о  железнодорожной  станции, а местность была плоской и открытой, как
бильярдный  стол.  Я  не осмеливался выйти из леса до темноты. По ту сторону
шоссе  находилась  маленькая  ферма:  домик и три сарая. Еще там была рига и
всякий  хлам.  Я не обращал на ферму особенного внимания до тех пор, пока из
домика не вышла девушка и не потащила куда-то большую корзину с дынями.
     С  такого  расстояния  я  не мог рассмотреть девушку, да и мне она была
совершенно  безразлична.  Но  я  не  мог  оторвать взгляда от дынь, при виде
которых  рот  наполнился  слюной.  Когда  стемнеет,  можно спуститься вниз и
стащить  несколько штук. А пока шоссе было достаточно оживленным: грузовики,
везущие   дыни   в  Окленд,  сверкающие  "кадиллаки",  один  раз  я  заметил
полицейскую машину с мигалкой...
     Лениво  тянулось  время.  В  шесть  часов  у  фермы появился старенький
грузовик.  Он  подъехал  к  одному  из  сараев.  Вышла  девушка. Двое мужчин
вылезли  из грузовика: один - молодой, другой - средних лет. Все трое ушли в
дом.  Я  представил  себе, как они сели за ужин, и эта картина причинила мне
большие  мучения.  Я был настолько голоден, что накинулся бы с удовольствием
даже на вонючую лагерную еду.
     Солнце  село,  высыпали  звезды.  Движение  по  шоссе  совсем  замерло.
Патрулей  я  не  видел  и решил, что можно идти смело. Я вышел к дороге и не
увидел  ни  единой  машины. В одном из окон фермерского домика горел свет. Я
поискал  взглядом  собаку  -  ее  тоже  не  было.  Быстро перебежав шоссе, я
двинулся  к ферме, оглядываясь и вздрагивая. Ворота были закрыты. Перемахнул
через забор и подбежал к одному из открытых сараев.
     Внутри  было темно, но я чувствовал запах дынь. Осторожно вошел. У меня
не  было ножа, и я раздавил дыню руками. Теплый сладкий сок утолил мою жажду
и  приглушил  голод.  Я  так  устал,  что глаза слипались. Отдохну, решил я,
полежу  пару  часов, а потом проделаю последние пять миль до станции. Ощупью
нашел  корзину  с  дынями  и залез за нее, в глубь сарая. Я еще слышал звуки
радио  из  фермерского  домика:  передавали  танцевальную  музыку.  Я закрыл
глаза.  Здесь  так  хорошо  пахнет...  интересно,  удастся  ли  мне сесть на
поезд... мне везло слишком долго... так долго...
     Я  проснулся так внезапно, что у меня екнуло сердце. Сквозь приоткрытую
дверь  виднелась  линия далеких холмов. Солнце поднималось в кроваво-красном
небе,  и  его  лучи  пробивались  в сарай. Я вскочил на ноги: что я наделал!
Проспать,  как  мертвый,  больше  восьми  часов!  С  шоссе уже доносился шум
грузовиков.  Теперь не было и речи о том, чтобы идти к станции полем. В этой
полосатой тюремной одежде меня опознает любой шофер.
     Послышались  звуки  из  домика:  голоса, шум, движение. Немного позже я
почувствовал  запах  ветчины.  Прошло  примерно  полчаса. Из дома вышли двое
мужчин,   а  за  ними  девушка.  Ей  было  лет  семнадцать,  почти  ребенок.
Худенькая, с загорелым личиком и замечательной улыбкой...
     Все  трое  некоторое  время  разговаривали,  потом  мужчины забрались в
машину  и  уехали. Девушка вернулась в дом. Я съел еще одну дыню и устроился
поудобнее  за кучей корзин. Теперь сарай стал моей тюрьмой. Но, поразмыслив,
я  решил,  что  это не так уж и плохо. Почему бы не посидеть в безопасности,
пока не утихнет погоня?
