Ради  бога,  возьми  себя  в  руки,  -  чтобы  быть  услышанным  и
перекричать удары грома, мне пришлось перейти на крик. - Я не сделаю  этого.
Успокойся. Возьми себя в руки. Мы найдем выход. Он существует.
   Она отпустила мою руку и отскочила.
   - Я думала, что ты любишь меня. Как ты можешь любить меня  и  не  сделать
то, что я прошу тебя... Уходи!
   Она подбежала к кровати и бросилась на нее ничком.  Крики  ее  перешли  в
рыдания, такие же неудержимые, как разбушевавшийся снаружи ураган, сметавший
все на своем пути, вырывавший с корнем деревья, которые  ударялись  о  стены
домов. Это была какая-то вакханалия диких сил стихии, совпавшая  с  душевной
бурей Вал. Я подбежал к ней и положил руку на плечо.
   - Вал, дорогая! Приди в себя! Успокойся!
   Она повернулась ко мне, лицо ее пылало гневом.
   - Убирайся! Вон! Я ненавижу тебя, убирайся!
   Это был нечеловеческий голос. Это был крик души.
   Боясь,  что  кто-нибудь  мог  ее  услышать,  несмотря  на  грохот  и  вой
разбушевавшейся стихии, я попятился к двери и выскочил в коридор.  Несколько
минут я прислушивался к взрывам ее безудержного отчаяния, затем, не в  силах
больше выносить этого, закрыл дверь  и,  качаясь,  побрел  в  свой  кабинет.
Теперь надо было решаться. Откладывать больше было  невозможно.  Все  вокруг
кипело и грохотало, как в преисподней. Выбора не оставалось!
   Если я хотел сохранить Вал, я должен идти и убить злодея!
   Вдруг  скрежещущий  звук,  сопровождаемый  звуком  расщепленного  дерева,
заставил меня подскочить. Дикий порыв ветра с ревом распахнул дверь, смел со
стола все бумаги, закружившиеся в воздухе в  неуемном  хороводе,  перевернул
настольную лампу и сбросил на пол два телефона...
   - Берди!!! - донесся до меня голос Видаля.
   Выскочив в коридор, я едва удержался на ногах. С  неимоверными  усилиями,
борясь со шквалом  несущегося  снизу  ветра,  который  неудержимо  рвался  в
распахнутую внизу дверь, я, наконец, спустился то лестнице на первый этаж.
   Видаль и Дайер из последних сил старались закрыть дверь.
   Прихожая с  большими  масляными  картинами  и  ценной  коллекцией  оружия
превратилась в какую-то свалку: пять или шесть больших картин, сорвавшись  с
крюков и вылетев из рам, валялись на полу и на  перевернутой  мебели;  много
оружия, разломанного и покореженного, валялось тут же.  Посреди  пола  лежал
Газетти с кровью на лице. Его прикрывали две  тяжелые  картины  в  сломанных
золоченых рамах.
   Обойдя его, нагнувшись и держась за что только  можно,  я  приблизился  к
Видалю и Дайеру, отчаянно борющихся с  дверью.  Дополнительный  вес  и  наши
общие усилия привели, наконец, к успеху - дверь удалось закрыть, запереть  и
заложить жердью.
   Газетти стонал и пытался сесть. Дайер подошел помочь ему. Мне  он  внушал
ужас, и я не мог себя заставить дотронуться до него. Видаль присоединился  к
Дайеру и вдвоем им удалось поставить Газетти на ноги.
   - Со мной все в порядке, босс, - промычал он, тяжело опираясь на Дайера.
   - Я сам им займусь, - сказал  Видаль.  -  А  вы  оба  наведите  здесь  по
возможности порядок.
   Обхватив Газетти руками, он повел  его  по  коридору  к  противоположному
крылу дома.
   - Сначала переоденемся, а потом возьмемся за уборку, -  сказал  Дайер.  -
Это  самый  страшный  ураган,  который  мне  пришлось  пережить.  Он   будет
продолжаться, по меньшей мере, дня четыре.
