той.
   Девушка снова почувствовала невероятный ужас, охвативший  ее  целиком,  и
отчаянно застонала. И в этот момент пронзительная боль полоснула  грудь.  Ее
рука наткнулась на руку мужчины, сжимавшую рукоятку ножа,  торчавшего  в  ее
теле.
   - Что вы сделали? - простонала она. - Что вы со мной сделали?
   Рука мужчины отстранилась, и пальцы девушки оказались на рукоятке. Только
теперь она все поняла.
   Прислонившись к стене, с мокрым от пота лицом, с подгибающимися коленями,
она слушала, как боль, словно живая, разрасталась в ней.  Держа  рукоятку  в
руке, она заплакала, чувствуя, что жизнь покидает ее.
   - Итак,  подыхай,  негодяйка,  -  проговорил  голос,  и  враждебная  рука
швырнула ее на землю.

***

   Ник Инглиш все еще мерил шагами свой кабинет, когда пришел Леон.
   Леон плюхнулся в кресло и сдвинул шляпу на затылок.
   - Боже мой! - выдохнул он. - Ты говорил, приведи! У тебя  нет  стаканчика
подкрепиться?
   - Где же девушка? - спросил Ник, протягивая Леону виски.
   - Мне не удалось, - наполовину осушенный стаканчик не помог - Леон был  в
отчаянии. - В настоящее время бедная девочка, должно быть, в морге.
   - Как так? Мы опоздали?
   - Да, ей всадили нож в сердце, - ответил Леон и  наконец  рассказал,  что
произошло. у - Кто-то поджидал ее возле дома, - закончил он. - Я слышал, как
она стонала, но когда я подбежал,  ей  уже  ничем  нельзя  было  помочь.  Ее
закололи насмерть. Убийца подобрал нож, но кое-что оставил.
   Он вынул из кармана и положил на стол пакетик от жевательной резинки.
   - Это еще ни о чем не говорит, - Инглиш рассматривал находку Эда.
   - Я думаю, что, наоборот, говорит.  Он  лежал  рядом.  Мне  кажется,  что
всякий раз, когда происходит убийство, этот тип находится рядом.
   Инглиш осторожно положил пакет в ящик стола.
   - Что было после того, как ее обнаружили?
   - Копы начали прочесывать местность, и я решил, что  лучше  смыться.  Они
могли принять меня за убийцу. Я перебрался через стену и сел в такси,  вышел
на Центральной авеню и пришел сюда пешком.
   - Ты думаешь, они задержали человека со шрамом?
   - Весьма возможно.
   - А толстого?
   - Я думаю, он мертв. Я попал ему в живот  и  полагаю,  что  он  долго  не
протянет.
   - По-моему, это похоже на гангстерскую организацию, а?
   - Мне тоже так кажется. Человек, жующий резинку, их шеф.
   - Роджер Шерман? В таком  случае  это  доказывает,  что  Рой  был  только
исполнителем. Я всегда  считал,  что  у  него  не  хватает  организаторского
таланта.
   - Я пока не вижу, что ты можешь сделать с Шерманом, даже если  он  и  шеф
этих парней. Если ты посадишь его на скамью  подсудимых,  то  имя  Роя  тоже
появится в газетах.
   - Да, действительно, - сказал Инглиш, вставая. - Плохо это или хорошо, но
теперь надо поспать, Эд. Мне надо хорошенько подумать. Мы поговорим с  тобой
завтра.
   Инглиш проводил Леона до двери.
   - Мне надо повидать Морили. Этот толстяк, которого  ты,  возможно,  убил,
мог иметь досье в полиции.
   - Не слишком-то вороши грязь, - посоветовал Леон. -  Будь  осторожен.  Не
нужно, чтобы Морили сопоставил твои вопросы с  описанием  лиц,  которые  его
заинтересуют. У шофера  такси,  например,  было  достаточно  времени,  чтобы
изучить меня.
   - Я буду осмотрителен, - ответил Инглиш, провожая его.
   Леон вышел на широкую лестничную площадку.
   Кабина лифта, вход которой находился рядом  с  дверью  квартиры  Инглиша,
поднялась на этаж. Из нее вышел молодой человек в темно-коричневом костюме и
коричневой фетровой шляпе. Белый шелковый платок выглядывал  из-под  манжета
его сорочки. Он бросил на Леона быстрый, внимательный взгляд и направился  к
своей квартире, находившейся в противоположной стороне площадки.
   Инглиш, который тоже заметил соседа, задержался.
