, если
я  буду  водить  эту  машину.  Она  даже  не  намекнула  мне о других, менее
приятных  обязанностях.  Но  едва я узнал о них, как поспешил ретироваться с
максимально  возможной  скоростью.  Заниматься любовью с женщиной пятидесяти
пяти лет - такое может присниться только в кошмарном сне.
     А  однажды  инструктор автошколы спросил, не могу ли я подменить его. С
удовольствием!  Все  шло  хорошо  до  тех  пор,  пока  с  одной  длинноногой
блондинкой  мы  не  уединились  в  машине в темной части парка, где я открыл
приятные  стороны моей службы. Мы проделали это еще несколько раз, но вскоре
кто-то настучал на меня - я потерял и эту работу.
     Чем  только  я  ни  занимался  за  четыре  года,  прошедшие  со времени
демобилизации!  Работал букмекером, клерком, коммивояжером по продаже машин,
пару  недель выгуливал породистых псов в Вест-Сити, участвовал в автогонках,
был  маркером в бильярдном салоне, борцом на ринге, занимался еще черт знает
чем.
     Но  я  никогда не был телохранителем у кого бы то ни было. И чем больше
я  думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что работа как раз для меня,
в  особенности,  если  объект  охраны похож на Нетту. Я обладал необходимыми
качествами,  это точно. Инструкторы в школе коммандос сделали все возможное,
чтобы  превратить  меня  в  боевую  машину.  Ударом  правой  руки я способен
оглушить   лошадь   -  я  проделывал  подобный  эксперимент.  И  я  не  могу
пожаловаться  на  свои рефлексы. К тому же у меня такое ощущение, что в этой
стране  телохранитель  не  будет  особенно  обременен работой. Люди здесь не
имеют  обыкновения  по  любому  поводу стрелять или метать ножи. Насколько я
помню,  все  наши выдающиеся политические деятели имеют телохранителей, но в
течение  долгих  лет  никто  на них не покушался. Если гонорар за мои услуги
будет  достаточен,  чтобы я вел привычный образ жизни, то стоит сейчас сесть
и написать письмо.
     - Фрэнки, дорогой, о чем ты думаешь? Ты уже целый час молчишь.
     - Зато я слушаю тебя и полон внимания.
     - Но,  дорогой,  тебя  что-то беспокоит? И не говори, что это не так. Я
же все вижу...
     - Что ты видишь?
     - Прежде  всего  ты хмуришь брови, потом начинаешь грызть ногти. Прости
за  упрек,  но  это  очень  вредная привычка. Фрэнки, посмотри, какие у тебя
руки.
     - Из-за  того,  что  я  хмурю  брови  и грызу ногти, ты считаешь, что я
чем-то обеспокоен?
     - Я знаю, что у тебя неприятности, дорогой.
     - Женская интуиция?
     - Не  притворяйся  циником, Фрэнки. Я никак не могу понять, что с тобой
происходит  в  последнее  время.  Ты  ни  разу  не был милым со мной. Всегда
раздражен, грубишь. А ведь я так тебя люблю!
     Ну  вот, девятьсот девяносто девять раз на дню она повторяет, как любит
меня!
     - Ты  не  понимаешь,  что  случилось? Тебе достаточно знать, что у меня
душа  не на месте. А ты называешь меня циничным, бессердечным и жестоким. Не
глупи, бэби! Я, что, для тебя - открытая книга?
     Она  поставила  бокал  с джином на стол и закурила сигарету. Ее длинные
тонкие пальцы дрожали.
     - Прекратим  ссориться,  Фрэнки.  Все в порядке, прости меня. Я понимаю
тебя.  Пойду  лучше  приготовлю  обед.  Ну, успокойся, успокойся... Ведь все
устроится, не так ли?
     - Ладно,  ты  ничем  не можешь помочь, но все же я рад, что ты меня так
понимаешь.
     Она  захлопала  ресницами, не зная, как объяснить "потепление", и глядя
на меня, как на собаку, готовую укусить.
     - Фрэнки... пожалуйста...
     - Ты  хочешь  знать, что меня беспокоит? О'кей, я скажу, хотя собирался
сделать  это  только  завтра.  Я  снова  без  денег.  Да разве ты можешь это
понять!  У  меня осталось лишь пять фунтов и несколько шиллингов, вот и все!
Так  что  я  просто  обязан  найти  работу. Эта работа... здесь объявление в
газете...
     Нетта  читала объявление, опираясь бедром о стол и рассеянно поглаживая
локоны на шее.