   Мы  поднялись  по  лестнице  и  разошлись  по  своим   комнатам.   Быстро
раздевшись, скинув с себя промокшее белье и протерев мокрое  тело,  я  надел
чистую рубашку и брюки. Я был уже внизу и  приводил  все  в  порядок,  когда
Дайер присоединился ко мне.
   - Телефон отключили, - сказал он, разбирая и  перетаскивая  куски  рам  и
оружия.
   - В любой момент могут отключить электричество.
   К его поясу был пристегнут мощный электрический фонарь.
   Появился Видаль.
   - Ну как он? - спросил Дайер, когда Видаль спустился по ступенькам.
   - Неважно... немного контужен. Как вам нравится, Берди? У вас  в  Бостоне
такого не бывает, - сказал он и разразился своим лающим смехом.
   Я молча стоял, люто ненавидя его. Он повернулся к Дайеру  и  заговорил  о
Газетти.
   - Он пока останется в кровати.  Я  дал  ему  пару  таблеток  снотворного.
Завтра с ним все будет в порядке. Подумайте об ужине, а вы, Берди,  помогите
ему.
   Он исчез в коридоре.
   - Давайте закончим здесь, а потом разберемся с  продуктами  на  кухне,  -
сказал Дайер.
   Минут через пятнадцать мы привели немного в порядок холл и направились на
кухню. Дайер раскрыл холодильник и обследовал его содержимое.
   - Полно холодных котлет и всевозможных консервов. Голодная смерть нам  не
угрожает.
   Подойдя к шкафу, он извлек оттуда несколько бутылок с  ликером  и  виски,
затем, налив в стаканы две большие порции, один из стаканов пододвинул  мне.
Все это время ветер выл и  бешено  ударялся  в  заколоченные  окна.  Гром  и
молния, казалось, разрывали небо и землю на части.
   - Пока не выключили свет, - сказал Дайер, - давайте  проверим  запоры  на
всех дверях и окнах, чтобы не произошло, как с этой дверью внизу.
   Одна из дверей, ведущих в сад,  показалась  нам  ненадежной  и  мы,  взяв
доски, молотки и гвозди, укрепили ее. Еще две двери и три  окна  потребовали
того же. Все это продолжалось до семи вечера.
   - Я проголодался, - сказал Дайер. - А вы?
   - Нет, но я бы немного выпил.
   Немного разогревшись после двух порций виски, я поднялся  по  лестнице  и
пошел по коридору. В это время Видаль вышел из комнаты Вал. Оставив  ключ  в
замке, он направился ко мне, сузив свои маленькие глазки.
   - Это вы, Берди?
   - Да. Я подумал предложить миссис Видаль что-нибудь поесть.
   - Очень предусмотрительно. Ничего, пусть побудет немного одна. Она  очень
уж расходилась.  Вот  мне,  пожалуйста,  принесите  что-нибудь...  несколько
бутербродов и побольше кофе. Занесите все в мой кабинет. - Он улыбнулся. - И
не беспокойтесь о моей жене, Берди. Я немного освободился и сам сделаю  все,
что будет нужно.
   Он враждебно посмотрел на меня, затем, войдя в  свою  спальню,  захлопнул
дверь перед самым моим носом.
   - Эй, Берди!
   Я посмотрел вниз. У основания лестницы стоял Дайер.
   - Спускайтесь вниз. Ну что, она хочет что-нибудь поесть?  -  спросил  он,
когда мы вошли в кухню.
   - Видаль сказал, что нет. Он запер ее в спальне.
   - Он обращается с ней, как с куклой. Это их дело. У нас  с  вами,  Берди,
свои проблемы. - Он опять разлил виски по бокалам.
   - Видаль просил что-нибудь поесть, - сказал я.
   - А вы ничего не хотите?
   - Нет. А какие проблемы вы имеете в виду?
   Он поднял вверх палец и прислушался.
