гильзу, я решил,
что вы убили его и забрали пленку  и  фотографии.  Поэтому  я  и  отдал  вам
гильзу, так как не хотел, чтобы ей завладел Голстейн. Я думал, будет  лучше,
если он ни до чего не докопается. Глупость, конечно. Голстейн все узнал  про
камеры и обшарил весь магазин, ища пленки. Но ничего не нашел.  Жилье  Горди
он тоже перевернул вверх дном, но снова ничего не нашел. Голстейн не  дурак,
понял, что здесь пахнет шантажом, и теперь проверяет  всех,  кто  покупал  в
этом магазине.
   - Все равно он ничего не узнает, пока не найдет пленку, - сказал я.
   - Так-то оно так, но ведь он вроде бульдога. Если во  что  вцепится,  так
уже не выпустит.
   - Подождите, Бреннер, давайте подумаем вместе, - я  был  рад  высказаться
человеку, с  которым  можно  говорить  откровенно.  -  Пленка  и  фотографии
спокойно лежат в каком-нибудь арендованном сейфе. Или у кого-то, кому  Горди
доверял. Еще их мог забрать убийца. Если они хранятся в сейфе, Голстейн рано
или поздно их найдет. Если же их забрал убийца, то, скорее всего,  уничтожил
их, - я помолчал. - Но  вот  если  они  у  доверенного  человека,  вовсе  не
исключено, что нас начнут скоро опять шантажировать.
   - Мне и самому приходило это в голову, потому я так и надеялся, что они у
вас. Выходит, либо они у убийцы, либо...
   - А как насчет той женщины, Фреды Хейвз?
   - Это любовница Горди, потаскуха и пьяница. Когда я приехал, она  ползала
вокруг Горди, хныкала, перемазалась его кровью, а потом  начала  выть.  Пока
она заливалась слезами, я нашел гильзу. Понятия не имею, видела она  ее  или
нет.
   Пришлось рискнуть.
   - Вы что-нибудь о ней знаете?
   - Я же сказал: потаскуха и пьяница. Торчит  в  барах  и  ждет,  чтобы  ее
кто-то угостил. Больше ничего о ней не знаю.
   - По-моему, не мешало бы к ней присмотреться.  Правда,  сам  я  этого  не
могу, но для вас это не составит труда.
   Затем я рассказал о Германе Веббере и его сказочку о  пропавшем  досье  и
объяснил, почему я уверен, что Веббер солгал.
   - Веббер? - Бреннер усмехнулся. - Если бы Чендлер не вложил деньги в  его
лавочку, то, скорее всего, он продавал бы спички на  углу.  Из  полиции  его
хотели вышвырнуть за взятки, но ваш  босс  его  защитил.  Этот  мерзавец  за
доллар перережет горло собственной матери.
   - Ладно, пусть он мерзавец, но мне интересно, почему он  хотел,  чтобы  я
думал, будто досье Горди у него украли? Что такого в этом досье, чего  я  не
мог видеть?
   - Да.., вы правы. Думаете, он его сжег? Я пожал плечами:
   -  Откуда  мне  знать.  Но  послушайте,  Бреннер,   я   не   единственный
подозреваемый.
   Я рассказал, как встретил возле дома Френка Латимера и  по  пути  к  дому
Горди наткнулся на Кридена. Теоретически они оба могли убить Горди. Любой из
них мог войти в мой дом и взять пистолет. У обоих жены воровали в магазине.
   - Попробую что-нибудь узнать. Для меня главное, чтобы сгинула эта пленка.
   - Могли бы вы получить хоть какую-нибудь информацию о Фреде Хейвз?
   - Конечно, только Голстейн уже проверял  ее.  Это  точно,  -  он  подался
вперед и предостерегающе поднял палец:
   - Слушайте, я  займусь  этим  делом  изнутри,  а  вы  попытайтесь  узнать
снаружи. А когда мы возьмемся сообща, то, возможно, и найдем  пленку  раньше
Голстейна.  Но  смотрите,  все  должно  остаться   между   нами.   Если   вы
проговоритесь хоть одной живой душе.., повторяю.., хоть одной живой  душе..,
включая ваших сотрудников.  Будем  действовать  сообща,  но  только  вдвоем.
