кровью глаза  итальянца  на  мгновение  задержались  на
мне. Он кивнул и скрылся в глубине холла.
     Я пододвинул к креслу Риммы бамбуковый стул и  сел  так,  чтобы  видеть
вход в вестибюль.
     Римма вернулась на свое место. Пока она шла,  я  успел  заметить  и  ее
порванные чулки, и донельзя изношенные, чудом державшиеся на ногах туфли.
     - Ну, прямо-таки как старые добрые времена,  правда?  -  заметила  она,
усаживаясь. - Только ты теперь женатый человек.  -  Римма  вынула  сигареты,
снова закурила и выпустила дым через нос. - Ты  не  потерял  времени  даром,
особенно если учесть, что мог бы все эти годы торчать за тюремной  решеткой,
а то и гнить в земле где-нибудь в уголке тюремного двора.
     Итальянец принес виски. Я уплатил, и он,  бросив  на  меня  пристальный
взгляд, снова исчез на кухне.
     Римма  трясущейся  рукой  налила  себе  почти  полный  стакан  виски  и
пододвинула  бутылку  мне.  Я  даже  не  притронулся  к  ней.  Римма   жадно
проглотила половину того, что было в стакане, и лишь после  этого  разбавила
оставшееся в стакане виски содовой водой.
     - А тебе, видно, и говорить-то не о чем, да? - спросила она,  не  сводя
с меня глаз. - Как ты жил все эти годы? Вспоминал хоть иногда обо мне?
     - Вспоминал.
     - Задумывался, как я живу, что со мной?
     Я промолчал.
     - У тебя сохранилась пленка с записью моего голоса?
     От пленки я отделался еще в Лос-Анджелесе, до возвращения домой,  желая
уничтожить все, что могло напомнить мне Римму.
     - Нет, она где-то затерялась, - безучастно ответил я.
     - Жаль. Хорошая была пленка. - Римма отхлебнула виски. - Ей  цены  нет.
А я-то надеялась, что она у тебя, и я смогу ее продать.
     Дело шло к развязке. Я ждал.
     Римма пожала плечами.
     - Ну, раз уж ты потерял пленку, а деньги у  тебя  теперь  водятся,  ты,
конечно, не откажешься заплатить мне за нее.
     - И не подумаю.
     Римма допила виски и снова наполнила стакан.
     - Так. Значит, ты  женился.  Выходит,  изменил  свою  точку  зрения  на
женщин? А я думала, что женщины тебя вообще не интересуют.
     - Знаешь, Римма, давай прекратим этот  бессмысленный  разговор.  Каждый
из нас живет, как ему нравится. Ты упустила возможность жить иначе, а  я  не
упустил.
     Римма подняла голову и взглянула мне прямо в глаза.
     - Твоя жена знает, что ты убил человека? - спросила она.
     - Никого я не убивал, - твердо ответил я. - И не впутывай мою жену.
     - Хорошо, хорошо. Если ты так уверен, что никого не  убивал,  то,  надо
думать, не станешь возражать, если я отправлюсь к фараонам и скажу  им,  что
ты убийца.
     - Послушай, Римма, ты же отлично знаешь, что  охранника  застрелила  ты
сама. Неужели поверят тебе, а не мне? Давай прекратим этот разговор.
     - Я глазам своим от  радости  не  поверила,  когда  увидела  в  журнале
"Лайф" твою фотографию. Кстати, какой у тебя роскошный кабинет! Так  вот.  Я
едва-едва  успела  попасть  вовремя  в  Голланд-Сити,  чтобы  не  пропустить
телепередачу. Выходит, ты отхватишь шестьдесят  тысяч  долларов  чистоганом?
Уйма денег. Сколько ты отвалишь мне?
     - Ни цента. Ясно?
     Римма рассмеялась.
     - Ясно, что отвалишь. В виде компенсации за утерянную пленку.  По  моим
подсчетам она стоит шестьдесят тысяч долларов, а может, и больше.
