тоит на  том,  чтобы  расплатиться  за  меня.  Она  прекрасно
зарабатывала на киностудии, мало тратила на домашние расходы и на туалеты  и
всю основную сумму вносила  в  банк.  И  все  же,  каковы  бы  ни  были  мои
недостатки, я твердо решил, что не приму от жены ни доллара.
     Пока Кэрол  находилась  на  киностудии,  мой  день  тянулся  бесконечно
долго. Несколько часов ежедневно  я  проводил,  запершись  в  библиотеке,  и
когда одиночество становилось  невыносимым,  уходил  в  лес  и  бродил  там,
охваченный тяжелой депрессией. Я постоянно думал о Еве и о  Джоне  Коулсоне.
Каждый раз, когда я пытался ввести  в  сценарий  дополнительные  диалоги,  у
меня появлялось такое чувство, что Джон Коулсон  сидит  рядом  и  иронически
улыбается, наблюдая за моими  безуспешными  и  неумелыми  попытками  сделать
это. Я понимал, что мои ощущения - чистейшей  воды  абсурд,  что  я  один  в
комнате и больше никого, но присутствие умершего драматурга  было  настолько
осязаемо, что я цепенел, оглядывался по  сторонам,  не  мог  заставить  себя
сосредоточиться. И еще я целых три дня боролся с желанием позвонить Еве,  но
на четвертый день, как только Кэрол уехала на студию, я не  устоял,  уступил
своему непреодолимому искушению. Рассела дома  не  было:  заболел  один  его
дальний родственник, и слуга на несколько дней уехал к нему. Я  допил  кофе,
который сам сварил себе и Кэрол, и сидел, прислушиваясь к  отдаленному  шуму
машины, на которой жена  уехала  в  Голливуд.  Внезапно  я  вскочил,  словно
кто-то подтолкнул меня, отбросил газету. В эту минуту ничто  не  могло  меня
остановить, ничто не могло помешать сделать то, чем я жил  все  эти  дни.  Я
звонил ей. Ева тут же подошла к телефону. Когда я услышал  ее  голос,  кровь
горячей волной разлилась по моим жилам, сердце учащенно забилось.
     - Как ты поживаешь, Ева?
     - Привет, незнакомец, - радостно ответила она. - Где это ты пропадал?
     Я не поверил своим ушам: неужели это в самом деле Ева? У нее был  такой
счастливый голос, что я почувствовал, что  в  ее  жизни  произошло  какое-то
важное  и  радостное  событие.  Но,  как  ни   странно,   ее   приветливость
взволновала меня,  и  где-то  в  подсознании  застряло  промелькнувшее:  это
неспроста.
     - Может быть, ты меня с кем-то путаешь? - с издевкой спросил я. -  Я  -
Клив. Тот человек, которого ты не впускаешь в дом, когда он  стучит  в  твою
дверь.
     Ева рассмеялась. Видите ли, ей было  весело.  Я  вцепился  в  трубку  с
такой силой, что пальцы мои побелели.
     - Мне кажется, Ева, что ты  сыграла  со  мной  дурную  шутку.  Я  тогда
заказал завтрак. Ты, по крайней мере, могла бы впустить меня и извиниться.
     - А я не хотела завтракать с тобой. Я  не  позволю  ни  одному  мужчине
командовать мной и приказывать мне делать то, что я  не  хочу.  Надеюсь,  ты
получил хороший урок.
     Я заскрипел зубами от злости.
     - Это уже не первый урок, который ты преподносишь мне.
     Ева снова смеялась.
     - А ты, как я вижу, не принимаешь их к сведению.
     - По крайней мере, я  пытаюсь  усваивать  их  и  не  повторять  прежних
ошибок.
     - Я еще никогда не встречала человека, от которого было бы  так  трудно
избавиться.
     - Значит, ты хочешь отделаться от меня?
     - Ты что, только теперь понял это?
     Я взорвался.