   - Видаль спускается. Я дам ему что-нибудь поесть, а потом мы поговорим.
   Подхватив поднос с бутербродами и большой кофейник, он  вышел  из  кухни.
Вскоре он вернулся и закрыл дверь. Подойдя вплотную ко мне и понизив  голос,
он спросил:
   - Что вы будете делать, Берди, если потеряете эту работу?
   Я недоуменно посмотрел на него.
   - Вернусь на свое старое место, оно еще не занято. А почему  вы  думаете,
что это произойдет?
   - Это почти наверняка. Я тоже лишусь места с той лишь разницей, что  меня
нигде не ждут.
   - Но почему вы все-таки так думаете?
   -  Только  между  нами,  дружище.  Я  вам  доверяю.  У  "малыша"  большие
неприятности. Только он был наверху у миссис Видаль, я зашел в  его  кабинет
приносил ему некоторые документы. На столе лежало письмо от его поверенного,
Джейсона  Шекмана.  Он  сообщает,  что   за   Видалем   начинают   охотиться
представители ФБР. Они подозревают его в укрытии прибылей и неуплате по  ним
налогов. Шекман считает, что у него  нет  надежды  спастись,  и  рекомендует
побыстрей исчезнуть. У него есть какаято нора в Лиме. Там  они  до  него  не
доберутся. Но я лично не собираюсь ехать в Лиму.
   - Он заказал воздушное такси до Сан-Сальвадора.
   Лицо Дайера вытянулось.
   - У него почти нет денег. Он...
   - Но у него же были миллионы еще недавно! - перебил я его.
   - Раньше -  да,  но  не  теперь  Он  прогорел  на  нескольких  финансовых
операциях, а последняя ливанская сделка доконала его окончательно.  -  Он  с
опаской посмотрел на кухонную дверь. - Я сообщу вам,  дружище,  под  большим
секретом одну тайну. Он должен заплатить  в  налоговое  управление  огромную
сумму, но у него нет этих денег. Он  здорово  влип.  Знаете,  что  я  думаю?
Бежать в Лиму для него единственный выход, но оттуда ему уже не вернуться.
   - Что вы имеете в виду? - Мой интерес к разговору возрастал все больше  и
больше.
   - Меня не удивило бы, если  бы  он  пустил  себе  пулю  в  лоб.  Он  ведь
неуравновешенный человек.
   - Не могу себе представить, чтобы он МОЕ покончить с собой.  Нет,  только
не он.
   Дайер пожал плечами.
   - Я знаю его лучше вас. Такое вполне возможно. Нервы его  могут  сдать  и
тогда ему конец. Откровенно говоря, я никогда не верил  в  прочность  своего
служебного положения и сумел отложить кое-что на черный день.
   Его слова доносились до меня, как бы сквозь пелену тумана. Во  мне  зрела
новая мысль.
   - Ладно, - проговорил он, поднявшись и направляясь к  двери.  -  Пойду  к
себе, надо немного подумать.
   Немного постояв, а затем захватив бутылку виски и свой стакан, я, в  свою
очередь, поднялся по лестнице и вошел в свой кабинет. Едва я успел поставить
на стол бутылку и стакан, как погас свет. Фонарь, который принес мне  Дайер,
оказался под рукой. Нашарив его и включив, я быстро вышел в коридор.
   Снизу по лестнице поднимался Видаль тоже с зажженным фонарем в руке.
   - Все в порядке, Берди, я сам побеспокоюсь о жене, а вы займитесь  своими
делами.
   Появился Дайер с фонарем. Видаль прошел  по  коридору  и,  открыв  дверь,
исчез в спальне Вал. Дайер, не останавливаясь,  спустился  вниз  к  кабинету
Видаля. В этот момент из-за двери комнаты Вал понесся его голос:
   - Беспокоиться не о чем, Валерия. Вот свет. Тебе лучше лечь, а не  сидеть
здесь и, пожалуйста, без истерик.