     Здесь  было душно, и я задремал. Проснулся внезапно, почти через час. В
сарае   кто-то  был.  Я  услышал  движение  и  осторожно  выглянул.  Девушка
сортировала  дыни  и  складывала их в три кучи. Она работала быстро и ловко,
повернувшись  ко  мне  спиной,  и,  когда она наклонялась, ее длинные волосы
падали с плеч.
     Я  наблюдал  за ней и думал, что делать, если она меня заметит. И вдруг
я  понял: она уже знает о моем присутствии. Девушка прервала свою работу, но
потом  снова  принялась  за  нее, уже в другом ритме. Разумеется, она сильно
испугалась.  Она,  казалось,  разучилась  обращаться  с дынями: они падали и
катились...
     Если  я  немедленно  что-нибудь не предприму, девушка выскочит из сарая
и, возможно, начнет кричать. Я чувствовал, как растет напряжение.
     Я встал и сказал как можно более естественно:
     - Не бойтесь меня.
     Она  повернулась,  бледная,  как  мел, несмотря на свой загар. Конечно,
она  попыталась  кричать,  но  голос  отказал  ей.  Я, должно быть, выглядел
жутко:  не  брился  два  дня,  грязный,  напряженный,  в  полосатой  одежде.
Страшный каторжанин.
     - Я не собираюсь вас обижать, - говорил я, а она медленно пятилась.
     На  девушке были джинсы и красная с белым ковбойка. Когда она прижалась
к стене, я видел, как быстро поднимается и опускается ее маленькая грудь.
     - Не подходите ко мне, - сказала она тихо.
     - Мне  очень  жаль,  что  я  вас  напугал. Но и вы испугали меня. Я тот
человек,  за  которым  охотятся.  Я  сбежал  из Фарнворта. Помогите мне. - Я
боялся,  что,  как  только  перестану  говорить,  она  выскочит  из  сарая и
закричит. - Я голоден, и мне нужна одежда. Вы поможете мне?
     Девушка  постепенно  выходила  из  шокового  состояния  и  кое-что  уже
соображала.
     - Что вы здесь делаете?
     - Я  хотел  есть.  Вчера вечером я забрался в сарай за дыней и оказался
настолько  глупым,  что позволил себе здесь уснуть. Я собирался добраться до
станции еще до темноты.
     - Но  они  следят  за станцией, - выдохнула она, и я понял, что победил
ее страх. - Вчера передавали по радио. Именно там они вас и ждут.
     - Значит,  мне  нужно  придумать что-нибудь другое. Я не хочу вовлекать
вас в неприятности, но не согласитесь ли вы мне помочь?
     Румянец пробился на ее щеках.
     - Я  читала  о Фарнворте, - сказала она. - Я вам помогу. Не хочу, чтобы
вы возвращались туда. Вы хотите есть?
     - Да, ветчина пахнет очень аппетитно.
     Ей удалось выдавить подобие улыбки.
     - Подождите меня.
     Она  ушла.  Если  она  вызовет полицию, значит, мне не повезло. Столько
трудов  и мук пойдут прахом из-за какого-то испуганного подростка. Почему ее
так  долго  нет?  Уж  не пойти ли в дом и посмотреть, что она там делает? Но
тут  девушка  вернулась,  и в ее руках было ведро с водой, полотенце и мыло,
бритва и узел с одеждой.
     - Теперь я принесу вам еду.
     Минут  десять  спустя она вернулась с подносом. Шесть яиц, четыре ломтя
ветчины  и  кофейник  кофе.  За  это  время я успел побриться и переоделся в
костюм,  который, как я догадался, принадлежал ее брату. Он был поношенный и
немного  тесноват  мне,  но  зато  как  приятно  было сорвать с себя мерзкие
тюремные тряпки!
     Я  ел  и  чувствовал  на  себе  ее любопытный взгляд. Наконец, она села
рядом со мной на ящик.