     - Скоро тебе это удастся,  но  ты  еще  пожалеешь  об  этом,  -  злобно
прошипел я.
     - Поступай как тебе угодно, -  прозвучало  в  ответ,  но  без  обычного
безразличия в голосе.
     Это была  какая-то  новая,  неизвестная  мне  Ева,  и  мое  любопытство
пересилила ярость.
     - Что с тобой? Может быть, ты получила наследство?
     - Нет.
     Я ждал какого-то объяснения, но женщина молчала.
     - Я приеду к тебе, Ева, - сказал я.
     - Сегодня я не могу встретиться с тобой.
     - Послушай, Ева, не упрямься, я хочу видеть тебя.
     - Можешь не приезжать, меня не будет дома. Запомни, если ты  все  равно
явишься, меня дома не застанешь.
     - Куда ты едешь?
     - Не твое дело.
     Кровь бросилась мне в лицо.
     - Когда я увижу тебя?
     - Не знаю. Если  захочешь  выяснить,  буду  ли  я  для  тебя  свободна,
позвони через несколько дней.
     Я все понял.
     - Приезжает Джек? - задал я вопрос,  в  ответе  на  который  я  уже  не
сомневался.
     - Да. Ты удовлетворен?
     Я почувствовал ревность, но решил не выдать себя ничем.
     - Я очень рад за тебя, - солгал я. - Значит, ты переезжаешь к  себе,  в
свое семейное гнездышко?
     - Да, - голос Евы прозвучал немного резко.
     - Надолго?
     - Не знаю. Не задавай так  много  вопросов.  Джек  не  успел  сообщить,
сколько пробудет здесь.
     - Ты ждешь его сегодня?
     - Я вчера получила телеграмму.
     - Ты не забыла, что я хочу встретиться с Джеком?
     Помолчав, Ева ответила:
     - Нет, не забыла.
     - Ты познакомишь нас в этот его приезд?
     - Нет.
     - А когда же?
     - Когда-нибудь, надо подумать.
     - Значит, ты намерена бросить всех своих приятелей? Как  же  они  будут
обходиться без тебя?
     - Не знаю и не интересуюсь. Подождут, пока я освобожусь.
     Ее безразличие, как всегда, больно задело меня.
     - Желаю приятно провести время. Через несколько дней я позвоню тебе.
     - Хорошо. До свидания. - Ева повесила трубку.
     Каждый раз, когда мы виделись  или  я  звонил  Еве,  я  снова  и  снова
убеждался, что я для нее пустое место. И все же я не мог забыть ее. Я  знал,
что никогда не настанет такой день, когда я почувствую, что я  что-то  значу
для нее, и все же продолжал преследовать ее. Я решил поехать  на  киностудию
и узнать у Бернштейна, есть ли у него какие-нибудь новости для  меня.  Иначе
я просто сошел бы с ума, оставаясь на вилле один и предаваясь мыслям о  том,
как Ева встретится с мужем.
     Приняв ванну, я вывел "крайслер" из гаража, медленно спустился  с  горы
и  поехал  через  Сан-Бернардино  в  Голливуд.  Настроение   у   меня   было
отвратительное: мне предстояло провести в полном  одиночестве  весь  день  и
вечер. К двенадцати часам я  подъехал  к  киностудии.  Когда  я  остановился
перед зданием, где помещалось правление, по ступенькам сбежала Кэрол.
     - Здравствуй, дорогой, - сказала она и, встав на  подножку,  поцеловала
меня. - А я только что звонила тебе.
     Я видел, что жена хочет что-то мне сообщить.
     - Какая-нибудь неприятность?
     - Я должна огорчить тебя. Мы отправляемся в Долину Смерти, и я  вернусь
только завтра утром. Джерри настаивает, чтобы мы на  себе  испытали  и  сами
почувствовали, какая там гнетущая атмосфера. Джерри, Френк  и  я  немедленно
улетаем.
