ибаться...
   - Для вас же хуже, если ошибетесь! Говорите.
   - В прошлом году у Фей был приятель, с которым она почти не расставалась.
Это Джонни Доман. Их всюду видели вместе. Ну, а потом, когда он  узнал,  чем
Фей промышляет, Джонни стал избивать ее. Один раз я едва вырвал ее у него из
рук. Без меня бы он убил Фей. Джонни так сильно ударил ее по голове, что она
потом долго болела. Я еле справился с этим парнем. Но у  него  есть  сестра,
она может вить из него веревки. Я связал парня и вызвал ее по  телефону.  Мы
посоветовались тогда, и она на год упрятала его в психушку. Вчера  он  вышел
оттуда. Его подлечили... Один мой знакомый видел  его  прошлой  ночью  возле
"Голубой розы". Он слышал, как Джонни спрашивал, где  теперь  живет  Фей.  Я
сразу сообразил, что  у  нее  могут  быть  неприятности  и  позвонил  ей  по
телефону,  но  мне  никто  не  ответил.  -  Он  выразительно  посмотрел   на
лейтенанта. - Нисколько не удивлюсь, если Джонни отыскал ее.
   Адаме снова захрустел суставами пальцев.
   - Джонни Доман? Я помню его: такой красивый блондин,  высокий,  стройный.
Он одно время околачивался по бильярдным шестьдесят шестой улицы. Вы сказали
об этом Доновану?
   Дарси покачал головой.
   - Он не спрашивал меня об этом.
   - Доман? - Адаме потер щеку. - Да, это возможно. Хорошо, я проверю. Нужно
будет узнать, что он делал во время убийства.
   - Может быть, вы не знаете, - безразлично проговорил  Сэм,  -  но  сестра
Домана собирается выйти замуж за мистера О'Брайена.
   Адаме, не реагируя, раздавил сигарету в пепельнице.
   - Я и в самом деле не  знал.  -  Он  встал.  -  Это  меняет  дело  и  все
усложняет. Спасибо за сведения, но держите все в тайне.  Я  не  хочу,  чтобы
кто-нибудь об этом узнал.
   - Никто и не узнает, а те, кто уже знают, будут молчать.
   Адаме поднялся и медленно прошелся по комнате.
   - Да, такого я не ожидал, - задумчиво  проговорил  он.  -  Если  О'Брайен
узнает, что я хочу поговорить с братом его невесты, он не обрадуется. А  где
сейчас находится Джонни?
   Дарси пожал плечами.
   - Может, у своей сестры? Она раньше очень любила его.
   - Да, это не блестящий вариант, но он, без сомнения, у нее.  Как  бы  это
проверить, Сэм? Помогите-ка мне. Я не должен там показываться, а  вы  вполне
сможете обнаружить его.
   Дарси колебался.
   - Вы не пожалеете об этом, - пообещал Адаме,  видя  его  состояние.  -  Я
улажу все дела с  Бартом  и  прослежу,  чтобы  у  него  к  вам  было  особое
отношение.
   - Хорошо, - согласился Сэм, - я попытаюсь, но обещать ничего не  могу.  А
потом, может быть, он и не убивал. Что, если он не был у Фей ночью?
   - Конечно. Все, что мне нужно - десятиминутный разговор  с  этим  парнем.
Найдите его побыстрей, Сэм, это очень важно.
   Под проливным дождем Адаме шел к своей машине. Он сел  за  руль,  опустил
стекло и, задумчиво уставившись на приборный щиток,  закурил.  Итак,  сестра
Джонни выходит замуж  за  О'Брайена.  Если  Доман  действительно  убил  Фей,
О'Брайен будет скомпрометирован. - Адаме глубоко затянулся сигаретой.
   У него было два варианта:  длинное  следствие  и  короткое.  Может  быть,
пойти, поговорить с О'Брайеном,  или,  что  предпочтительней,  подождать,  а
потом поговорить с Бартом. Но прежде, чем идти к  тому  или  другому,  нужно
убедиться, что Джонни Доман - убийца.
