проституток-индианок   регулярно   приносили   ему  четвертую  часть  своего
заработка.  Он  получал  два  процента  от всех продаваемых на местном рынке
фруктов,  потому  что  заключил  сделку с человеком из мафии. Ему отчислялся
один  процент  прибылей от продажи черепахового супа, потому что на фабриках
по  разделке  черепах  работало  много  индейцев,  а  почти  всех работающих
индейцев  он  контролировал.  В  его  карман  шли  три  процента от платы за
парковку  на  набережной  -  в  противном случае запаркованные машины просто
сталкивались в воду.
     Ошида  был  теневой фигурой, к нему сходились нити почти всех операций,
что  проводились  в  прибрежном  квартале,  и у него хватало ума держаться в
тени.
     Сидеть  за  столиком  в  обшарпанных меблированных комнатах, улыбаться,
ковырять  в  зубах  и  складывать  в  голове  цифры  -  это  доставляло  ему
удовольствие.  На  него  работали  люди. Деньги текли рекой. Так чего ему не
быть  счастливым?  Из  Парадиз-Сити  деньги  перетекали в Берн, в Швейцарию.
Деньги  -  они  были  для него предметом восхищения, как картина Пикассо для
поклонника  живописи. Вот они, твоя собственность, ты смотришь на них - и ты
счастлив.
     Пок  Тохоло Ошиде нравился. Толстяк знал - этот парень опасен, но, если
хочешь  выколотить  деньгу  из  этого  так  глупо  устроенного мира, где нет
никакого порядка, ты должен быть опасным.
     Он  знал,  что  Пок  -  это  Палач, как знал и обо всех преступлениях в
городе.  Поквитаться  с  белыми  богачами  -  это  была  толковая  мысль.  А
толковыми  людьми  он  всегда  восхищался.  Да,  у  Пока  не все в порядке с
головой,  ну и что? У многих, кто вершит в этой жизни важные дела, с головой
не  в  порядке. В общем, раз этот малый выдумал, как нагнать страха на белых
богачей и выудить у них денежки, он заслуживает его, Ошиды, одобрения.
     И  когда  Пок  остановился  перед  столом  Ошиды,  тот одарил его самой
широкой своей улыбкой.
     - Мне нужен пистолет, - негромко сказал Пок.
     Ошида  наклонился  и  из  коробки, что стояла в дальнем углу его стола,
вытащил  зубочистку.  Сунул ее между двумя золотыми коронками, не сводя глаз
с Пока.
     - Какой? - спросил он.
     - Хороший...    ноль   тридцать   восьмого   калибра,   автоматический,
пристрелянный.
     Ошида вытащил зубочистку, вытер ее об рукав и сунул обратно в коробку.
     Ошида  восхищался людьми, которые перед ним не трепетали. Пок был одним
из них.
     - Подожди.
     Встав  из-за  стола,  он  понес свою тушу в заднюю комнату. Минут через
десять   вернулся  -  в  руках  его  был  коричневый  сверток,  перевязанный
ленточкой. Он положил сверток на стол.
     Пок полез в карман, но Ошида покачал головой.
     - Мне он достался даром... почему я должен брать деньги с тебя?
     Пок положил перед Ошидой стодолларовую купюру и взял сверток.
     - За  удовольствие  я  привык  платить, - отрезал он и вышел на залитую
солнцем улицу.
     Дежурная  улыбка  на  лице Ошиды поблекла. Он поглядел на купюру, потом
сунул ее в нагрудный карман.
     Он  считал, что с деньгами надо расставаться лишь в одном случае: когда
это неизбежно. Такова была его жизненная философия.
     Он потер оплывшую челюсть.
     Видно, с головой у этого парня совсем плохо.


     Беглер передал Терреллу записку вымогателя и сказал:
     - Что ж, теперь мы знаем мотив.
