й великолепный новый дом. Стало легче,  потому  что  он  стал
работать в офисе, расположенном в центре города. С Лизой он проводил  только
вечера, но и это было достаточно скверно.  Он  обнаружил,  что  Лиза  бывает
счастлива в двух случаях: либо  оказавшись  под  ним,  либо  взобравшись  на
лошадь. Она проводила верхом практически все свое время, пока  он  находился
в офисе. У нее были три чистокровки, и она целыми  днями  носилась  по  лесу
или галопировала по  верховой  тропе,  одна  или  в  компании  женщин,  тоже
помешанных на лошадях. Вечера проходили в непрерывных приемах,  устраиваемых
Лизой или ее знакомыми. Гарри был  душой  общества  и  пользовался  успехом.
Внешне их  брак  казался  счастливым.  Но  Гарри  боялся  ночей.  Оказалось,
однако,  что  с  ней  легко  ладить,  пока  он  выполняет  свои  супружеские
обязанности. Только вот как раз  эти  обязанности  и  вставали  ему  поперек
горла. Он надеялся, что со временем Лиза  насытится  сексом  и  остынет,  но
вышло  иначе.  Ей  всегда  было  мало.  Временами   Гарри   был   близок   к
помешательству. Случалось и так, что он  неожиданно  натыкался  на  одну  из
своих бывших подружек. Ловя их выразительный взгляд, он понимал,  что  стоит
лишь дать ответный сигнал, и он заполучит девушку с настоящим  телом,  а  не
тощий ошметок. Но Гарри был честен.  Он  знал  цену  тому,  что  получил,  и
твердо решил не изменять. Кроме того. Лиза так  измотала  его,  что  у  него
просто не возникало никакого желания. Время  от  времени,  если  прием  того
заслуживал, Лиза одевала алмазы Эсмальди. При виде ожерелья  другие  женщины
рвали на себе волосы от зависти.  Наблюдая  за  женой,  Гарри  с  огорчением
думал о зря пропадающей красоте. Ни лицо, ни шея Лизы не сочетались с  таким
ожерельем.  В  конце  концов,  Гарри  возненавидел  его.  Если   на   вечере
присутствовала настоящая красавица - а в Парадиз-Сити их  хватало,  -  Гарри
иногда так и подмывало сорвать его с тощей шеи жены и  надеть  на  красотку.
Он не сомневался, что эффект был бы потрясающим.
     Ему пришлась не очень-то по душе работа  в  офисе.  Сам  офис  выглядел
очень элегантно, а его  личный  кабинет  походил  на  кабинет  какого-нибудь
большого директора. Но продавать, или пытаться продавать  земельные  участки
Сола  Коэна  казалось  Гарри  скучным  занятием.  Он  не  умел  обрабатывать
нерешительных клиентов,  убеждать  недоверчивых,  изображать  энтузиазм  над
картами и планами участков. К тому же, он еще невзлюбил  Харриет  Бернстойн,
свою секретаршу. Коэн сказал, что она прекрасно справляется со всей  работой
сама,  и  это  оказалось  правдой.  Ей  было  лет  38,  низенькая,  толстая,
аккуратно одетая, с маленьким крючковатым носом,  черными  глазами-бусинками
и с кожей, напоминающей цветом баранье  сало.  С  первой  же  встречи  Гарри
почувствовал, что она не испытывает к нему ни  неприязни,  ни  доверия.  Его
обаяние отскакивало от нее, как мячик  от  каменной  стены.  Мисс  Бернстойн
была поразительно расторопна и сведуща. Стоило  ему  попросить  какое-нибудь
письмо, план, документ на право владения, как они моментально  появлялись  у
него на столе. Она знала кредитные возможности каждого клиента, знала,  кого
стоит пригласить на деловой завтрак, а кого - нет. Ее  стараниями  за  Гарри
был  закреплен  столик   в   яхт-клубе,   постоянно   находившийся   в   его
распоряжении.  Каждое  утро,  войдя  в   кабинет,   он   находил   аккуратно
отпечатанный меморандум, где предназначенные на сегодня встречи  были  четко
перечислены и содержались все необходимые сведения о  приглашенных  на  ленч
клиентах. Гарри отлично понимал, что Сол Коэн ценит  такую  работу,  но  сам
чувствовал себя неуютно. Случалось, к нему заходил какой-нибудь  симпатичный
клиент, с которым он охотно пошел бы  в  портовый  ресторанчик,  где  подают
блюда из рыбы, чем в помпезный яхт-клуб, но у него просто  не  хватало  духу
нарушить расписание, тщательно составленное мисс Бернстойн.  Так  что  Гарри
было не особенно весело на работе и не особенно весело  дома.  Он  опасался,
что Лиза окажется первостатейной стервой, но ничего подобного не было.  Пока
все шло гладко по постельной части, Лиза была даже мила.