     Я  не  знал,  как  она  прореагирует.  Долго собиралась. Потом, положив
газету  на  стол,  уставилась на свои туфли, словно ее удивил их цвет, и она
ожидала увидеть нечто совсем иное, а не пару обыкновенных каблуков.
     - Ну!  Ты  скажешь  что-нибудь?  -  нетерпеливо  спросил  я.  - Тебе не
кажется, что это как раз то, что мне надо?
     - Я  затрудняюсь,  Фрэнки.  Это  дело  может  быть  опасным! Кому нужен
телохранитель, если нет опасности?
     - Кинозвезде. Такой, например, как Бетти Гейбл.
     - Бетти Гейбл из Голливуда?
     - Правильно.  Или  Маргарет  Локвуд.  Не суть важно. Или Анне Нигл. Или
Валли. Это же счастье - охранять Валли.
     - Ты  пытаешься  убедить  меня  в  том, во что сам не веришь, лишь бы я
ревновала.  Мы  оба  понимаем,  что  объявление вовсе не касается кинозвезд.
Здесь что-то нечисто. Ну, конечно, нечисто...
     Должен  признать,  что  этот  маленький  комок серого вещества, который
называется ее мозгом, иногда меня удивляет.
     - Из чего ты заключила, что это подозрительная история?
     - Человек   ищет   телохранителя,   вместо  того,  чтобы  обратиться  в
полицию...
     - Знаешь,  я  иногда  вынужден  признать, что ты гораздо смышленее, чем
кажешься  на  первый  взгляд. Налей мне выпить и садись. Я хочу поговорить с
тобой.
     - Ты не будешь говорить мне гадости? Ведь я так...
     - Налей  выпить и замолчи! И не тверди снова о том, как ты меня любишь.
Мне это до смерти надоело. Сядешь ты когда-нибудь?!
     Она послушалась, бедная овечка.
     - Может  быть,  ты  хочешь  пообедать,  Фрэнки? Ведь уже почти половина
девятого.
     - Да  пусть  хоть полночь, мне наплевать! Можешь ты спокойно посидеть и
послушать?  Я знаю наперед все твои вопросы, так что, будь добра, сделай над
собой усилие и помолчи хотя бы пять минут!
     Она смирно села, глядя на меня, как ребенок, которому надрали уши.
     - Ты  только что проявила известную сообразительность. Тот, кто дал это
объявление,  безусловно,  негодяй,  с  этим я согласен. Но мне позарез нужны
деньги.  Много  денег. И не так, чтобы сто фунтов - там, сто фунтов - здесь.
Я  могу указать тебе многих на Пиккадилли, которые торчат там днями и тем не
менее  богаты,  как  Крезы.  Эти  парни  ловко  провернули  пару  операций и
использовали  выгоду  от  них  на  все  сто. Люди, для которых не существует
таких  понятий,  как  совесть.  Но тем не менее их карманы всегда полны. Вот
такого рода дела меня и интересуют.
     - Но, Фрэнки...
     - Молчи,  я  достаточно  опытен, чтобы разбираться в ситуации. Половина
всего   того,   что   я   зарабатывал,   уходила   на   налоги,  придуманные
правительством,  чтобы  обирать таких простаков, как я. Из каждого фунта мне
доставалось  лишь  девять  шиллингов.  Мне  никогда  не  удавалось наполнить
карманы  -  ну,  разве  что играя на бегах. Но я делаю это уже четыре года и
больше  проиграл,  чем  выиграл.  И  уж  если  этот трамплин не позволил мне
кое-что  заработать,  значит,  я  еще  недостаточно созрел для таких игр. Ты
видишь  это  объявление?  Фортуна  дает  мне возможность покачаться на своем
колесе.  Посмотри,  этот  парень живет на Парк-Лейн! Да он просто переполнен
деньгами.  Богач  постоянно  бегает  по стране, опасаясь преследования таких
же,  как он, - парней, чей капитал составляет двести пятьдесят тысяч фунтов.
Да,  они  ловкие  ребята!  Но  почему я не могу быть одним из них? Почему не
могу сорвать солидный куш? Неужели ты не способна читать между строк?
     - Фрэнки,  дорогой,  выслушай  меня  все  же.  Ты и сам знаешь, что это
ерунда.  Неужели  ты  хочешь  вступить  в  конфликт  с  полицией? Зачем тебе
неприятности?  Да,  у тебя сейчас плохой период, но он скоро кончится, и все
будет  хорошо, так уже было много раз. Я знаю, ты получал жестокие удары, но
случится  ужасное,  если  ты  очертя  голову  бросишься  в это грязное дело.
Гангстер  может  заработать бешеные деньги, но исход все равно предопределен
- его задерживают, калечат, сажают в тюрьму. Фрэнки... пожалуйста...