     - Если ты попытаешься меня шантажировать, я сообщу о тебе в полицию.
     Она допила виски и некоторое время вертела  в  пальцах  пустой  стакан,
посматривая на меня равнодушными глазами.
     - Вот  что,  Джефф.  Я  ведь  сохранила  тот   револьвер.   Полиция   в
Лос-Анджелесе знает твои приметы. Она разыскивает по подозрению  в  убийстве
человека с полуопущенным веком и шрамом на подбородке. Мне  остается  только
зайти в ближайший участок и заявить, что ты и я - вот те двое, с кем  жаждет
познакомиться полиция. А если к тому же я преподнесу полицейским  револьвер,
можешь уже сейчас собираться в камеру для смертников.  Нет  ничего  легче  и
проще.
     - Ну, как сказать. Если даже полиция поверит тебе, а  не  мне,  ты  все
равно окажешься сообщницей и тоже отправишься в тюрьму. Не забывай об этом.
     Римма откинула голову и снова засмеялась резким, неприятным смехом.
     - Какой  же  ты  наивный!  Ты  думаешь,  тюрьма  меня  пугает?  Взгляни
получше. Что я теряю?  Я  -  конченый  человек.  Если  я  и  могла  когда-то
привлечь чье-нибудь внимание, так это было и быльем поросло.  Голос?  Сейчас
я не могу спеть и одной ноты. Я наркоманка, вечно нуждающаяся в  деньгах  на
укол. Что же  мне  страшиться  тюрьмы?  Да  мне  там  будет  лучше,  чем  на
свободе! -  Она  наклонилась  ко  мне,  и  на  ее  лице  внезапно  появилось
отвратительное, жестокое выражение. - А вот тебе в тюрьму никак  не  хочется
идти. Ты же потеряешь все, все! Ведь ты же хочешь  построить  мост,  не  так
ли? Ты по-прежнему хочешь баловаться в постели со  своей  женушкой,  не  так
ли? Ты хочешь упрочить свое положение в жизни, не так ли? У тебя  -  все.  У
меня - ничего. Откажешься выполнить мое требование, Джефф, мы  оба  сядем  в
тюрьму. Это не пустая угроза. Не думай, что я пытаюсь тебя запугать.  Что  в
мире лучше денег? Мне они нужны, и я их  добуду.  Деньги  дашь  ты,  или  мы
отправляемся в тюрьму.
     Я не сводил с нее глаз. Она говорила правду. Терять ей  нечего.  Она  в
полном смысле слова находилась на дне. В тюрьме ей  и  в  самом  деле  будет
лучше.
     Мне оставалось лишь попытаться запугать ее, хоть я и понимал,  что  это
бесполезно.
     - Тебя тоже осудят, и не меньше, чем на десять лет. Каково  будет  тебе
просидеть десять лет в тюрьме без наркотиков?
     Римма усмехнулась мне в лицо.
     - А каково тебе будет в камере лет двадцать  без  твоей  очаровательной
женушки? Говорю тебе, меня тюрьма  нисколько  не  пугает.  Может,  меня  там
вылечат. Как, по-твоему, я жила все эти  годы?  Где,  по-твоему,  ухитрялась
добывать деньги на наркотики? Продавала себя. Представь на минуту,  что  это
значит. Представь, что твоя  милая  жена  каждую  ночь  проводит  с  разными
людьми, подцепленными на улице. И ты хочешь запугать меня  тюрьмой?  Да  она
будет  мне  лучше  дома  родного!  Ну,  ладно.  Или  денежки  на  стол,  или
отправляемся в полицию.
     Я смотрел на отталкивающее,  искаженное  отчаянием  и  решимостью  лицо
Риммы и понимал, что она прижала меня к стенке. Полиция имела все  основания
интересоваться мною. Возможно, обвинение в убийстве доказать не удастся,  но
за решетку я все равно попаду. При мысли об этом  мой  страх  превратился  в
ярость, и я с трудом сдерживал  себя.  Моя  жизнь  была  такой  напряженной,
прежде чем я завоевал свое место под солнцем. До  телефонного  звонка  Риммы
будущее казалось мне светлым и радостным. Теперь я был в ее руках.
