смотрел эти места. Ничего там страшного
нет. Сегодня утром я уже все обошел.
  - Вы лжете! - воскликнул потрясенный О'Брайен.
  - Вы так думаете? О'кей, пусть я вру, - Феррари провел костлявым
пальцем по всей длине носа. - Перед тем, как Вайнер принимает ванну,
комната обыскивается?
  - Конечно.
  - Кто ее обыскивает?
  - Тот, кто дежурит в ту ночь.
  - Когда вы дежурите, сержант?
  О'Брайен глубоко вздохнул:
  - Завтра вечером.
  - Я надеялся на это. Теперь слушайте внимательно: вот что вы
сделаете. Когда Вайнер приготовится принять ванну, проведите обычный
осмотр, но поосторожнее заглядывайте в душ. Именно там я и буду. Понятно?
  О'Брайен вытер вспотевшее лицо платком.
  - Вы сами не понимаете, что говорите. Вы не сможете проникнуть туда.
Я не верю, что вы там были! Дорогу охраняют так тщательно, что кошка не
пройдет незамеченной.
  - А я и не ходил по дороге, - возразил Феррари. - Я поднялся по скале.
  - Вы лжете! Никто не сможет подняться по этой скале без веревок и
снаряжения.
  Феррари улыбнулся.
  - Вы забываете о моем таланте альпиниста. И тут О'Брайен вспомнил,
что ему говорили, будто родители Феррари были акробатами и готовили его
для выступлений в цирке. Много лет назад он зарабатывал кучу денег
аттракционом "человек-муха", публично демонстрируя трудные и опасные
восхождения. Он однажды остановил движение по Бродвею, когда поднялся по
стене небоскреба в целях рекламы.
  - Я буду там, сержант, - продолжал Феррари. - Не сомневайтесь в этом.
Так я могу на вас положиться?
  О'Брайен собрался было что-то сказать, но так и не сказал.
  - Колеблетесь? - мягко спросил Феррари. - Я удивлен. В конце концов,
кто такой Вайнер? Дешевый, ненадежный негодяй. Вы же не станете рисковать
жизнью вашего прелестного сынишки ради такого подлеца, как он?
  - Оставьте моего сына в покое, - хрипло сказал О'Брайен.
  - С удовольствием, но я должен быть уверен, что могу положиться на
вас. Вы знаете, сержант, что я никогда не блефую? Или его жизнь, или
Вайнера. Выбирайте сами.
  О'Брайен беспомощно смотрел на этого ужасного человечка. Если он
сказал: либо его сына, либо жизнь Вайнера - так и будет.
  Он так же знал, что ничего не сможет сделать, чтобы помешать Феррари
убить его сына или убить Вайнера. Он знал, что Феррари не даст ему шанса
убить себя: он был искуснее и быстрее сержанта. Феррари никогда попусту
никому не грозил. Не было оснований предполагать, что на этот раз это
пустая угроза.
  - И давайте говорить прямо, - продолжал Феррари. - Не пытайтесь
устроить мне ловушку. Может у вас это получится, но ваш сын не проживет и
пяти минут после того, как вы меня предадите. С этого часа за каждым его
движением будут наблюдать. Если со мной что-нибудь случится, он тоже будет
убит. Я не хочу, чтобы это звучало драматично, но это точно. Вы играете со
мной прямо, я буду играть с вами также. Могу я положиться на вас?
  Итак, в этой простой ситуации О'Брайену необходимо было сделать выбор
между жизнью сына и жизнью Вайнера.
  - Да, - сказал он вдруг окрепшим голосом, - вы можете положиться на
меня.

  ***

  Конрад был не совсем прав, когда сказал Форесту, что Фрэнси и Пит
влюбились друг в друга.
  Пит, несомненно, влюбился в нее. Его любовь была чем-то, чего он
ранее никогда не испытывал, и она подействовала на него с огромной силой.
  Но он трезво понимал, что это чувство никогда не встретится с
взаимностью. Он ни на минуту не сомневался в бесконечной власти Маурера.
Пит был в живых уже восемь дней и считал это великой милостью. Он твердо
знал, что, возможно, ему осталось всего несколько дней жизни, и с каждым
часом этот срок все уменьшался.
  Любовь добавила Питу еще больше горечи, так как он понимал, что это
всего лишь мимолетный сон, в котором воображение играет главную роль.