     - Но  почему-то  эти  ребята  процветают.  Неужели ты думаешь, они семи
пядей  во  лбу?!  О'кей,  предположим,  мне  придется удирать. Что ты имеешь
против  Тель-Авива?  Или  Нью-Йорка,  или  Парижа, или Москвы? Что ты имеешь
против  любого  места,  если  у  меня в кармане будет двести пятьдесят тысяч
фунтов?  Ответь!  И  знаешь,  бэби, мне так хочется заполучить такие деньги,
что  я  ни  перед  чем  не  отступлю.  Слышишь?  Ни перед чем! Даже если мне
придется... кого-нибудь убить.
     Эта  мысль родилась в глубине сознания уже довольно давно. И вот теперь
я выразил ее словами.


ГЛАВА 2

     Три дня спустя я получил то, чего ожидал.
     Часов  в  девять  Нетта  принесла мне завтрак. Около поджаренных тостов
лежали  три  письма.  Нетта поставила поднос на прикроватный столик и начала
изучать рекламный проспект, пытаясь скрыть пожиравшее ее любопытство.
     В  двух  конвертах  содержались  счета  к  оплате,  а  на  третьем была
наклеена  марка  стоимостью  в  два  с  половиной  пенни.  На  моей  обычной
корреспонденции  пестрели  марки  лишь  в  один пенни. Так я догадался, что,
скорее всего, это и есть ответ на мое предложение стать телохранителем.
     Нетта  старательно  делала  вид,  что  не интересуется письмами. И я не
торопился вскрыть тот конверт.
     Я  изучил  счета:  три фунта за бензин, три фунта, четыре и восемь - за
джин. Я показал последний Нетте.
     - Джин,  разумеется,  хороший напиток, но это уж слишком для работающей
женщины. Две бутылки джина за неделю!
     - Но, дорогой, ты пьешь гораздо больше, чем я.
     - Я  пью?  Да,  когда  мне хочется пить, я пью. И не такими дозами, как
ты.
     - Ну вот опять! Что я такого плохого сказала?
     Я  мог  бы  продолжить  перебранку, но все же благоразумно допил кофе и
взялся  за  конверт.  Оттуда  выпал  листок  плохой бумаги с напечатанным на
машинке текстом и неразборчивой подписью, почти как у банковского клерка.
     - Ты  помнишь,  - сказал я Нетте небрежно, - как-то вечером я показывал
тебе объявление? Какому-то парню требовался телохранитель.
     Как будто она не переставала изводить себя этим каждый час.
     - Да. И ты ответил на объявление? - спросила Нетта осторожно.
     - Не  притворяйся.  Ты  хорошо знаешь, что я ответил. Когда ты, обругав
меня,  отправилась  спать,  я  сочинил  шедевральное письмо и в тот же вечер
отправил  по  указанному  адресу.  А  это  ответ.  Должен  признать, он меня
немного  разочаровал.  Я  уже не чувствую запаха больших денег. Письмо не на
фирменном  бланке.  Но,  с  другой  стороны, этот парень сразу берет быка за
рога.   Я   должен   явиться  к  нему  сегодня  в  полдень,  имея  при  себе
соответствующие рекомендации.
     - И они у тебя имеются, дорогой?
     - Что имеется?
     - Рекомендации.
     - Нет.  И  даже  ты  не дашь их мне. Ты всегда говоришь, что я грубый и
невоспитанный;  так  что,  даже  если  я  буду  водить твою руку, ты вряд ли
напишешь что-нибудь оригинальное.
     - И все же я надеюсь, мой Фрэнки останется дома.
     - Разумеется,  нет.  Это,  может  быть,  самый  большой шанс за всю мою
жизнь.  Здесь подписано - "современный предприниматель", а я тоже современен
и предприимчив, и никак иначе.
     - Фрэнки...
     - Что еще?
     - Ты же ведь понимаешь, что делаешь безрассудный шаг! Остановись!
     - Я ужасно безрассуден и именно этим утром!
     - Но ты говорил ужасные и невероятные вещи. Надеюсь, ты шутил?
     - Тебе-то  что?  Даже  если  я  несколько перегнул палку, то чем-то мне
надо  зарабатывать  на  жизнь. Я помню, отец часто повторял, что люди должны
быть  осторожны,  если  хотят завести ребенка, и прежде всего подумать о его
будущем. А ведь ты хочешь завести ребенка, Нетта, не так ли?
     Лицо Нетты немного прояснилось.