   - Мистер  Шерман?  -  окликнул  он  его.  Человек  в  коричневом  костюме
обернулся. У него были  необыкновенные  глаза,  таких  ни  Леон,  ни  Инглиш
никогда не встречали. Цвета амбры, с огромными зрачками и  лишенные  всякого
выражения.
   - Да, я Шерман, - ответил  он  слегка  нараспев.  -  Вы  хотите  со  мной
поговорить? Ведь вы - Ник Инглиш, не так ли?
   - Уходи, Эд, - сказал Инглиш детективу вполголоса. - До завтра.
   Он подошел к Шерману.
   - Я действительно хочу поговорить с вами. Не могли бы вы зайти ко мне  на
минуту?
   - Если не возражаете, я предпочел бы,  чтобы  вы  зашли  ко  мне,  я  жду
звонка.
   - Ну что ж, - согласился Инглиш.
   Шерман отомкнул свой замок и вошел первым.
   - Прошу, мистер Инглиш.
   Инглиш оказался в элегантном холле, сплошь уставленном  цветами.  Повесив
шляпу на вешалку, Шерман  пригладил  волосы  цвета  соломы  и  открыл  дверь
напротив. Он нажал на кнопку выключателя, и море света залило все вокруг.
   Не так просто было удивить Инглиша, но при виде обстановки в этой комнате
он остановился, не пытаясь скрыть своего восхищения. Ни ковер, ни дорожки не
нарушали в этом просторном помещении блеска паркета, удачно гармонировавшего
с черными бархатными шторами, закрывавшими окна. Белый диван и два таких  же
кресла просто терялись здесь. Возле окна стоял рояль. В свете  двух  высоких
канделябров черного цвета, имитировавших гигантские свечи,  терялось  пламя,
бушевавшее в камине. У стены, задрапированной черным бархатом, стояла  копия
скульптуры Микеланджело "Пиетта" в натуральную величину. Слабый запах воска,
витавший в этом огромном зале, необычное освещение  вдруг  чем-то  напомнили
Инглишу могильный склеп.
   Заметив, что Шерман наблюдает за ним, Инглиш взял себя в руки.
   - Как человеку, близкому к театру, вам должно понравиться здесь, - сказал
Шерман, направляясь к камину. - Во всяком случае, освещение оригинальное, не
правда ли? Безусловно, большинство людей не захотело бы здесь жить, но я  не
большинство.
   - Верно, - сухо проговорил Инглиш. - Эта скульптура замечательная.
   - Превосходная копия, - усмехнулся Шерман, доставая из пакетика пластинку
жевательной резинки Инглиш отметил, что пакетик был похож на тот, что  лежал
у него в столе. - Вас интересует искусство, мистер Инглиш.
   - Я очень люблю эту скульптуру, - сказал Инглиш, указывая на "Пиетту",  -
но не буду утверждать, что искусство меня слишком интересует. У меня никогда
не было возможности заняться им  всерьез.  Однако  не  стану  злоупотреблять
вашим гостеприимством. Я хотел вас спросить,  не  были  ли  вы  семнадцатого
числа этого месяца в агентстве прессы на Седьмой улице, 136-Б?
   Шерман, устремив лишенный выражения взгляд на Инглиша, барабанил пальцами
по пакетику жевательной резинки.
   - Мне кажется, что да. Я не уверен, что семнадцатого, но  я  был  там  на
этой неделе. Это, вероятно, и было семнадцатое. Теперь, после  того  как  вы
спросили, я вспомнил. Любопытно, почему вы задали этот вопрос?
   - У меня есть основание. Вы там были около десяти часов пятнадцати  минут
вечера?
   - Весьма возможно. Что-то вроде того. Я не обратил внимания.
   - В это время, - продолжал Инглиш, сверля глазами  лицо  Шермана,  -  мой
брат покончил жизнь самоубийством. Он выстрелил себе в голову.
   - Как это печально, - выразил соболезнование Шерман - Я очень огорчен.
   - Не слышали ли вы звука выстрела, когда были там?
   - Ах, так вот это что! - воскликнул Шерман. - Я слышал что-то похожее, но
подумал, что у какой-то машины лопнула шина.
   - Где вы были в этот момент?
   - Я поднимался по лестнице.
   - Вы видели кого-нибудь на площадке  седьмого  этажа  или  выходящего  из
конторы моего брата?
   - Значит, ваш брат имел контору на седьмом этаже?  Там  было  детективное
агентство и агентство печати, если  не  ошибаюсь.  Где  же  находилось  бюро
вашего брата?
   - Это он руководил частным сыском.
   - Да? Интересно! Я не знал, что ваш брат - детектив, - проговорил Шерман,
не скрывая неприязни.
   - Вы видели кого-нибудь у конторы моего брата? - повторил Инглиш.  Шерман
нахмурил брови.