Поняли?
   Я подумал о Джин. Я хотел рассказать о ней Бреннеру. Я любил ее и  мечтал
делиться с ней переживаниями,  нуждался  в  ее  советах,  но,  посмотрев  на
отчаянное лицо Бреннера, решил, что лучше ничего ей не говорить. Все равно у
нее есть другой мужчина, все равно  я  для  нее  посторонний.  Я  не  должен
впутывать ее в свои дела.
   - Понял.
   Он встал, собираясь уходить:
   - Нужно стараться, чтобы не видели нас вместе,  Менсон.  Если  вы  что-то
узнаете или я  до  чего-нибудь  докопаюсь,  перезвонимся.  Если  понадобится
встретиться, я приду поздно вечером, а лучше всего вообще не встречаться.
   После его ухода я не чувствовал себя уже таким одиноким.

***

   На другое утро я сказал Сисси, что потерял ключи и  был  вынужден  выбить
стекло, чтобы залезть в квартиру, и пусть она попросит своего мужа  вставить
новое стекло.
   Она уверила меня, что стекло будет вставлено.
   Затем я сообщил, что Линда уехала к матери в Даллас, и  попросил  уложить
ее вещи и отослать туда.
   Разделавшись со всеми домашними  делами,  я  сел  в  машину  и  поехал  в
редакцию. Я немного боялся встречи с Джин, боялся  неловкости,  но  опасения
оказались напрасными.  Она  вела  себя  как  обычно:  спокойная,  уверенная,
энергичная. Сразу же мы погрузились в редакционную работу. Около полудня она
принесла корректуру и сказала:
   - К сожалению, сегодня вечером я не могу, Стив,  но  если  у  вас  что-то
важное, то мы могли бы выбрать свободную минуту сейчас.
   Я посмотрел на нее.
   - Джин, я все обдумал и решил, что вы и так сделали для меня  больше  чем
достаточно. Я могу оказаться в очень неприятной  ситуации,  и  нет  никакого
смысла впутывать и вас туда же. Довольно и того, что  вы  избавили  меня  от
пистолета, - я попытался улыбнуться. - Как-нибудь все обойдется.
   - Я совсем не боюсь во что-то вмешиваться. Если могу вам  чем-то  помочь,
то хотела бы помочь.
   - Спасибо, Джин, вы очень добры, - помолчав, я продолжил:
   - Не знаю, кто ваш друг, но желаю вам счастья.
   Она слегка покраснела и положила корректуру на стол:
   "" - Спасибо. Я пойду поем и скоро вернусь.
   Она вышла. Несколько минут я сидел, ничего  не  делая  и  немножко  жалея
себя. Мне хотелось узнать, кто был ее приятелем, но тут зазвонил  телефон  и
вернул меня к моей работе.
   Я не сразу вспомнил, что хотел попросить Ширли, чтобы  она  велела  Уолли
никому не говорить об универмаге.
   Я позвонил Ширли домой.
   - Меня очень обрадовали последние известия об Уолли. У вас, должно  быть,
камень упал с сердца, - сказал я, когда мы поздоровались.
   - Еще бы, - по ее голосу я понял,  какое  облегчение  она  испытывает.  -
Завтра днем меня пустят к нему, а может и раньше, все зависит от Стенсила.
   - Ширли, мне чертовски неудобно беспокоить  вас  по  такому  вопросу,  но
знаю, что к Уолли придет полиция. Чрезвычайно важно, чтобы Уолли  ничего  не
говорил об универмаге "Велкам". Вы сможете передать ему это?
   - Об универмаге "Велкам"? А в чем дело?
   - Уолли собирался написать о нем, но очень важно, чтобы он не  сказал  об
этом полиции.