     - Ну, что ж. Я дам тебе денег. Пять тысяч  долларов.  Это  все,  что  я
могу дать. Можешь считать себя счастливицей.
     - Э, нет, дорогой Джефф! Мне нужно свести с тобой  кое-какие  счеты.  Я
ведь не забыла, как ты обращался со мной. - Она провела  рукой  по  лицу.  -
Еще ни один мерзавец безнаказанно не бил меня. Условия диктую я.  Потерянная
пленка  обойдется  тебе  в  шестьдесят  тысяч  долларов.  Десять  тысяч   ты
выплатишь мне на этой неделе, десять тысяч - первого числа будущего  месяца,
тридцать тысяч - через месяц после этого и  последние  десять  тысяч  -  еще
через месяц.
     Я с трудом удержался, чтобы не броситься на нее.
     - Нет, нет и нет!
     - Да ну? Как хочешь. Только сначала подумай  хорошенько,  Джефф.  Я  не
запугиваю тебя. Или ты платишь, или тюрьма. Другого  выбора  нет.  Поступай,
как находишь нужным.
     Я лихорадочно размышлял. Выбора нет... Она права. Но на  этом  дело  не
кончится: истратив шестьдесят тысяч,  она  потребует  еще.  Она  будет  меня
шантажировать, пока смерть не уберет ее с моего пути. Да,  это  так:  только
смерть Риммы позволит мне зажить тихо и спокойно.
     Мысль поднять на нее руку не привела меня в ужас. Я не испытывал к  ней
ни малейшей жалости.  Она  стала  развращенным,  грязным  животным,  которое
просто  необходимо  уничтожить,  как  уничтожают  отвратительное  и  опасное
насекомое.
     Я достал портсигар, вынул сигарету и закурил. Руки  у  меня  совсем  не
дрожали.
     - Кажется, твоя взяла. Так и быть. Я достану десять  тысяч  долларов  и
завтра передам их тебе. Встретимся в это же время на улице, вот  тут,  около
гостиницы, и ты получишь свои деньги.
     От улыбки Риммы у меня дрогнуло сердце.
     - Я догадываюсь, Джефф, о твоих планах, но я все предусмотрела. У  меня
же  было  сколько  угодно  времени  для  размышлений,  пока  ты  зарабатывал
денежки. Я вообразила себя на твоем месте и задала вопрос: как бы  поступила
я, если  бы  попала  в  такое  положение?  -  Римма  помолчала,  неторопливо
выпустила струю дыма и продолжала: - Прежде всего, разумеется, я  попыталась
бы найти какой-нибудь выход. А выход только один. - Она  подалась  вперед  и
уставилась на меня. - Та же самая мысль пришла в голову и  тебе,  не  правда
ли? Единственный выход - моя смерть, и ты уже обдумываешь, как меня убить.
     Я сидел, не шевелясь и не сводя с нее глаз. Кровь отхлынула  у  меня  с
лица, и я чувствовал бесконечную усталость.
     - На этот случай я приняла соответствующие меры,  -  продолжала  Римма.
Она открыла потрепанную сумочку, достала какой-то клочок бумаги  и  швырнула
мне. - Свои чеки  ты  будешь  посылать  по  этому  адресу.  Отделение  банка
"Пасифик  и  Юнион"  в  Лос-Анджелесе.  Его  управляющий  получил  от   меня
распоряжение перечислять твои переводы на счет другого  банка.  Все  сделано
так, что мне не будет грозить никакой опасности с твоей стороны. Ты  никогда
не сможешь узнать, где находится мой банк и где  я  живу.  Отбрось  надежду,
что тебе удастся меня  уничтожить:  после  сегодняшней  встречи  мы  никогда
больше не увидимся.