     - Ты не будешь ночевать дома? - переспросил я.
     - Я не смогу, дорогой. Жаль, что  нет  Рассела.  Он  присмотрел  бы  за
тобой. Что ты будешь делать?
     Я тщетно пытался скрыть разочарование.
     - Я и сам могу позаботиться о себе. Не беспокойся обо мне. Кроме  того,
у меня много работы.
     - Я  очень  не  хотела  бы  оставлять  тебя  одного,   -   встревоженно
проговорила жена. - Может быть, ты останешься в городе, а еще лучше,  поедем
с нами.
     Я вспомнил об Ингреме и покачал головой.
     - Я вернусь во Фри-Пойнт. Не волнуйся, все будет прекрасно.
     - Поедем с нами,  -  умоляющим  тоном  попросила  Кэрол.  -  Будет  так
интересно!
     - Говорю тебе, не нервничай, - немного  раздраженно  сказал  я.  -  Все
будет в порядке. Желаю тебе отличного полета.  Значит,  мы  увидимся  только
завтра вечером?
     - Жаль, что мне надо ехать.  Я  очень  волнуюсь,  что  тебе  одному  во
Фри-Пойнте будет скучно. Ты уверен, что не останешься в городе?
     - Я же  не  ребенок,  Кэрол,  -  резко  проговорил  я.  -  Я  могу  сам
побеспокоиться о себе. Я должен идти. Я хочу поговорить с Бернштейном.
     Увидев  в  конце  длинной,  обсаженной  кустарниками  аллеи  Хайамса  и
Ингрема, я хотел поскорее уйти, чтобы не встречаться с ними.
     - Желаю тебе приятного времяпрепровождения. - Я поцеловал  жену.  -  До
свидания, благословляю тебя.
     Я торопливо направился к зданию киностудии. Кэрол с  тревогой  смотрела
мне вслед.
     Я прошел длинным коридором студии и остановился перед  дверью  кабинета
Сэма Бернштейна. Настроение у меня было  прескверное.  Если  бы  только  Ева
была свободна, я уговорил бы ее  бросить  все  дела  и  вместе  отдохнуть  и
повеселиться. Я мог бы провести с  ней  ночь.  Теперь  мне  остается  только
одно: изнывать в одиночестве целые сутки, если только Бернштейн  не  поручит
мне какой-нибудь работы.
     - Проходите, - сказала секретарша, как только  я  назвал  свое  имя.  -
Мистер Бернштейн разыскивал вас.
     Я оживился. Это уже кое-что!
     - Здравствуйте, - сказал я, входя в кабинет.
     Бернштейн вскочил на ноги.
     - Я только что звонил вам.  Все  улажено.  Р.Г.  согласен.  Может  быть
заключен контракт на сто тысяч долларов. Поздравляю.
     Потеряв дар речи, я уставился на Сэма.
     - Я так и думал, что это удивит вас, - ухмыльнулся он. - Но разве я  не
сказал вам, что уговорю Голда? Я знаю его как свои пять пальцев и  предвижу,
как он поступит в том или ином случае. -  Сэм  вынул  из  письменного  стола
проект контракта. - Мы обо всем договорились.  Я  всегда  могу  настоять  на
своем. Вот, убедитесь сами.
     Я дрожащей рукой взял контракт и начал читать его.  А  когда  я  увидел
обязательное условие, стоящее отдельным параграфом договора, что  только  на
мне лежит ответственность за диалоги киносценария, в сердце закрался холод.
     - Но здесь сказано, что именно  я  должен  обработать  все  диалоги,  -
заикаясь, проговорил я.
     - Конечно, - расплылся в улыбке Бернштейн. - Кэрол  сама  внесла  такое
предложение, и, когда я сказал об  этом  Р.Г.,  он  поставил  этот  пункт  в
контракт, сказав, что самым интересным в фильме будет ваш блестящий  диалог.