     - Как  это  вам  удалось?  Я  думала,  что из Фарнворта никто не сможет
убежать.
     Я  рассказал  ей  все.  Про  то, как мы с Роем нуждались в деньгах, как
затеяли  кражу  и  как я прикрыл Роя. Про Фарнворт, про собак и про Бойда...
Она  слушала  меня  с  широко  раскрытыми  глазами.  Этот  рассказ  оказался
полезным и для меня: в первый раз за все время я облегчил душу.
     - Если  я  попадусь, - сказал я, - то меня изобьют до полусмерти, потом
бросят  в  карцер. Трое охранников будут приходить туда с ремнями и колотить
меня  столько,  сколько  у  них хватит сил. Каждый день в течение недели они
будут делать это. Я видел людей, вышедших из этой камеры. Калеки...
     Она удивленно охнула.
     - Но  я  не  собираюсь  сдаваться.  Лучше  умереть,  чем возвращаться в
Фарнворт.
     Я   закурил   из   пачки,   которую   она  положила  на  поднос.  Какое
блаженство...
     - Вы  не  должны  идти  на  станцию,  - сказала девушка с тревогой. - Я
помогу вам добраться до Окленда, если вы хотите именно туда.
     - Да, это было бы замечательно. Но как вы мне собираетесь помочь?
     - Через  час  сюда  приедет  машина за дынями. Ее водит Вильямс. Парень
приезжает  каждый  день  и  обедает.  Пока  он  ест, вы сможете спрятаться в
кузове  машины.  Вильямс едет на оклендский базар. Обычно он ставит грузовик
на рыночной площади и идет за деньгами, а вы в это время ускользнете.
     Так все и случилось.
     Девушка  дала мне на дорогу пять долларов - все деньги, что у нее были.
Она  также  дала  мне  две пачки сигарет и предупредила, что у меня в запасе
всего  несколько  часов.  Когда  брат  вернется  и обнаружит, что его одежда
исчезла,  ей  придется  сказать  ему  правду.  Мне нужно побыстрее уехать из
Окленда,  но  я могу не беспокоиться, по крайней мере, до 7-8 вечера. Раньше
ее  отец  и  брат не возвращаются. Я хотел поблагодарить свою спасительницу,
но  она  не принимала никаких благодарностей. Девушка сказала, что ни одного
мужчину  не  послала  бы  обратно  в  Фарнворт,  а  у  меня и так достаточно
несчастий.
     Когда  грузовик  выворачивал  на шоссе, я, зажатый корзинами, посмотрел
на  нее  в последний раз. Девушка в джинсах и ковбойке помахала мне рукой. Я
унес эту картину в памяти, и она будет со мной до конца дней моих.


     Литл-Крик  находился  за  тысячу  миль  от Окленда. Вот куда я попал на
пятый  день  побега.  Расстояние далось нелегко. Я успел вскочить в товарный
поезд  сразу  же  за Оклендом. Но после двадцати часов путешествия без еды и
питья  я  был  вымотан  до  предела.  В  конце  концов  поезд  притащился  в
Литл-Крик, и мне удалось покинуть его незамеченным.
     Была  вторая  половина  дня,  и  жара  уже  начала  спадать. Улицы были
пустынными.  У  меня  оставалось  еще полтора доллара. Я зашел в закусочную,
заказал  гамбургер,  кофе  и  кварту  воды  со  льдом.  После  путешествия в
товарняке  я  выглядел  неважно:  небритый,  помятый. Но никто не обратил на
меня  внимания.  Многие здесь выглядели не лучше, да и сам город был грязным
и  разбитым  -  один  из заброшенных, умирающих городишек, больше похожий на
свалку.
     Я ел и думал, что же мне предпринять. Спуститься в Тропика-Спрингс?
     Тропика-Спрингс  находился  примерно  в  200  милях от этого городишка.
