охло во рту. Работа приносила мне мало удовольствия,  но  я
все же тешил  себя  мыслью,  что  со  временем  сумею  подыскать  что-нибудь
получше.
     - Если бы кто-нибудь другой из моих подчиненных, - продолжал старик,  -
работал так же, как ты, я немедленно избавился бы от такого  служащего.  Как
тебя понимать, Чэд? Ты больше не хочешь работать у нас в отделе?
     Я не ожидал столь участливого тона, но все же довольно быстро ответил:
     - Что вы,  сэр.  Конечно,  я  был  действительно  несколько  ленив,  но
обещаю, если вы дадите мне время, то подобное больше не повторится.
     Стенвуд поднялся и принялся ходить по кабинету.
     - Мы с твоим отцом были хорошими друзьями. И только поэтому я даю  тебе
шанс  отличиться.  С  этого  дня  ты  будешь  заниматься  несколько  другими
обязанностями.
     Я перевел дыхание.
     - Спасибо, сэр.
     - Не торопись благодарить меня. -  Стенвуд  вернулся  за  свой  стол  и
вновь уселся. - Это достаточно специфическая работа, и, я надеюсь,  она  как
раз по тебе. Она не для лентяев, и это - твой последний шанс.  Чтобы  как-то
подбодрить тебя, отныне твоя зарплата повышается на сто пятьдесят  долларов.
Но никаких ошибок больше.
     На меня  словно  подуло  холодным  ветром.  Была  только  одна  работа,
которая подходила под это описание, и именно ее я меньше  всего  желал.  Она
была кошмаром, петлей на горле Литбетера.  Работа,  сделавшая  его  лысым  в
течение шести месяцев...
     Стенвуд вдруг улыбнулся.
     - Я вижу, ты все понял, Чэд. С этого  дня  ты  -  личный  поверенный  в
делах Шелли.


     Вы наверняка слышали  о  Джошуа  Шелли.  О  том,  как  он  сделал  свои
миллионы, выпуская трактора, и  как  удвоил  состояние,  перейдя  на  выпуск
танков.
     Но вы, вероятно, не слышали, что, когда он умер в 1946  году,  все  его
состояние - а это около  семидесяти  миллионов  долларов  -  перешло  к  его
единственной дочери Вестал.
     Управление этим громадным капиталом было передано Пасифик-банку,  но  с
одной оговоркой в завещании. Если Вестал будет  не  довольна  ведением  дел,
она в любой момент может перевести деньги в другой банк. И, будьте  уверены,
такого клиента приняли бы с распростертыми объятиями всюду.
     Надо отметить, что Вестал была сволочью высшей  категории,  и  я  ни  в
коей мере не заблуждался на этот счет. Свои молодые  годы  она  прожила  под
строгим контролем отца. Думаю, не стоит напоминать, что это был за  человек.
До самой своей смерти он держал дочь в ежовых  рукавицах.  Он  не  давал  ей
денег, всячески измывался  над  ней,  не  разрешал  встречаться  с  молодыми
людьми. У Вестал не было даже подруг.  В  течение  двадцати  лет  она  жила,
словно монашка. Если бы у нее была  добрая,  открытая  душа,  то  стоило  бы
пожалеть девушку,  но  Вестал  была  истинной  дочерью  своего  отца:  злая,
завистливая, скупая. Когда  старик  отдал  Богу  душу  и  Вестал  заполучила
семьдесят миллионов, она вырвалась из своего заключения на  волю,  как  бык,
почуявший запах крови.
     В течение последних шести  лет  не  менее  пятнадцати  лучших  служащих
Пасифик-банка брались за ведение ее дел. Если они и не бросали работу  из-за
простого отчаяния потерять ее, то все  равно  были  изгнаны  Вестал  как  не
справившиеся с обязанностями.
     Литбетер протянул на этой работе дольше всех: вот  уже  девять  месяцев
он был добровольным рабом этой фурии. А по тому, что он мне  рассказывал,  я
имел представление, насколько тяжела его ноша.
     Все в банке были в  курсе  дел  Шелли.  Ходило  много  шуток  по  этому
поводу, но тому, кто непосредственно вел ее дела, было уже не до шуток.
     Я прошел к своему месту, мимоходом  сообщив  Литбетеру  о  своей  новой
должности.
     Он вскочил, не совсем поверив моим словам, и переспросил:
     - Ты это серьезно?
     - Серьезнее некуда. Так что передавай хозяйство.
     - Тогда лучше пойдем в архив, и я все объясню тебе на месте.
