поест,  и
тогда придет. Разделавшись  с  супом,  он  отодвинул  тарелку  и,  несколько
успокоившись, стал наблюдать за туристами на набережной.
     Дверь открылась, и  вошла  Таня.  На  ней  был  длинный  белый  пиджак,
надетый поверх черных брюк. На лице никакой косметики,  под  глазами  черные
крути. Закрыв дверь, она помедлила на пороге. Их взгляды  встретились.  Таня
подошла и села напротив.
     - Я слышала обо всем по радио, - тихо сказала  она.  -  Я  хотела  тебе
позвонить, но не  решилась.  Как  это  страшно,  Гарри...  -  Он  кивнул.  -
Помнишь, я говорила тебе про судьбу? - продолжала она. - Я поставлю  за  нее
свечку.
     Гарри вновь кивнул. Как ни всматривался он  в  лицо  Тани,  ее  чувства
продолжали оставаться для него загадкой.  Даже  выражение  ее  миндалевидных
глаз ничего не говорило ему.
     - Теперь ты свободен, - сказала она после долгой паузы.
     - Да.
     Таня уловила неуверенность в его голосе и наклонилась  вперед,  положив
на скатерть маленькие узкие руки.
     - Ты свободен, Гарри?
     Гарри колебался. Потом, глядя на нее, проговорил:
     - Мне достались все ее деньги, но настоящей свободы я не получил.
     Ее руки сжались в кулачки.
     - Объясни, пожалуйста, я не понимаю.
     Гарри решился. Какая разница, пусть узнает  сейчас.  Рано  или  поздно,
сказать все равно придется.
     - В завещании есть одно условие...
     Усилием воли он заставил себя взглянуть ей в  лицо.  Не  двигаясь,  они
смотрели друг на друга. Он с трудом узнавал ее. Лицо Тани словно  окаменело,
черные глаза затянулись поволокой.
     - Какое условие?
     - Я все потеряю, если снова женюсь. Наследство целиком перейдет  приюту
для калек.
     Таня сидела неподвижно - руки сжаты  в  кулаки,  глаза  невидящие.  Она
молчала. Гарри непослушной рукой загасил сигарету.
     - Прости, дорогая. Она осталась стервой до самого конца.  Но  теперь  у
меня есть деньги. Ты можешь иметь все, что захочешь...
     - Спасибо. Я понимаю, но мне придется остаться твоей девкой?
     Гарри потянулся к ее рукам, но она отдернула их и опустила на колени.
     - Не говори так, Таня,  -  взмолился  он.  -  Теперь  я  столько  смогу
сделать для тебя, а если  мы  поженимся,  то  не  смогу  ничего.  Ты  должна
понять.
     - Что же ты можешь для меня сделать? - требовательно спросила она.
     - Все... только пожелай... Прекрасный дом, какую угодно  мебель,  любую
машину, платья, драгоценности... нет такого, чего я не смог бы тебе дать.
     - Но я не смогу стать твоей женой?
     Гарри развел руками.
     - Нет.
     - Я не  смогу  познакомиться  с  твоими  друзьями?  Я  должна  остаться
девкой?
     - Таня! Ты ведь знаешь, как я тебя  люблю...  Ты  делаешь  мне  больно,
когда так говоришь.
     - Правда часто причиняет боль.
     Гарри закурил новую сигарету. Неужели он ее  потеряет?  Его  мутило  от
волнения.
     - Прошу тебя, милая, постарайся понять. Пожалуйста...
     Она подняла плечи.
     - Я постараюсь. Мне нужно подумать. - Таня  встала.  -  Пожалуйста,  не
приходи ко мне несколько дней, - и она вышла из комнаты.
     Еще некоторое время Гарри сидел, тупо уставясь в окно. Потом  с  трудом
встал  и  вышел  в  оживленный  зал.  Улыбающийся  официант  получил  десять
долларов на чай. У выхода из тени выступил Донг Тхо.