     - Тут  дело  не только в старухе, назвавшей его черномазым, - задумчиво
произнес  Террелл.  -  Интересно,  сколько  еще  членов клуба получили такую
записку?  Понимаешь?  Эти  толстосумы  в  клубе уже и так дрожат от страха и
вдруг  получают такую записку: платите, иначе вам продырявят шкуру. Так вот,
они заплатят как миленькие, а нас даже в известность не поставят.
     Беглер закурил новую сигарету.
     - И  мне,  шеф,  как-то  неохота  их  винить.  Если его маневр в этом и
состоит,  он  ловкач.  Убивает  троих, чтобы остальные поняли, - шутки с ним
плохи. А что мы сделали, чтобы успокоить наших стареньких лапочек? Ничего.
     Террелл кивнул.
     - Я  поеду  к  Хансену.  Его  надо  защитить,  защитить без дураков. Он
заплатил,  но  до  Пока  деньги  не дошли, получается, что Хансен платить не
пожелал,  а  раз так... Пошли в клуб хороших ребят, несколько человек, пусть
охраняют  здание  спереди  и  сзади.  Проверять  всех  индейцев,  входящих и
выходящих.
     Беглер  ушел  в  комнату  детективов,  а  Террелл  по  задней  лестнице
спустился во двор управления, где стояла его машина.
     В  комнате детективов Беглер не застал никого. Весь наличный состав был
занят  поисками пары, назвавшейся мистером и миссис Джек Аллен. Понимая, что
обеспечить  охрану Хансену - дело крайне срочное, Беглер с неохотой позвонил
капитану Хеммингсу из полиции Майами и попросил прислать подкрепление.
     - На  вас  уже  пашут  пятнадцать моих парней, - заметил Хеммингс. - Вы
думаете, все наши уголовники ушли в отпуск?
     - Сэр,  одолжите  нам  еще  двоих,  -  попросил  Беглер, - вы нас очень
обяжете.  Как  только  у  меня  хоть  двое своих освободится, я ваших тут же
отпущу.
     - Знаете  что,  Джо?  У  меня  этот  ваш краснокожий давно сидел бы под
замком.  Френк  все  делает через одно место, но это не мой участок, так что
мое мнение мало кого интересует.
     Беглер с трудом сдержал гаев.
     - Капитан Террелл свое дело знает, сэр.
     Какая-то  нотка  в  голосе  Беглера  напомнила  Хеммингсу - ведь это он
честит начальника Беглера.
     - Да,  конечно,  -  поспешно согласился он. - Ладно. Двоих я сейчас вам
пошлю.  Если  у  нас  вдруг  поднимется  волна  преступности,  вы  нам  тоже
подсобите,  верно?  - Он отрывисто хохотнул. - Впрочем, надеюсь, ваша помощь
нам не понадобится.
     - И  я  надеюсь, сэр. - Скользнуть бы сейчас вдоль телефонного провода,
пнуть  Хеммингса в жирную задницу - и немедля назад, в надежные стены своего
кабинета. Увы, чудеса если и бывают, то не такие.
     - Через час ваш человек будет под охраной, - пообещал Хеммингс.
     Но  охрана опоздала. Пока Террелл черепахой полз в густом потоке машин,
пока  Хеммингс  инструктировал двух детективов, отправляя их в Парадиз-Сити,
Пок Тохоло нанес удар.
     Убить   Эллиота  Хансена  оказалось  делом  несложным.  Не  без  риска,
конечно, но к риску Пок был готов.
     В  14.30 с ленчем в клубе уже покончено; индейская обслуга вся внизу, в
здоровенной  кухне,  сидят  и  обедают;  две  трети клуба разошлись по своим
кабинетам,  остальные  дремлют  в  салоне. Все это Пок прекрасно знал. Как и
то,  что Эллиот Хансен всегда уходит в свой кабинет и минут сорок кемарит на
диване.  Хансен  -  человек  чувствительный,  и он за свой счет отделал себе
кабинет звуконепроницаемым материалом. Это Поку тоже было известно.