     Комната, где помещался архив Шелли, была заставлена полками от пола  до
потолка. И  все  они  были  завалены  папками.  Каждый  мало-мальски  важный
документ, каждая квитанция, каждая расписка, так или  иначе  относившаяся  к
деньгам Шелли, нашли место в этой комнате.
     В архиве в любое время суток находились служащие из новичков,  чтобы  в
минимальный срок создать Вестал полную картину состояния ее капитала.
     Когда Литбетер начал с полки  "А",  всем  своим  видом  показывая,  что
готов объяснять все, кончая полкой "Я", я остановил его порыв.
     - Подожди минутку, - сказал я, усаживаясь за стол. - Не  хочу  забивать
голову этой галиматьей. Бросим все это.
     Он уставился на меня с таким видом, будто  я  только  что  признался  в
намерении убить собственную мать.
     - Но ты должен досконально  знать  все  это,  -  сказал  он  дрогнувшим
голосом. - Эти дела - основа всего ее имущества. - Я был  удивлен  тем,  что
Литбетер говорил, стоя ко мне спиной. - Ты обязан  вникнуть  в  их  суть,  -
голос его вибрировал, как натянутая  струна.  -  Неужели  ты  не  понимаешь,
какая ответственная задача возлагается на тебя?  Мисс  Шелли  требует  очень
большой оперативности в работе. Ее состояние - одно из крупнейших в  стране.
Мы не можем позволить себе потерять такого клиента.
     Я закурил.
     - Между нами:  меня  совершенно  не  волнует  то,  что  компания  может
лишиться этого состояния. И если ты и Стенвуд надеетесь, что  я  из-за  этой
проклятой работы не буду спать ночами, то вы глубоко заблуждаетесь  на  этот
счет.
     Он по-прежнему стоял спиной ко мне, с  опущенной  головой,  лихорадочно
барабаня по полке пальцами. Я заметил, что он все еще дрожит мелкой дрожью.
     - Что случилось,  Том?  -  спросил  я  с  тревогой.  -  Ты  плохо  себя
чувствуешь? - И тут он сделал такое, чего я не забуду,  сколько  буду  жить:
закрыл лицо руками и принялся рыдать, словно женщина, впавшая в истерику.  -
Не волнуйся, Том! Сядь и успокойся...
     Я взял его за плечи и усадил на стул. Он сидел, закрыв  лицо  руками  и
не переставая всхлипывать. В этом было что-то трогательное, но  и  в  то  же
время унизительное. Он словно признавал  свое  поражение.  И  меня  охватила
жалость к этому человеку. У него была не простая истерика:  похоже,  человек
находился  на  пределе  нервного  напряжения.  Так,  по  крайней  мере,  мне
показалось.
     - Надо проще смотреть на вещи, -  утешал  я,  похлопывая  Литбетера  по
плечу. - Успокойся, сейчас это - самое главное.
     Он вынул носовой платок и вытер лицо. На беднягу жалко было смотреть.
     - Прошу прощения, Чэд... Не знаю, что со мной. Нервы  не  выдержали.  -
Он снова вытер лицо. - Прости за эту сцену, Винтерс, я не хотел...
     - Забудем про все это, - сказал я, садясь за стол.  -  Ты  очень  много
работал, в этом все дело.
     - Мне трудно передать,  что  она  собой  представляет,  -  вырвалось  у
него. - Я так старался угодить нашей клиентке. Я в буквальном смысле был  ее
рабом. Очень хотелось остаться работать в банке. К тому же,  Стенвуд  обещал
повысить мне содержание к концу года. Мой старший идет в школу,  потребуются
дополнительные деньги. Так что прибавка жалованья была бы очень  кстати.  Но
каким-то образом мисс Шелли узнала об этих  планах.  Она  тут  же  принялась
копать под меня. Ты даже вообразить не сможешь, как я  жил  этот  месяц!  Но
теперь все кончено. Правда, обидно, что Стенвуд не сказал мне ни слова.
     - Но почему она не хотела, чтобы  тебе  повысили  оклад?  -  спросил  я
удивленно.
     - Погоди! - вздохнул Литбетер. - Поработаешь - увидишь  сам...  Она  не
переносит, если кто-то счастлив  или  преуспевает.  Надеешься,  что  сможешь
поладить с ней? Но это невозможно. Она не даст тебе покоя.  Даже  ночью  она
может вызвать тебя,  чтобы  спросить  о  каком-нибудь  пустяке.  Трижды  она
поднимала меня с постели только на этой неделе, и это  было  между  двумя  и
тремя часами ночи. Дважды она вызывала меня в свою контору  днем.  Я  бросал
всю работу, мчался туда и ждал часами, потом ее секретарь сообщала мне,  что
мисс Шелли не может меня принять. Мне столько раз приходилось  задерживаться
на работе допоздна, чтобы только миллионерша не могла ни к чему  придраться.