   - Ну что ж... Я действительно видел женщину перед его дверью. На ней  был
очень элегантный ансамбль из черного и  белого.  Я  даже  подумал,  что  для
такого сорта женщины она очень хорошо одевается, что у нее есть вкус.
   С непроницаемым лицом Инглиш уточнял:
   - А какого сорта эта женщина, мистер Шерман? Шерман улыбнулся.
   - Немного легкомысленная, по-моему. Женщина,  у  которой  не  может  быть
особых интересов. Многие мои друзья, менее искушенные, сказали бы,  что  она
"легко поддающаяся".
   Взгляд Инглиша оставался холодным и твердым.
   - Она находилась в коридоре, когда вы выходили из лифта?
   - Совершенно верно. Она шла к лестнице.
   - Вы больше ничего не видели?
   - Нет.
   - Сколько времени, по-вашему, прошло с того момента,  когда  вы  услышали
выстрел и увидели девушку?
   - Секунд пять.
   - Ну что ж, я вам весьма благодарен, мистер Шерман, - сказал он,  отлично
понимая, куда тот клонит. - Я не хочу больше отнимать у вас время.  Я  узнал
все, что хотел.
   - Я рад. Ваш брат в самом деле покончил с собой?
   - Мне кажется, что я вам уже сказал это.
   - Да, конечно, но детективы  живут  очень  опасной  жизнью,  если  верить
полицейским романам. Ваш брат, может быть, узнал об этой женщине  что-нибудь
крайне важное, и она была вынуждена заставить его замолчать. Ведь могло быть
и так, верно?
   Инглиш ответил ледяной улыбкой.
   - Мой брат покончил с собой, мистер Шерман.
   - Да, это верно. Я дал волю своему воображению, но бывают  случаи,  когда
человека убивают, а это считают самоубийством. Но  это  не  касается  вашего
брата, раз вы утверждаете обратное. Если бы вы не были так  уверены,  мистер
Инглиш, моим долгом  было  бы  известить  полицию  о  присутствии  там  этой
девушки, вы не находите?
   - Нет никакого сомнения, что  мой  брат  покончил  с  собой,  -  повторил
Инглиш.
   Шерман  смотрел  на  него,  не  переставая  жевать  резинку.  Он  любезно
улыбнулся.
   - В конце концов, вам виднее, - произнес Шерман. - Мне было бы  интересно
узнать, что она делала в конторе вашего брата. Он  должен  был  покончить  с
собой в тот момент, когда она находилась там.
   Губы Инглиша сжались.
   - У нее был беспокойный вид? - спросил он.
   - Нет, совсем нет, она торопилась уйти. Вы в самом деле уверены, что  ваш
брат не был убит?
   - Абсолютно.
   - Можно было бы очень легко найти эту  девушку,  -  задумчиво  проговорил
Шерман. - Она, вероятно, работает в одном из ночных клубов.  Она  похожа  на
певицу. Я артист,  мистер  Инглиш.  Вы,  конечно,  не  знаете,  но  я  очень
наблюдателен, и мне было бы легко описать полиции девицу. Как вы думаете,  я
должен это сделать?
   - Полиция уверена, что мой брат покончил с собой. Так что вам  совершенно
не нужно беспокоиться.
   - Как хотите, - Шерман пожал  плечами.  -  У  меня  просто  очень  сильно
развито чувство долга. Временами это даже вызывает скуку.
   - В самом деле, - Инглиш направился к двери. - Благодарю за сведения.
   - Рад услужить, - ответил Шерман, не  отходя  от  камина.  Он  продолжал,
сунув руки в карманы и двигая челюстями:
   - Я надеялся когда-нибудь с вами поговорить, ведь вы знамениты.
   - Как вам будет угодно, - Инглиш взялся за ручку двери. - Всего  доброго,
мистер Шерман.
   - Я предполагал, что если бы полиция была в курсе относительно мисс Клер,
это было бы не совсем, так сказать, приятно и  для  вас,  мистер  Инглиш,  -
Шерман слегка повысил голос. - В  сущности,  у  нее  были  все  причины  для
убийства вашего брата, не правда ли?
   Инглиш медленно повернулся к Шерману.
   - Мисс.., как? - с вежливым любопытством спросил он.
   - Джулия Клер, ваша любовница. Свидетельства, которые я могу представить,
посадят ее в тюрьму на долгий срок. Она рискует оказаться  на  электрическом
стуле. Правда, показывая свои ноги судьям,  она  может  избежать  этого,  но
получит не менее десяти лет.  Вам  ведь  это  очень  не  понравится,  мистер
Инглиш?