  Всякий раз, как он ловил взгляд Фрэнси, сидящей в окруженном оградой
саду, в то время, как он стоял у окна своей комнаты, в его голове
возникали живые сцены того, что они могли быть вместе, если бы только не
было такого человека, как Маурер, делающего все эти мечты невозможными.
  Пит был совершенно ошеломлен, когда Конрад сказал ему, что если он
хочет, то может гулять вместе с Фрэнси.
  - Кажется, она думает, что вы спасли ей жизнь, - сказал Конрад, шагая
по комнате, где находился Вайнер. - Она хочет поговорить с вами. Ну, у
меня нет возражений. А у вас?
  Глядя на тонкого, узкоплечего парнишку с серьезными глазами и
серовато-синим родимым пятном на правой стороне лица, вдруг подумал, что,
видимо, именно такого человека и могла полюбить Фрэнси.
  В течение недели Конрад находился в охотничьем домике, видя Фрэнси
каждый день, и с каждым днем любовь к ней становилась все сильнее и
сильнее. Она казалась ему теперь, особенно, когда не грубила, полной
противоположностью Дженни. Голос, движения, глаза, движения рук выражали
доброжелательность и взаимопонимание, к которым Конрад бессознательно
стремился всю жизнь.
  Дженни горько разочаровала его. Она брала все и ничего не давала
взамен. Он любил ее достаточно сильно, но восставал против ее
безрассудства, эгоизма и постоянных претензий.
  Фрэнси была совсем не такая, думал он. Жизненный опыт открыл ему
глаза. Он хотел, чтобы время вернулось назад, проклиная себя за то, что
уговорил Дженни выйти за него замуж.
  Его любовь к Фрэнси была точно такой же горькой, как и у Пита, так
как он знал, как и Пит, что эта любовь ничего не принесет. Только вместо
Маурера на пути Конрада стояла Дженни.
  Конрад ошибался, когда думал, что интерес Фрэнси к Питу вызван
любовью. В действительности же он был основан на сострадании.
  Фрэнси не любила Пита, но ей было его жаль, а для девушки ее
чувствительности жалость была сильным чувством, может быть даже сильнее
любви.
  Она знала, что он мог убить ее. У него было оружие и возможность. Ему
приказали убить ее, и он рискнул своей жизнью, не выполнив приказа. Это
произвело на нее громадное впечатление, а то, что ужасное пятно,
изуродовавшее его лицо, должно быть, испортило многие его годы, заставляло
ее стараться быть доброжелательной.
  Когда они в полдень того же дня, после того, как Конрад переговорил с
Форестом, встретились в саду, Фрэнси была очень добра и ласкова с Питом.
Они разговаривали так, как разговаривают все молодые люди, встретившиеся
впервые. Они были робки и нерешительны, отыскивая слова.
  Это была нелегкая встреча. Оба они остро ощущали присутствие охраны,
патрулирующей в саду и неослабно наблюдающей за Питом.
  Пит болезненно старался скрывать свое пятно. Он сел справа от Фрэнси
и держал лицо повернутым так, чтобы ей не было видно родимого пятна. Когда
он поворачивался, чтобы посмотреть на нее, он рукой инстинктивно прикрывал
его.
  Фрэнси же считала эту неловкость незначительной и, после того как они
немного поговорили, вдруг сказала:
  - Это пятно на вашей щеке называется на вкус? Он вздрогнул и кровь
бросилась ему в лицо. Его глаза, ставшие сразу гневными и злыми, старались
найти хоть малейший намек на то, что она издевается над ним. Но в ее
глазах он не нашел ничего, кроме доброжелательности. Она широкой дружески
улыбнулась ему.
  - Я хочу поговорить об этом, - сказала она мягко, - потому что оно
так смущает вас, а этого не должно быть. Мне думается, что вы считаете,
будто это шокирует меня, но это не так. Неужели вы думаете, что
разговаривая с вами, я его не вижу?
  Пит посмотрел на нее и сразу же поверил, что она говорит искренне. Он
подумал, что она сказала то, что он до сих пор ни от кого не слышал, и
никогда не думал, что это услышит. Он был так тронут, что повернул голову,
не сумев совладать со своими чувствами.
  Тут он почувствовал ее руку на своей.
  - Я не хочу вас лишний раз расстраивать напоминанием, но разве нет
ничего, что можно было бы сделать? Я читала как-то, что это вполне
излечимо. Вы думали об этом?
