длинные ноги и уставился в море.
     - Я  хочу  поговорить  с  вами. Люси убедила меня, что с самого первого
момента  нашей  встречи  я  взял  не тот тон. Я вам должен кое-что пояснить.
Видите  ли,  Тим, в прошлом я был армейским инструктором. В армии не принято
обращать  внимания  на  личность  человека, и, сам того не желая, я, похоже,
настроил вас враждебно по отношению к себе.
     Я  ждал  ответа, но его не последовало. Тимотео, спрятавшись за черными
очками, не отрывал взгляда от моря.
     Я  потер  шею,  сдерживая  раздражение.  Напомнил  себе  о  данном Люси
обещании.
     - Ваш  отец  хочет,  чтобы  вы  стали классным стрелком. Ему это нужно,
чтобы  выиграть  важное,  стоящее  больших денег пари. Вы об этом знаете. Он
допустил  ошибку,  заключив  это  пари,  но  кто  из  нас  не ошибается. Мне
кажется,  раз  вы  -  его сын, то должны ему помочь, - никакой реакции. - Он
обратился  ко  мне, чтобы я научил вас стрелять. Не знаю, говорил ли он вам,
но  мне  обещали  пятьдесят  тысяч долларов, если за девять дней я сделаю из
вас  снайпера.  Если вы поможете мне, это возможно, - молчание. - Вы провели
здесь  несколько  часов  и  теперь  видите сами, что представляет собой наша
стрелковая  школа. Это дыра. На покупку у меня ушли все деньги, заработанные
в  армии.  Возможно,  мне  не  следовало  покупать  ее.  Но теперь мне нужны
дополнительные  средства,  чтобы  поставить  школу на ноги. Ваш отец даст их
мне  при условии, что вы научитесь хорошо стрелять. Имея пятьдесят тысяч, мы
с  Люси  можем  рассчитывать,  что  в  скором времени школа начнет приносить
доход.
     Я  смотрел  на  него, он - на море. Казалось, он не расслышал ни одного
моего слова.
     Я  ждал  целую минуту. Меня распирало от желания вскочить и врезать ему
ногой.
     - Вы  уже  поговорили  с  Люси, - я предпринял последнюю попытку. - Она
сказала  мне,  что вы одинаково смотрите на жизнь. Для нее так же, как и для
меня,  важно  получить  деньги, чтобы преобразить эту школу. И я хочу знать,
Тим, могу ли я рассчитывать на ваше содействие? Поможете ли вы нам?
     Я  не  сводил с него глаз. Наконец, его пальцы сжались в кулаки. Что ж,
по крайней мере, из этого следовало, что он не умер.
     Я  ждал.  Я  уже  сказал  все,  что мог. Если ответа не будет, решил я,
придется преподать ему армейский урок.
     И  буквально  за  мгновение до того, как я открыл рот, чтобы наорать на
него,  Тимотео медленно поднялся, а затем, не взглянув на меня, волоча ноги,
двинулся к тиру.
     Когда он исчез в пристройке, я встал и пошел следом.
     Я  нашел его у скамьи, на которой лежало ружье. Он снял очки и выглядел
таким же несчастным, как вытащенный из воды котенок.
     Я зарядил ружье.
     - Начинайте,  Тим.  Можете не спешить. Впереди еще полдня. Постарайтесь
целиться  в  круг.  Если  не попадете, ничего страшного. Меткость приходит с
практикой. Хорошо?
     Он взял ружье, подошел к барьеру и начал стрелять.
     Шесть первых пуль даже не попали в мишень.
     - Хорошо,  Тим...  подождите,  - я вытащил треногу, которой пользовался
Ник  Льюис, обучая самых беспомощных женщин, закрепил на ней ружье, отступая
в  сторону. - Продолжайте, - с треногой он не мог промахнуться. Может, думал
я,  в  нем  проснется честолюбие, если он увидит, что способен-таки поразить
цель.  Он  выстрелил  двадцать раз, прежде чем центральный круг вывалился на
песок.