Попасть  туда  можно  было, устроившись на попутном грузовике. Учитывая вид,
ни  один  владелец частной машины не согласится подвезти меня. У человека за
прилавком  было добродушное лицо. Я спросил его, есть ли возможность попасть
на грузовик, идущий через перевал.
     Он с сомнением покачал головой.
     - Грузовики  проходят  здесь дюжинами, но я еще ни разу не видел, чтобы
хоть один из них останавливался. Может, вам просто повезет.
     Он налил себе чашечку кофе.
     - Самым  лучшим  было бы для вас - добраться до станции "Возврата нет".
Все  грузовики  там  останавливаются  и  заправляются, прежде чем перевалить
через гору. С кем-нибудь из парней вы и столкуетесь.
     - Станция "Возврата нет"? Где это? И что это такое?
     - Владение  Карла  Джонсона.  Пятьдесят  миль  отсюда.  Это заправочная
станция  и  закусочная  одновременно. После станции "Возврата нет" следующая
остановка только через 165 миль.
     - А как мне добраться туда? Пешком?
     Он ухмыльнулся.
     - Вы  -  везунчик:  мистер Джонсон скоро будет здесь. Каждые три месяца
он  ездит сюда за металлоломом. В нашем мерзком городишке его предостаточно.
Поговорите  с  ним,  он  славный  парень  и заберет вас с собой, если вы ему
скажете,  что  собираетесь  перебраться  через  гору.  Он  всегда рад помочь
хорошему человеку.
     - Когда же он появится?
     Хозяин оглянулся на стенные часы.
     - Минут  через  двадцать.  Вы  подождите.  Как еще насчет одной чашечки
кофе?
     - Я  бы  с  удовольствием,  но  мои  деньги подошли к концу. Если вы не
возражаете, то я просто посижу...
     Он все же налил мне кофе.
     - Это вас подкрепит. Вы, похоже, едете издалека.
     - Да,  -  я  потер  свой  жесткий  подбородок.  -  Хочу  встретиться  в
Тропика-Спрингс  с  приятелем.  Я  здорово  потрудился.  Мы с ним собираемся
начать дело. Я долго отказывал себе во всем, чтобы сэкономить деньги.
     - Деньги...  -  буфетчик мрачно покачал головой. - У меня их никогда не
было  много. Я не торчал бы здесь и дня, будь у меня достаточно денег, чтобы
увезти  жену  и  ребятишек.  Но без денег далеко не уедешь. - Он посмотрел в
окно  на проносившийся мимо кремовый "кадиллак", который поднял облако пыли.
-  Уж эти парни! Они здесь никогда не останавливаются. По крайней мере, хоть
мистеру  Джонсону перепадает. Они вынуждены останавливаться у него, нравится
им это или нет. Джонсон попал на золотую жилу.
     Пока он говорил, вошел загорелый крупный человек и двинулся к стойке.
     - Пожалуйста,  кофе,  Майк,  -  сказал  он.  -  Сегодня мне надо уехать
побыстрее.
     Он  мельком  взглянул  на  меня  и  отвернулся. Потом вновь обратился к
буфетчику:
     - Как жена? В эту поездку мне не удалось ее повидать.
     - Она   в   Вентворте,  мистер  Джонсон,  и  будет  очень  жалеть,  что
пропустила ваш приезд.
     Теперь  я  знал, что это мой человек, и посмотрел на него внимательнее.
Примерно  шести  футов  ростом,  плотный,  кряжистый,  с  открытым,  добрым,
веселым  лицом.  Джонсону  можно  было бы дать лет 50 - 55. Он был крепким -
гораздо крепче, чем большинство мужчин его возраста.
     Буфетчик сказал:
     - Извините,  мистер  Джонсон,  но  этот  парень хочет перебраться через
гору.  Я сказал ему, что станция "Возврата нет" - это лучшее место для того,
чтобы перехватить попутный грузовик.
     Джонсон посмотрел на меня и улыбнулся.