     И снова я едва удержался, чтобы не схватить ее за горло.
     - Действительно, ты все предусмотрела.
     - А как же? - Римма протянула руку.  -  Давай-ка  бумажник.  Мне  нужны
деньги.
     - Как бы не так.
     Римма усмехнулась.
     - Помнишь, как много лет назад ты чуть не силой отобрал у меня сумку  и
взял оттуда все, до цента? Давай бумажник, или мы отправимся в участок.
     Наши взгляды встретились, а потом... потом я медленно  достал  бумажник
и бросил ей на колени.
     Утром в тот день я заезжал в банк, и в общей сложности у  меня  было  с
собой долларов двести. Римма очистила бумажник и  швырнула  его  на  столик.
Потом она встала, положила деньги в сумочку,  прошла  по  холлу  к  конторке
дежурного администратора и нажала на кнопку звонка.
     Откуда-то  из  внутренних  помещений  появился  все   тот   же   полный
итальянец, и Римма о чем-то заговорила с ним. Я сидел слишком  далеко  и  не
слышал слов. Она дала ему денег, он кивнул и ушел.
     Римма вернулась к нашему столику.
     - Сейчас я  уйду.  Ты  никогда  меня  не  увидишь,  если,  конечно,  не
придумаешь чего-нибудь сверхъестественного.  Повторяю:  на  этой  неделе  ты
пошлешь чек на десять тысяч долларов в банк в Лос-Анджелесе.  Первого  числа
отправишь еще один чек на такую же сумму. В следующем месяце -  на  тридцать
тысяч, а еще через месяц - на остальные десять. Понял?
     - Понял, - ответил я,  но  в  действительности  понял  только  то,  что
должен обязательно проследить за ней. Если я не сделаю этого сейчас, то  она
исчезнет, как брошенный в воду камень. - Понял. Только  не  думай,  что  все
это так просто.
     - Что ты имеешь в виду?
     Из двери, ведущей в глубь гостиницы, вышел итальянец, с которым  только
что разговаривала Римма, - на этот раз в сопровождении двух типов,  судя  по
всему, гангстеров. Все втроем пересекли вестибюль и встали около  выхода  на
улицу.
     Я поднялся из-за столика.
     - Я попросила этих ребят подержать тебя здесь, пока я  не  скроюсь.  На
твоем месте я бы не рискнула с ними шутить. Они не понимают шуток.
     Оба гангстера, стоявшие рядом с итальянцем, были здоровенными  молодыми
парнями. Один - блондин, с копной курчавых волос, другой  -  бывший  боксер,
если судить по свирепому, изуродованному лицу.
     - Ну, пока, - обратилась ко мне Римма. - Не забудь о  нашей  полюбовной
договоренности, в противном случае мы встретимся там, где тебе  не  очень-то
понравится.
     Она  взяла  потрепанный  чемоданчик,  стоявший  позади  ее  кресла,   и
направилась к выходу. Я продолжал стоять, словно прикованный к  месту.  Трое
у выхода не спускали с меня глаз.
     Римма вышла из гостиницы, и я видел, как она быстро сбежала  с  крыльца
и скрылась в темноте.
     Прошло еще несколько минут.
     - Послушай, Беттлер, - заговорил блондин, - а  что,  если  нам  немного
разукрасить ему морду, а? Ну, вздуть его самую малость.
     - А почему бы и нет? - фыркнув, отозвался другой.  -  Я  не  разминался
уже несколько недель.
     - Ни в коем случае! - резко  оборвал  их  итальянец.  -  Продержим  его
минут пять, потом выпустим.
     Блондин сплюнул.
     - Тебе виднее.
     Все четверо мы  постояли  еще  некоторое  время,  как  мне  показалось,
гораздо больше пяти минут.
     - Ну, хватит, - сказал наконец итальянец. - Пошли.