     В  ту  минуту,  когда  он  оказался  у  входа в клуб для персонала, два
истомленных  жарой  детектива  только  подъезжали  к Парадиз-Сити, а капитан
Террелл затормозил перед красным сигналом светофора в полумиле от клуба.
     Пок  неслышно  прошел  по  тускло  освещенному  коридору, вслушиваясь в
голоса  и  позвякивание  посуды из кухни. На вешалке висели белые кители, он
взял  один  и надел. Китель оказался слегка велик, но какая разница? Дверь в
кухню  была  открыта,  но  его  никто  не  заметил.  Вот и гостиная. Никого.
Следующий  коридор  вел к бару. У входа в бар он замедлил шаги. Увидел отца:
тот  мыл  стаканы  и  во  всем  его облике было терпеливое раболепие, всегда
раздражавшее  Пока.  Он замер и, не показываясь, долго смотрел на старика...
сейчас  бы  войти  в  эти  двери  и  обнять отца... Нет, это слишком большая
роскошь. И Пок прошел мимо.
     Навстречу  шагали  два  члена  клуба:  холеные, откормленные господа, у
каждого  между пальцами - сигара. Его они даже не заметили. Естественно, кто
это  обращает  внимание  на  обезьяну в белом кителе? Как муха на стене - ни
фамилии, ни имени.
     Вот  и  кабинет  Хансена.  Пок  даже не огляделся по сторонам. Легонько
повернул  ручку  и  вошел в комнату. Дверь затворилась с нежным присвистом -
это выжала воздух звуковая изоляция вокруг двери.
     Эллиот  Хансен  сидел  за столом. Обычно в это время он спал, но сейчас
заснуть  ему мешал страх. Выстроенный им мир начал осыпаться, скоро он может
рухнуть и завалить его своими обломками.
     Он  поднял  голову,  увидел индейца в белом кителе и раздраженно махнул
рукой.
     - Я  тебя  не звал! Уходи! Как ты смеешь входить сюда... - Тут он узнал
Пока, судорожно глотнул воздух и вжался в кресло.
     Пок  поднял  пистолет. На его коричневом лице мелькнуло подобие улыбки,
и он нажал на спуск.
     После  первого  выстрела  на белом пиджаке Хансена, возле правого плеча
расцвело  кровавое  пятно,  и Пок понял, что пистолет отбросило чуть вправо.
Вторая  пуля  попала  Хансену  в  рот,  разбив  вдребезги его шикарные белые
вставные  челюсти.  Третий  выстрел  пришелся  в  голову,  пуля  вышибла  из
несчастного мозги, красноватая гуща заляпала лежащий перед ним блокнот.
     В  таком  состоянии  и  нашел  тело Хансена капитан Террелл, приехавший
ровно через десять минут.


     Когда  сержант  Беглер  вошел  в  кабинет Террелла, на лбу его блестели
капли  пота,  глаза  метали  молнии.  Террелл  взвалил на него неблагодарную
работу  -  встретиться  с  газетчиками,  но  никакой информации не выдавать.
Реакция   газетчиков  была  бурной  -  можно  сказать,  слишком  бурной  для
кровяного давления Беглера.
     - Знаешь,  как  эти  сукины  дети  нас называют? - спросил он, сжимая и
разжимая большущие кулаки. - Бумажные тигры! Они сказали...
     - Бог  с  ними, Джо, не до них. - Террелл только что кончил говорить по
телефону  с  мэром  Хэдли,  который  прямо-таки  бился  в истерике. Но когда
Террелл  бывал  уверен,  что  свою  партию  разыгрывает  правильно,  никакая
истерика, никакие окрики на него не действовали. - Садись... выпей кофе.
     Беглер  уселся  и  отхлебнул  кофе - его только что принесли в бумажных
стаканчиках.
