бы сюда, если бы не был уверен.
   Его тон понравился Радницу. Он удовлетворенно кивнул:
   - Когда сумка миссис Лепски будет у вас, вы должны сразу же доставить  ее
сюда ко мне.
   - Я понимаю, сэр.
   - У вас останется три дня до отъезда в Монтре. Здесь для вас забронирован
номер в отеле "Эден". Чем вы намерены заняться в это время?
   - Буду упражняться, как открывать двери  в  спальных  комнатах  отеля,  -
сказал Хольц. - Дядя дал мне адрес одного слесаря,  специалиста  по  замкам,
который будет меня учить. Этим искусством мне надо овладеть получше. Если  я
не смогу открыть дверь спальни миссис Лепски, я не достану сумочку.
   Радниц кивнул в знак согласия.
   - Ваш дядя - выдающийся человек, он обо всем успевает  подумать.  Уверен,
что вы его не подведете.
   - Да, сэр.
   - Очень хорошо. Теперь вы свободны и можете делать что  хотите.  Жду  вас
здесь с сумкой миссис Лепски через неделю. Если вы не справитесь с заданием,
то вы мне больше не понадобитесь. Понятно?
   - Да, сэр. - Хольц поднялся, чтобы уйти.
   - Ваш дядя говорил, что вы можете постоять за себя, - сказал вдруг Радниц
с хитрой улыбочкой. - Хотя, как видите, я обычно ценю мнение вашего дяди, но
иногда мне  хочется  кое-что  проверить  самому.  Вы  не  возражаете  против
маленького испытания ваших способностей?
   Глаза Хольца затуманились.
   - Почему бы и нет. - Его голос был холодным и невыразительным.
   - Тогда не откажите  мне  в  любезности:  выйдя  из  дома,  пройдите  той
лужайкой до озера. - Радниц махнул рукой в сторону открытого окна.  -  Я  бы
хотел удостовериться, что вы можете постоять за себя.
   - Если таково ваше желание, сэр, то я,  конечно,  его  выполню.  -  Хольц
замолчал и пристально посмотрел на Радница. - Вы, по-видимому, имеете в виду
тех трех громил, очевидно ваших телохранителей, которые укрылись за  кустами
и теперь поджидают меня, чтобы проучить, к вашему удовольствию.  Это  вполне
понятно, сэр, но должен вам сказать, что со мной нельзя так грубо шутить.  Я
все делаю серьезно. И прежде, чем выйти, я бы хотел спросить: есть ли у  вас
удобное местечко, чтобы похоронить этих троих?
   Радниц оцепенел:
   - Похоронить? Вы что имеете в  виду?  Хольц  наклонился,  засучил  правую
брючину, и тотчас в руке у него очутился сверкающий нож. Все это он проделал
так быстро, что Радниц не успел  и  глазом  моргнуть.  Он  окаменел,  широко
раскрыв свои жабьи глаза.
   - Так что, сами видите, сэр, играть со мной в  грубые  игры  нельзя.  Как
только эти гориллы попробуют напасть на меня,  я  их  прикончу,  -  спокойно
сказал Хольц со своей сардонической улыбкой. - Вы не наняли бы их,  если  бы
не были уверены в способностях этих молодчиков охранять вас. И я думаю,  что
вам было бы жаль потерять их, да и для слуг было бы хлопотно хоронить их.  Я
же похоронами не занимаюсь. Я занимаюсь  только  уничтожением.  -  Он  опять
хищно взглянул на Радница. - Так что,  сэр,  вы  все  еще  хотите,  чтобы  я
прогулялся по лужайке к озеру?
   Некоторое время Радниц сидел молча, глядя на  этого  человека  и  на  нож
убийцы в его руке. Наконец он взял себя в руки.
   - После всего того, что я увидел и услышал, думаю, что  в  этой  проверке
нет необходимости. Ступайте и  учитесь  открывать  замки  в  дверях  спален.