     - Молодец,  Тим.  А  все потому, что ружье не дрожало, - я снял ружье с
треноги.  -  Теперь  не спеши. Я хочу, чтобы ты нажимал на спусковой крючок,
лишь  когда  будешь уверен, что попадешь в цель. Пусть даже у тебя уйдет час
на шесть выстрелов.
     Пот  катился  по  его лицу. Он целился так долго, что я даже испугался,
не  парализовало ли его. Наконец он выстрелил. Мишень стояла новая. Он попал
во внешнее кольцо. По крайней мере, пуля не ушла в никуда.
     Еще  через  час  он  шесть  раз  поразил  кольцо  и  единожды  попал  в
центральный  круг.  Я и не ожидал такого прогресса. Он был столь скован, что
я  чуть  ли не слышал, как трещат при движении его мышцы. Я, конечно, хотел,
чтобы он продолжал стрелять, но чувствовалось, что ему необходим перерыв.
     - Хорошо,  Тим, давайте прервемся. Жутко хочется пить. Пойдем к бунгало
и покажем Люси, какие у вас успехи.
     Он  опустил  ружье, словно Геркулес - земной шар. Я вновь прогулялся по
песку и принес мишени.
     - Как самочувствие, Тим? Очень устали?
     - Нет.
     Он успел надеть очки и отгородиться от меня.
     Люси  красила  бунгало.  Она  стояла  на  лестнице  и  водила кистью по
водосточному желобу. Стены бунгало уже блестели свежей краской.
     - Привет, Люси... Хочется пива.
     Она посмотрела на нас и, улыбнувшись, помахала кистью.
     - Возьми сам, не будь таким беспомощным. Я занята.
     - Слезай лучше вниз. Я хочу показать тебе, как стреляет Тим.
     - Не  может  ли  Тим  залезть  сюда  и  докрасить  этот  желоб.  У меня
отваливаются руки.
     Он  рванулся  вперед,  словно  спущенная с поводка гончая. И оказался у
лестницы, прежде чем я открыл рот.
     - Я  с  радостью  помогу  вам, - донеслось до меня. - Эта работа не для
вас.
     Я  подождал,  пока  она  спустится  вниз  и  отдаст ему кисть и ведро с
краской. Он полез на лестницу, а Люси подошла ко мне.
     Вместе мы двинулись к кухне.
     - Беда  в  том,  что  он  туповат, - я достал из холодильника две банки
пива.
     - Как он стрелял?
     Я  кивнул  на мишени, лежащие на столе. Затем сдернул крышку с одной из
банок. Глотнул пива. Она изучала мишени.
     - Это хорошо, да?
     - Для начала неплохо.
     Люси коротко взглянула на меня.
     - Спасибо,  Джей,  что  ты  говорил  с  ним  по-доброму. Ему необходима
доброта.
     Банку  пива  она  унесла  с  собой.  Я  хотел  было  пойти  за  ней, но
передумал.  Допил пиво, прошел в спальню, разделся, принял душ. Я не спешил.
И появился на веранде лишь через полчаса.
     Люси докрашивала желоб. Тимотео не было.
     - Где он?
     Она посмотрела на меня с лестницы.
     - Вернулся в тир.
     - Неужели? Откуда такой энтузиазм?
     Раздался выстрел.
     - Я попросила его вернуться.
     - Спасибо, Люси. Пойду тогда и я.
     - Нет,  не  надо.  Оставь  его  одного,  пусть  он  постреляет  сам. Мы
заключили пари, - в ее взгляде мелькнула тревога.
     - Вы поспорили, сможет ли он стрелять еще лучше?
     - Да, - она провела кистью по желобу, - его надо поощрять.
     Я начал прозревать.
     - Выходит, он влюбился в тебя. Так?
     - Похоже, что да. Ты не возражаешь, Джей?
     Улыбки у меня не получилось.
     - Нет, если ты не ответишь ему взаимностью.