   Он повернул ключ зажигания.
   - В этой истории, если взяться за нее хорошенько, шурин Говарда,  капитан
Монтелли, рисковал  вылететь  со  своего  места,  а  вместо  могучей  фигуры
О'Брайена могла появиться обыкновенная мокрая курица,  к  тому  же  порядком
ощипанная.
   - Вот удачный случай, которого я так долго ждал! -  подумал  Адаме.  -  И
черт меня побери, если я не воспользуюсь им!
   Он резко взял с места и скоро оказался у здания полицейского управления.

Глава 4

   Большой "кадиллак" О'Брайена ехал по пустынной дороге  вдоль  реки.  Этой
дорогой почти не пользовались с тех пор, как закрылась консервная фабрика, и
она  пришла  в  запустение.  Тем  не  менее  вдоль  реки   еще   сохранились
полуразрушенные сараи, служившие  раньше  складами,  и  ветхая  пристань,  у
которой, тем не менее, еще можно было держать судно. Воспользовавшись  этим,
Такс держал там свою посудину: нечто среднее между катером и яхтой.
   Проехав несколько метров по дороге, ведущей  к  старому  сараю,  О'Брайен
сбросил газ, остановил машину и прошел к поджидающему его судну.
   "Вилла Поит", солидная яхта двадцати четырех метров в  длину,  стояла  на
якоре в полумиле от запретной зоны. Она служила О'Брайену для рыбной  ловли,
а кроме того, там он принимал друзей, у которых были неприятности с законом.
   О'Брайен спрыгнул в катер Такса, сделал знак сидящему у мотора  мулату  и
сел на переднее сиденье. Мулат послушно  оттолкнулся  от  причала,  запустил
мотор и направил катер к яхте.
   На палубе, прямо у сходен, стоял Такс - загорелый мордоворот с непрерывно
бегающими  светло-голубыми  глазками.  Его  мясистое   лицо   было   покрыто
трехдневной щетиной, открытый ворот черной  рубашки  открывал  могучую  шею,
белые когда-то  брюки  и  каскетка  яхтсмена,  надвинутая  на  правый  глаз,
завершали этот пленительный образ.
   Такс был единственным  из  банды  торговцев  наркотиками,  кого  О'Брайен
прихватил с собой в новую, почти  добропорядочную  жизнь.  Это  был  опасный
человек, особенно если учесть, что в кармане его всегда были нож  и  кастет.
О'Брайен умело использовал этого орангутанга и хорошо платил ему, и не  было
случая, чтобы Такс не справился с поручением, которое дал хозяин.
   При виде поднимающегося по сходням О'Брайена  Такс  небрежно  поднес  два
пальца к каскетке.
   - Где он? - спросил О'Брайен.
   - Внизу, - ответил Такс, указывая на трап. Могучий,  обнаженный  по  пояс
негр, сидя на бидоне, сторожил вход. Он улыбнулся хозяину и отошел от двери.
   - Что произошло? - спросил О'Брайен.
   - Слегка помахали кулаками, - ответил Такс, не задумываясь, так как жизнь
его была сплошным  помахиванием  кулаками.  -  Малыш  не  хотел  вести  себя
спокойно, и мне пришлось отшлепать его. Нас никто не видел. Все  в  порядке,
патрон.
   - Он ранен? - сухо спросил О'Брайен.
   - Ему досталось, но и было за что. Он умеет драться, мы едва  справились.
Но сейчас он пришел в  норму  и  чувствует  себя  нормально.  Будете  с  ним
говорить, патрон?
   - Да.
   Такс  впереди  О'Брайена  спустился  по  трапу,  прошел  по  коридору   и
остановился перед дверью каюты. Он повернул ключ и  вошел  в  каюту,  кивком
головы пригласив хозяина идти следом.