Потом, в нужное время, отправляйтесь в отель "Монтре-Палас" и  возвращайтесь
с сумкой.
   - Как вам будет угодно, сэр, - сказал  Хольц,  вставая  и  убирая  нож  в
ножны. Взяв пакет с сумкой и слегка кивнув Радницу, он вышел.
   Радниц  отложил  в  сторону  сигару.  Он  еще  не  вполне  опомнился   от
потрясения. Как будто бы сама смерть только что вышла из комнаты,  а  Радниц
боялся смерти. Одну ее он и боялся.

Глава 7

   Лу Бреди застонал от отчаяния, когда увидел, как Мегги Шульц входит в зал
регистрации  аэропорта  Кеннеди  в  сопровождении  цветного   носильщика   с
тележкой, на которой стояли два огромных чемодана и синяя сумка.
   Широко шагая, он подошел к ней.
   - О чем ты думаешь! - воскликнул он. - Я просил тебя,  ради  Бога,  ехать
налегке!
   Мегги Шульц была совершенно необыкновенной  женщиной.  Мужчины  не  могли
равнодушно пройти мимо нее, где бы она ни появлялась. Даже здесь, в суматохе
аэропорта, все мужчины поворачивали голову следом за ней, и  тогда  слышался
приглушенный свист.
   Мегги была не  просто  красива  в  обычном  смысле  слова,  она  источала
какой-то неуловимый сексуальный аромат. Блондинка,  с  густыми  шелковистыми
волосами, она была столь совершенно сложена, что за ней постоянно  охотились
фотографы из домов моделей, журналов  "Плейбой"  и  "Пентхаус"  и,  конечно,
производители порнографии. Выражение же  полной  беспомощности  на  ее  лице
острее волновало мужскую кровь.
   - Вот ты где, милый! - закричала она и, обняв Бреди  за  шею,  поцеловала
его так, что аудитория вздохнула с завистью.
   Бреди оттолкнул ее:
   - Этот чертов багаж! Разве я не говорил тебе...
   Она прикрыла ему рот своей очаровательной ладошкой.
   - Беби, неужели ты хочешь, чтобы твоя крошка ехала в Швейцарию голой?
   - Ладно, ладно. - Бреди  сдержал  свое  раздражение.  -  Ты  знаешь,  что
делать? Пройди регистрацию, возьми  свою  сумку  и  иди  на  таможню.  Будут
задавать вопросы - ты едешь к друзьям в Женеву. Не позабудь.
   - Да, лапочка. А этот милый человек позаботится об остальном багаже?
   - , Он проводит тебя до таможни, встретимся в зале ожидания.
   Она вновь поцеловала его  и  направилась  к  стойке  регистрации,  где  и
предъявила свой билет.
   Бреди следил за ней до тех пор, пока она наконец не встала в  очередь  на
проверку  багажа.  Таможенный  чиновник  пожирал  ее  глазами,  когда  Мегги
остановилась перед ним.
   "Вот это, да! Чего бы я только не дал, чтобы затащить ее  в  постель",  -
подумал таможенник. Мегги, читая его  мысли,  подарила  ему  одну  из  своих
неотразимых улыбок.
   - Послушай, красавчик, ты женат? - спросила она.
   Таможенник растерянно заулыбался и захлопал глазами.
   - Конечно, женат, а что?
   - Очень рада. Наверное,  ты  будешь  копаться  в  моих  тряпках?  Знаешь,
молодые холостяки в таких случаях всегда меня смущают. Нам, девушкам,  нужно
так много вещей. Приятный женатый мужчина всегда это поймет.
   Она вручила ему связку ключей:
   - Будь добр, сам открой чемоданы. Я совершенно не разбираюсь в замках.
   Взяв ключи, таможенник с улыбкой заметил:
   - Бьюсь об заклад, кое в чем вы неплохо разбираетесь, мисс.
   Носильщик положил ее вещи на стойку.