     Люси покраснела и отвернулась:
     - Разумеется, нет.
     Мы  разговаривали,  а  в  тире  гремели выстрелы. Пять-шесть каждые три
минуты. Тимотео старался изо всех сил.
     Тут  я  увидел  направляющегося  к  нам Раймондо. Он нес в руке длинную
картонную коробку.
     Я ждал, пока он подойдет. Застыла на лестнице и Люси.
     Он подошел не спеша, взглянул сначала на Люси, потом на меня.
     - Все-таки вы заставили его стрелять.
     - Что тебе нужно?
     - От   мистера  Саванто...  спецпосылка.  Ружье  надо  дооснастить  вот
этим... приказ, - он протянул мне коробку.
     - Что там?
     - Посмотрите  сами,  солдат.  У  вас  есть  глаза, - он вновь глянул на
Люси,  блеснула  его  ослепительная  улыбка, он повернулся и пошел обратно к
пальмам.  Походка  у  него была мягкая, пружинистая. Так и хотелось дать ему
под зад.
     Пока я развязывал веревку, Люси спустилась с лестницы.
     - Что это, Джей?
     Я  поставил  коробку  на  песок,  снял  крышку.  Поверх губчатой резины
лежала записка:
     "Тимотео  должен  стрелять  с этими двумя приспособлениями. Пожалуйста,
проследите. О.С."
     - Что это? - повторила Люси, заглядывая мне через плечо.
     - Телескопический  прицел. А это глушитель... Высококачественные. Очень
дорогие.
     - Но зачем они?
     - С  телескопическим прицелом гораздо легче попасть в мишень. При нашем
первом  разговоре  с Саванто я, кажется, упомянул о телескопическом прицеле,
но  и  представить  не  мог,  что  их  спор допускает его использование, - я
повертел   телескопический  прицел  в  руках.  -  Уж  с  ним-то  Тимотео  не
промахнется.
     - А для чего глушитель?
     Я пожал плечами. Меня тоже интересовал ответ на этот вопрос.
     - Не  знаю,  -  я  встал.  -  С  глушителем  стрелять сложнее. Пойду-ка
поставлю их на ружье, чтобы он попривык.
     - Мне это не нравится, Джей.
     - Перестань, Люси. Волноваться тут не о чем.
     Когда  я  вошел в пристройку, прогремел очередной выстрел. Рубашка Тима
взмокла  от  пота.  Он  крепко прижимал ружье к плечу. Я взглянул на далекую
мишень.  В  центральный  круг  он  не попал ни разу, но пули уже ложились во
внутреннее кольцо.
     - Привет, Тим. Посмотри, что я принес.
     Он   вздрогнул,  как  от  удара  электрическим  током,  выронил  ружье.
Повернулся, уставился на меня, подался назад, сбил барьер.
     - О  господи,  -  меня  поразила  его  нервозность.  -  Ну  что  вы так
нервничаете.  Лучше  посмотрите,  что  прислал ваш отец, - он не произнес ни
слова. - Теперь стрелять будет легче.
     Тимотео  словно  окаменел. Я поднял ружье и положил его на скамью. Пара
минут  ушла  у  меня на то, чтобы закрепить оптический прицел и навернуть на
ствол глушитель.
     Я  взглянул  на  Тимотео.  А тот смотрел на ружье, как на шипящую змею,
внезапно возникшую перед ним.
     Ну  и  псих,  подумал я. Чтобы дать ему время прийти в себя, я вышел на
линию  огня  и  через телескопический прицел глянул на мишень. Она оказалась
на  расстоянии  вытянутой  руки.  В  свое время мне приходилось иметь дело с
телескопическими прицелами, но такой попал в мои руки впервые.
     - Посмотрите, Тим, - я повернулся к нему.
     Его  вид  испугал  меня.  Он  будто  обезумел.  Дикий взгляд, беззвучно
шевелящиеся  губы,  набухшие  мышцы  шеи, воздух со свистом вырывался сквозь
сжатые губы.