***

   Наступило молчание, во время которого оба мужчины глядели друг на  друга,
потом Инглиш медленно вышел на середину комнаты.
   - Нет, - спокойно  проговорил  он.  -  Это  бы  мне  не  понравилось.  Вы
совершенно уверены, что девушка, которую вы видели, мисс Клер?
   Шерман сделал нетерпеливый жест.
   - Я знаю, что вы очень занятой человек, - сказал он, - но, может быть, вы
предпочитаете сразу поговорить конкретно? Лично я никуда не тороплюсь.
   - А о чем будет разговор?
   - Вам не кажется, что мы сократили бы время, - усмехнулся Шерман, -  если
бы перестали вести себя,  как  два  дипломата?  Я  располагаю  определенными
сведениями и готов их продать.
   - Понимаю, - сказал Инглиш, нахмурив  брови.  -  Ну  что  ж!  Значит,  вы
решили, сбросить маску? Интересно, хватит ли у вас  силенок  заставить  меня
"петь"?
   Шерман улыбнулся.
   - Для меня, мистер Инглиш, вы просто богатый человек. У вас есть  деньги,
а у меня сведения. Я предпочитаю продать их вам. Но если вы откажетесь иметь
дело со мной, то я обращусь к Джулии Клер.
   - У меня впечатление, что вы уже обращались к ней. Мне кажется,  что  она
давала вам двести долларов в неделю, не так ли?
   У Шермана дрогнули веки, но он улыбнулся:
   - Я никогда не  выдаю  интересов  моего  клиента,  но  она,  по-видимому,
информировала вас, поэтому могу сказать, что да. У нас с ней была  маленькая
договоренность. Предложение, которое я собираюсь  сделать  теперь,  конечно,
гораздо серьезнее. Речь идет о том, чтобы сразу заплатить мне  сумму,  а  не
выдавать по двести долларов в неделю.
   - Я не думаю, что она сможет заплатить.
   - Возможно, однако вы можете ей помочь. Инглиш сел и закурил сигарету.
   - А во сколько вы оцениваете свои сведения? - Он бросил спичку в камин.
   - Я думаю, что с вас могу потребовать  двести  пятьдесят  тысяч  долларов
сразу. Но если мне придется иметь дело с ней, я не  уверен,  что  газеты  не
узнают о том, что ваш брат занимался шантажом. За определенную сумму я  могу
дать вам гарантию, что этого не случится.
   Инглиш скрестил ноги, но казался в отличном настроении.
   - Пока меня интересует лишь одно: как Рой вошел в контакт с вами?
   - Я не считаю нужным это обсуждать, - возразил Шерман.
   - У нас с вами много времени, и мы можем поговорить  обо  всем.  Как  Рой
попал в вашу компанию? Шерман колебался:
   - Агентство вашего  брата  было  неплохой  ширмой  для  приема  там  моих
клиентов. Рой был не прочь получать деньги, не  прилагая  усилий.  А  я  ему
хорошо платил, он получал комиссионные десять от ста.
   - Понимаю. И он решил, что десять от ста ему недостаточно.  Ему  хотелось
большего, и он утаивал часть того, что получал. Он собирался  удрать  вместе
со своей секретаршей Мэри Сьюит и старался нахватать как  можно  больше.  Вы
обнаружили это и, полагаю, решили  проучить  его.  Семнадцатого  вечером  вы
вошли в контору Роя, выстрелили ему в голову из его пистолета,  стерли  свои
отпечатки  и  забрали  все  досье,  в  которых  фигурировали  фамилии  ваших
клиентов. Не так ли?
   Шерман продолжал улыбаться, но взгляд его стал жестче.
   - Примерно так, - сказал он. - Конечно, я не  буду  свидетельствовать  об
этом перед судьей, но между нами... Это похоже на правду.
   Инглиш утвердительно кивнул и пустил к потолку струйку дыма.
   - Потом вы отправились на Ист-Плейс, 45, где жила Мэри Сьюит. Вы задушили
ее и повесили на двери ванной комнаты. Я думаю, вы убили ее потому, что  она
была в курсе всех дел Роя и могла сказать полиции, что у  вас  были  причины
убрать его.
   - Я должен отдать вам должное, мистер Инглиш, вы отлично  разобрались  во
всем, - проговорил Шерман, однако его уверенность несколько поубавилась.
   - В конце сегодняшнего дня некий Хенесси пришел в  контору,  -  продолжал
Инглиш, - пришел, чтобы заплатить свой взнос.  Он  встретился  с  человеком,
который теперь руководит  агентством,  и  тот  заставил  его  разговориться.