   - Ой, да!  У  меня  просто  голова  кружится.  -  Мегги  широко  раскрыла
прекрасные глаза цвета морской волны. - Мама всегда мне  говорила,  что  Бог
создал меня с красивым телом, но без мозгов. Как  ни  ужасно  о  себе  такое
слышать, но она, скорее всего, была права.
   Таможенник раскрыл ее чемоданы.
   - Не могу судить, мисс, но в одном она наверняка  была  права.  -  Говоря
это, он начал просматривать вещи, стараясь перекладывать их аккуратно.
   Стоявший в конце очереди Бреди видел  все  это.  Он  смотрел,  как  Мегги
разговаривала, смеялась и выдавала свои сексуальные улыбки. Он был рад,  что
взял ее с собой. Бреди видел, как таможенник открыл сумочку. Но Мегги ни  на
минуту не прекращала щебетать, и  потому  осмотр  был  поверхностным.  Бреди
пришло в голову, что Мегги и сама могла бы перевезти икону, будь она у нее в
сумке. И он решил, что в будущем нужно чаще  использовать  ее  очарование  в
своих целях.
   Он увидел, что Мегги взяла сумку, обворожительно улыбнулась таможеннику и
направилась в зал ожидания. Носильщик взял ее чемоданы и  понес  к  багажной
тележке. Минут через двадцать Бреди подошел к девушке.
   - Он был очарователен, - сказала Мегги. - О, я в восторге от всего этого.
А впереди - Швейцария! Беби, ведь я впервые в жизни буду в Европе!
   В тринадцать лет Мегги  соблазнила  своего  школьного  учителя,  которого
потом за растление малолетней упекли в тюрьму, а ее поставили на учет. Через
полгода после этого она удрала  из  дома,  и  ее  подобрал  богатый  пожилой
мужчина, который любил красивых девочек. Он выдавал ее за свою внучку. Мегги
оставалась с ним до пятнадцати  лет,  пока  ей  не  надоели  его  постоянные
нравоучения. Она сошлась с негром, у которого было несколько таких  девочек,
работавших на него. Она шесть месяцев на улице предлагала себя прохожим,  но
вскоре ей это надоело. К тому же это было невыгодно и небезопасно. Тогда она
отправилась во Флориду, где следующие  два  года  работала  "на  вызовах"  в
больших отелях и зарабатывала немалые деньги,  которых  при  ее  привычке  к
роскоши хватало не надолго. Затем  Мегги  встретилась  с  агентом  рекламной
фирмы, который мгновенно оценил ее возможности. Новый поклонник взял девушку
в Нью-Йорк и познакомил с друзьями, связанными с  иллюстрированными  модными
журналами. И так,  переходя  из  одной  постели  в  другую,  Мегги  достигла
двадцати одного года. В это время она встретила Лу Бреди и влюбилась в него,
такого с  ней  раньше  не  случалось.  Бреди  объяснил,  что  он  занимается
старинной мебелью  и  ему  по  делам  приходится  много  путешествовать.  Он
предложил ей переехать в  его  квартиру  в  Уэст-Сайде,  но  посоветовал  не
бросать работу в модных журналах, так как он не богат и не сможет  содержать
двоих. Любовь к Лу так много значила в жизни Мегги, что она была  готова  на
все. В течение следующих шести месяцев она видела его не больше десяти  раз.
Лу всегда куда-то спешил, а она не задавала вопросов.  Мегги  была  рада  их
коротким встречам, аккуратно прибирала квартиру, готовила ему еду, когда  он
возвращался, и продолжала неплохо подрабатывать, позируя для журналов. Потом
он вдруг позвонил ей и спросил,  не  хотела  бы  она  отправиться  с  ним  в
Швейцарию. Потеряв голову от радости, Мегги завопила:
   - Попробуй-ка не взять меня!