     - Эй, Тим! - крикнул я. - В чем дело?
     В  два  шага  он  покрыл разделявшее нас расстояние. Я все еще держал в
руках  ружье,  не  ожидая  подвоха, и тут его кулак врезался мне в челюсть с
силой  парового  молота.  Мои колени подогнулись, и тут же на меня обрушился
второй удар. Искры брызнули из глаз, и я провалился в темноту.


     До  меня  донесся шум прибоя. Затем я почувствовал боль в челюсти. Боль
напомнила  мне  о  кулаке,  приближающемся  к  моему лицу. Я мотнул головой,
застонал  и  сел.  Не  первый раз мне приходилось получать по физиономии, но
так сильно еще не доставалось.
     Я   огляделся.   В   пристройке  никого.  Коснулся  распухшей  челюсти,
скривился от боли, встал.
     Ружье  с  телескопическим  прицелом  и  глушителем валялось на песке. Я
долго смотрел на него, поглаживая челюсть, пытаясь собраться с мыслями.
     Скрипнула  дверь.  На  пороге  возник  Раймондо.  Привалился  плечом  к
косяку. В руке дымилась сигарета.
     Я поднял ружье и осторожно положил его на одну из скамей.
     - Что-то  ты  не  похож  на  человека,  которому платят пятьдесят тысяч
зелененьких, - заметил он.
     - Это точно, - я сел, отодвинув ружье. - Что с ним? Он - псих?
     Раймондо стряхнул пепел.
     - Он нервничает.
     - Нервничает,  а?  -  я  провел  языком  по  зубам. Вроде бы ни один не
шатался. - Кулаками он машет, дай боже.
     - Это точно.
     - А почему он нервничает?
     Раймондо затянулся, выпустил струю дыма.
     - У него свои проблемы. У кого их нет.
     - Он  не  просто  нервничает.  У него явно не в порядке с головой, и он
это знает.
     Раймондо пожал плечами.
     - Где он?
     - Ник присматривает за ним.
     Я все еще гладил челюсть. Боль не утихала.
     - Подсоедини мой телефон. Я хочу поговорить с его отцом.
     - Еще  бы,  -  усмехнулся Раймондо. - Но сейчас мистер Саванто не хочет
говорить  с  тобой,  солдат.  А когда захочет, то рассчитывает услышать, что
этот  балбес может стрелять. Твои трудности его не интересуют. Он платит, ты
- выполняешь обещанное.
     Я встал.
     - Тогда я поговорю с Тимотео.
     Раймондо покачал головой.
     - Время  разговоров  прошло.  Ты  не знаешь, как надо с ним обращаться.
Лаской  его  не  проймешь.  Теперь  я  занимаюсь им, и скажи жене, чтобы она
больше  не  крутила  перед  ним задом. Завтра, ровно в девять, будь здесь. Я
его приведу, и он тут же начнет стрелять.
     Ну  и  хорошо, сказал я себе. Мне платят за то, что я учу его стрелять,
а не за психиатрическую помощь.
     - Годится,  -  я  снял телескопический прицел и завернул его в губчатую
резину,  скрутил  глушитель,  положил его и прицел в коробку, надел на ружье
чехол, поставил коробку и ружье на стойку. - Значит, в девять утра.
     - Так точно, солдат.
     Из тира я пошел в бунгало. Часы показывали 19: 34.
     Люси  закончила  покраску.  Войдя  в  гостиную,  я услышал шум льющейся
воды:  она  принимала душ. Из бара я достал бутылку виски, плеснул в стакан,
выпил, не разбавляя содовой, и направился в спальню.
     Люси вышла из ванной, обмотанная в полотенце.
     - Тим не с тобой? - она метнулась назад.
     - Нет. Он с Раймондо. Ты помылась?
     Тут она заметила мою распухшую челюсть.
     - Что с твоим лицом?
     Я стянул с себя рубашку.