     - Прошу вас, будьте  с  ней  терпеливы,  мистер  Льюис,  -  сказал  он,
кланяясь. - Она еще очень молода и еще не рассталась с фантазиями.
     Гарри кивнул и вышел на улицу к своей машине.


     Пробуждение было внезапным. Джонни рано лег, Марта и Генри  еще  сидели
на террасе, а Джильда смотрела телевизор. Ему хотелось побыть одному.  Лезли
мысли  о  гараже,  которого  придется  ждать  еще  два  года.  Он  почти  не
сомневался, что к тому времени гараж в  Кармеле  продадут,  и  ему  придется
искать другой. Но Джонни понимал: нужно запастись терпением.  Всякая  спешка
теперь гибельна. В конце  концов  он  забывался  тревожным  сном  под  голос
Марты,  долетавший  с  террасы,  и  звук  телевизора.   А   сейчас,   чем-то
разбуженный,  он  увидел,  как  дверь  спальни   медленно   открывается.   В
распахнутое окно лился серебристый свет  луны.  Он  взглянул  на  часы.  Шел
третий час ночи. Он  ждал  в  напряжении,  готовый  вскочить  с  постели.  В
комнату проскользнула Джильда, и он расслабил мышцы.
     - Ты не спишь?
     - Нет. Чего тебе?
     Она приблизилась к кровати и присела на краю, кутаясь в халатик.
     - Я хотела поговорить с тобой.
     Он потянулся к лампе, но она подняла руку.
     - Пожалуйста, не надо.
     Вопросительно взглянув на нее, Джонни пожал плечами.
     - Нечего тебе тут делать... Зачем пришла?
     - Джонни, мне страшно.
     - Почему?
     - У меня такое чувство, будто мы в западне. Марте тоже так кажется.
     - Жирная, старая сука...
     - Она это чувствует, и Генри тоже. Теперь они надеются на тебя...  и  я
тоже.
     - О, Господи! Мы  рискуем,  но  все  устроится,  -  раздраженно  сказал
Джонни. - Даже если  нас  найдут,  доказать  ничего  нельзя.  Главное  -  не
трусить.
     - Мне бы твою уверенность.
     - Если у тебя трясутся поджилки,  это  твоя  забота...  ничем  не  могу
помочь.
     - Ты не думаешь ни о ком, кроме себя, да, Джонни?
     - Черт, с какой стати? Давай не заводить эту музыку сначала!
     - Да, прости. - Она сидела тихо, опустив руки на колени. Луна  освещала
ее волосы, оставляя лицо в тени. Она показалась  Джонни  очень  красивой.  -
Знаешь, я все думала и поняла: я люблю тебя. Я  чувствую,  что  скоро  всему
придет конец. Нас всех ждет какая-то беда. Ты меня не  любишь,  я  знаю,  но
мне так хочется, чтобы было чем тебя вспомнить... возьми меня, прошу.
     - Беда? О чем ты говоришь, черт возьми?
     - Разве это важно? - Она встала и сбросила халатик. - Хочешь меня?
     Джонни во  все  глаза  смотрел  на  ее  обнаженное  тело.  Лунный  свет
обрисовал ее груди.
     - Шла бы ты лучше отсюда, - грубо сказал он. - Слышишь? Убирайся! Я  не
христосик, но морочить себе голову не стану... Уходи!
     Джильда шагнула вперед, скользнула в постель рядом с  ним  и  обхватила
его руками.
     - Только на память, Джонни, - шепнула она. - Пожалуйста...
     Секунду он  противился  прикосновению  податливой  плоти,  потом  грубо
привлек ее к себе.


     Капитан Террел просматривал груду донесений, которые нашел  у  себя  на
столе, придя на работу. Было уже половина одиннадцатого, и  он  принялся  за
третий стаканчик кофе, когда вошел Стив Хармас.
     - Привет, шеф, - Хармас шлепнулся на стул. - Как идут дела?