     - Завтра  газеты  дадут  нам  прикурить,  шеф,  -  сказал  он, стараясь
успокоиться. - А вечерние теленовости... будет что посмотреть!
     - Ты сказал им, что никаких зацепок у нас нет?
     При воспоминании об этом Беглер поморщился.
     - Сказал.
     Террелл принялся набивать трубку.
     - Хорошо, скольких ты привела?
     - Шестерых. Они ждут за дверьми.
     В  кабинет,  ведомые  Лепски,  вошли  лучшие  работники  Террелла. Макс
Джейкоби, Дейв Фаррел, Джек Уоллес, Энди Шилдс и Алек Хорн.
     - Берите стулья, - распорядился Террелл, - и садитесь.
     После сумбурных перемещений шесть детективов расселись.
     - Ситуацию  вы  знаете,  -  начал Террелл. - Отчеты читали. Преступника
зовут  Пол  Тохоло. Двое, что назвались мистер и миссис Джек Аллен, работают
с  ним  и  могут  нас на него вывести. Их описание у нас есть. Их мы, скорее
всего,  засветим  быстро  -  они  же  не  знают,  что  мы  их ищем. Потому и
подставляемся  прессе. Газетчикам мы сказали, что никаких зацепок у нас нет,
пусть  называют  нас бумажными тиграми, эта троица только расслабится, а это
мне  и  надо...  пусть расслабятся. - Он раскурил трубку, потом продолжал: -
Уверен,  записку  с  требованием заплатить получил далеко не один член клуба
"Пятьдесят",  все  они  наверняка  заплатили,  но  никто  из  них  в этом не
признается.  Все  это  народ  мягкотелый,  и убийство Хансена испугало их до
умопомрачения.  Между  тем  Хансен  заплатил, но конверт с деньгами случайно
нашли  раньше.  Пока  нашли  и  забрали,  поэтому  он  убил  Хансена.  Мысль
приклеить  конверт с деньгами ко дну телефона-автомата явно недурна. Ведь из
автоматов  люди  звонят  постоянно,  и  засечь, как кто-то забирает конверт,
почти  невозможно...  но у нас есть описание этой троицы, о чем они не знают
и  знать  не  должны.  Они пользовались телефонной будкой в аэропорте, а раз
они  не  знают,  что  мы взяли след, могут воспользоваться ею еще раз. Макс,
Дейв  и  Джек  -  немедленно  в  аэропорт.  Обойдите  все  телефонные будки,
проверьте  под  днищем  аппаратов. Если найдете конверт, оставьте на месте и
звоните  мне.  На  это  уйдет  какое-то  время. Вы не полицейские, вы просто
люди,  которым  надо  позвонить.  Помните,  за  вами  могут  наблюдать, один
неверный  ход  - и вся операция будет сорвана. В детали могу не вдаваться, и
так все ясно, да?
     Три детектива кивнули.
     - Если   увидите  там  кого-то  из  этой  троицы,  из  поля  зрения  не
выпускать.  У  вас радиосвязь с Лепски. Наш план - взять их всех сразу. Если
увидите,  что  их  там  трое,  окружайте...  но  очень  осторожно... публика
опасная.  Скорее  всего  за  деньгами придет кто-то один из них... вероятно,
девушка. Тогда - преследовать ее или его, постоянно докладывать. Ясно?
     Три детектива снова кивнули.
     - Тогда по коням.
     Конверт,  приклеенный  к  днищу телефона-автомата в будке В в вестибюле
аэропорта,  обнаружил Джек Уоллес. Прижавшись мощным торсом к телефону и как
бы  отгородившись от любопытных глаз, правой рукой он стал набирать номер, а
левой  провел  по  днищу  телефона.  Конверт!  Уоллес  даже вздрогнул, будто
легонько  током  ударило. Он собирался переброситься парой слов с женой, но,
нащупав конверт, тут же дал отбой и набрал другой номер - Террелла.