   Джонни Доман лежал на койке, свесив ногу. О'Брайен приблизился, и пленник
открыл глаза. Он был похож на сестру, но это не тронуло О'Брайена.
   "Красивый подонок!" - подумал он и громко сказал:
   - Привет, Джонни.
   Доман не шелохнулся и наблюдал за посетителем  большими  зелеными,  почти
как у сестры, глазами.
   - Что это вы творите, Сион? - проговорил он, наконец. -  Думаете,  Гильда
обрадуется, когда я расскажу ей?
   О'Брайен придвинул стул, сел и жестом приказал  Таксу  выйти.  Когда  тот
закрыл за собой дверь, он достал из кармана золотой портсигар и протянул его
Джонни. После короткого колебания, пленник все же взял сигарету  и  прикурил
от зажигалки О'Брайена.
   - Мы будем говорить не о Гильде, - начал Сион, - а о  вас.  Как  вы  себя
чувствуете, Джонни?
   - Вы знаете, пока этот ваш негр не дал мне кулаком по башке, я чувствовал
себя не очень хорошо. Сейчас все превосходно, - кривляясь ответил  Доман.  -
Не думайте только, что я стану вас за это благодарить.
   - Не знаю, не  знаю,  может  быть  и  придется  благодарить,  -  возразил
О'Брайен. - Похоже, врачи вылечили вас не до конца,  если  для  того,  чтобы
привести в норму, вас надо бить по голове.
   - Меня могли бы отпустить из психушки и раньше, но эти клистирные  трубки
сообразили, что за меня платят звонкой монетой, и не спешили расставаться, -
ответил Джонни, улыбаясь. - У Гильды, благодаря вам, много денежек, а у меня
- нет. Но если бы ей нужно было привести мозги в порядок, я  достал  бы  для
этого несколько сот долларов, а она потом вернула бы мне  долг:  ведь  после
вашей свадьбы у нее появятся миллионы, и то что было потрачено  на  лечение,
покажется просто пустяком.
   О'Брайен почувствовал, что у него защипало в  носу:  это  было  признаком
нарастающего гнева.
   - Вы действительно  наглый  и  гнусный  человек,  Джонни,  -  сказал  он,
стараясь не давать ярости захлестнуть себя. - Я счастлив,  что  у  меня  нет
такого братца.
   - Ничего, скоро я буду  вашим  шурином,  -  усмехнулся  Джонни.  -  Если,
конечно, Гильда согласится выйти за вас после бойни, которую вы мне учинили.
Вы здесь чего-то не додумали. Но я готов не обсуждать с сестренкой эту тему,
если вы дадите мне две тысячи долларов  за  молчание.  Для  вас  это  совсем
небольшая сумма.
   - Действительно, самая малость, - тихо проговорил О'Брайен. -  Но  вы  не
получите даже этого.  Вообще-то  мне  странно,  почему  до  сих  пор  вы  не
спрашиваете, зачем мы приволокли вас сюда?
   В зеленых глазах промелькнуло легкое замешательство.
   - Да, интересно - зачем?
   - По всей видимости, вас плохо вылечили в  больнице.  Вы  все  еще  очень
больны, бедняжка Джонни. Юноша побледнел и глаза его засверкали.
   - Неужели вы думаете, что Гильда пойдет за вас, если узнает, что со  мной
случилось? Вы сами роете себе яму. Доктора сказали, что я совершенно здоров,
и вам меня не переубедить.
   - Тогда почему вы убили Фей Карсон? Джонни отвел глаза.
   - Я не знаю, о чем вы говорите, - потерянно прошептал он.
   - Ну что вы, что вы, дружок. Отлично знаете. Прошлой ночью вы  сходили  к
Фей  Карсон  и  закололи  ее  ножом.  Это  замечательный  поступок,  который
характеризует вас как настоящего маньяка.
   - Вы сошли с ума! Прошлую ночь я провел в вашем  обществе.  Вы  прекрасно
знаете об этом.