   - Да нет, как же, я не слышала ни о каком универмаге, он ничего такого не
говорил... Здесь какая-то ошибка.
   - Не думаю. Понимаете, мы просто не хотим, чтобы дело получило огласку на
данном этапе. Это очень важно.
   - - Я ему, конечно, передам. Не расследуется ли какое-то убийство в связи
с этим универмагом? Я так расстроена и волнуюсь, что даже не читаю газет.
   - Да. Потому и нужно, чтобы Уолли молчал. От  этого  многое  зависит,  и,
кроме того, это желание Чендлера.
   - Хорошо, Стив, разумеется, я ему передам... Пусть ни с кем не говорит об
универмаге "Велкам", верно?
   - Да, ни с кем. Говорил ли Чендлер, что хочет послать вас в Лонг-Бич, как
только Уолли немного поправится?
   - Да, он мне сказал. Это просто чудесно. Он замечательный человек.
   - Несомненно, - я попрощался и повесил трубку.
   Потом мне пришло в голову поискать в телефонном справочнике телефон Фреды
Хейвз. Разумеется, она там значилась: Восточная улица, 1189. Я знал, что эта
улица находится в самом захудалом районе города.
   От мыслей о Фреде Хейвз меня отвлек приход Макса Берри. До самого обеда я
снова погрузился в работу.
   В полдень я зашел в клуб, где к моему столику подсел  Гарри  Митчелл.  Мы
заказали неаппетитный обед деловых людей: поганый салат с яблоками и к  нему
ломтик ветчины.
   Сказав несколько  ничего  не  значащих  слов,  Гарри  Митчелл  перешел  к
главному вопросу:
   - Слушай, Стив, мы в  Истлейке  живем,  словно  в  прозрачном  аквариуме.
Можешь дать мне по физиономии, если я лезу не в свое дело, но  у  нас  ходят
слухи, что вы с Линдой разводитесь. Погоди..,  не  пугайся.  Если  я  говорю
лишнее, так прямо скажи, и мы сейчас же оставим эту тему. Но так  сложилось,
что этот вопрос для меня очень важен.
   Я недоуменно посмотрел на него:
   - Не понимаю, каким образом?
   - Извини, но ты можешь подтвердить, что вы с Линдой разводитесь?
   Он наколол на вилку кусочек ветчины, потом положил обратно на тарелку.
   - Могу.
   - Послушай, я огорчен, но я тебя отлично понимаю.  Я  понимаю,  что  одно
дело - смотреть на Линду и совсем другое - жить с ней, - он  ухмыльнулся.  -
Стив, ты намерен оставить себе дом? Если нет, помогу найти покупателя.
   Я сразу позабыл о еде. До сих пор я как-то не  задумывался,  что  у  меня
повиснет на шее чрезмерно большой дом  да  и  Сисси,  требующие  бесконечных
расходов.
   - Может быть, я и подумаю о продаже, - сказал я осторожно.
   Он наклонился вперед и схватил меня за руку:
   - Друг! В таком случае, у меня  есть  для  тебя  отличная  новость.  Моим
родителям страшно хочется жить в Истлейке. У нас  с  ними  полное  согласие,
только не было здесь ни одного  подходящего  домика.  Ты  заплатил  за  свой
семьдесят пять тысяч, ведь так?
   - Да.
   - Слушай, для отца деньги роли не  играют.  Что,  если  я  предложу  тебе
восемьдесят пять тысяч? Будет ли это приемлемым для тебя?
   - Это еще надо обдумать, Гарри, ты ведь знаешь,  недвижимость  все  время
поднимается в цене. Дай мне неделю на размышление, хорошо?
   Он подвигал по столу тарелкой с салатом, потом снова сказал:
   - Послушай, я уже говорил с отцом, и ваш  домик  ему  очень  нравится.  У
наших стариков уже есть два дома, так что им не хочется обставлять еще один.