     Они были женаты два года,  когда  случилось  несчастье.  За  это  время
Гарри немного поднаторел в  своем  деле  и  продал  по  высокой  цене  около
тридцати акров земли, чем порадовал Сола.  Гарри  привык  к  хорошей  жизни.
Благодаря ему званые вечера  Лизы  считались  лучшими  в  городе.  Сама  она
никогда не пользовалась особой популярностью. На мужчин она наводила  скуку,
а  женщины  ей  завидовали,  зато  Гарри  нравился   всем.   Частенько   они
отправлялись целой компанией куда-нибудь на яхте. Гарри научился  плавать  с
аквалангом. - Здесь Эл Барни сделал паузу. - Это я его  научил.  Он  плавал,
как рыба. В общем, жил он не так уж  и  плохо.  Он  был  достаточно  крепок,
чтобы удовлетворить Лизу, и она души в нем не чаяла.
     Не без  труда  ему  удалось,  наконец,  продать  участок  земли  одному
англичанину, который хотел  поселиться  в  солнечных  краях.  Они  подписали
контракт, обменялись рукопожатием, а когда клиент вышел, Гарри откинулся  на
спинку кресла с  чувством  хорошо  поработавшего  человека.  Он  решил,  что
вечером поедет с Лизой куда-нибудь и отпразднует это событие. В этот  момент
вошла мисс Бернстойн. Что-то в выражении ее лица заставило Гарри  оцепенеть.
Обычно она была  невозмутима  и  сухо  деловита,  но  сейчас  она  выглядела
ужасно.
     - С  вами  хочет  говорить  доктор  Гурли,  -  сказала  она  визгливым,
срывающимся голосом.
     Доктор Гурли был их домашним врачом. Лиза любила докторов  и  постоянно
проверялась, заставляя Гарри делать то же самое. Гарри уставился на нее.
     - Доктор Гурли?
     - Произошел несчастный случай, - и, к ужасу Гарри, она расплакалась.
     Он схватил телефонную трубку. Оказалось, что Лизу сбросила  лошадь.  На
тропу  выскочила  собака,  и  лошадь,  испугавшись,  встала  на   дыбы.   От
серьезного тихого голоса врача у Гарри по спине пробежал холодок.
     - Она в моей  клинике,  мистер  Льюис.  Состояние  тяжелое.  Вы  можете
приехать сейчас же?
     Неудачное падение искалечило Лизу. Она ударилась  о  камень  и  разбила
позвоночник. С этого момента Лиза была парализована ниже пояса. А для  Гарри
мир снова перевернулся вверх тормашками  и  наизнанку.  Сначала  он  не  мог
поверить тому, что говорил врач. Потом вдруг сообразил, что  его  постельным
трудам пришел конец, и у него словно большой груз  свалился  с  плеч.  Потом
эту мысль сменила другая, потрясшая его: Лиза больше не  сможет  ходить.  И,
наконец, но это уже позже, он осознал, что теперь привязан к калеке.
