил он. - Ты бегал к копам, верно,
Дешевка?
     - Дешевка? Это новое имя для меня?
     - Точно, Дешевка.
     - Ты зовешь меня Дешевкой, а я буду называть тебя Вонючкой. Идет?
     Из   коридора   послышался   приглушенный   смешок,   сразу,   впрочем,
оборвавшийся.  Маленькие глазки Призрака загорелись и превратились в красные
бусинки.
     - Больно ты умный!
     - Именно. Выходит, нас пара, Вонючка. Чем могу служить?
     Медленно и неторопливо он расстегнул ремень и взмахнул им.
     - Хочешь получить вот этим по своей поганой физии, Дешевка?
     Я  оттолкнул  стул  назад,  вскочил  и  обеими  руками  схватил пишущую
машинку.
     - Хочешь получить вот этим по своей поганой физии, Вонючка?
     Лишь  несколько  часов  назад  я  спросил себя, легко ли меня напугать.
Теперь я знал ответ - нелегко.
     Мы  смотрели  друг на друга. Потом он все так же медленно и неторопливо
застегнул  пояс,  а  я  так  же  медленно  и  неторопливо  опустил  машинку.
Казалось, мы оба вернулись к исходному состоянию.
     - Не  задерживайся  у  нас,  Дешевка.  Такие  типы, как ты, здесь не ко
двору. И не ходи к копам. Мы не любим стукачей.
     Он бросил на стол пакет в засаленной оберточной бумаге.
     - Безмозглый говнюк не знал, что это золото.
     Он  вышел, оставив дверь открытой. Стоя неподвижно, я прислушивался, но
они  ушли  так  же  бесшумно,  как и появились. Впечатление было жутковатое.
Похоже, они нарочно двигались, как призраки.
     Я  развернул  пакет и обнаружил в нем свой портсигар, вернее то, что от
него  осталось.  Кто-то,  скорее  всего  при помощи молотка, превратил его в
тонкий, исцарапанный лист золота.
     В  ту  ночь,  впервые после смерти Джуди, она не приснилась мне. Вместо
этого  мне  снились  глаза,  похожие  на хорьковые, с издевкой смотревшие на
меня,  и  я  вновь  слышал  низкий  угрожающий  голос, произносивший вновь и
вновь: "Не задерживайся у нас, Дешевка".


     Дженни  не  показывалась  в  офисе до полудня. Я провел несколько часов
над  картотекой  и дошел до буквы "3". Пять или шесть раз звонил телефон, но
едва  человек  на  том  конце провода узнавал, что Дженни здесь нет, обрывал
разговор  и,  извинившись,  клал трубку. У меня побывало трое посетительниц,
пожилых,  неряшливо  одетых  женщин,  которые удивленно таращились на меня и
молча  пятились  в коридор, тоже говоря, что им нужна мисс Бакстер. Улыбаясь
своей  самой  лучезарной  улыбкой, я спрашивал, не могу ли чем-то им помочь,
но  они  удирали, как испуганные крысы. Около половины двенадцатого, когда я
печатал  на  машинке,  дверь с треском распахнулась, и парнишка, в котором я
безошибочно  узнал  вора,  укравшего  портсигар  и  разрезавшего мой пиджак,
высунул  язык  и,  издав  непристойный  звук,  метнулся  за дверь, с топотом
скатываясь по лестнице. Я даже не потрудился встать, чтобы догнать его.
     Когда  прибыла  Дженни, я сразу отметил перемену в ее облике. Ее волосы
выглядели  все  так  же,  словно  вот-вот  упадут на лицо, но улыбка была не
такой теплой, а в глазах притаилась тревога.