   - О, нет, так не пойдет, - О'Брайен покачал головой.  -  Я  не  собираюсь
обеспечивать вам алиби. Вчера я допоздна был на приеме. Итак, почему  вы  ее
убили?
   - С чего вы взяли это?
   - Не пытайтесь меня обмануть! - прикрикнул О'Брайен. - Прежде, чем залечь
в клинику, вы обещали убить Фей Карсон, и вот вы на свободе, а она -  убита.
Вы в самом деле думаете, что сможете выкрутиться из этого дела?
   - Конечно, смогу. Согласен, я говорил, что удавлю эту шлюху, а  я  всегда
выполняю свои обещания. Я ее предупредил, но она  не  послушалась.  Пришлось
покончить с ней.
   О'Брайен ни секунды не сомневался, что Джонни убийца, но эти  рассуждения
привели его в замешательство.
   - И как долго вы собираетесь скрываться от полиции?
   -  Что  за  глупости?  -  Джонни  расхохотался.  -   Шурин   влиятельного
политического деятеля проучил шлюху,  которая  этого  заслуживала,  что  тут
страшного? К тому же я готов облегчить вам дело. У нее был один тип, когда я
убил ее. Он за все заплатит: вам нетрудно будет взвалить это  на  него.  Шеф
полиции у вас в кармане, вы только объясните  ему,  что  нужно  сделать.  Он
умрет от счастья, если сможет оказать вам услугу.
   - А вы уверены, что я захочу хлопотать ради вас? - усмехнулся О'Брайен. -
Мне лично не хочется шевелиться.
   - Ничего не поделаешь, придется, - уверенно сказал Джонни. - Вы не можете
позволить полиции схватить меня. Вы любите Гильду,  Сион,  и  я  вас  вполне
понимаю: сестричка восхитительна! Но, если ее имя  будет  замарано,  вам  не
придется жениться на ней. С тех пор, как вы стали тайным хозяином города, вы
очень не хотите гласности. Значит, вам есть что скрывать, и вы не  заставите
меня думать иначе, Сион. Больше всего на  свете  вы  боитесь  огласки  своих
делишек!
   О'Брайен рассматривал Домана, стараясь скрыть злобу.
   - Так вы в самом деле убили Фей Карсон? - медленно проговорил он.
   Джонни снова рассмеялся.
   - Можете думать иначе, - ответил он,  успокоившись.  -  Но  это  было  не
слишком трудно: Фей постоянно забывала ключ и  у  нее  был  запасной  -  под
ковриком. Я пришел к ней заранее, открыл дверь ключом и  заперся  в  ванной.
Она пришла с этим типом, - взгляд Джонни  стал  жестоким.  -  Я  держал  нож
наготове. Она так испугалась, что даже не смогла закричать. Жаль, что вы  не
видели ее лица в тот момент. Она разделась и смотрела  на  себя  в  зеркало,
когда вдруг увидела мое отражение. Она  обернулась,  и  посмотрела  с  таким
ужасом, которого я не видел никогда в жизни. И тогда я заколол ее. Это  было
очень просто. Я подхватил ее  на  руки  и  отнес  на  кровать,  как  относил
когда-то. Она смотрела на меня и ничего не могла сказать. Я с  удовольствием
позабавился бы с ней, но у меня не было времени.  Этот  тип  стал  орать  из
гостиной, долго ли она еще будет возиться. Тогда  я  вырубил  свет  и  ушел.
Здесь не было ничего сложного.
   - Кто-нибудь видел, как вы выходили?
   - Разумеется, нет. Вы, кажется, действительно принимаете меня за психа. Я
постарался, чтобы свидетелей не было.
   - Гильда или кто-то еще знает об этом?
   - Нет! - Джонни отвел свои зеленые глаза.
   - Откуда вы узнали новый адрес Фей? Джонни продолжал смотреть в сторону.
   - Я знал, что она часто ходит в "Голубую розу". Я пошел туда, увидел, как
она выходит, и отправился следом.