  - Да, я знаю, - ответил он, не глядя на нее. - Это операция, а у меня
такая кровь, что операция небезопасна. - Он повернулся к ней. - Но не
будем говорить обо мне. Я никогда не встречал такой девушки, как вы. Вы
настоящая, добрая, славная, - он посмотрел на ее руку. - Вы не брезгуете
прикасаться ко мне. Каким же дураком я был. Если бы я встретил вас раньше,
я бы никогда не сделал того, что уже сделал. Лишь из-за того, как люди
относились ко мне, я связался с бандой. - Он подвинулся ближе к ней. - Но
не будем об этом. Мне нужно рассказать вам кое-что. Этот тип, Конрад,
хочет, чтобы вы дали показания против Маурера. Только поймите одно: все,
что я вам говорю, правда. Я знаю. Не слушайте Конрада или какого-либо
другого копа. Они не знают. Они только думают, что знают. Они думают, что
вы видели Маурера в Тупике. Теперь слушайте. Я не хочу знать, видели вы
его или нет. Одно лишь имеет значение: вы ни за что не должны
признаваться, что видели его там, ни мне, ни Конраду, ни кому другому,
даже отцу с матерью. Вы никогда не должны признаваться, что видели его,
даже самой себе! Только тогда у вас останется шанс остаться в живых. Очень
маленький шанс, но все же шанс. Поймите, если вы позволите Конраду убедить
вас признаться, если вы вообще что-либо знаете, тогда никакая сила на
свете не сможет вас спасти!
  Фрэнси была немного потрясена таким пылом, но не испугана. Конрад
объяснил, что добраться до нее невозможно, и она поверила, что необходимые
предосторожности приняты.
  - Я знаю, конечно, что не могу оставаться здесь вечно, - сказала она,
- но пока я здесь, я - в безопасности, так же как и вы.
  Пит беспомощно посмотрел на нее.
  - В безопасности? Здесь? Мы совсем не в безопасности! Вы думаете,
Маурер не сможет добраться до нас, если захочет? Сколько здесь охранников?
Двадцать. Даже, если бы их было хоть сто, они бы не остановили Маурера.
Никто и никогда не оставался в живых, если он отдавал приказ убить его!
Никто! Вы не знаете этого типа. В тот момент, когда он потерпит неудачу,
синдикат уничтожит его самого. Либо его жизнь, либо наши.
  - А не заводит ли вас слишком далеко ваше воображение? - сомневаясь,
спросила она. - Мы здесь, конечно, в безопасности. Мистер Конрад сказал
мне, что меры предосторожности приняты. Никто не сможет проникнуть к нам.
  Пит сжал кулаки и ударил ими по коленям.
  - Маурер сможет пройти через всю охрану, как горячий нож через масло!
Я не хотел вам этого говорить, но нужно, чтобы вы поняли, с кем
столкнулись. Когда я предупреждал вас относительно Моу, я нарушил приказ,
и Маурер не допустит, чтобы я остался в живых. Вот почему я и рассказал
кое-что Конраду. Этим я выиграл хоть немного времени, чтобы он подержал
меня здесь. Но через некоторое время Маурер достанет меня. Мое время
кончается. Я не шучу. Мне недолго осталось жить, может быть, час, может
быть, три-четыре дня, но не больше.
  Фрэнси вдруг стало нехорошо. Хотя Пит говорил спокойно, она видела
страх в его глазах. И именно этот страх убедил ее, что он верит в то, что
говорит.
  - Но они не смогут добраться до вас, - сказала она, поглаживая его
руку. - Вам нечего опасаться пока. Как они смогут до вас добраться?
  - Они смогут и они доберутся. Когда они будут готовы прикончить меня,
они это сделают.
  - Но как? - спросила Фрэнси. - С этими копами, не спускающими с вас
глаз...
  Пит в отчаянии развел руками.
  - Вы думаете, я доверяю им? Если Маурер предложит достаточно денег,
один из них запросто продаст меня. Маурер может купить их всех, если
захочет. Когда придет время расправиться со мной, он заплатит, чтобы они
смотрели в другую сторону. Так уже делалось, и будет снова сделано.
  - Но он же не допустит, этого! - воскликнула Фрэнсис. - Мистер Конрад
уверил меня, что эти полицейские неподкупны.
  - Да, меня он тоже уверял, но я не доверяю даже ему. Он сам может
быть одним из тех, кто продаст меня.
  - Ну, это уже абсолютная чепуха, - резко сказала она. - Я в это
никогда не поверю. Вы позволяете вашему воображению заводить вас далеко.