     - Как  же,  Майк прав, вы не заставите ни одного шофера остановиться на
дороге,  но  у  меня они вынуждены делать привал. Буду рад помочь. Я захвачу
вас  с  собой,  но  договариваться с шоферами будете вы сами. Большинству из
них не разрешается перевозить пассажиров. Это условие страховки.
     - Спасибо, - сказал я, - если только вы уверены, что я вам не помешаю.
     Он рассмеялся.
     - Дорога  чертовски  скучна,  и  я  люблю  попутчиков.  Меня зовут Карл
Джонсон.
     Он протянул мне большую ладонь.
     Я пожал ее.
     - Джек Патмор, - сказал я, назвав имя, которое только что придумал.
     - Торопитесь в Тропика-Спрингс?
     - Именно так.
     Он допил свой кофе и выложил на прилавок монету.
     - Что ж, если вы готовы... Пока, Майк, еще увидимся...
     Я  пожал  руку буфетчику, поблагодарил его и последовал за Джонсоном на
улицу.
     В  тени  стоял  десятитонный  грузовик,  набитый  металлоломом:  ржавые
железные кровати, старые ломаные бороны и прочее барахло.
     Джонсон  забрался в кабину, и я последовал за ним. В кабине было жарко,
как  в  печке,  пришлось расстегнуть пиджаки. Джонсон вытащил пачку сигарет.
Мы закурили, и он сказал:
     - Устраивайтесь поудобнее, дорога длинная.
     Пока  мы  не  выехали  из  города, ни один из нас не произнес ни слова.
Внезапно Джонсон нарушил молчание:
     - Вы впервые в этих краях?
     - Да.
     - А  я  здесь  родился  и  вырос.  Место дикое, жарко и душно. Но я его
люблю. Вы приехали издалека?
     - Из Окленда.
     - Никогда там не бывал.
     Он посмотрел на меня внимательнее.
     - Мне  кажется,  вы  не  деревенский житель. Чем вы занимались, если не
секрет?
     - Я  специалист  по  замкам.  Мой  отец  тоже  был  слесарем.  Семейная
профессия.
     - Специалист по замкам? Вы разбираетесь в металле?
     - Еще бы! Если я не ставлю замки, то мастерю сейфы.
     - Что ж, это отлично. - Он почесал шею и нахмурился.
     Мы ехали через пустыню по пыльной дороге.
     - А  в  автомобильных  моторах вы разбираетесь? - спросил Джонсон после
долгого молчания.
     - Превосходно,  -  ответил  я,  не  понимая,  куда  он клонит. - Я могу
полностью  перебрать  мотор,  если вы это имеете в виду. Как-то раз я сделал
новую крышку цилиндра для форда. Работа не из легких, но я с ней справился.
     Он снова взглянул на меня, и я испугался его проницательного взгляда.
     - Если   вы  смогли  это  сделать,  то  должны,  действительно,  хорошо
разбираться в машинах. Рассчитываете остаться в Тропика-Спрингс?
     Я начал уставать от его вопросов.
     - Да, - я отвернулся и стал смотреть в окно.
     - У  вас  есть  работа  на  примете?  - спросил Джонсон. - Я вот к чему
клоню: если вы ищете работу, то я смогу дать ее вам.
     - Вы?!
     - Последние  два  года  были  тяжелыми  для меня и Лолы. Лола - это моя
жена.  Я сказал себе, что необходим помощник. Вы, кажется, тот самый парень,
который  мне  и  нужен. Предупреждаю вас, что место пустынное, и по ночам мы
дежурим  по  очереди, зато питаться будете отлично. Лола знает толк в кухне.
Она итальянка. Вы любите итальянскую еду?
     - Не знаю...
     - Подождите,  вот  попробуете ее спагетти, тогда узнаете. У меня есть и
запасной  телевизор, его вы тоже сможете взять. - Он с надеждой посмотрел на
меня.  -  Я бы платил вам 40 долларов плюс питание. За определенное время вы
смогли бы сколотить небольшой капитал.