     Они не спеша зашагали к  той  же  двери,  из  которой  появились,  и  я
остался наедине со стариком-негром. Он  долго  смотрел  на  меня,  почесывая
затылок.
     - А вы, господин хороший, должно быть, родились в  сорочке,  -  заметил
он. - Этим молодчикам свернуть кому-нибудь голову - все равно, что плюнуть.
     Я вышел в темноту ночи и направился к машине.


2

     Проезжая по городу, я мучительно размышлял.
     Казалось, ловушка захлопнулась раз и навсегда. Мне никогда не  отыскать
Римму. Из безопасного далека она будет продолжать шантажировать  меня.  Если
даже я отдам ей весь гонорар за постройку моста, дело  этим  не  закончится.
Коттедж Тирелла ускользал, как мираж в пустыне.
     Да, но что я скажу Сарите?
     Мысль о жене придала мне твердости. Я  притормозил  машину,  свернул  к
тротуару и остановился.
     "Ты не уступишь без борьбы, - сказал я самому себе. -  Не  может  быть,
чтобы не было какого-нибудь выхода!"
     В течение нескольких минут я  сидел,  рассматривая  в  ветровое  стекло
поток двигавшихся мимо машин и  пытаясь  взять  себя  в  руки.  Мне  удалось
несколько успокоиться, мысли мои потекли более ровно.
     Римма дала мне адрес банка в Лос-Анджелесе.  Значит  ли  это,  что  она
приезжала в Голланд-Сити именно из Лос-Анджелеса, или  она  просто  пыталась
запутать следы?
     Найти ее во что бы то ни стало - вот в чем  заключалось  мое  спасение.
Найти и заставить замолчать.
     Я завел мотор, быстро  доехал  до  гостиницы  "Ритц-Плаза"  и  зашел  в
расположенное здесь туристское бюро.
     Сидевшая за конторкой девица любезно мне улыбнулась.
     - Да, сэр?
     - Можно ли улететь сегодня вечером в Лос-Анджелес?
     - Нет, сэр. Первый самолет отправится только  завтра  утром,  в  десять
двадцать пять.
     - А поездом?
     Девица взяла расписание, перебросила несколько страниц и кивнула.
     - Есть поезд в одиннадцать сорок  вечера.  Если  поспешите,  то  можете
успеть на него.
     Я поблагодарил, вернулся к машине и помчался на вокзал. Было уже  около
одиннадцати тридцати. В справочном бюро мне сообщили,  что  лос-анджелесский
поезд останавливается у платформы номер три.
     Стараясь держаться как можно незаметнее и внимательно  осматриваясь  по
сторонам, я прошел на третью платформу и занял пост  недалеко  от  входа,  у
газетного киоска. Поезд  еще  не  пришел,  и  среди  тех,  кто  толкался  на
платформе, Риммы не было. Так я простоял в своем укрытии до прихода  поезда.
После десятиминутной стоянки состав отошел от платформы.  Я  не  сомневался,
что среди тех, кто сел в поезд, Риммы не было.
     Итак, первая попытка напасть на ее след  закончилась  ничем.  Повторять
ее завтра не имело смысла: я не мог  быть  одновременно  в  аэропорту  и  на
вокзале. Мне начала казаться безнадежной моя затея найти Римму.
     Я сел в машину и поехал домой. Выходя из лифта, взглянул на часы.  Было
пять минут первого. Если мне хоть  немного  повезет,  то  Сарита  будет  уже
спать.  Мне  не  хотелось  разговаривать  с   ней,   таким   подавленным   и
раздраженным я чувствовал себя.
     Но сегодня счастье, видимо, окончательно отвернулось  от  меня:  открыв
дверь, я увидел, что в гостиной горит свет.
     - Джефф?
     Я еще не успел снять плащ, как Сарита оказалась около меня.
     - Добрый вечер, родная. Я думал, что ты уже спишь.