   - Не лгите! - перебил его О'Брайен. - Вы только что говорили, что  пришли
раньше и заперлись в ванной. Как же вы могли  одновременно  идти  следом  за
ней?
   - Да из вас вышел бы отличный шпик, Сион! - Джонни  расхохотался.  -  Ну,
если вы так уж хотите знать, я спрашивал о ней у Луи из "Парадиз-клуба".
   - Теперь он знает, что вы ее искали. Идиот! Неужели вы  думаете,  что  он
будет молчать!
   - Это зависит только от вас! - резко сказал Джонни. - Отправляйтесь к Луи
и договоритесь с ним. О'Брайен задумался, уставившись в пол.
   - Я не тронул бы ни единого волоса на ее голове, если бы не  был  уверен,
что вы меня не оставите,  -  продолжал  Джонни.  Он  сел  на  койке.  -  Мне
осточертела эта  гнусная  каюта.  Давайте-ка  отправимся  в  банк  за  двумя
тысячами, а потом я смоюсь в Нью-Йорк. Идет?
   О'Брайен поднял голову.
   - Вы верите в  Санта-Клауса,  Джонни?  -  спросил  он,  и  в  голосе  его
прозвучали новые ноты.
   После этого странного вопроса О'Брайен открыл дверь и сделал знак  Таксу,
который ожидал в коридоре.
   - Входи.
   Такс молча вошел в каюту, закрыл дверь  и  привалился  к  ней  спиной.  В
глазах Джонни забрезжил страх.
   - Послушай, Сион, - задиристо сказал он. - Вы уже  достаточно  надо  мной
поиздевались. Если опять приметесь за старое, то клянусь, пожалеете об этом.
   О'Брайен не обратил на это заявление никакого внимания.
   - Джонни останется здесь, - сказал он Таксу, - до  тех  пор,  пока  я  не
прикажу его освободить. Ты отвечаешь  за  него  головой.  Если  он  вздумает
капризничать, объясни, что этого делать не стоит. Поручаю  его  тебе.  Такс.
Если уж он совсем расшалится, ты должен будешь разбить ему морду.
   - Понятно, патрон, - сказал Такс, и лицо его засветилось.
   - Вы не имеете права держать меня здесь, - возмутился Джонни. -  Если  вы
меня сейчас же не выпустите, я причиню вам неприятности. Прощайтесь тогда  с
карьерой политика, понятно?
   - Бедный кретин! - вздохнул О'Брайен. -  Вы  будете  сидеть  здесь  ровно
столько, сколько я найду нужным. И советую замолчать, если не хотите,  чтобы
вас успокоили.
   Джонни  бросился  к  О'Брайену,   сжав   кулаки,   но,   наткнувшись   на
железобетонный кулак Такса, отлетел на койку.
   - Вы за это заплатите! - проговорил Джонни, глядя на О'Брайена с  мерзкой
улыбкой. - Гильда никогда не выйдет за вас, гнусное вы отродье!
   О'Брайен взглянул на Такса и кивнул.
   Такс, не спеша, подошел к Джонни, рванул его за ворот рубахи и, почти  не
размахиваясь, сильно ударил по лицу. Голова Джонни  дернулась  назад,  и  он
ничком повалился на пол.
   Ударом ноги Такс заставил Джонни  перевернуться  на  спину,  потом  снова
схватил за рубаху, рывком поставил на ноги  и  прислонил  к  стенке.  Джонни
вытаращил глаза и хватал ртом воздух, из  его  носа  струйкой  текла  кровь.
Такс, держа его одной рукой, другой принялся хлестать по щекам.
   О'Брайен,  насладившись  зрелищем,  поднялся  наверх  и,  сев  в   катер,
отправился к берегу.

***

   Рафаил Свитинг стоял у перекрестка и, держа болонку  в  руках,  готовился
перейти улицу. Собачонка смотрела на поток машин с тем же  нетерпением,  что
хозяин.