     - Ищем белый "опель", - Террел скорчил гримасу. - Поверите ли, в  нашем
округе зарегистрировано 203 белых "опеля", да у Герца 15. Похоже,  мы  долго
провозимся, пока проверим все.
     - Могу избавить вас от лишней работы. Посмотрите в список  Герца.  Есть
ли там полковник Шелли?
     Бросив  на  него  непонимающий  взгляд,  Террел  взял  список,   быстро
просмотрел его и кивнул.
     - Угу...  полковник  Шелли,  проживающий  на  вилле   "Бельвью",   взял
напрокат белый "опель" 27 августа.
     Хармас радостно заулыбался.
     - Уже горячо.
     - "Бельвью"... это дом Джека Карсона. Он сдает его за полторы тысячи  в
месяц.
     - Похоже, это они. Я велел Фрисби, нашему агенту,  и  Хэкету  составить
списки всех посетителей за последние четыре недели. - Хармас  закурил.  -  В
обоих списках значится полковник Шелли с супругой. И  вот  оказывается,  они
же взяли "опель". Аккуратная получается картинка.
     Террел в раздумье почесал щеку.
     - Пошлю-ка я туда пару человек, пусть на них глянут.
     Хармас покачал головой.
     - Не  будем  спешить,  шеф.  Я  позвоню   Мэддоксу.   Он   знает   всех
сколько-нибудь заметных воров. Миссис Шелли очень толста. И Фрисби, и  Хэкет
говорят, что в жизни  не  видели  такой  толстой  женщины.  Давайте  сначала
посмотрим, что скажет Мэддокс.
     Террел махнул рукой на телефон.
     - Звоните.
     Понадобилось только пять минут, чтобы связаться с Мэддоксом.
     - У меня тут появилась одна подозрительная толстуха, - начал Хармас.  -
Не припоминаете такую?  Необыкновенно  толстая,  возраст  около  шестидесяти
пяти, блондинка. С ней человек, который  называет  себя  полковником  Шелли,
похож на пожилого аиста, повадки старосветского джентльмена из Кентукки.
     - Толстуха Гаммрич и Джеймс-Герцог, - сразу же ответил Мэддокс.  -  Ха!
Такая работенка как раз по части этой  старой  коровы!  Я  пришлю  их  фото,
Стив. Встречай трехчасовой самолет. Отличная работа!
     - У нас совсем нет улик, - заметил Хармас.
     - Так добудь их! - рявкнул Мэддокс и положил трубку.
     Хармас поежился и положил свою.
     - Он их знает, - сообщил он Террелу. - Мы получим их  фото  трехчасовым
самолетом. - Пересказав то, что он услышал от Мэддокса, он добавил: -  Лучше
подождать фотографии, а?
     Капитан кивнул.
     - Но у нас и с фото не к чему будет прицепиться.
     - Получилось ли что из моей идеи поискать отпечатки пальцев?
     - Я жду. Мы сняли массу отпечатков.  Их  отослали  в  Вашингтон.  Скоро
должен прийти ответ. - Террел придвинул телефон и позвонил  Хессу:  -  Фред?
Есть вести из Вашингтона?
     - Нет, шеф. Они обещали сразу же позвонить, если что-нибудь найдут.
     Террел хмыкнул и положил трубку.
     - Придется подождать.
     Хармас лениво встал.
     - Посмотрю-ка я пока ваш город. В три  часа  заеду  за  фото,  а  потом
сюда. Идет?
     - Хорошо, - согласился Террел.
     Утро прошло для Хармаса быстро и приятно. Он вернулся  в  отель,  надел
плавки и спустился на пляж. Побольше отдыхать  -  был  его  девиз.  Если  бы
Мэддокс видел, как он лежит под  зонтом,  разглядывая  девушек  в  крошечных
бикини, резвящихся  в  воде,  его  хватил  бы  удар.  Хармас  блаженствовал.