  - Когда я умру, - спокойно сказал Пит, - вспомните, пожалуйста, что я
вам говорил. И, пожалуйста, помните еще, что у вас есть только одна
возможность выжить - ничего не говорить. Если Конрад убедит вас рассказать
ему то, что он хочет узнать, никакая сила на земле не сможет вас спасти.
Пожалуйста, помните это. Ничего не спасет вас, понимаете? Организация
никогда не позволит вам добраться до комнаты для свидетелей. Не говорите
ничего, не признавайтесь ни в чем, и тогда, может быть, Маурер поверит,
что вы ничего не знаете, и вам удастся выжить. Это ваш единственный шанс.
Пожалуйста, помните это.
  - Да, конечно, - успокаивающе сказала она. - Но вы не собирайтесь
умирать. Вы не должны так думать. Пит внезапно вскочил.
  - Вы увидите, - сказал он. - Время идет. Еще одно я хочу вам сказать:
вы были единственной девушкой, которая была добра ко мне, и я полюбил вас
за это. Вы дали мне больше счастья за то короткое время, что мы были
вместе, чем я имел за всю свою жизнь.
  Пока он это говорил, на лужайке появился Конрад и пошел по
направлению к ним. Пит резко повернулся и быстро пошел к дому. Трое его
охранников направились вслед за ним. К тому времени, как он подошел ко
входу в дом, они уже сидели у него на пятках.
  Фрэнси осталась сидеть, провожая глазами Вайнера. Лицо ее немного
побледнело, в глазах появилась тревога. Она даже не взглянула на
подошедшего Конрада.
  - Что случилось, мисс Колеман? - спросил он. - Вы выглядите
встревоженной.
  Она подняла на него глаза.
  - Он не верит, что он здесь в безопасности.
  - Я знаю, - Конрад сел рядом и закурил сигарету. - Он вообще нервный
тип. Но после того, как он проведет здесь несколько недель, он поймет,
насколько здесь безопасно. А пока он слишком убежден, что Маурер всемогущ.
Но вы не беспокойтесь о нем. У него будет все в порядке.
  Фрэнси с благодарностью посмотрела на него. Его спокойный голос
придал ей уверенности.
  - Со мной тоже ничего не случится?
  Конрад улыбнулся.
  - Ну, конечно, но с вами у меня особая проблема. Я не могу вас больше
здесь держать. Я должен буду скоро подумать, что делать с вами. - Он
нахмурившись смотрел на свои руки. - Решением вашей проблемы, так же как и
Вайнера, может быть только арест Маурера. Как только я засажу его за
решетку, вы оба становитесь свидетелями, и я держу вас и охраняю до суда.
После того, как Маурер будет осужден, я смогу устроить для вас поездку в
Европу, пока все не стихнет. Потом вы сможете вернуться и снова начать
жизнь в полной безопасности. Но я не могу выдвинуть обвинения против
Маурера, пока вы не дадите против него показаний.
  Он увидел, как она сразу же вся напряглась.
  - У меня есть подозрение, что вы видели его в Тупике, - продолжал он,
прежде чем она смогла заговорить. - Я верю, что у вас есть личные причины,
и очень веские, чтобы избегать нежелательной рекламы на суде. Не можем ли
мы это обсудить? Не могли бы вы довериться мне и позволить мне помочь вам?
  Она ничего не ответила.
  - Смотрите, - продолжал он спокойно, - мы здесь одни. Никто не сможет
услышать, о чем мы говорим. Свидетелей нет. Неужели вы не можете мне
довериться? Забудьте про то, что я офицер полиции. Давайте поговорим
по-дружески. Кладите карты на стол и позвольте мне посоветовать вам. Даю
вам честное слово, что не использую ничего из того, что вы мне расскажете,
без вашего разрешения. Я не могу быть еще честнее.
  Конрад видел, что она колеблется, и он начал надеяться, что
наконец-то он добьется успеха.
  Но Фрэнси думала о том, что только что говорил ей Пит:
  "...ни за что не признавайтесь, что видели его там ни мне, ни
Конраду, ни кому-либо другому, хоть отцу с матерью. Вы никогда не должны
признаваться, что видели его, даже самой себе! Только в этом случае у вас
останется шанс остаться в живых. Не много шансов, а все же шанс. Поймите,
если вы позволите Конраду убедить вас признаться, если, конечно, вы вообще
знаете что-либо, тогда никакая сила на свете не сможет вас спасти!"
Она решительно поднялась.
  - Мне нечего вам рассказать. Если вы не возражаете, я пойду к себе.
На солнце слишком жарко.
  Она повернулась к нему спиной и, не оборачиваясь, быстро пошла в дом.