Именно так выразился Голд, и я с ним вполне согласен.
     Я вяло опустился на стул. Голд знал, что делает, включая этот  пункт  в
договор. Неудивительно, что он согласился заплатить за  сценарий  сто  тысяч
долларов. Он прекрасно знает, что я не смогу выполнить  его  условия.  Я  не
способен написать диалоги.
     - Вас  это  не  радует?  -  удивленно  посмотрев  на  меня,  проговорил
Бернштейн. - Что-нибудь не так? Вы хорошо себя чувствуете?  Может  быть,  вы
не здоровы?
     - Я чувствую себя прекрасно,  -  глухо  вымолвил  я.  -  Это  для  меня
большая неожиданность.
     Бернштейн сразу оживился.
     - Да, я вас понимаю. Вы не предполагали, что  контракт  будет  заключен
на такую солидную сумму. Но пьеса великолепна, и фильм должен быть  удачным.
Хотите выпить?
     Пока  Бернштейн  смешивал  виски  с   содовой,   я   мучительно   искал
какой-нибудь выход. Но его не было. Голд загнал меня  в  угол.  Предложенный
мне Сэмом стакан виски я выпил залпом.
     Следующие два часа я провел  как  во  сне.  Я  бесцельно  разъезжал  по
городу на машине, думая о злой шутке, которую сыграл со мной Голд, и о  том,
какой я должен придумать предлог для Кэрол,  чтобы  отказаться  и  разорвать
контракт. Вместе с тем, я должен был каким-то образом заработать  деньги.  И
тут я вспомнил корабль под названием "Лаки Страйк". Когда я впервые  приехал
в Голливуд, я был молод и азартен.  Я  часто  играл  в  карты  на  кораблях,
стоящих на приколе на побережье Калифорнийского залива. Всего  насчитывалось
около  дюжины  таких  кораблей,  владельцам   которых   удавалось   избегать
преследования полиции только потому, что их корабли  маячили  на  расстоянии
трех миль от города. Одним из таких кораблей и был "Лаки Страйк". Я  посещал
его довольно часто.  Он  был  одним  из  самых  хорошо  оборудованных  всеми
новейшими  игорными  средствами  кораблей,  и  раз  или  два  мне  удавалось
выигрывать значительные суммы. Надо снова попытать счастья.  То  ли  потому,
что я  верил  в  свою  фортуну,  то  ли  от  нечего  делать,  я  обрадовался
возможности отвлечься и заработать деньги и,  подъехав  к  клубу  писателей,
обменял чек  на  тысячу  долларов.  Я  выпил,  съел  несколько  сэндвичей  и
оставался в клубе до конца дня, просматривая иллюстрации в газетах  и  думая
о Голде. Потом я заказал легкий ужин в клубе и в девять с  небольшим  поехал
к заливу Санта-Моника. Я въехал на стоянку и  в  течение  нескольких  минут,
сидя в "крайслере", разглядывал залив. В  трех  милях  от  берега  я  увидел
залитый огнями "Лаки Страйк". К нему то и  дело  приставали  лодки-такси.  Я
вышел из "крайслера" и направился к лодочной  станции.  Дул  сильный  ветер,
разнося  аппетитный  запах  вяленой  на  солнце  соленой  рыбы,  к  которому
примешивался запах  бензина.  Подбрасываемый  волнами,  под  ногами  качался
пирс. Требовалось добрых десять минут, чтобы лодка подплыла к  кораблю.  Она
качалась на волнах и кренилась, но это меня мало тревожило.  Кроме  меня,  в
лодке находились еще пять пассажиров. Четверо из них были великолепно  одеты
и казались весьма обеспеченными бизнесменами среднего возраста,  пятой  была
высокая рыжеволосая девушка,  с  нежной  и  мягкой  кожей,  тронутой  легким
загаром.  Ее  тело,  затянутое  в  плотно  облегающее  желтое  платье,  тоже
казалось очень мягким. Привлекала взор роскошная фигура и чувственные  губы.