Инстинкт подсказывал ему, что он раскроет это дело, а раз так -  нет  смысла
лезть из кожи вон.  Он  познакомился  с  хорошенькой  веселой  блондинкой  и
пригласил ее на ленч. Тем все и ограничилось,  хотя  Хармасу  казалось,  что
блондинка не  прочь  углубить  знакомство  при  малейшей  инициативе  с  его
стороны. Но он воздержался, верный жене, которую обожал.
     В аэропорт он прибыл одновременно с самолетом из Фриско. Приняв из  рук
стюардессы конверт, он немного задержался для невинного флирта.  Хорошенькие
девушки были его слабостью - до известного предала. Оттуда он поехал в  офис
"Рэйсон сейф компани" и показал Хэкету фотографии.
     Хэкет взял их и кивнул.
     - Это они. Кто такие?
     - По словам Мэддокса, она - толстуха Гаммрич, а он  -  Джеймс-Герцог...
оба опытные воры.
     - И вы думаете, что они добрались до моей картотеки?
     - По всей видимости.
     Хэкет беспомощно воздел руки.
     - Мой босс будет в восторге!
     - Ничего, со всяким может случиться.
     Хармас заглянул еще к Алану Фрисби и показал ему те  же  снимки,  после
чего, окончательно убежденный, поехал в полицию.
     - Получайте, - он бросил снимки на стол Террела.
     - Хэкет и Фрисби опознали их. Теперь нужны  какие-нибудь  улики  против
них.
     - Улики уже есть, - с  удовлетворением  сказал  Террел.  -  Только  что
пришел ответ из Вашингтона.  Отпечатки  пальцев,  найденные  на  генераторе,
принадлежат парню по имени Джонни  Робинс.  -  Он  вкратце  изложил  Хармасу
биографию Джонни. - Считается склонным к насилию, - заключил он. - Я  послал
навести справки в агентстве Герца. Там говорят, что  "опель"  брал  человек,
отвечающий описанию Робинса. Маклер, который сдал виллу Шелли, точно так  же
описал их шофера.
     - Это еще ничего не доказывает.
     - Правильно. Теперь нам придется рискнуть. Я получил  ордер  на  обыск.
Мы сейчас же поедем туда  и  перетряхнем  виллу  снизу  доверху.  При  удаче
возьмем их с поличным.
     - А если ничего не найдете?
     - У нас достаточно оснований для ареста Робинса. Привезем  его  сюда  и
обработаем. Он может расколоться. - Террел встал.
     - Не возражаете, если я с вами?
     - Конечно, нет. Буду рад.
     Вслед за капитаном Хармас вышел в коридор, где их ждали  Хесс,  Бейглер
и Лепски. Шестеро полисменов в  форме  уже  сидели  в  машине  на  служебной
стоянке.


     Джонни плавал кругами вокруг Джильды, а та лежала на  спине,  подставив
лицо теплым солнечным лучам и  глядя  в  голубизну  неба,  лениво  перебирая
руками, чтобы удержаться на воде. Джонни  приблизился  к  ней.  Чувствуя  на
себе его взгляд, она повернулась к нему и улыбнулась.
     Их первая ночь удалась. Сначала он грубо овладел ею, причинив ей  боль.
Но позже, на заре, когда красное солнце выползло из-за горизонта, было  так,
как в ее мечтах.  Медленно,  ритмично  погружаясь  в  нее,  он  доставил  ей
желанное, но до сих пор ни разу не испытанное наслаждение.  Джонни  прижимал
ее к себе с нежностью, казавшейся ей почти невероятной.
     Теперь  Джильда  обрела  уверенность.   Она   поняла,   что   поступила
правильно, отдавшись ему. Когда они улыбались друг другу, Джонни смотрел  на
нее с каким-то новым выражением.
     - Давай вернемся, - сказал Джонни. - До обеда еще два  часа...  Я  хочу
тебя.
     - И я тебя.
     Они медленно поплыли рядом  и,  достигнув  пляжа,  зашагали  по  песку,
держась за руки. Белое бикини облепило тело  Джильды,  и  Джонни  захотелось
повалить ее прямо на горячий песок. Он до боли стиснул ее руку. Она  угадала
его мысли и сама ответила пожатием.