   Он пришел к ней на следующий вечер с билетами на самолет и очаровательной
синей женской сумочкой. Это был первый подарок, который ей сделал  Бреди,  и
она зацеловала его едва ли не насмерть. Но он объяснил, что сумка у нее - на
время и этот предмет роскоши недолго будет принадлежать ей.
   Перелет из Нью-Йорка в Женеву превзошел все ожидания Мегги.  У  них  были
места в первом  классе.  Многоопытный  Бреди  пользовался  в  течение  всего
перелета вниманием стюардессы, которая безотказно снабжала их  шампанским  и
всевозможными закусками, а в конце  и  сухим  мартини  с  водкой.  Прибыв  в
Женеву, Бреди оставил Мегги с багажом на таможне. У него был с собой  только
маленький чемоданчик, и он быстро прошел все  формальности.  Затем  в  офисе
агентства Херца он взял напрокат "мерседес". Через некоторое время появилась
Мегги.
   - Не думаю, что буду в восторге от  этих  швейцарцев.  Этот  ужасный  тип
заставил меня раскрыть все чемоданы и выкладывать все из них.
   - А из сумочки?
   - Из нее тоже. Все глядели на мои вещи. Он был ужасно груб.
   - Не обращай  внимания.  Нас  ждет  машина,  пошли.  -  Он  махнул  рукой
носильщику, подкатившему чемоданы на тележке, и повел Мегги к  стоянке,  где
был припаркован "мерседес".
   Выехав на широкую автостраду и направляясь к центру города,  он  подумал,
что даже чары Мегги  не  позволят  ему  перевезти  что-нибудь  тайное  через
швейцарскую границу.

***

   По другую сторону Атлантики, в Парадиз-Сити, Клод Кендрик и Луи де  Марни
обсуждали свое будущее.
   - Имея такие деньги, мой славный Клод, - говорил Луи, - почему бы вам  не
продать галерею и не отойти от дел? Подумайте, что можно сделать, имея почти
три миллиона. Как можно припеваючи жить! А я охотно купил бы галерею на свою
долю, если, конечно, цена будет умеренной. Что вы скажете?
   - Что ты потерял последние мозги, - ответил Кендрик. - Ты  не  имеешь  ни
малейшего понятия о том, сколько стоит галерея.  Да  она  у  тебя  без  меня
захиреет!
   - Ну, это вряд ли! Я бы попробовал. - Крысиные глазки Луи сузились.  -  Я
бы рискнул. Как насчет полумиллиона, дружок?
   - Одна только вот  эта  комната  стоит  больше.  -  Кендрик  обвел  рукой
развешанные по стенам картины и другие произведения  искусства.  -  Прекрати
это, Луи, а то я рассержусь. Я не собираюсь продавать галерею  ни  тебе,  ни
кому другому. Завтра я должен лететь  в  Цюрих.  Если  бы  ты  знал,  как  я
ненавижу эти перелеты!
   - А завещание у вас есть? - спросил Луи с хитрецой. - Вы должны написать.
А то подумать страшно обо  всех  этих  несчастных  случаях.  Каждый  день  в
газетах пишут об авиакатастрофах.
   - Если ты сейчас же не уберешься отсюда вон, я швырну в  тебя  чем-нибудь
тяжелым, - зарычал Кендрик, выходя из себя.
   - Я только хочу вам помочь. Нечего так кипятиться. Это  плохо  отражается
на печени.
   Кендрик схватил тяжелое пресс-папье, но Луи оказался  проворнее  и  успел
выскочить, захлопнув за собой дверь. Кендрик  сердито  посмотрел  на  дверь,
зажег сигару и стал думать  о  завтрашнем  дне.  Известия  от  Хеддона  были
утешительными. Сумка Лепски  удачно  миновала  французскую  таможню.  Теперь
Лепски и Дювайны были в Монако и  через  три  дня  будут  в  "Монтре-Палас".