А вот  громкий  и  немного  истерический  смех  делал  пассажирку  несколько
вульгарной.
     Я сел напротив нее, обратил внимание на ноги,  которые,  на  мой  вкус,
имели неплохую форму, за исключением небольшого  недостатка:  от  колен  они
были слишком полными. Спутником девушки  был  седой  мужчина  с  крючковатым
носом. Громкий смех рыжеволосой, по-видимому, досаждал  мужчине  изрядно.  Я
посмотрел на девушку, она - на меня. Наверное, она поняла, о  чем  я  думал,
потому что смех ее замер и она одернула платье, которое было  слишком  узким
и коротким. Она опустила руки на колени и ни разу  больше  не  взглянула  на
меня. До "Лаки Страйк" оставалось около 250 футов. Он  казался  огромным  по
сравнению  с  нашей  утлой  лодочкой.  Рыженькая  девушка  после  нескольких
безуспешных попыток все же с трудом поднялась на борт корабля. Ветер  сильно
раскачивал веревочную лестницу, и рыженькая визжала от  страха.  Я  заметил,
что ее спутника это окончательно разозлило. На палубе было много  народу,  и
я потерял незнакомку в толпе. Мне стало грустно.  Девушка  чем-то  напомнила
мне горящую во  мраке  свечу.  Я  смешался  с  безликой  массой  посетителей
корабля, где не встречалось ни одного знакомого лица. Мне ужасно  захотелось
выпить, и я направился в бар. Он был переполнен, но бармен знал меня  и  тут
же передал мне через  головы  других  двойное  виски.  Не  надеясь  получить
второй стакан, я пошел в салон, где шла игра в кости. Я  протиснулся  сквозь
толпу и подошел к столику в центре зала.  Чтобы  пробраться  туда,  я  вовсю
работал локтями. Толпа была настроена весьма благодушно и пропустила меня.
     Зеленые кубики катились по зеленому полю стола, ударялись друг о  друга
и отскакивали. Один остановился. На нем было  пять  белых  точек.  Проскочив
почти до самой середины стола, замер второй. Верхним у него открылось  число
шесть. По знаку  крупье  выигравший  собрал  со  стола  деньги.  Кости  взял
высокий мужчина, зажав их в белой толстой руке.
     - Ставлю двадцать долларов, - сказал он и положил на стол деньги.
     Тот,  кто  выиграл  предыдущую  ставку,   отказался   испытывать   свое
дальнейшее везение.
     - Пусть повезет кому-то другому, а  я  пойду  подкреплюсь.  -  Выбывший
поднялся и ушел, а я сел на освободившееся место.
     Пять минут я следил за игрой, потом кости перешли ко мне. Я положил  на
стол 40 долларов и выиграл четыре раза  подряд,  потом  была  неудача,  и  я
передал кости другому. И тут  рядом  с  моим  стулом  я  увидел  рыжеволосую
девушку. Она прижалась ко мне бедром. Не глядя на нее, я принял  проявленное
ко мне внимание с благодарностью и сам делал все для того, чтобы между  мной
и девицей не существовало расстояния. Кости снова перешли ко мне. Я  положил
сотню и выиграл. И следующие две  игры  оказались  удачными,  но  потом  был
проигрыш.
     - Вы  слишком  тесно  прижимаетесь  ко  мне,  -   выпалила   неожиданно
рыженькая.
     Я вытер платком вспотевший лоб и поискал глазами ее спутника. Он  сидел
за столом напротив и не мог слышать слов девушки.
     - Неужели вам нравится эта старая развалина? - спросил я.
     - А вам какое дело?
     Я бросал кости и не сразу  ответил.  Только  после  проделанного  хода,
который был результативным, я на выпад девушки против меня произнес:
     - Мне это безразлично.
     - Я приношу вам  счастье,  -  заявила  она.  -  Рыжие  всегда  приносят
счастье.