     - Я ждала тебя и уже начала думать,  что  ты  сегодня  не  приедешь.  -
Какие-то нотки в голосе жены заставили меня внимательно  взглянуть  на  нее:
она была явно чем-то взволнована. - Хочешь есть?
     Я не ужинал, но одна мысль о еде вызывала у меня отвращение.
     - Спасибо, не хочется. Ты чем-то обеспокоена?
     Сарита взяла меня под руку и повела в гостиную.
     - Часа два назад звонил мистер  Тирелл.  Он  просит  завтра  же  решить
вопрос о коттедже. Кто-то предложил ему на  десять  тысяч  долларов  больше,
чем он запросил с нас. Но он  очень  милый  и  порядочный  человек  и  хочет
продать свой домик именно нам. Единственная  его  просьба  -  не  затягивать
ответ.
     Я отошел от Сариты и сел.
     Не успел я оправиться от первого неожиданного удара, как мое  положение
осложнилось еще больше.
     - Но он же обещал нам неделю на размышление.
     - Правильно,  дорогой,  обещал,  -   согласилась   Сарита,   усаживаясь
напротив меня. - Но до того, как  получил  более  выгодное  предложение.  Не
может же он терять десять  тысяч  только  потому,  что  мы  будем  тянуть  с
ответом еще два дня. Да и зачем тянуть? Все равно же мы купим этот домик.  И
его цена сходная, и в продаже ничего лучшего нет.
     - Видишь, Сарита... - я старался на нее не смотреть. -  Видишь  ли,  мы
не купим у Тирелла коттедж. Человек не каждый день покупает себе  крышу  над
головой. Я намерен прожить в Голланд-Сити всю свою жизнь.  Что  и  говорить,
домик Тирелла очень мил, но, по-моему, год-другой мы можем  обойтись  и  вот
этой квартирой. Ну, а позже построим свой дом. К  тому  времени,  кстати,  и
мое финансовое положение упрочится. Если  ничего  не  стрясется,  мы  станем
обеспеченными людьми и  сможем  построить  что-нибудь  даже  лучше  коттеджа
Тирелла. Разве сравнишь купленный  дом,  каким  бы  хорошим  он  ни  был,  с
построенным по собственному плану, в собственном вкусе? Вот закончу мост,  и
составлю проект. Вместе с тобой составим. Построим то, что нам нужно.
     Сарита помрачнела.
     - Джефф, дорогой! Но ведь коттедж продается за  бесценок.  Зачем  целый
год торчать в этой унылой квартире, если мы можем купить домик  Тирелла,  не
спеша построить жилье по вкусу, а коттедж с выгодой перепродать?
     - Так-то оно так. - Я едва сдерживал себя. - Но все же  лучше  выждать.
И давай не будем больше об этом говорить.
     - Джефф, прошу тебя! - Я страдал, видя, как расстроена  Сарита.  -  Мне
очень нравится дом Тирелла. Прошу тебя, измени свое решение! Если  мы  купим
коттедж, нам не придется платить квартирную плату, и мы сэкономим  на  этом.
Более разумного вложения средств и не придумаешь. Наконец, я не хочу жить  в
этой квартире еще год!
     - Извини, но я остаюсь при своем мнении. Прекратим разговор. Я устал  и
хочу спать.
     - Джефф, Джефф! У нас  же  есть  деньги.  Коттедж  Тирелла  нас  вполне
устраивает, что же  тебе  еще  нужно?  Теперь  мы  обязаны  часто  принимать
гостей, а где? Твое положение обязывает тебя обзавестись домом.
     - Довольно, Сарита. Я знаю, что делаю.
     Она молча смотрела на меня.
     - Что ж, раз ты так настроен... Я вижу, наш разговор  действительно  ни
к чему не приведет. Значит, ты считаешь, что мы  должны  пока  жить  в  этой
квартире?
     - Да. Пока не построим свой дом.
     - Тогда давай хотя бы купим новую