     - Скорее, - сказала она и, вырвавшись, взбежала по ступенькам  террасы,
встряхивая мокрыми волосами.
     У нее екнуло сердце при виде  четырех  мужчин,  неподвижно  сидевших  в
бамбуковых креслах лицом к Марте. Позади  них  стояло  пятеро  полисменов  в
форме в настороженных позах. Она вздрогнула,  почувствовав  на  своей  спине
руку  Джонни.  Он  мягко  отодвинул  ее  в  сторону  и,   перейдя   террасу,
остановился рядом с  Мартой,  которая  сидела,  похожая  на  огромную  глыбу
неодушевленной плоти, уставясь на капитана Террела, как кролик на удава.
     - Что происходит? - спокойно спросил Джонни.
     Ободренный его поведением, Генри сказал:
     - Здесь какая-то ошибка... Эти господа из полиции,  -  он  повел  в  их
сторону старческой рукой.
     - Джонни Робинс? - спросил Террел, приподнимаясь.
     - Да, я.
     - У нас есть основания считать, что вы и эти трое  имеете  отношение  к
следствию, которое мы ведем по делу об ограблении Ловенстейнов и  Джексонов,
а также к убийству миссис Льюис. Вот ордер на обыск.  Вы  хотите  что-нибудь
сказать?
     Джонни подошел к креслу, на спинке которого висело полотенце, взял  его
и начал вытираться.
     - Понятия не имею, о чем вы говорите. Полковник  прав,  здесь  какая-то
ошибка.
     Террел повернулся к белой, как мел, Джильде.
     - У вас есть что сказать?
     Она попыталась побороть охвативший ее ужас.
     - Н-нет.
     На террасу вышел Хесс. Его колючие глаза торжественно блестели.
     - Ты! - он указал на Джонни тупым пальцем. -  Твоя  комната  третья  по
коридору?
     Джонни напрягся, чувствуя, как по спине у него вдруг побежали  холодные
мурашки.
     - Да... ну и что?
     - Идем, - сказал Хесс, - я тебе кое-что покажу.
     Сбитый с толку и  немного  испуганный,  Джонни  пошел  за  Хессом.  Они
пересекли просторную гостиную, миновали коридор и вошли в спальню.
     - Я все оставил как нашел, - сказал Хесс. - Теперь  скажи,  что  видишь
это в первый раз.
     Коп с суровым лицом,  державший  один  из  пиджаков  Джонни,  вынул  из
кармана нитку жемчуга.
     - Твое? - пролаял Хесс.
     Джонни уставился на жемчуг. Вся кровь отлила от его  лица.  Он  начисто
забыл, что взял его у Эйба Шулмана, чтобы  проучить  за  подлость,  а  потом
оставил у себя в качестве доплаты за риск. Он быстро оправился от  шока,  но
все же недостаточно быстро. Следивший за ним Хесс  заметил  его  смятение  и
бледность.
     - Я ничего не знаю.  -  Слыша  хрипоту  в  собственном  голосе,  Джонни
прочистил горло и продолжал: - Вы его подсунули.
     - Расскажешь это суду, - насмешливо улыбался Хесс. - Ну, и влип же  ты,
морда!
     К Джонни  уже  вернулось  самообладание,  но  он  понимал,  что  теперь
поздно.
     - Пошел ты! - огрызнулся он. - Эту штуку вы мне подсунули и  ничего  не
сможете доказать.
     - Посмотрим, что  скажет  толстуха,  -  взяв  жемчуг,  Хесс  вышел.  На
террасе он бросил его на стол перед Мартой. -  Полюбуйся,  -  сказал  он.  -
Ладно, я знаю, что не ты ее убила, но если ты не расколешься,  Толстуха,  мы
привлечем  тебя  за  соучастие,  и   уж   тогда,   сестрица,   тебе   влепят
длинный-предлинный срок!