     - Ничего особенного.
     - Что случилось?
     Я ей все рассказал.
     - Он  просто  псих,  -  я снял ботинки. - Угораздило же нас связаться с
ним.
     Ее глаза широко раскрылись.
     - Не может быть! Он тебя ударил?
     - Кулаки   у   него  что  надо.  В  таком  состоянии  он  ударил  бы  и
собственного отца.
     Я  снял  брюки и ушел в ванную. Холодная вода привела меня в чувство. Я
вытерся насухо и вернулся в спальню.
     Люси,  уже  в платье, сидела на кровати и смотрела, как я надеваю брюки
и рубашку.
     - Почему он тебя ударил, Джей?
     - Он  перегрелся.  Не  знаю.  Он  выглядел  так,  будто  у него вот-вот
начнется припадок.
     - Но что ты ему сделал?
     - Ничего!  -  проорал  я  и  тут  же  одернул  себя. - Извини, Люси. Я,
похоже, тоже перегрелся. Что у нас на ужин?
     - Что-то тут не так. Он не мог никого ударить. Меня это тревожит.
     - Во  всяком  случае, меня он ударил. Он - невротик. Забудем его. И так
я возился с ним целый день. Что у нас на ужин?
     Люси встала.
     - Могу   поджарить  яичницу  с  ветчиной.  Или  ты  хочешь  чего-нибудь
повкуснее? - ее глаза затуманились.
     - Сойдет и яичница. Пойдем... я тебе помогу.
     На кухне я сел к столу, а Люси достала яйца из холодильника.
     - Он придет ночевать?
     - Не  думаю. Надеюсь, что нет, - она поставила сковороду на плиту. - Не
заводись,  Люси.  Он  -  сумасшедший.  Я в этом убежден. Мне следовало сразу
отдать  его  Раймондо. Мы с тобой ошиблись, решив, что найдем к нему подход.
Раймондо  говорит,  что  завтра  утром  он  будет стрелять. Это все, что мне
нужно. Забудем о нем на сегодняшний вечер. Он и так мне надоел.
     Люси повернулась ко мне.
     - Он запуган до смерти.
     - Ты называешь это так. Я - иначе. Ради Бога, больше о нем ни слова!
     - Хорошо, Джей.
     Она разбила яйца над растопленным маслом.
     - Ты забыла ветчину.
     Люси покраснела и начала дрожать. Выключила газ и повернулась ко мне.
     - О, Джей, я так волнуюсь. Что все это значит?
     - Не порти мне аппетит. Прошу тебя, Люси, забудем о нем.
     Я  поднялся  и вышел на веранду. Может, я был излишне резок, но Тимотео
Саванто изрядно попортил мне кровь, и у меня болела челюсть.
     Вскоре  она принесла две тарелки. Яйца пережарились, ветчина подгорела.
Пока мы ели, я рассказал Люси, где закопана жестянка из-под печенья.
     - Ты слушаешь, Люси? Это важно.
     - Да.
     - Это большие деньги. Как бы я выглядел, если б их украли.
     - Да, конечно.
     Я не съел и половины яичницы.
     - Извини, Джей. Она сегодня невкусная.
     - Приходилось есть и похуже, - я закурил. - Что сегодня по Ти-ви?
     - Не знаю. Я не смотрела.
     Из   гостиной  я  принес  "Ти-ви  гайд"*.  Вечером  показывали  вестерн
шестилетней  давности  с  Бартом  Ланкастером в главной роли. Челюсть болела
все сильнее. Я вернулся в гостиную и включил телевизор.
     ______________
     * "Телевизионный путеводитель" - популярный еженедельник.

     Люси  унесла тарелки на кухню. По экрану мчались всадники, падали с гор
огромные  валуны.  Гремели выстрелы, сверкали ножи. Я гладил рукой распухшую
челюсть и смотрел.
     Фильм,  как  и  большинство вестернов, закончился кровавой резней. Едва
пошли заключительные титры, я выключил телевизор.