     Когда Сол Коэн узнал об этом, с ним случился инфаркт. Он  умер  прежде,
чем мисс Селби успела снять трубку и позвать врача.
     При известии о смерти  Сола  Коэна  Гарри  охватила  настоящая  паника.
Полубессознательная Лиза лежала в клинике, теперь умер Сол, и он  вообразил,
что на него свалится вся тяжесть управления королевством  Коэна.  Однако  он
быстро  обнаружил,  что  Сол   позаботился   обо   всем.   Существовал   еще
вице-президент, совет  директоров,  юристы,  попечители,  трое  субъектов  с
лицами, словно вырубленными топором. Все они попросту отмахнулись  от  Гарри
и взяли все в свои руки.  Лишь  после  того,  как  Лиза  вернулась  домой  в
инвалидном кресле, было оглашено завещание Сола. Все  отходило  Лизе.  Гарри
даже не упоминался. С таким же успехом Сол мог  бы  остаться  в  живых:  его
смерть не принесла никаких перемен  для  Гарри.  Зато  несчастный  случай  с
Лизой основательно изменил его жизнь. Когда ей,  наконец,  стало  ясно,  что
она больше не сможет ни спать с  мужчиной,  ни  ездить  верхом,  она  слегка
тронулась умом. Гарри всегда подозревал, что в  ней  скрыта  стерва,  и  вот
теперь она дала о себе знать. С той минуты, как Лиза вернулась домой,  жизнь
Гарри превратилась в кошмар. Первый  сигнал  тревоги  загорелся,  когда  она
закрыла их общий счет и вновь открыла его, но теперь уже на свое имя.  "Папа
оставил все мне, - заявила она, твердо глядя на Гарри, - поэтому я  хозяйка.
У тебя есть свои деньги на расходы. Остальным распоряжаюсь я".
     Закончились званые вечера. "Кто захочет приходить сюда, когда я сижу  в
этом  проклятом  кресле?"  Напрасно  Гарри  пытался  переубедить   ее.   "Не
воображаешь ли ты, что я стану приглашать всех этих светских шлюх, чтобы  ты
их мог тискать по углам? И еще - слушай хорошенько! Раз уж мы  заговорили  о
шлюхах...  Если  я  должна  обходиться  без  этого,  ты   тоже   обойдешься!
Предупреждаю! Ты понял?" Потрясенный Гарри слабо возразил: "Не  говори  так,
дорогая. Для меня это такая же трагедия,  как  и  для  тебя".  Лиза  свирепо
уставилась на него своими большими сверкающими глазами: "Ладно... так  пусть
это и дальше останется для тебя трагедией, Гарри, не то я тебя вышвырну!"
     За два года Гарри не только привык к роскошной жизни, но  и  размяк  от
нее. Мысль о том, чтобы остаться без работы, без этого чудесного  дома,  без
своего кабинета, пугала его до смерти. Но в  глубине  души  он  считал,  что
если ему всерьез захочется женщину, он сумеет устроиться так, что Лиза ни  о
чем не узнает. Однако вскоре он обнаружил, что  окружен  соглядатаями.  Мисс
Бернстойн, То-то, дворецкий-японец и  Хельгар  постоянно  шпионили  за  ним.
Хельгар звали сиделку, нанятую для Лизы, тощую, долговязую датчанку  лет  55
с соломенно-желтыми волосами, лошадиным лицом  и  каменными  глазами.  Гарри
чувствовал, что эта женщина недолюбливает его и при  случае  охотно  устроит
пакость. Он, в свою очередь, возненавидел ее.  Днем  Лиза  вела  бесконечные
телефонные разговоры со своим банком и юристами во Фриско  и  изводила  мисс
Селби. Гарри мог утешаться тем, что она шпыняет всех этих людей  не  меньше,
чем его. Но он страшился вечеров  и  уик-эндов.  Возвращаясь  с  работы,  он
никогда не знал, в каком настроении застанет  Лизу.  Иногда  она  вела  себя
сносно, хотя и непрерывно жаловалась, но в  большинстве  случаев  общение  с
ней было пыткой. Однажды вечером,  отчаявшись  после  того,  как  она  резко
выключила телевизор и запустила книжкой через всю комнату,  Гарри  предложил
устроить вечер. "Это пойдет тебе на пользу, - сказал он. - Не можешь  же  ты
и дальше жить..."