     Марта узнала жемчуг. Ее жирное лицо превратилось в трясущийся студень.
     - Это он, зверь проклятый! - пронзительно завизжала она. - Я ничего  не
знала! Он хотел нас обмануть!  Он  пошел  туда,  убил  ее  и  забрал  алмазы
Эсмальди! Мы ничего не знали... клянусь!
     - Перестань!  -  крикнула  Джильда,  метнувшись  к  ней.  -  Перестань,
ужасная старуха! Он не виноват.
     На террасу вышел Джонни. Всхлипывая, Джильда рвалась к нему, но  ее  не
пустили.
     - Ох, Джонни... Джонни... я же знала!
     Марту  и  Генри  увезли  в  первой  полицейской  машине.  Джильду,   не
перестававшую рыдать,  усадили  вместе  с  Фло  во  вторую.  Джонни,  уже  в
наручниках, поехал с Хессом в третьей.
     Дрожащая Марта положила руку на локоть Генри, ища одобрения.
     - С собой у тебя те таблетки? - спросил Генри, едва шевеля губами.
     Марта замотала головой. Генри пожал плечами и  оттолкнул  ее  руку.  Он
вдруг подумал, что вряд ли принял бы яд, даже если бы он оказался  у  Марты.
Нужна смелость, чтобы хладнокровно лишить себя жизни, а Генри порастерял  ее
с годами.


8

     Эл Барни засемафорил бровями,  и  бармен  подошел  с  очередной  пинтой
пива, семнадцатой по счету с тех пор, как мы сели за стол.
     - Значит, так, мистер, - сказал он, освежившись и утерев рукою  пену  с
губ. - Теперь, чтобы вам была ясна механика этого  дела,  нужно  вывести  на
сцену Феликса Уоррена, окружного прокурора.  Судя  по  тому,  что  я  о  нем
слышал,  в  нашем   распрекрасном   городе   не   найдешь   второго   такого
честолюбивого и безжалостного мерзавца. Смотрю я,  знаете  ли,  как  здешние
толстосумы выпендриваются перед всеми, швыряют  деньги  да  корчат  из  себя
самого Господа всемогущего - непонятно мне,  чем  Уоррен  мог  угодить  этой
публике,  но  вот  сумел  же...  сучий  выродок.   Извините,   конечно,   за
выражение. - Эл пониже сполз на стуле, устраиваясь поудобнее и продолжал:  -
К несчастью для Джонни, Уоррен был одним из немногих друзей Лизы  Льюис.  Не
подумайте, будто  они  и  вправду  дружили,  просто  Уоррен  всегда  норовил
держаться поближе к людям с настоящими деньгами. Как только убийство  попало
в  заголовки  газет,  он  созвал  пресс-конференцию  и  объявил  репортерам,
которые терпеть его не могли, что приложит все старания для  поимки  убийцы.
Эта трескотня не произвела на газетчиков  большого  впечатления.  Уоррен  не
нажил себе даже самой завалящей репутации. Срок его  полномочий  подходил  к
концу, переизбрания он ничем не заслужил, и  в  убийстве  Лизы  увидел  шанс
устроить  судебное  представление,   которое   поможет   завоевать   позарез
необходимые голоса избирателей.
     Он сам, капитан Террел и помощник  окружного  прокурора  сидели  вокруг
большого письменного стола  Уоррена.  Совещание  состоялось  через  три  дня
после  ареста  банды.  Все  это  время  люди  Террела  и  эксперты  работали
круглосуточно. Теперь перед прокурором лежал доклад, в котором  шеф  полиции
четко подводил  итоги.  Уоррен,  грузный,  плешивый,  с  влажными  недобрыми
глазами, прочитал доклад, хмыкнул, потом бросил его на стол и  развалился  в
кресле.
     - Теперь он попался! - провозгласил он.
     Террел задумчиво посмотрел на него.
     - Попались-то  они  все,  но  только  на  кражах   у   Ловенстейнов   и
Джексонов,  -  спокойно  сказал  он.  -