     Может, это было правдой, потому что я и еще три раза подряд выиграл.
     Следующим моим удачным броском  была  семерка.  Я  подождал,  пока  мне
выплатят деньги, и передал кости  игроку,  сидящему  рядом,  так  как  решил
больше не испытывать судьбу.
     - Поедемте куда-нибудь вместе, - предложил я рыжей,  распихивая  деньги
по карманам. - Вы бывали здесь раньше?
     - Я везде бывала, - ответила она, пробиваясь сквозь толпу.
     Мужчины смотрели на девушку с вожделением. Я понимал  их.  Я  оглянулся
на мужчину с крючковатым носом, но тип, чью женщину я уводил  с  собой,  был
занят игрой. Выбравшись из толпы, я присоединился к рыженькой. Мы  вышли  на
палубу, заполненную людьми, и стали подниматься по железной лестнице.  Я  не
видел девушку, но  ощущал  запах  ее  духов  и,  следуя  за  этим  ароматом,
поднимался вверх по ступенькам. Толпа внезапно куда-то пропала - и  остались
только мы: я и  соблазнявшая  меня  девушка.  Я  стоял,  опершись  о  перила
спиной. Спутница прижалась ко мне.
     - Как только я увидела вас... - прошептала она.
     - Так бывает, - сказал я и обнял ее.
     Она была полной и мягкой. Мои пальцы впились в ее спину.
     - Поцелуй меня, - попросила девушка, и просунув руки  мне  под  пальто,
сцепила их в кольцо.
     Минуту мы стояли не двигаясь. Потом рыжая вырвалась.
     - Здесь нечем дышать. Пошли на воздух.
     Внезапно я почувствовал ненависть к  ней.  Никого  в  жизни  я  еще  не
ненавидел  так  люто.  Я  обнял  девушку  снова,  но  она  оттолкнула  меня,
оказавшись на удивление очень сильной. Я никогда бы не подумал этого.
     - Не сжимай меня так крепко, - захихикала она. - Полегче.
     Мне хотелось ударить ее по лживым губам, которые то  просили  о  ласке,
то запрещали ее. Но я всего лишь молча сделал шаг назад. Не  знаю,  заметила
ли она мое состояние, но девица стояла с  невозмутимым  видом  и  поправляла
волосы.
     - Давай вернемся обратно, - предложила рыжая.
     - Хорошо.
     Сама же не сдвинулась с места, словно чего-то выжидая.
     - Он, наверное, ищет меня.
     - Думаю, что да.
     Я понял: она набивала себе цену.
     Рыжая притронулась пальцами к губам.
     - Ты стер мне кожу.
     Меня это нисколько не тронуло.
     Девица засмеялась, она явно хотела опять завоевать мое расположение.
     - Посмотри, какая луна, - сказала она, обернувшись ко мне.
     - Ты ждала, когда луна появится из-за туч, чтоб известить меня о  таком
важном событии?
     Девица протянула мне руку. Этого было  достаточно,  чтобы  рыжая  опять
оказалась в моих объятиях.
     - Ты не думай, что я  вешаюсь  на  шею  первому  встречному,  -  словно
извиняясь, проговорила она.
     Я  одновременно  и  ненавидел,  и  жалел  ее,  эту  подвернувшуюся  мне
случайно женщину.
     - Меня интересует настоящее, а не прошлое, - успокоил я ее.
     Она укусила меня за губу. И в это время  внизу,  на  палубе,  прозвучал
смех. Я узнал этот смех -  и  тут  же  оттолкнул  рыжую.  Только  Ева  могла
смеяться так.
     - Что это с тобой? -  удивленно  спросила  рыжеволосая  искусительница.
Она не знала, что для меня раздался еще более соблазнительный зов.
     Я стоял и прислушивался. Ева засмеялась снова. Я нагнулся через  перила
и посмотрел вниз. П