     - Заткнись! - крикнула Лиза. - Думаешь,  мне  нужны  эти  идиоты  и  их
жалость? Если я влипла, ты влип вместе со мной, а не нравится -  убирайся  к
черту!
     Так,  месяц  за  месяцем,  проходила  их  совместная  жизнь.  Случалось
всякое. Например, Гарри приобрел привычку покупать себе новую одежду,  когда
вздумается. Он купил три летних костюма и выписал  чек  на  их  общий  счет,
забыв, что тот закрыт. Последовавшая сцена открыла ему глаза на то, в  каком
тревожном  состоянии  находятся  умственные  способности  Лизы.   Когда   он
вернулся домой с работы, она швырнула в него счета.
     - Сам их оплачивай! - закричала она. - У тебя есть свои деньги! Как  ты
смел заносить их на мой счет!!!
     Гарри вспомнил, что деньги у него почти на исходе. 20  тысяч  в  год  -
это звучит внушительно, но от них мало что остается после  покупки  сигарет,
выпивки, бензина для  машины,  раздачи  крупных  чаевых  в  клубе  и  прочих
случайных трат, неизбежных для богатого человека. Он понял,  что  с  уплатой
за  костюмы  придется  ждать  до  получения  очередного  месячного  чека  от
попечителей. Но временами  Лиза  была  трогательной.  Отослав  Хельгар,  она
оставалась одна в своей  огромной  пышной  спальне.  В  такие  моменты  Лиза
позволяла Гарри утешать ее, и Гарри старался изо всех  сил.  Случалось,  она
просила  открыть  сейф  и  достать  ожерелье  Эсмальди.  Она  надевала  его,
подкатывала к зеркалу и долго смотрела на себя, потом  горько  плакала.  Она
содрогалась  так,  словно  рыдания  разрывали  ее  на  части,  и   у   Гарри
становилось очень скверно на душе.
     Миновали два бесконечных месяца, и он, рискуя вызвать взрыв,  предложил
прокатиться на яхте и хоть на время вырваться из этого  проклятого  дома.  К
его удивлению, Лиза согласилась. Ей уже  до  тошноты  надоело  жалеть  себя.
Тогда  Гарри  предложил  захватить  с  собой  кое-кого  из  близких  друзей.
Проявляя осторожность, он назвал трех женщин, не более привлекательных,  чем
бормашины, и их мужей, которых интересовали  только  лошади.  И  опять  Лиза
согласилась.
     Морская прогулка  прошла  очень  удачно.  Через  несколько  дней  после
возвращения Лиза объявила о своем намерении позвать гостей. Она решила,  что
прикованная к креслу хозяйка никому не помешает наливаться спиртным  и  есть
первоклассные блюда, которыми она угощает... так какого черта?