Хеддон сказал, что Лу Бреди тоже остановится в этом отеле и в нужный  момент
заберет у Дювайнов сумку, после чего сразу же отправится с ней в Цюрих,  где
встретится с Кендриком в отеле "Эден". Вроде бы все шло хорошо,  но  Кендрик
был пессимистом и не верил в безупречные планы. Может быть,  на  швейцарской
таможне проверят сумку и найдут икону. Может быть, Бреди по дороге из Монтре
в Цюрих угодит в аварию. А может быть, и... Здесь Кендрика  обдало  холодом.
Самолет, на котором он полетит, рухнет в Атлантику!
   В жизни всегда масса проблем. А может быть, этот жуткий тип Радниц  решит
нагреть его на три миллиона долларов. Радницу ничего не стоит надуть его. От
такого человека можно ожидать всего.
   Кендрик достал платок и вытер потный лоб.  Но  он  переполошился  бы  еще
больше, если бы в этот момент оказался у входа в "Монтре-Палас".
   Носильщик  в  униформе  сбежал  по  ступенькам,  чтобы   открыть   дверцу
подъехавшего к отелю "опеля-рекорда". Высокий худощавый мужчина  с  волосами
цвета соломы смотрел на него из открытого окна своей машины.
   - У меня  в  багажнике  вещи,  -  сказал  он  отрывисто.  -  Здесь  можно
припарковать машину?
   - Конечно, сэр, - сказал  носильщик,  обходя  автомобиль  и  доставая  из
багажника огромный чемодан, который был почему-то  очень  легким  для  своих
размеров.
   Серж Хольц  поставил  машину  на  стоянку,  вылез  из  нее,  поднялся  по
ступенькам и подошел к портье. Дядя снабдил его фальшивым паспортом  на  имя
Ганса Рихтера, который он и передал клерку.
   - Рады приветствовать вас здесь, сэр. Вы остановитесь у нас на  несколько
дней?
   - Да. - Хольц, как всегда, был немногословен.
   Портье заполнил полицейскую карточку и передал ее Хольцу вместе с ручкой.
Хольц расписался вымышленным именем.
   - Мои друзья, мистер и миссис  Лепски,  прибывают  послезавтра.  В  каком
номере они будут жить?
   Портье раскрыл регистрационную книгу.
   - Номер 245, сэр. А у вас будет номер 249. Как видите, это почти рядом.
   Хольц кивнул и направился за носильщиком к лифту.  У  себя  в  номере  он
запер дверь и достал из чемодана женскую сумочку, которую положил в  стенной
шкаф, и запер его, опустив ключ в карман. Подойдя к окну, он посмотрел вниз,
на шумную улицу, и затем дальше, на озеро и цепь простирающихся гор.
   "Итак, - подумал он, - я на месте. Два дня ожидания, а потом работа!"
   Поездка на юг Франции по  длинной  монотонной  автостраде  утомила  обоих
Лепски. Кэрол была слишком воспитанна, чтобы выразить это вслух, боясь,  что
Дювайны, делавшие все, чтобы угодить им, расстроятся, но  Том  не  прекращал
ворчать до тех пор, пока Кэрол решительно не потребовала, чтобы он замолчал.
   Оба они ожидали большего, чем эти непрерывные сельские  равнины,  дороги,
забитые машинами, маленькие городки с  узкими  улочками  и  скучные  грязные
деревушки. Даже трехзвездочный отель в Балансе,  где  они  переночевали,  по
мнению Лепски, был чертовски вычурным. И на сей раз,  нетерпеливо  послушав,
как Пьер переводил название изысканных блюд, Лепски решительно объявил,  что
он хочет бифштекс, и  посмотрел  на  Кэрол  взглядом  полицейского.  Заметив
сигнал опасности, Кэрол не решилась возразить.
   На следующий день они добрались до Монте-Карло, где, остановились в отеле
"Метрополь". Но и здесь их ожидало разочарование. Кэрол так много  читала  о
юге Франции с его солнечными пляжами, виллами, казино и модными  магазинами,
о своеобразной архитектуре, что теперь с недоумением взирала на город, тесно
застроенный,  с  полупустыми  высотными  зданиями.  Улицы   были   заполнены
почтенными и толстыми старыми людьми. А магазины были пустыми по сравнению с
парижскими.