   Дождь перестал, но влажная жара заставляла Свитинга обильно потеть. Глядя
на проносящиеся машины, он мечтал о дне,  когда  сможет  купить  собственный
автомобиль. Сейчас у него было два доллара  и  восемьдесят  пять  центов  и,
несмотря на свой, совершенно необъяснимый оптимизм, Свитинг не видел никакой
возможности увеличить эту сумму в ближайшее время.
   Утром, несмотря на посещение полиции, а потом увоз тела Фей,  за  которым
он с нездоровым любопытством наблюдал из-за занавесок, Рафаил Свитинг  успел
написать пятьдесят писем с ходатайством о помощи.  Он  знал  по  опыту,  что
раньше чем через десять дней, ответа ждать не стоит.
   В течение многих лет Свитинг жил  за  счет  благотворительности.  Письма,
которые он писал богатым наследникам, или знаменитым артистам, имена которых
мелькали  на  афишах,  были  полны  жалоб  на  бедственное  положение,  и  в
заключении которых Свитинг просил "совсем немного",  позволяли  ему  жить  с
относительным комфортом.
   Если Свитингу отказывали в помощи,  он  принимался  за  шантаж  или  даже
карманное воровство, но в последнем он имел несчастье попасться с  поличным.
За последние  двадцать  лет  своей  жизни  восемь  он  провел  в  тюрьме,  и
возвращаться туда совсем не хотел.
   Стоя на перекрестке, Свитинг думал, что ему срочно  нужны  деньги,  иначе
нечем будет заплатить за квартиру.
   Утреннее  происшествие  и  визит  сержанта  Донована  нарушили  спокойное
течение его жизни, и теперь он пытался придумать возможность получить деньги
без риска.
   Он уже вышел на проезжую часть, как вдруг заметил высокого  черноволосого
человека, который вышел из служебного  входа  Национального  банка.  Свитинг
сразу же узнал его. Это был клиент, который  уходил  ночью  от  Фей  Карсон.
Сдерживая  нервное  возбуждение,  Свитинг  перешел  улицу  и  последовал  за
незнакомцем. Он уже давно понял, что давая сведения полиции, не заработаешь.
Совсем наоборот. Поэтому, когда Донован  спросил,  не  видел  ли  он,  чтобы
кто-то выходил от Фей ночью, Свитинг предпочел промолчать.  Если  бы  только
это было выгодно, можно было бы сказать Доновану много интересного. Он  ведь
отлично видел, что от Фей уходил этот черноволосый,  но  двадцатью  минутами
раньше, вниз по лестнице пробежал еще  кто-то  и  тоже  -  от  Фей.  Свитинг
бросился к своей полуоткрытой двери, но беглец уже был далеко, и рассмотреть
ничего не удалось. Сперва он подумал, что это  тот  парень,  с  которым  Фей
недавно поднималась, но, когда увидел, как он спускается, понял, что это был
кто-то другой, который вошел в квартиру без приглашения.
   Узнав от Донована об убийстве, Свитинг сразу  понял,  что  тот,  бежавший
вниз по лестнице, и был убийцей. Жаль, что ему не удалось рассмотреть  этого
преступника. Ну да ладно! Мужчина,  который  шагал  сейчас  впереди,  был  в
квартире как раз во время убийства, и должен  теперь  опасаться  полиции.  А
люди, которые были с полицией не в ладах, всегда готовы были  раскрыть  свой
кошелек и заплатить Свитингу  за  молчание.  Он  еще  быстрей  засеменил  на
коротких ножках, чтобы не отстать от своей жертвы.
   Несомненно,  удача  улыбнулась  Рафаилу   Свитингу!   Нужно   действовать
осторожно, и заставить этого типа заплатить. Раз он выходил из  банка  через
служебный ход, значит, работал там, и, конечно же, достаточно зарабатывал на
жизнь. Нужно попросить у него долларов тридцать в месяц, если назвать просто
крупную сумму, это может  отпугнуть  клиента.  У  таких  людей  всегда  есть
сбережения, поэтому н