Я знаю, что у тебя там мебель первоклассная. Не согласишься  ли  ты  продать
его со всем, что там есть?
   Я перевел дыхание:
   - Вероятно, да. Но это так неожиданно.  С  минуту  он  молча  пережевывал
ветчину.
   - Ладно, что ты скажешь, если я предложу тебе сто тысяч?
   - Если бы ты предложил мне сто тридцать тысяч, то мы бы договорились.
   Он просиял и хлопнул меня по спине:
   - Ах ты барышник! Ладно,  значит,  договорились!  Господи,  как  я  люблю
тратить чужие деньги. Так когда наши смогут переселяться?
   - Как только получу деньги, так сразу можно и въезжать.
   - Вот это разговор!  -  он  вытащил  чековую  книжку,  заполнил  бланк  и
протянул мне.
   - В таком случае, я выеду в конце недели.
   - Это надо отметить! Что будем пить? Я покачал головой, отодвинул стул  и
встал, собираясь уходить.
   - Нужно идти, мне платят деньги за то, что  я  редактирую  журнал.  Скажи
родителям, что они могут свободно переселяться в следующий понедельник, если
захотят, - я похлопал его по спине и вышел.
   Добрая половина моего обеда осталась на столе.

***

   Вернувшись в редакцию, я рассказал Джин,  какую  сделку  мне  только  что
удалось заключить:
   - Только представьте, сто тридцать тысяч! Не придется ломать голову,  что
делать с мебелью, и я наконец-то смогу убраться из Истлейка.
   - Очень рада, но где  вы  будете  жить,  ведь  вам  осталось  всего  пять
деньков?
   Возбужденный неожиданно привалившим богатством и перспективой  избавиться
от дома, я даже не подумал о новом жилье.
   - Поселюсь в отеле.
   - Вы хотите жить в центре?
   - Пожалуй, да. Мне надоело ежедневно ездить.
   - Так я найду вам меблированные комнаты с обслуживанием. Это будет совсем
нетрудно. Вы  соберете  в  одну  комнату  все,  что  оставляете  себе,  а  я
позабочусь, чтобы ваши вещи упаковали и перевезли на новую квартиру.
   Я смотрел на нее с восхищением и почтением. Боже, иметь такую жену!
   - Джин, вы изумительны и действительно собираетесь все это устроить?
   - Разумеется. Ведь за это вы мне и  платите,  верно?  -  она  улыбнулась,
желая смягчить сухость своих слов. - Положитесь на меня, и я все улажу.
   Она вышла.
   Я покинул редакцию сразу же после шести. Когда я подходил  к  машине,  из
соседнего дома выскочил Френк Латимер:
   - Привет, Стив.., что я слышу.., будто ты хочешь уехать из Истлейка.
   Мне было ясно, что впереди у меня еще один подобный  разговор,  потому  я
постарался как можно скорее его сократить:
   - Да. Мы с Линдой разводимся, и нет смысла оставлять за собой дом.
   - Очень жаль, - он покачал головой. - Когда Гарри сказал мне, я просто не
мог поверить. Но дом ты продал прекрасно, просто не верится. Должно быть,  у
отца Гарри есть деньги, раз он может,  не  моргнув  глазом,  выложить  такую
сумму. Мы будем скучать по тебе. Может, приедешь сегодня ужинать?
   - Большое спасибо.., но мне нужно собираться.
   - Надеюсь, мы будем время от времени встречаться,  хотя  ты  и  уезжаешь?
Сэлли расстроится, ведь ты знаешь, как она любит вас обоих, так же, как и я.
   - Такова жизнь, - я попрощался и сел в машину.
   Я представил себе, с каким облегчением  я  расстанусь  с  Истлейком,  где
видят каждое движение, слышат каждое слово. Когда я поселюсь в  городе,  мне
перестанет казаться, что я в аквариуме.