Я не знал покоя ни днем ни ночью. Через пару месяцев  ты  поймешь,  в  какое
пекло попал. Не только работа, но сама жизнь станет невыносимой.
     - Ты так думаешь? - недоумевал я, упрямо  выставив  подбородок.  -  Так
вот, ты не прав! Я уверяю тебя: мне известно, как обращаться с женщинами.  И
эту суку я укрощу. Я обещаю, и слово сдержу.


ГЛАВА 2

     На своем рабочем календаре я прочитал, что мисс Вестал  Шелли  вызывает
меня к себе в одиннадцать часов дня 15 мая.
     За истекшую неделю я  мало  что  сделал  и  не  был  готов  к  деловому
разговору с ней. Конечно, я кое-как разобрался с наиболее  важными  бумагами
и документами, но все еще не мог  вникнуть  в  детали.  Литбетер  мне  помог
самую малость. Он ознакомил меня только с текущими делами.
     Буквально на днях Вестал сделала три  новых  распоряжения,  с  которыми
никак не мог согласиться Литбетер. Потому-то она и настояла  на  том,  чтобы
Стенвуд  убрал  беднягу  с  этого  поста.  Во-первых,  она  пожелала,  чтобы
норковая шубка, которую она приобрела  недавно  за  двадцать  четыре  тысячи
долларов,   была   оформлена   в   налоговой   инспекции   как    возмещение
задолженности.  Как  правильно  отметил  Литбетер,   это   требование   было
чистейшим   безумием.   Налоговые   инспектора   посчитали   бы    Литбетера
сумасшедшим, приди он к  ним  с  таким  заявлением.  Во-вторых,  мисс  Шелли
настаивала  на  повышении  квартирной  платы  в  сдаваемых  ею  домах.   Эти
многоквартирные коробки тянулись на две мили  в  восточном  секторе  города.
Литбетер не без основания напомнил  владелице,  что  в  этом  году  она  уже
поднимала квартирную плату, и убеждал, что  ни  в  коем  разе  этого  нельзя
делать  вновь.  Его  полностью   поддержала   фирма   "Харрисон   и   Форд",
занимающаяся сбором оплаты за аренду домов. Подчеркивалось, что плата и  так
непомерно велика и не  соответствует  меблировке  сдаваемых  помещений,  что
невозможно бесконечно выжимать деньги с жильцов только по прихоти.
     Ее третья просьба-приказ заключалась в том, чтобы продать дом N 334  по
Западной авеню, который ее отец приобрел еще в 1914 году. Это было  довольно
разумно, так как дом действительно приносил мизерный доход. Однако в  нем  в
настоящее время проживало пять семей, переселившихся туда еще до  того,  как
дом купил Джошуа Шелли.  Банк  полагал,  что  надо  соблюсти  интересы  этих
семей. Вестал упорствовала, получив заманчивое предложение от  Моэ  Бургеса,
который собирался превратить это здание в шикарное публичное заведение.
     Посему, кроме текущих вопросов, мисс Шелли  вполне  могла  затронуть  и
эту тему, и я должен был как-то выкрутиться, если хотел и дальше работать  в
банке.
     Утром пятнадцатого  мая  я  взял  такси  возле  банка  и  поехал  домой
переодеться и сменить мой рабочий костюм. Когда Литбетер  посещал  Клифсайд,
где расположена резиденция Вестал Шелли, он всегда облачался в  традиционный
черный костюм. Я же решил несколько отступить от привычного  стиля  и,  дабы
удивить Вестал,  оделся  в  желтую  спортивную  куртку,  белую,  спортивного
покроя рубашку с галстуком в белую и желтую клетку, брюки  клеш  и  мокасины
из мягкой кожи. В этом наряде я больше походил на удачливого актера, чем  на
клерка-неудачника. Именно так я и хотел выглядеть.
     Дорога к резиденции Шелли на протяжении трех миль петляла мимо  утесов,
поднимаясь все выше и  выше,  пока  не  уперлась  в  железные,  внушительных
размеров ворота. Дом располагался на  высоте  девятисот  футов  над  уровнем
моря.
     Такси остановилось. Я вышел из машины и огляделся вокруг.