Каким-то образом вам удалось присутствовать при их  разговоре,  и  вы  убили
Хенесси, раздавив его машиной, когда тот шел домой.  Перед  смертью  Хенесси
говорил о некой Мей Митчел, и она также стала вашей жертвой. Часом позже  вы
зарезали ее.
   Наступило долгое молчание, во время которого Шерман разглядывал  Инглиша.
Его улыбка теперь исчезла, а взгляд стал беспокойным.
   - Все это очень интересно, мистер Инглиш, - наконец проговорил он.  -  Но
не вернуться ли нам к нашей маленькой теме.  Время  идет,  а  у  меня  скоро
свидание.
   Инглиш улыбнулся:
   - Уж не думаете ли вы серьезно, что заставите меня "петь"?
   - Ну конечно же, да, - в голосе Шермана вдруг появилась твердость.  -  Вы
легко можете найти четверть миллиона и избавитесь от  многих  неприятностей.
До сего времени вы пользовались в городе всеобщим уважением. Вы хотите  дать
госпиталю ваше имя. Вы сказали мне очень много полезного, и будет жаль, если
вы замараете свою репутацию из-за брата, который  не  отличался  честностью,
как вы. С вашей стороны это будет просто глупо.
   - Но не я должен договариваться с вами, а вы со мной, - возразил Инглиш.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Но это же так  очевидно.  В  течение  четырех  дней  вы  убили  четырех
человек. Я держу вашу жизнь в своих руках.
   У Шермана вырвался нетерпеливый жест:
   - Все  это  нелепо.  Между  подозрениями  и  доказательством  вины  лежит
пропасть.
   - Мне не надо будет доказывать. Это вы должны будете доказать, что никого
не убили.
   - У меня впечатление, что мы зря теряем время, - резко сказал  Шерман.  -
Вы будете платить или я обращусь к вашей любовнице?
   Инглиш засмеялся.
   - Я зря думал, что, найдя убийцу своего  брата,  сразу  прикончу  его.  Я
знал, что мой брат был бедным дурачком, слабым и безвольным, но тем не менее
я решил отомстить за него. В нашей семье это традиция. Мы сами хороним своих
мертвых. Другими словами, мы предпочитаем  решать  все  вопросы,  касающиеся
нашей семьи, не призывая  посторонних.  Я  хотел  найти  убийцу  Роя  и  сам
заняться им. Ну что ж, я нашел его, но обстоятельства уже не те. Я убедился,
что мой брат был шантажистом, а для меня, мистер Шерман, шантажист - не  тот
человек, который должен жить на свете. Он не достоин жалости. Если бы вы  не
убили его, это сделал бы я. В сущности, мистер Шерман,  я  почти  благодарен
вам, что вы избавили меня от Роя.
   У Шермана вытянулось лицо, а глаза загорелись желтым пламенем.
   - Все это очень интересно, но вы не ответили на  мой  вопрос.  Вы  будете
платить или мне отправиться к вашей любовнице?
   - Ни о какой плате не может быть и речи, ни от меня, ни от мисс  Клер,  -
ответил Инглиш.
   - Значит, у меня нет выбора. Я продам свои сведения в другом месте.
   - Никто не захочет их купить. До сих  пор  вы  заставляли  "петь"  людей,
которые не могли защититься. Я  же  могу.  У  меня  много  денег  и  большое
влияние. У меня есть друзья, которые могут быть полезны.  Я  не  хочу  иметь
ничего общего с шантажистом потому, как я уже сказал, что не считаю  вас  за
людей. Инглиш помолчал, потом заговорил жестко:
   - Я буду преследовать вас, как крысу, которая заползла в мою  комнату.  Я
уничтожу ее без всякой жалости и при первой  возможности.  Я  знаю,  что  вы
убили четырех человек. В настоящий момент у меня нет доказательств,  которые
я мог бы предъявить суду, но я получу их через два-три дня. У  меня  отлично
налаженная  организация.  Мы  найдем  людей,  которых  вы  шантажировали.  Я
предложу им безопасность  и  компенсацию  за  потерянные  деньги,  если  они
выступят со мной против вас. Тогда я оповещу полицию и этим докажу,  что  не
хочу иметь с вами ничего общего. Я уверен, что лейтенант Морили сам займется
этим делом, и он с большим удовольствием  заставит  вас  говорить,  особенно
если я буду ему благодарен за это. И весьма возможно, что  вы  не  выдержите
допроса и признаетесь во всем. Если  же  вы  окажетесь  более  крепким,  чем
выглядите, то мы изобретем другие необходимые доказательства, что будет  для
нас детской игрой. Это обойдется мне в круглен