     - Будь  там  очень  осторожен, Фрэнки. О, дорогой, я так беспокоюсь! Ты
говорил об убийстве. У меня от твоих слов до сих пор холод...
     - Возьми  поднос  и  унеси  на  кухню.  Может  быть,  это поднимет твою
температуру.


     "Современный  предприниматель"  работал  на  четвертом  этаже  довольно
запущенного  здания  на Вардур-стрит. Лифта не было, холл больше смахивал на
курятник,  лестница  с  выщербленными  ступенями выглядела так, словно ее не
убирали со времен Римской империи.
     Я  взбежал на четвертый этаж и обнаружил искомый офис в конце коридора,
провонявшегося табачным дымом.
     Я  начинал  сердиться.  Мои  радужные  планы  развеивались,  как легкие
облачка.  Чем выше я поднимался, тем дальше отодвигались от меня перспективы
сорвать  солидный  куш.  Я уже начинал думать, а не разыграли ли меня, и дал
себе слово оставить свой след на челюсти этого доморощенного шутника.
     Не  постучав, я повернул ручку двери и вошел. А войдя, не увидел ничего
такого, способного убедить меня, что речь не идет о глупом розыгрыше.
     Комнатка  была  маленькая, грязная и убогая. Около окна, без намеков на
шторы,  располагался  металлический  стеллаж, на полу лежал вытертый коврик,
под  окном  чернел электрический камин, а посредине стоял древний письменный
стол. Все.
     За  столом  сидела  женщина:  толстое  безобразное чудовище, которому с
равным   успехом   можно  было  дать  и  двадцать  и  сорок  лет,  такая  же
сексуальная,  как  осьминог,  и  привлекательная,  как гора грязной посуды в
раковине.
     Она  была  облачена  в закрытое до горла черное сатиновое платье. Глаза
за толстыми стеклами очков походили на неспелые ягоды крыжовника.
     Мои  подозрения  усиливались.  Наверняка,  эта  женщина коварна, хитра,
изворотлива  и  остра  на  язык, как бритва. Разница между ней и Неттой была
такая  же,  как  между тигрицей и кошкой. Видимо, и босс ничем не лучше этой
мегеры. Скорее всего, он был за дверью - там, за спиной секретарши.
     Я бросил письмо на стол.
     - Сейчас полдень. И я здесь.
     Она  держала  письмо на расстоянии шести дюймов от своего куцего носа и
делала  вид, что никогда раньше его не видела. Затем перевела взгляд на меня
и  толстым  грязным пальцем указала на стул. Я успел заметить сверкнувший на
пальце перстень с бриллиантом.
     - Садитесь. Я посмотрю, сможет ли мистер Зерек принять вас.
     Я  был поражен, так как рассчитывал услышать акцент жителя промышленных
районов. А это был безупречный английский выговор дамы высшего света.
     Я уселся.
     Она  не  торопилась  сообщать  о  моем  прибытии.  Сначала  просмотрела
колонки   цифр  в  толстом  гроссбухе,  который  находился  здесь  явно  для
солидности.  Потом  еще  раз  перечитала письмо, которое я ей дал, и еще раз
взглянула  на  меня.  Такое ощущение, что она сосчитала мелкие монеты в моем
кармане и даже количество волосков на моей груди. Это был тот еще взгляд!
     Наконец,  она  стащила  грузное  тело со стула и направилась к двери. Я
знаю  женщин, но такое чудо-юдо видел впервые. Плотная, массивная, сзади она
походила  на  бочонок  с  пивом.  Но  самое забавное было то, что у нее были
изящные,  маленькие ноги, ступни которых легко уместились бы на моей ладони,
- ноги, которые свели бы с ума от зависти Нетту.
     Я  ждал,  прислушиваясь,  но  ничего  не  услышал, даже шепота, и начал
недоумевать.  Запущенное  помещение,  протертый ковер, секретарь-страшилище,
прекрасный  английский,  кольцо...  Я  немного разбираюсь в бриллиантах, так
что  это  "колечко"  стоило,  по  крайней мере, три или четыре сотни фунтов.
Такие  штучки  не валяются в канавах, и это не обручальное кольцо. Вероятнее
всего,  это  подарок  за  оказанную  услугу  или  плата за молчание, или еще
что-нибудь  в  таком  роде. Нечто вроде премии, которую может позволить себе
гангстер,   оплачивающий   свои  маленькие  причуды.  Такие,  например,  как
телохранитель.
     Запах  денег  с  каждой  секундой  усиливался.  В  предвкушении я начал
немного насвистывать.
     На моих часах было 12.20, когда мегера открыла дверь смежной комнаты.
     - Мистер Зерек примет вас. Вы можете войти.