     Конечно, я ожидал увидеть нечто необыкновенное, но все  же  не  дворец,
поражающий роскошью и великолепием. На  просторную  террасу  вели  мраморные
ступеньки. До дворца было добрых сто метров.
     Пока я крутил головой в поисках звонка, боковая  дверь  открылась  -  и
передо мной возник Харгис, слуга Вестал.
     Это был солидный, толстый человек с холодным  аристократическим  лицом.
Его   тускло-зеленые,   как   льдинки,   глаза   одарили   меня    взглядом,
пронизывающим, как порыв сибирского ветра.
     - Я Чэд Винтерс, - представился я. - Мисс Шелли ждет меня.
     Он  посторонился.  Я,  поднявшись  по   ступенькам,   вошел   в   холл,
просторный, как центральный стадион в Пенсильвании.
     - Не будете ли вы так добры присесть, сэр, - произнес слуга и  удалился
с высоко поднятой головой.
     Я принялся расхаживать по обширному помещению,  рассматривая  коллекцию
оружия, развешенного на стене, декорированной  под  дуб.  Боевые  томагавки,
копья, палаши... Там же висело несколько  портретов  всадников,  выполненных
маслом, кажется, работы Франса Хальса.
     Атмосфера  дома  постепенно  начала  давить  на  мою  психику.  Я   уже
раскаивался, что надел этот кричащий  спортивный  наряд.  Да  и  предстоящая
встреча с Вестал беспокоила меня.
     Я представил себе Тома Литбетера, в строгом черном костюме,  сжимающего
портфель с деловыми бумагами в потных руках, в  ожидании  сражения,  которое
ему не выиграть, - и эта картина прибавила мне смелости.
     Харгис вернулся через несколько минут.
     - Не будете ли вы так добры следовать за мной...
     Я двинулся за ним по коридору,  где  свободно  мог  проехать  грузовик.
Наконец  Харгис  остановился  перед  массивными  дубовыми  дверями,  вежливо
постучал и отворил их.
     - Мистер Винтерс из "Пасифик-банк корпорейшен", - он произнес это  так,
словно объявлял номер в эстрадной программе.
     Я нервно поправил галстук и вошел. В уютной светлой комнате было  много
цветов. Через распахнутые окна открывался прекрасный вид на  сад  и  далекий
океан. Около одного из окон размещался  огромный  стол,  за  которым  сидела
девушка с черными, гладко  зачесанными  назад  волосами.  Ее  голубые  глаза
смотрели как бы сквозь меня. Теперь, "когда я знаю то, чего в тот момент  не
мог знать, мне кажется невероятным,  что  я  ничего  не  заметил  при  нашей
первой встрече, кроме гладких черных волос и  очков.  Я  не  заметил  в  Еве
Долан того, что впоследствии сыграло со мной злую шутку. До этого  я  вообще
никогда не обращал внимания на девушек,  носивших  очки,  так  что  даже  не
потрудился пристальнее присмотреться к ней. По всему своему виду она  больше
подходила для пансиона благородных девиц, чем для должности секретаря  такой
особы, как Вестал Шелли. А я такими не интересовался.
     - Мистер  Винтерс?   -   вопросительно   проговорила   она,   удивленно
разглядывая мой наряд.
     - Совершенно верно.
     - О! Я мисс Долан, секретарь мисс  Шелли.  Присаживайтесь.  Мисс  Шелли
примет вас через некоторое время.
     Я вспомнил, что  Литбетер  просиживал  здесь  часами.  А  потом  уходил
несолоно хлебавши, так и не повидав эту фурию. Неужели и меня  это  ожидает?
Не может быть...
     - Когда мисс Шелли освободится, вы найдете меня в саду, -  сказал  я  и
вышел на террасу, даже не потрудившись выслушать ответ мисс Долан.  Усевшись
на перила террасы, я закурил. Меня все  больше  охватывало  волнение,  но  я
твердо решил увидеть эту женщину, и именно сегодня,  для  чего  намерен  был
начать действовать по истечении 15 минут.  Некоторое  время  я  наблюдал  за
садовниками-китайцами,  которые  кропотливо  трудились  в  саду,  подстригая
розы, посыпая дорожки, пропалывая клумбы. За пятнадцать минут я выкурил  три
сигареты, затем вернулся к мисс Долан.
     - Мисс Шелли еще не готова принять меня? - спросил  я,  уперев  руки  в
стол и наклоняясь к лицу девушки.
     - Думаю,  что  нет.  Она  освободится  через  некоторое  время,  мистер
Винтерс.
     - Вы не могли бы дать мне почтовый конверт и бумагу?