Конрад смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью, все более
наполняясь бессильным отчаянием.


                                  Глава 8


  Долорес чувствовала, что мысли Головича где-то блуждали. Он был не
так рад видеть ее, как, казалось, должен был быть рад. Она выбрала низкое
кресло и села в него, умышленно выждав время, чтобы одернуть юбку. Она
увидела, что его глаза метнулись к ее коленям, и позволила им некоторое
время полюбоваться, прежде чем закрыла их рукой.
  - Ну, есть что-нибудь от Джека? Голович покачал головой.
  - Ничего.
  Он согнул широкую спину и думал, а не опасно ли будет подойти к ней и
поцеловать ее. Но он не знал, где находился Сейгель, и боялся, что тот
может неожиданно войти. С сожалением он решил остаться на месте.
  - Я хочу, чтобы он дал знать о себе. Мне не нравится такое положение,
когда я не знаю, где он.
  - Но вы действуете очень хорошо, не так ли, Эйб? - спросила она
задумчиво, глядя на него. - Ты не волнуешься?
  - Конечно, волнуюсь, - резко сказал он. - А кто бы не волновался?
Даже Джек забеспокоился бы, имея все это на руках. Если бы только
добраться до этой девчонки!
  Долорес быстро решила, что она не хочет слышать ни о девчонке, ни о
планах Головича. Чем меньше она будет знать, тем меньше опасности, если
Голович совершит ошибку.
  - Ну, не волнуйся, - сказала она. - Я уверена, ты все уладишь,
дорогой:
  - Она положила ногу на ногу. - Я только пришла узнать, нет ли вестей
от Джека. - Она открыла сумочку, заглянула в нее и нахмурилась. - У меня,
кажется, мало денег. Джек не говорил тебе обо мне?
  Голович покачал головой.
  - Нет, не говорил. Я думаю, он забыл, но мы все уладим, Долли.
Сколько тебе нужно?
  - Это будут твои деньги? - Она смотрела на него, широко открыв
волнующие глаза. - Я не знаю, могу ли я позволить тебе...
  - Ну, Долли, давай без глупостей. - Он вынул бумажник и положил на
стол пачку банкнот. - Пять сотен хватит?
  - Конечно. - Она поднялась и подошла к столу. - Эйб, дорогой, ты так
мил со мной. Я не знаю, что бы я делала без тебя.
  Он ощутил исходящий от нее тонкий аромат духов и почувствовал, как во
рту стало сухо от возникновения желания. Когда она наклонилась, он увидел
ее грудь, колыхавшуюся под мягкой тканью ее платья.
  Он наполовину поднялся на ноги, лицо его налилось кровью, глаза
заблестели, но в этот момент открылась дверь и вошли Сейгель с Феррари.
  Долорес взяла банкноты и положила их в свою сумочку. Она даже не
обернулась. Ее лицо было спокойно, глаза смеялись, видя как Голович
пытается контролировать свои чувства.
  - Прошу прощения, - сказал Сейгель, - я не знал, что вы заняты.
  - Я уже ухожу, - сказала Долорес. - Она повернулась к ним и
улыбнулась. Ее глаза столкнулись со взглядом глубоко посаженных глаз, и
улыбка ее погасла.
  - Мне нужно было только немного денег. - Никогда в жизни она ни перед
кем не смущалась, но страшный взгляд этого карлика, который, казалось,
глазами раздевал ее, был пугающим.
  - Входите, входите, - сказал Голович, стараясь говорить радушно. -
О'кей, Долли. Если тебе еще что-нибудь понадобится, обращайся ко мне, пока
не вернется Джек... "
Aолорес кивнула и пошла к двери. Она должна была пройти мимо Феррари,
но инстинктивно сделала полукруг, чтобы обойти его.
  Феррари еще раз окинул ее оценивающим взглядом. Его глаза задержались
на ее длинных ногах, затем он потер пальцем нос.
  Когда дверь за Долорес закрылась, он спросил:
  - Кто это такая?
  - Это миссис Маурер, - ответил Сейгель. - Вы не знали? Феррари поднял
брови, затем подошел к креслу у стола и сел. Он поизвивался в нем, пока
его ноги не оказались в нескольких дюймах от пола.
  - Смотри-ка, Маурер заботится о своих ночах так же, как и о днях, -
сказал Феррари и его тонкий рот скривился в плотоядной улыбке.
  - Какие новости? - резко спросил Головин. Его лицо пылало.
  - Новости? - пересп