   Я слышал, как Вал подавила рыдание. Это было как удар ножа в мое сердце.
   - Пожалуйста, перестань ныть, Валерия, - сказал Видаль  резко.  -  Может,
хочешь что-нибудь поесть?
   - Оставь меня одну.
   Голос ее был глух и сдавлен.
   - Хорошо, как хочешь. - Он вышел из комнаты и прошел мимо  меня,  видимо,
не заметив меня в полутьме.
   Вскоре опять показался Дайер.
   - Разве можно заснуть в такую ночь? Боже, какая ночь!!
   - К Газетти не заходили? - спросил я. - Как он там?
   - Я совсем забыл о нем. Может быть, вы зайдете проведать его, Берди?
   - Ладно. А где он?
   - Четвертая дверь внизу. Пока, - и он прошел в свою спальню.
   Собрав все свои силы и спустившись по лестнице, я дошел до двери  Газетти
и прислушался. Тот храпел вовсю. Нажав ручку двери, я очутился  в  кромешной
темноте. Прикрывая рукой свет фонаря, я направился на  звук  храпа.  Газетти
лежал на спине, до подбородка накрытый простыней, лоб у  него  был  залеплен
пластырем. Спал он с открытым ртом,  из  которого  вырывался  громкий  храп.
Успокоившись тем, что он сейчас не представлял для меня никакой опасности, я
закрыл дверь и направился к себе в кабинет.
   Теперь весь план убийства Видаля, который все время  ускользал  от  меня,
вдруг четко вырисовался в  моей  голове.  Он  стал  результатом  информации,
которой случайно поделились со мной Вал и Дайер.  Без  этих  сведений  я  бы
никогда до этого не додумался. А ведь все так просто! Все легко могло  сойти
за самоубийство: он потерпел крах, судебный  иск  с  последующим  неизбежным
арестом, потерянные миллионы - мимо этих фактов полиция не могла  пройти.  К
этому добавлялся ураган, безнадежное будущее, страх перед тюрьмой -  вот  те
мотивы, которые привели его  в  состояние  глубокой  депрессии,  результатом
которой было самоубийство.
   Такой набор фактов должен был убедить в этом полицию. Все это нужно  было
еще тщательно взвесить. Дайер сможет быть свидетелем. Он сообщит  полиции  о
финансовом положении Видаля, при котором решение Видаля не вызовет  никакого
удивления.  Я  вообще  не  буду  участвовать  в  расследовании,  как   новый
сотрудник. Нельзя предположить, что я мог что-нибудь знать о делах Видаля.
   Налив в стакан виски, я быстро осушил его двумя глотками. Сердце стучало,
как молот, лицо было в поту. Единственный человек, которого я боялся, крепко
спал. Если бы Газетти расхаживал по дому, я бы не решился  осуществить  план
убийства. А так Видаль находится один в своем кабинете.
   Когда Вал просила меня убить ее, она сказала: "Ни один человек не услышит
выстрела в таком реве".
   Да, меня никто не  заподозрит.  Тихо  спущусь  и  войду  в  его  кабинет.
Револьвер будет в руке, за спиной, но в темноте он этого не  увидит.  Скажу,
что хочу поговорить о Вал. Он раздраженно выгонит  меня.  Я  подойду  совсем
близко и выстрелю ему в голову. Все будет выглядеть так,  что  он  предпочел
тюрьме смерть. Чего же ждать? Лучшего момента трудно себе представить.
   Дайер, конечно, уже тоже лег. За воем ветра и треском ломающихся деревьев
револьверный выстрел совсем не будет  слышен.  Все  закончится  в  несколько
минут, и Вал будет свободна. Мы будем вместе после шести лет разлуки.
   Я решительно встал и направился к двери. Да, револьвер!
   Вернувшись к столу и  открыв  ящик,  я  достал  портфель.  Он  неожиданно
оказался легким. Меня обдало холодом. Отбросив его в сторону, я  с  бьющимся
от волнения сердцем стал перебирать пачки бумаг.