   Невеселый вечер я провел в кабинете за разборкой вещей. Меня удивило,  до
чего же их у нас мало. Еще раньше Сисси упаковала одежду Линды, а  я  собрал
свои вещи. В основном это  были  книги,  грампластинки,  вот  и  все.  После
полуночи я наконец лег, но долго не мог уснуть.
   Я думал об украденной магнитофонной записи, думал о  Джин.  Она  поистине
удивительная девушка. Но главное, я вновь и  вновь  представлял,  как  Гарри
всем и каждому рассказывает, что заплатил за дом сто тридцать тысяч,  и  эта
картина гнала от меня всякий сон. Если где-то притаился еще один  шантажист,
то для него это известие прозвучит райской музыкой. Мне не терпелось узнать,
нет ли у Бреннера новостей о Фреде Хейвз.  Что,  если  она  будет  следующим
шантажистом? Я думал о том, что ждет меня завтра. При удаче  я  с  утра  мог
попасть к Уолли. Я полностью отдавал себе отчет, до какой степени  полагаюсь
на помощь Уолли. Он должен был от кого-то узнать о  кражах  в  магазинах,  и
этот кто-то мог навести и на след убийцы.
   На другое утро, сразу после прихода в редакцию, я сообщил Джин,  что  все
мои вещи уложены в кабинете. Она  пообещала  позаботиться  об  остальном.  Я
вручил ей ключ от своего дома.
   - Так вот, Стив,  я  навела  справки  и  нашла  прекрасную  меблированную
квартиру на Юго-Восточной авеню. Думаю, она вам понравится. Не хотите  после
обеда поехать посмотреть?
   - Ну и скорость! Она улыбнулась.
   - Надеюсь, вы останетесь довольны, - она подала мне бумажку.  -  Здесь  я
написала вам адрес, размеры квартиры и название агентства, которое ее сдает.
Плата довольно высокая, но, по-моему, она вам не покажется чрезмерной, когда
вы увидите квартиру.
   - Вы уже были там?
   - Заходила вчера вечером.
   Я внимательно посмотрел на нее:
   - Мне казалось, у вас свидание.
   - Я всюду успеваю. На свидание я пошла немного позже.  Мне  было  приятно
сначала позаботиться о вас, - она взяла со стола почту и исчезла  у  себя  в
кабинете, прежде чем я успел ее поблагодарить.
   Наскоро пообедав, я поехал на Юго-Восточную  авеню.  Дом  располагался  в
красивом, живописном месте и выходил окнами в парк.
   Высокий плечистый негр-управляющий сказал, что его зовут Сэм Вашингтон, и
добавил, что  в  родстве  с  великим  президентом  Джорджем  Вашингтоном  не
состоит. Он провел меня в квартиру. Ничего лучшего  я  не  мог  и  пожелать.
Здесь была просторная, красиво обставленная гостиная. Я  сказал,  что  сниму
квартиру.
   - И не пожалеете, мистер Менсон. Я вернулся  в  редакцию  и  поблагодарил
Джин. Я позвонил в больницу часов в пять, и мне повезло.  Я  застал  доктора
Стенсила.
   - Можно мне навестить Уолли? - спросил я.
   - Лучше завтра, Стив. У него уже  были  жена  и  лейтенант  Голстейн.  На
сегодня с него более чем достаточно.
   - Генри, мне нужно с ним поговорить по очень важному делу.  Обещаю  тебе,
что пробуду у него не более десяти минут.
   - Ну, тогда ладно, если это так важно. Но смотри, не больше десяти минут.
   Я сказал Джин, что еду к Уолли.
   - Я пошлю ему с вами букетик. Передайте от меня большой привет.
   В больницу я приехал в седьмом часу с букетиком фиалок в руке. В дверях я
встретился с выходящим Стенсилом.
   - Ну как? - спросил я.
   - Да, знаешь, даже лучше, чем я ожидал. Хотя он еще потребует длительного
лечения. Глаз в порядке, но мы обнаружили у него признаки  амнезии.  Полиция
осталась не очень довольна.