     Моя просьба вызвала удивление. Но после секундного колебания  секретарь
вручила мне бумагу и конверт.
     - Благодарю... Не  возражаете?  -  Я  бесцеремонно  пододвинул  к  себе
пишущую машинку и сел.  Девушка  хотела  что-то  сказать,  но  передумала  и
продолжала деловито писать в толстой книге. Но я видел, что секретарь не  на
шутку заинтригована.
     Я напечатал следующую записку:
     "Дорогая мисс Шелли! Я жду вас уже более пятнадцати минут.  Мисс  Долан
сообщила, что вы намерены отложить нашу встречу. Я человек  долга  и  рискну
напомнить вам,  что  каждая  минута  моего  пребывания  здесь  оборачивается
напрасной тратой вашего и моего времени. Вместо  того,  чтобы  рассматривать
ваш прекрасный сад, я мог бы зарабатывать вам деньги.
     К  тому  же  имеется  небольшое  дело,  касающееся  норковой  шубки   и
требующее нашего совместного решения".
     Я подписал записку, вложил в конверт и нажал  кнопку  звонка  на  столе
мисс Долан. Через несколько минут передо мной вырос посыльный.
     - Немедленно отнеси эту записку мисс Шелли, - потребовал я.
     - Да, сэр.
     Наступила гнетущая тишина. Я вновь закурил, подошел к окну  и  принялся
смотреть в сад. Внешне я держался  спокойно,  внутреннее  же  мое  состояние
было прескверным. Медленно тянулось время. Я посмотрел на  часы  и  подумал:
"Неужели моя уловка потерпит крах?"
     Кто-то постучал  в  дверь  -  и  она  открылась.  Возле  меня  раздался
деликатный кашель. Повернувшись, я увидел посыльного.
     - Мисс Шелли просит вас в кабинет, сэр. Прошу следовать за мной.
     Я направился за ним. В дверях я обернулся,  чтобы  посмотреть  на  мисс
Долан. Она сидела остолбенев, и в глазах ее застыло удивление. Я  кивнул  ей
и поспешил за посыльным, не имея ни малейшего представления, что за  женщину
я сейчас увижу: соответствует ли характер этой фурии ее внешности.
     Увидев ее возлегающей на тахте и взирающей на меня, я испытал шок.  Она
была так мала, что я не сразу заметил ее.  Копна  рыжих  волос  окружала  ее
маленькую головку огненным нимбом. Она была болезненно  худа.  Ее  небольшой
костлявый нос был похож на клюв ястреба. Ярко накрашенные  губы  увеличивали
и без того большой рот.  Ее  огромные,  глубоко  посаженные  глаза  излучали
необычайный блеск.
     Некоторое время мы изучали друг друга.
     - Так вы и есть Чэд Винтерс? - У нее был странно глубокий голос,  резко
контрастирующий с ее худобой и ростом.
     - Да, мисс Шелли. Я принял дела у мистера Литбетера.  Не  сомневайтесь,
мистер Стенвуд... - Я  замолчал,  так  как  заметил,  что  она  намеревается
перебить меня.
     - Это вы написали? - Она подняла вверх мою записку.
     - Да.
     Она некоторое время внимательно глядела на меня.
     - Вы очень щедры, мистер Винтерс. Как вы сможете приобрести  эту  шубку
с выгодой для меня?
     - Элементарно. До сегодняшнего дня, как мне кажется,  вы  очень  быстро
меняли клерков, присылаемых  вам  банком.  Вы  уже  использовали  пятнадцать
человек, и ни один не удовлетворил вас. Банк давал вам  советы,  которые  вы
не могли принять. Я надеюсь, с моим появлением все изменится.
     - Вы настолько способны? - Она помахала моей запиской. - Не слишком  ли
способны. Что ж, я намереваюсь проверить вас.
     - Я только этого и жду. Для чего же я писал эту записку?!
     Она наклонила голову, изучая меня еще некоторое время,  затем  спустила
ноги с тахты, предложив:
     - Присаживайтесь.
     Я сделал пять шагов и уселся в ногах ее ложа.
     - Так что вы там говорили относительно моей норковой шубки? -  спросила
она, пристально глядя на меня.
     Если я и работал над архивами Шелли на прошлой неделе, так  это  только
над  теми  делами,  которые  помогли  бы  мне   разобраться   с   ее   тремя
требованиями, создавшими столько трудностей для  Литбетера.  Я  был  намерен
разрешить их все, только никак не мог  определить,  какому  из  них  придать
первостепенное значение.
     - Я бы хотел убедить вас следовать моим советам.
     В ее глазах мелькнули у