   И вновь, вот уже в какой раз, страшный удар грома потряс дом...
   Ящик был пуст! Револьвер исчез!
 
 
   ГЛАВА 9
 
   Револьвер находился в моем портфеле в ящике письменного стола. И  вот  он
исчез. Кто же его взял? Видаль??? Может быть, Газетти? Никому из них не было
известно, что он у меня  есть.  Теперь,  когда  я,  наконец,  решился  убить
Видаля, я был глубоко потрясен, когда обнаружил его исчезновение, как  будто
меня стукнули по голове.
   В отчаянии я упал в  кресло,  обхватив  голову  трясущимися  руками.  Все
пропало!..
   Удары грома нарастали и раздавались почти непрерывно. Неистовое завывание
ветра, вспышки молний разрывали  мой  череп  на  части.  Кто  же  мог  взять
револьвер? Единственный, кто знал о нем, была Вал! Вал?!
   Она ведь просила меня убить ее. Неужели она в момент отчаяния, когда мы с
Дайером укрепляли  двери  и  ставни  окон,  вошла  в  мой  кабинет  и  взяла
револьвер. Боже мой! Может быть, она убила себя? Ведь в таком адском грохоте
выстрела нельзя было услышать.
   Паническое отчаяние приковало меня к месту.  В  этот  момент  я  особенно
глубоко понял, как сильно ее люблю, даже после шести лет разлуки. Неужели ее
уже нет в живых?
   Сделав над собой усилие, я выскочил в коридор, с бьющимся сердцем  быстро
пробрался к двери ее комнаты и, не постучав, открыл  ее...  Сейчас  я  найду
Вал, лежащей на кровати с простреленной головой и истекающей кровью.
   - Кто там?
   Ее голос! Она жива! Да, да, она сидела на стуле со сложенными на  коленях
руками. Возле нее горел фонарь.
   - О Вал!
   Я бросился к ней, упал на колени и обхватил ее бедра. Ее ласковые  пальцы
погрузились в мои волосы.
   - Ты пришел, милый, сказать мне,  что  я  свободна?  Скажи  мне  это,  не
бойся... Скажи, что я свободна.
   Я окаменел. Что она сказала?
   Опять раздался сокрушительный удар грома.
   - Клей, дорогой... Я свободна?
   Потрясение не проходило, в голове был туман.
   - Клей! - Ее голос зазвенел, а  руки  обхватили  мои  плечи.  Рывком  она
подняла меня с колен, и теперь мы смотрели в глаза друг другу.
   - Что случилось? - Лицо ее было бледным, как мрамор.
   - Отдай мне револьвер.
   - Револьвер?! Что ты хочешь этим сказать?
   У меня затряслись ноги.
   - Не шути. Вал! Верни мне оружие!
   - Что ты говоришь. Клей? Возьми себя в руки! Ты же говорил, что он у тебя
есть! - Ее голос перешел в крик.
   - Он исчез! Вал, ради бога, не мучай меня. Ведь это ты его взяла?
   - Я? - Она всем телом  подалась  вперед,  пальцы  ее  сжались  в  кулаки,
пергаментное лицо с дикими, широко открытыми глазами приблизилось ко мне.  -
Нет. Что ты говоришь?.. Так он живой?
   - Я собрался убить его и составил план. Все  должно  было  выглядеть  как
самоубийство. Все казалось таким простым, да к тому же был и хороший  мотив.
Это очень важно для полиции. Я уже собирался пойти  и  убить  его...  И  вот
кто-то взял револьвер.
   Последовала длительная пауза, после чего она спросила голосом, который  я
не узнал:
   - Кто же его взял?
   - Я был уверен, что ты.
   - Нет.
   - Что же теперь делать? У меня нет оружия, не могу же я  бороться  с  ним
голыми руками? Он сильнее меня.
   - Я же тебе говорила... ничего нельзя сделать - он заговорен. Все дьяволы
неуязвимы. А теперь иди... Если он нас застанет здесь вместе...