     - Пойдем спать.
     - Можно ли оставить окно открытым?
     Я знал, что она думает о Раймондо.
     - Почему бы и нет? Я же с тобой.
     Мы  ушли  в  спальню. По очереди приняли душ. Когда мы легли в постель,
поднялась  луна,  освещая море и далекие пальмы. Челюсть по-прежнему болела,
но я старался о ней не думать.
     - Что  будет  завтра,  Джей?  -  спросила  она  из  темноты  испуганным
голосом.
     Я обнял Люси и притянул к себе.
     - Стоит ли думать об этом? Посмотри лучше, какая сегодня луна.


Глава 4

     Я  пришел  в  тир  за  несколько  минут  до девяти и ждать мне пришлось
недолго. Ровно в девять я увидел приближающихся Раймондо и Тимотео.
     Раймондо  уверенно вышагивал впереди, Тимотео с поникшей головой плелся
сзади. В черных очках. Его рубашка взмокла от пота.
     Ружье  я  уже  зарядил. Я не знал, чего ждать, и настроение у меня было
не  из  лучших.  Болела челюсть, синяк налился черным. Такой неумеха и такие
кулачищи, вновь удивился я.
     Когда  нас  разделяла  дюжина  ярдов, Раймондо что-то сказал Тимотео, и
тот  остановился  как  вкопанный,  словно вол по команде погонщика. Раймондо
подошел ко мне.
     - Забирай  его.  Он будет делать все, что ты скажешь. Учи его стрелять,
солдат. Не разговаривай с ним. Только учи стрелять.
     Я  подозвал  Тимотео. Буду обращаться с ним, решил я, как с новобранцем
в армии: ничего лишнего, только дело.
     Не  взглянув  на  меня,  он  вошел  в  пристройку  и  застыл, обреченно
уставившись на далекие мишени.
     - Сними очки! - рявкнул я.
     Он  сжался, но очки снял. Хотел положить их в нагрудный карман рубашки,
но тут рядом возник Раймондо.
     - Дай их мне.
     После  короткого  колебания  Тимотео  протянул  руку с очками. Раймондо
взял  их,  посмотрел  на  Тимотео, затем бросил очки на песок и растоптал их
ногой.  Я  бы  не  смог  этого  сделать,  но одобрил действия Раймондо. Этот
болван прицепился к ним, как маленький ребенок - к соске-пустышке.
     - Ружье заряжено. Начинай стрелять, - приказал я.
     Он  взял  ружье.  Лицо  его обратилось в маску. Меня пронзила внезапная
мысль  - а вдруг он выстрелит в меня или Раймондо? Хороши же мы тогда будем.
Я  даже  вспотел, но все обошлось. Я понял, что Тимотео не мог и подумать об
этом. Он повернулся и пошел к барьеру.
     Впервые  увидел  он  мишень  в  телескопический  прицел. Я заметил, как
напряглась  его  спина,  когда  мишень оказалась у него чуть ли не под самым
носом.
     - Не  торопись,  -  поучал  я.  - Поймай в перекрестье центр мишени. Не
дергай  спусковой  крючок,  тяни его на себя, - я дал ему пару секунд, чтобы
сосредоточиться. - Стреляй, когда будешь готов.
     Выстрел раздался секунд через пять.
     Мы с Раймондо вгляделись в мишень. Он попал в самую середину.
     - Хороший выстрел. Так и надо стрелять. Продолжай.
     Стреляя  с телескопическим прицелом по неподвижной мишени, промахнуться
можно  лишь  страдая болезнью Паркинсона, тем не менее из десяти последующих
пуль только две легли в центральный круг.
     Но  он  продолжал  стрелять. Я заряжал ему ружье, наставлял, советовал.
Раймондо  сидел  на  скамье и курил. После первого выстрела он не смотрел на
мишени, но я понимал, что лишь его присутствие заставляет Тимотео стрелять.
     Через  час,  после  того,