   Несмотря на все усилия Пьера, Монте-Карло показался им  скучным.  К  тому
времени даже Кэрол надоела изысканная французская кухня, и они с Лепски  ели
только жареных цыплят и бифштексы. Это  удручало  Дювайнов,  которые  любили
хорошо поесть. Лепски был удивлен, когда увидел, что к девяти  часам  вечера
город  вымирает.  Единственное  живое  место  -  казино.  И  вновь  сплошное
расстройство: там было полно старых, разжиревших женщин, делавших ставки,  и
крутившихся вокруг них разжиревших мужчин. Сексапильных красоток нигде  и  в
помине не было. Пьер объяснил это тем, что сезон уже кончается. Вот если  бы
они приехали на месяц раньше, все было бы иначе. Но Лепски ему не поверил.
   В последний вечер их пребывания  в  отеле  "Метрополь"  они  пообедали  в
ресторане, на крыше "Отель де Пари". Лепски и Кэрол отправились к  себе.  Им
так надоело казино, что они предпочли пораньше лечь, чтобы скорее  наступило
утро и они могли бы отправиться в Монтре.
   Дювайны же, азартные игроки, отправились в казино,  где  вдвоем  оставили
более тысячи франков.
   - Как тебе нравится путешествие? - спросил вдруг Лепски, когда они лежали
на кровати у себя в номере.
   Кэрол заколебалась. Они считала, что всегда нужно говорить правду.
   - Ну, Том. Я думала, что оно будет более  захватывающим,  -  сказала  она
наконец. - Париж мне понравился, и я рада, что мы уехали  так  далеко.  Зато
теперь я хоть знаю, что это такое.
   - Конечно. - Лепски заерзал на кровати. - Но если бы мы никуда не ездили,
подумай сама, сколько денег бы мы сэкономили.
   - Но это мои деньги, и я их трачу, как хочу, - отрезала Кэрол.
   - Конечно, конечно, - поспешно согласился Том.
   - Подожди, дай только добраться до Швейцарии. Я видела фотографии  гор  и
озер, это просто фантастика!
   - И ночная жизнь там есть?
   - Конечно, - уверенно заявила Кэрол, искренне надеясь,  что  это  так.  -
Конечно, в Монтре оживленная ночная жизнь. Есть еще одна вещь, о которой  ты
забываешь. Том. Мы встретили двух настоящих друзей,  любящих  нас.  Клодетта
обещала мне писать в Штаты.
   - Да.., конечно. Но меня что-то беспокоит в связи с ними.
   Кэрол села на кровати:
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - В Пьере есть что-то  фальшивое.  Уж  очень  он  обтекаемый.  Я  все  не
перестаю себя спрашивать, почему он так старается. Ведь  он  тратит  на  нас
немало. Я чувствую, что скоро он попытается всучить нам какой-нибудь золотой
рудник.
   - Лепски! Ты совершенно невыносим. Это  все  твой  проклятый  полицейский
мозг. Если с тобой кто-то ведет себя нормально, по-человечески, ты тотчас же
его зачисляешь в жулики. Мне за тебя стыдно! - выпалила  Кэрол.  -  Как  же,
по-твоему, люди становятся друзьями? Потому что испытывают симпатию  друг  к
другу. Так вот: Дювайны нас любят,  они  наши  друзья.  Неужели  я  не  могу
вдолбить это в твою тупую полицейскую башку!
   Лепски тихо застонал. Начиналась перепалка, которая могла длиться часами,
а он устал.
   - О'кей, беби! О'кей. Наверное, это и в самом деле моя ограниченность,  -
сказал он, натягивая на себя простыню и поудобнее укладываясь в  кровати.  -
Давай спать, а? У нас завтра длинн