   - Я обещал помочь тебе, и я сделаю это!
   - Уходи! - Голова ее опустилась на колени, и она судорожно разрыдалась.
   - Я освобожу тебя. Вал! К завтрашнему дню ты будешь свободна от него.
   - Уходи! Хватит пустых обещаний! Выхода нет! Уходи же, ради бога!
   Я вышел в коридор и вернулся в  кабинет  совершенно  подавленным.  ПУСТЫЕ
ОБЕЩАНИЯ! Она была права, и это доставляло мне  неимоверные  страдания.  Все
рушилось! Но кто же все-таки взял револьвер, если не Вал? Еще сегодня  утром
он был на месте. Значит, это сделал  кто-то  из  троих:  Видаль,  Дайер  или
Газетти!
   Видаля сразу можно  были  исключить.  Если  бы  он  нашел  револьвер,  то
потребовал бы объяснений, почему в  ящике  стола  у  меня  оружие.  Если  бы
револьвер нашел Дайер, он бы его просто не тронул. Зачем он ему? Гак  значит
Газетти?!
   Я налил в стакан виски и залпом осушил его. Затем, взяв фонарь,  вышел  в
коридор и спустился по темной лестнице, направляясь к комнате Газетти.
   Он все еще храпел. Я долго колебался, прислушиваясь, но, наконец, вошел в
комнату, оставив дверь полуоткрытой. В нос ударил затхлый запах: смесь пота,
едкого жира волос и сигаретного дыма.
   Сердце мое тяжелым молотом колотило по ребрам, рот пересох.  Если  бы  не
выпитое виски, я бы не решился  войти  к  нему.  Газетти  неожиданно  сильно
всхрапнул, отчего мои волосы  на  голове  встали  дыбом.  Затем  храп  вдруг
прекратился. Может быть, он проснулся?
   Я стоял не жив, ни мертв, обливаясь потом. Немного поворочавшись, Газетти
захрапел вновь Я ждал, затем успокоившись, прикрывая  стекло  фонаря  рукой,
начал при слабом свете осматривать комнату. Неподалеку от меня у стены стоял
комод. Место было подходящим для хранения оружия. Неслышно  передвигаясь,  я
приблизился к комоду и открыл верхний ящик. В нем было белье, но  револьвера
не было. Когда я открывал второй ящик, он  скрипнул,  что  повергло  меня  в
ужас,  а  кровь  застыла  в  жилах.  Тотчас  же  я  выключил  фонарь.   Храп
прекратился. Ящик высовывался дюйм за  дюймом.  Вдруг  из  темноты  раздался
голос Газетти:
   - Кто там, черт возьми?
   К этому времени я уже закрыл ящик и беззвучно отступил в темноту.
   - Все в порядке, - прошептал я и зажег фонарь.
   Газетти сидел на кровати, и его змеиные  глаза  поблескивали,  щурясь  на
фонарь. Весь напрягшись, он напоминал леопарда, готового к прыжку.
   - Что ты здесь делаешь? - прорычал он.
   - Я... я просто хотел узнать, как вы себя чувствуете.
   - Да? - Его огромные кулаки спокойно лежали на коленях. - У меня  страшно
болт голова, и я хочу спать. Вот так!
   А сейчас проваливай и не вздумай здесь больше шарить или я выбью из  тебя
душу. Понял?
   Я выскочил в коридор и захлопнул дверь. Лестница была  немного  освещена.
Послышался звук шагов - кто-то спускался по ней. Наконец, удалявшаяся фигура
приняла контуры Дайера. Он был одет в  синий  плащ,  а  в  руках  он  держал
зажженный фонарь. Подойдя к кабинету  Видаля,  он  постучал,  затем,  открыв
дверь, остановился в проеме.
   - Я ведь просил меня не беспокоить, - раздался лающий голос Видаля.
   - Извините, сэр, но миссис Видаль...
   - Что там еще с ней ст