     - Нашел, шеф, - доложил он. - Будка В.
     Террелл с шумом втянул в себя воздух: он сделал верную ставку!
     - Отлично, Джек. Уходи из здания и доложи Лепски.
     Повесив  трубку,  Уоллес  вышел  из  будки,  и  его место тотчас заняла
пожилая женщина.
     Лепски  сидел в машине, приемник был включен; он весь напрягся, услышав
голос Террелла.
     - Джек  обнаружил  конверт  в  будке В, - сказал Террелл. - Приступай к
операции, Том, ты старший... желаю удачи.
     Сунув  руку  под  куртку,  Лепски коснулся рукоятки своего специального
полицейского пистолета ноль тридцать восьмого калибра и отчеканил:
     - Ладно,  шеф, как будут новости, сразу сообщу, - потом отключил связь.
У машины Лепски появился Уоллес.
     - Извести  остальных,  Джек,  -  распорядился Лепски. - Я зайду внутрь,
оценю обстановку.
     Прошагав  через  громадную автостоянку, он вошел в вестибюль аэропорта.
Толпа  бурлила,  он  пробирался через нее с праздным видом. Вот и телефонные
будки.  Мимолетным  взглядом он окинул старушку, звонившую из будки В, потом
поднялся  на  антресольный  этаж,  где располагалась местная администрация и
службы    управления    аэропортом.    Будка   В   с   антресоли   прекрасно
просматривалась.
     - Извините,  сэр,  -  услышал  он девичий голос, - но сюда нельзя. Этот
этаж - только для работников аэропорта.
     Лепски обернулся и пристально посмотрел на девушку.
     Перед  ним  стояла  невысокая  хорошенькая  брюнетка  в желтой блузке и
черной   мини-юбке   -   униформе   местной  воздушной  линии.  Чуть  дольше
положенного  его  глаза  задержались  на  ее  ногах  и,  когда  она смущенно
хихикнула, он подобрался и стал до мозга костей полицейским.
     - Кто здесь старший? - спросил он и показал свой значок.
     Через  несколько  минут  он  уже  сидел  в  каком-то  кабинете  и через
стеклянную  перегородку  смотрел  на  вестибюль  в  целом  и  на  будку  В в
частности, не привлекая ничьего внимания. Его радио было включено.
     Ждать  -  этому  Лепски  был  обучен. Такая уж у полиции работа. Первые
четыре  часа тянулись неимоверно долго. В конце каждого часа в будку заходил
один  из  его  людей  и проверял, на месте ли конверт. Из будки за это время
успели  позвонить  пятьдесят три человека. Лепски считал их от нечего делать
-  все  звонившие никак не соответствовали описанию преступной троицы. Через
пять  часов  его  сменил  Макс  Джейкоби, и Лепски прикорнул на раскладушке,
которую ему любезно предоставил работник аэропорта.
     Ему  снилась  стюардесса.  Причем  вытворяла такое, что даже Лепски был
поражен,  а  поразить  его  воображение  было  трудно.  Проснулся  он крайне
разочарованный.


     После  утреннего  кофе  Чак  первым  делом  проверил  "бьюик". Подогнал
машину  к  станции  обслуживания,  там  ему  заправили полный бак, проверили
колеса  и  аккумулятор,  долили  в  радиатор  охлаждающей  жидкости. Механик
посоветовал  ему поменять две свечи, что и было сделано. Ведь как только они
соберут  деньги, сразу в путь, ехать придется долго, и всякие сюрпризы им не
к  чему. Операцию будем считать завершенной. Две тысячи долларов плюс машина
-  можно начинать новую жизнь. Когда-то еще эти деньги кончатся... Не сейчас
же  этим  себе  голову  забивать?  Он привык жить сегодняшним днем. А деньги
всегда  найдутся, только поищи - и сразу найдешь желающих с ними расстаться.