   Я усмехнулся про себя. Ширли отлично справилась с поручением.
   Поднявшись на четвертый этаж,  я  нашел  палату  Уолли  и,  постучавшись,
вошел. Уолли лежал на спине. Из бинтов,  покрывавших  его  лицо,  выглядывал
только один глаз. Я закрыл за собой дверь.
   - Уолли, наконец-то я вижу тебя.
   - Привет, Стив, - голос у него был  таким  слабым,  что  я  испугался.  -
Спасибо, что пришел. Я положил цветы на столик:
   - Это тебе от Джин. Она передает привет.
   - Джин славная девушка, - он бесцельно водил руками по одеялу.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Неважно.
   Я присмотрелся и вспомнил слова Стенсила об амнезии Уолли.
   - Все будет хорошо. Как только  ты  немного  поправишься,  тебя  и  Ширли
пошлют в Лонг-Бич.
   - Знаю, - казалось, он не очень-то радовался.
   - Уолли, меня впустили к тебе совсем ненадолго. Стенсил  разрешил  только
десять минут. Джин сказала, что ты проводил какое-то расследование в связи с
универмагом "Велкам" и узнал три имени: Люсиль Бауер, Мейбл Криден  и  Сэлли
Латимер. Кто тебе их назвал?
   Его лицо было лишено всякого выражения.
   - Не понимаю.
   - Ты что-нибудь узнавал об этом магазине?
   - Нет.
   Мороз пробежал у меня по спине.
   - Уолли, подумай, откуда же Джин могла  узнать  эти  имена,  если  не  от
тебя?
   - Я ничего не могу понять. О чем ты говоришь?
   - Уолли, прошу тебя, сосредоточься. Для меня очень важно узнать, кто  дал
тебе информацию. Я знаю, ты всегда скрывал свои контакты, на этот же  раз  я
прошу тебя в виде исключения сказать, от кого тебе  известно,  что  эти  три
женщины воровали в универмаге. Прошу тебя как друга.
   - Я не знаю, о чем ты говоришь. Он лежал в постели, отекший, беспомощный,
и смотрел на меня.
   - У тебя украли портфель. Что было в нем?
   - Материалы на Хэммонда.
   - Об универмаге ничего?
   - Впервые о нем слышу. Не понимаю, чего ты от меня хочешь.
   Я наклонился и заговорил резче:
   - Уолли, приди в себя и подумай. Ведь ты интересовался этими кражами. Кто
тебе рассказал о них, кто?
   Я был слишком зол и, видимо, повысил голос, так как  сразу  же  открылась
дверь и вошла медсестра.
   - Достаточно, мистер Менсон, - сказала она решительно и энергично.
   - Уолли!
   - Я ничего не знаю, - он схватился руками за забинтованную голову и  тихо
запричитал.
   Сестра буквально вытолкала меня. Я прошел по коридору, опустился на лифте
и вышел в темноту. У машины я остановился.  Уолли  был  моей  самой  большой
надеждой, и у меня вдруг появилось ощущение, что передо мной закрываются все
двери.
   На самом ли деле Уолли успел утратить память, или его кто-то  запугал,  и
теперь он лжет, как когда-то лгал Веббер?
   Я пересек улицу и из маленького кафе позвонил  Джин.  Она  подошла  почти
сразу.
   - Джин, это Стив. Я только что вышел от Уолли. Он говорит, что ничего  не
знает об универмаге. У вас не осталось никаких его записок?
   После короткой паузы она сказала:
   - Нет, не осталось.
   - Вы уверены, что он упоминал эти три имени: Люсиль Бауер, Мейбл Криден и
Сэлли Латимер?
   - Уверена, и я же предупреждала вас, Стив,  что  Уолли  не  выдаст  своих
секретов.
   - Вы упоминали еще и о других именах, которые он приводил в заметках.  Не
сможете ли вы вспомнить?
   - Я уже пыталась, Стив, но напрасно. Заметки Уолли были  очень  краткими.
Он лишь писал