     После этого жизнь Гарри постепенно вошла  в  норму.  Он  жил  словно  с
бомбой замедленного действия. Во время приемов он не смел отойти  от  кресла
Лизы. Он должен был постоянно находиться рядом,  иначе  после  ухода  гостей
она устраивала дикие  сцены.  Гарри  уже  шесть  месяцев  жил  в  монашеском
воздержании, и мысли о сексе все  упорнее  одолевали  его,  но  он  гнал  их
прочь. Он понимал, что так недалеко и до беды,  и,  к  тому  же,  просто  не
видел возможности хотя бы взять шлюху! В  десять  утра  он  уезжал  в  офис,
зная, что мисс Бернстойн, шпионка Лизы,  позвонит  ей,  если  он  задержится
хотя бы на полчаса. Перерыв неизменно посвящался ленчу с клиентами. В  шесть
он возвращался домой. Остаток вечера он проводил с Лизой,  которая  ложилась
спать в половине одиннадцатого.  Гарри  оставался  один,  но  он  знал,  что
Хельгар и То-то всегда где-нибудь поблизости и не дадут ускользнуть  ему  из
дома незамеченным. А кроме того, при всей своей тяге к  женщинам,  Гарри  не
знал в Парадиз-Сити ни одной, ради которой стоило бы рисковать потерей  всей
окружающей его роскоши. Поэтому Гарри стискивал  зубы  и  продолжал  хранить
супружескую верность.
     Так прошли еще два месяца. Потом Гарри улыбнулась удача. Лиза  устроила
маленькую вечеринку, и среди гостей оказался Джек Инглиш. Подобно Гарри,  он
женился на богатой и до смерти  боялся  сделать  неосторожный  шаг.  Инглиш,
славный, тихий малый, нравился  Лизе.  С  виду  он  был  неказист:  высокий,
худой, с лицом спаниеля, но симпатичный. Неожиданно он сказал Лизе:
     - Знаете что? Гарри толстеет. Беда в том, что он мало двигается. Я  как
раз ищу партнера для гольфа. Вам не кажется, что ему не  мешало  бы  немного
растрясти жирок?
     Лиза молчала, и у Генри замерло сердце, потом она посмотрела  на  него.
Это был один из тех редких случаев, когда на нее нашло хорошее настроение.
     - Ты хочешь снова заняться гольфом, Гарри? - спросила она.
     Он заставил себя отрицательно потрясти головой.
     - Нет... свободное время я хочу проводить с тобой.
     Такой ответ решил дело. Лиза повернулась к Инглишу.
     - Он должен играть, я настаиваю. Уверена, что вы правы. Это пойдет  ему
на пользу.
     Договорились, что Гарри будет играть в воскресенье по утрам.
     Когда они в первый раз встретились в помещении клуба, Инглиш сказал:
     - Слушайте, дружище. Я не  собираюсь  играть.  У  меня  есть  миленькая
подружка, и мне нужно ею заняться. Вы мое алиби. Понимаете?
     Оторопев, Генри спросил:
     - Так что же я буду делать?
     - Вы можете устроиться четвертым партнером.  Будьте  другом.  Я  сделаю
для вас то же самое, когда вам понадобится.
     И Гарри играл четвертым, пока Инглиш проводил пару часов в  постели  со
своей подружкой. Он даже не сразу  сообразил,  что  теперь  и  у  него  есть
возможность развлечься, лишь бы нашлась подходящая девушка.
     И вот однажды, когда он вернулся с  работы,  Лиза  помогла  исполниться
его надежде, сама Лиза.


4

     Гарри провел тяжкий день в офисе. Все не  ладилось.  Он  понимал,  что,
будь он напористей, подпись богатого приезжего из Техаса уже стояла  бы  под
контрактом. Но в последний момент высокий загорелый техасец покачал  головой
и сказал, что подумает еще. Сделка, ускользнувшая  у  Гарри  из  рук,  могла
принести триста тысяч долларов. Он приехал  домой  подавленный  и  сразу  же
прошел на террасу, где Лиза сидела в своем кресле. Ее невидящий  взгляд  был
устремлен на великолепный  сад,  где  три  садовника-китайца  бездельничали,
прикидываясь занятыми работой. При виде  ее  угрюмого  лица  у  Гарри  упало
сердце. Очевидно, на нее опять накатило дурное настроение. Когда он  подошел
и хотел поцеловать ее, она отмахнулась:
     - Не трогай меня!
     Гарри вздохнул и сел рядом.
     - Плохой день, дорогая?