     Я  колебался,  но  недолго.  Не  терять  же  такой  шанс.  Я вполне мог
поработать  у  Джонсона несколько месяцев, собрать деньги, а потом двинуться
дальше.
     - Звучит недурно, - наконец, сказал я. - О'кей, решено.
     Джонсон улыбнулся мне.
     - Ну,  вот  ты  и получил работу, сынок... - сказал он и своей огромной
ладонью похлопал меня по колену.


ГЛАВА 4

     Мое  первое впечатление от станции "Возврата нет"... Грузовик взобрался
на  крутой  холм,  потом  начал  спускаться в долину - плоскую, как тарелка,
засыпанную песком, блестевшим под солнцем.
     - Вот, - сказал Джонсон, - это и есть мои родные места.
     Я  увидел  маленькое  бунгало, пару низких сараев, три бензоколонки. На
другой   стороне   шоссе  стояла  хижина.  Все  строения  были  покрашены  в
небесно-голубой цвет. Белый песок и голубые домишки.
     - Та,  дальняя  хижина  -  будет  твоей.  В  ней  я родился, мой старик
соорудил  ее  собственными  руками.  Бунгало же я построил после его смерти.
Чтобы  жить  здесь,  нужно  незаурядное  мужество,  это  место  уединенное и
суровое.  Мне  посчастливилось  найти  женщину,  которая  делит  со мной эту
жизнь.  Без  нее  пришлось  бы  туго.  Мы  дежурим  каждую ночь. Ты увидишь,
сколько  раз  нам  приходится подниматься. Грузовики переваливают через гору
по  ночам  -  ночью легче ездить, прохладнее, и всегда останавливаются здесь
для  заправки. Если мы трое начнем дежурить по очереди, ночи перестанут быть
такими изнурительными, во всяком случае, для нас с Лолой.
     Мы  спустились  в долину. Жара нахлынула так внезапно, что я мигом стал
мокрым.
     - Чувствуешь?   -   Джонсон,  казалось,  гордился  жарой.  -  Но  ночью
по-настоящему  прохладно.  -  Он  положил  руку  на  гудок и дал два длинных
сигнала.
     - Вот  удивится  Лола, когда увидит тебя. Она вечно твердит мне, что не
нуждается  в  помощнике.  Ты знаешь этих итальянцев, они чертовски экономны.
Такие  уж  они  есть.  Я и сам бережлив. Но моя жена - святители небесные! -
куда  бережливее.  "Зачем  нам здесь еще один человек? - говорит она. - Ведь
мы  же  справляемся".  - Джонсон покачал головой. - Но мой возраст... Я ведь
немолодой.  Когда-то я работал по семнадцать часов в сутки, копил деньги, но
никогда  не имел от них никакого удовольствия. Для чего делать деньги, Джек?
Скажи мне, для чего ты их делаешь?
     - Чтобы получить независимость, - сказал я, приноравливаясь.
     - Точно,  -  Джонсон  улыбнулся. - Прежде всего - независимость. Что ж,
об  этом  я  позабочусь. Теперь, в 55 лет, я хочу немного отдохнуть. Если ты
будешь  здесь,  мы  с  Лолой время от времени сможем ездить в Вентворт. Твоя
помощь нам будет кстати.
     Но  в  его  голосе  прозвучала  нотка  сомнения,  и  это заставило меня
внимательно  посмотреть  на  него. Он говорил как человек, который не вполне
верит своим словам.
     Мы проехали мимо большой вывески:

СТАНЦИЯ "ВОЗВРАТА НЕТ" ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЕТ!
     ЗДЕСЬ ПОСЛЕДНЯЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАПРАВИТЬСЯ НА 165 МИЛЬ!
     ЗАКУСОЧНАЯ. РЕМОНТ. СМАЗКА.

     Станция  обслуживания  была  яркой  и веселой. Дорога здесь выложена по
краям  белыми  камнями.  Возле бензокол