     Когда  я шел на эту встречу, то долго раздумывал, что мне надеть. Нетта
предложила  синий  шерстяной  костюм, чтобы я выглядел более респектабельно,
но  я  ей не поддался. Я решил щегольнуть в коричневых габардиновых брюках и
легком  бледно-голубом  свитере  с  отложным  воротником.  Я  знал,  что это
выгодно  покажет  мою  мускулатуру:  когда  я  сгибаю в локте руку - зрелище
весьма убедительное.
     Я  шел  эластичной,  упругой  походкой, которой вышагивают петухи перед
приглянувшейся  им  курочкой, желая произвести впечатление. Вышагивая так, я
представлял собой нечто среднее между Фредди Миллсом и Скафи Муни.
     Второе  помещение  выглядело  не  лучше  первого.  Оно  было даже более
убогим:  такой  же дешевый письменный стол, вытертый ковер, вездесущая пыль;
не было даже электрокамина у окна.
     За столом сидел маленький смуглый человек, вырядившийся в пальто.
     У  меня  перехватило  дыхание: я никогда не видел подобного пальто. Это
было  нечто  умопомрачительное,  напомнившее  мне  виденный в детстве костюм
Макса  Миллера,  нечто  рыжее с квадратами кроваво-красного цвета размером в
три дюйма. Общую картину дополняли безобразные ярко-зеленые карманы.
     Первой  моей  мыслью  было  бегство.  От  этой  дамы  и этого придурка,
которого  даже  побить  за розыгрыш с объявлением в газете не хотелось. Если
что  и  действует  мне  на  нервы,  так  это  люди, у которых не в порядке с
мозгами.
     - Входите,  мистер Митчел, - сказал коротышка. Он обладал тем же поющим
акцентом,  как  и  его секретарша. - Понимаю, вас несколько обескуражило мое
пальто.  Не  вас  одного.  Садитесь.  Я объясню этот феномен, пока вы будете
курить.
     Его  голос  был вполне нормален, но с шизофрениками никогда нельзя ни в
чем  быть уверенным. Я пододвинул стул и уселся так, чтобы между мной и этим
экстравагантным человечком находился стол.
     - Я  сижу  в  этом  кабинете вот уже три года, - коротышка сунул тонкий
палец  в  нос.  - И знаете, за три года у меня украли восемь пальто. Как вам
нравится?  Тогда  я  купил  это. Вряд ли хотя бы одному вору придет в голову
мысль  украсть  его. Так что пальто может служить всю жизнь. Мне тоже оно не
по  душе,  но,  знаете, я легко подвержен простуде и не хочу рисковать своим
здоровьем.  -  Он  достал  сомнительной  чистоты  носовой  платок  и  громко
высморкался.  -  Более  того,  это  делает  мне определенную рекламу. Увидев
меня,  люди  хотят  узнать,  кто  я  такой.  И  кто я такой? Я известен всей
Вардур-стрит, как человек в пальто.
     - Видимо, вы правы в своих... хм... рассуждениях.
     Маленький человек изобразил нечто, похожее на улыбку.
     - У  иностранцев  всегда  есть  некоторое  преимущество перед вами. Нам
всегда позволена некоторая вольность.
     - Да.
     А он вовсе не сумасшедший, каким показался с первого взгляда.
     Некоторое  время  мы  изучающе  смотрели  друг  на друга. Человечек был
темнолицым,  но  это еще ни о чем не говорило. Нос! С таким носом он походил
на   попугая.   К   крючковатому  носу  лепились  маленькие  черные  глазки,
непроницаемые  и  проницательные.  Безгубый  рот  скрывал  тайну.  А  мощный
бугристый лоб внезапно заканчивался плешью.
     Он  был  уродлив,  этот человек. Некрасив до икоты. Но, посмотрев в его
глаза,  я  мгновенно забыл про заплеванный коридор, обшарпанный офис и рыжее
пальто.  Это  были  глаза человека, способного ворочать миллионами, могущего
создать  свою  империю.  Теперь  я  знал, что эта грязная конура - ширма, не
более, и что я не зря пришел сюда. Я попал по назначению.
     Он  задавал  мне  разнообразные  вопросы,  уточнял  детали, о которых я
упоминал  в  письме.  И  все  это  с  невозмутимым видом. Время от времени я
напрягал  свои мускулы: ведь именно этот товар, как я надеялся, он собирался
покупать. Выкурил две сигареты - не его, свои собственные.
     Вдруг:
     - Мистер Митчел, вы не упомянули в письме, что были в тюрьме.
     На какой-то момент я растерялся. Это был неожидан