     - А бывают у меня другие? Эта Селби - дура! Я подумываю  избавиться  от
нее.
     Вспомнив ледяную улыбку мисс Селби, Гарри нисколько не огорчился.
     - Тебе лучше знать... Я всегда был о ней невысокого мнения.
     Этого не следовало говорить.
     - У нее больше мозгов  в  мизинце,  чем  у  тебя  в  голове!  -  злобно
огрызнулась Лиза.
     То-то, маленький востроглазый японец,  вошел  на  террасу,  неся  сухой
мартини, поставил стакан на столик перед Гарри и с поклоном удалился.
     - И ты слишком много пьешь! - Лиза завистливо  смотрела  на  запотевший
стакан. Доктор Гурли запретил ей алкоголь, она же иногда любила выпить.
     - Извини. Между прочим, это мой первый стакан  за  весь  день.  Или  ты
предпочла бы, чтобы я от него отказался?
     - Да пей, пожалуйста! - она прикусила тонкую  нижнюю  губу.  -  Я  хочу
куда-нибудь поехать.
     - Ну и прекрасно. Куда поедем? В яхт-клуб? К Альфреду?
     - Осточертели они мне. Поедем в ресторан "Сайгон".
     Гарри удивился. В  прибрежной  полосе  города  располагалось  множество
маленьких, довольно убогих ресторанчиков и баров.  Работая  в  магазине,  он
частенько заходил в них. Он знал  ресторан  "Сайгон",  но  ни  разу  там  не
бывал. Ему не нравились вьетнамские блюда. Этот  ресторан  был  грязноват  и
обычно был полон туристов, привлеченных дешевизной. Идея Лизы поужинать  там
показалась ему неудачной.
     - Ты думаешь, тебе там понравится? Он вечно набит туристами.
     - Мы едем туда!
     - Что ж, хорошо... Я позвоню, закажу столик.
     И они поехали. Пересадить Лизу с кресла  на  колесах  в  машину  всегда
было непростым делом. Гарри приходилось поднимать ее с  кресла  и  усаживать
на специальное сиденье. Каждый раз она жаловалась, что он делает ей  больно.
Потом он должен был сложить кресло и засунуть его в машину. Они  выехали  на
людную набережную и около девяти остановились у ресторана. Гарри  вкатил  ее
в большой главный зал, темноватый и довольно запущенный. Донг Тхо,  владелец
ресторана, кинулся навстречу. Гарри предупредил его по телефону,  кто  такая
Лиза. Низенький и толстый человечек с желтой сморщенной кожей  и  блестящими
черными волосами, одетый в традиционный вьетнамский  костюм,  поклонился  до
земли и, улыбаясь, провел их в  отдельный  кабинет  в  стороне  от  главного
зала. Окна выходили на оживленную гавань. На столе стояли красные  гвоздики,
снежно-белая скатерть и тщательная сервировка свидетельствовали о  стараниях
Донг Тхо угодить. Однако на Лизу это не произвело впечатления.
     - Нас тут, должно быть, отравят, - заметила она, когда Гарри  катил  ее
кресло к столу.
     Донг Тхо захихикал от смущения. Он протянул им два меню, каждое  в  фут
длиной. Гарри растерянно уставился на перечень блюд,  ничего  не  говоривший
ему, потом повернулся к Лизе:
     - Может, предоставим выбор ему?
     - Пожалуй, - безразлично отозвалась Лиза.
     Гарри видел, что она уже сожалеет о приезде сюда, но идея  принадлежала
ей, и она не могла выместить досаду на нем.
     - И вообще, это ошибка.
     Гарри захотелось дать ей  пощечину.  Ему  было  неловко  за  маленького
человечка, который  выжидательно  топтался  рядом.  Он  попросил  подать  им
просто вьетнамский обед.  Пока  длилось  ожидание,  Лиза  смотрела  в  окно,
наблюдая за толчеей возле только что причаливших лодок ловц