Так что о завтрашнем дне будет думать завтра.
     Довольный,  что  машина  стала  как  игрушечка  -  не бог весть что, но
все-таки,  - он подъехал к берегу и запарковал ее. Посмотрел на часы: 10.43.
Через  полчаса - за дело. Стоя на солнце, он изучал бумажку, которую дал ему
Пок.  Аэропорт лучше оставить напоследок. Оттуда рукой подать до шоссе 25, а
там - вперед, в Лос-Анжелес. А начнут они с "Эдлона".
     Когда  он  уходил,  Мег еще не поднялась, и он велел ей встретить его у
берега.  Он  закурил,  подошел  к  швартовой  тумбе  и сел на нее. Эта часть
гавани  была  пуста.  Все  ловцы  губок  ушли  в океан. По ту сторону гавани
виднелись  яхты, катера и парусники богачей. Он стряхнул пепел в маслянистую
воду,   потер   тыльной   стороной   ладони  приплюснутый  нос  и  попытался
расслабиться.
     Чак  никогда  не читал газет, не слушал радио. Он жил в своем маленьком
ограниченном  мирке.  И  поэтому ничего не знал ни об убийстве Хансена, ни о
том, какой шум после этого подняла пресса.
     Не город, а дойная корова, сказал тогда Пок.
     Чак  невесело усмехнулся. Так, да не совсем. Корова возьмет да и начнет
бодаться.  А  если  бы доить собрались этого полоумного индейца, как бы он к
этому отнесся?
     Чуть после 11.00 он вернулся к машине.
     В  это  время  дна  на  берегу было полно индейцев, рыбаков, туристов с
фотокамерами,  моряков с шикарных яхт. Люди шли в бары - опрокинуть утренний
стаканчик.  У  края  набережной толпились туристы - смотрели, как разгружают
добычу ловцы омаров.
     Выбравшись  из  толпы,  Мег скользнула на сиденье рядом с водителем. На
ней   был  захватанный  белый  свитер,  порядком  износившиеся  джинсы;  она
поерзала,  устраиваясь поудобнее, и длинные прямые волосы волной колыхнулись
на плечах.
     Чак нырнул за руль. Повернул ключ зажигания, завел двигатель.
     - Ну,  крошка,  погнали, - сказал он. Вместо желанной бодрости в голосе
прозвучали  тревожные  нотки.  Им  предстоят  не  самые приятные два часа...
опасные  два  часа.  А где Пок - все у фруктового лотка? Глотнув, он оглядел
запруженную народом набережную.
     Мег  все  молчала, и Чак покосился на нее. Внешне вполне спокойна... он
перевел  взгляд  на  ее руки - не дрожат... черт бы ее подрал! Хладнокровная
сверх  меры!  Да нет же, ей просто на все наплевать! А это уже опасно. Когда
человеку  на  все плевать, он, бывает, идет на неоправданный риск. А вдруг к
ней прицепится какой-нибудь фараон? Даже подумать страшно...
     - Собираем  все  деньги  - и сразу сматываемся, - повторил он. - Дуем в
Лос-Анжелес.  Там  не соскучишься. А с двумя тысячами зеленых мы там гульнем
как следует.
     Она  снова  не  ответила. Просто сидела и смотрела застывшим взглядом в
окно... Сейчас бы вмазать ей, руки так и чешутся... Но нет, не время.
     Ему  вспомнилась  прошлая  ночь. Он хотел ее, желал. Она лежала под ним
как  труп.  Чего  он только не делал, чтобы ее раззадорить, но куда там... и
когда страсть выплеснулась из него, он скатился с Мег с отвращением.
     Включив  заднюю передачу, он стал выводить машину со стоянки. А ведь он
сыт  этой  дурой по горло! Да выкинуть ее за ненадобностью, вместе с индеем!
Соберет  конвертики,  вырулят они на шоссе 25, он остановит машину - и пинка