интересно?
     Она чуть вспыхнула.
     - Конечно.  Всегда  приятно  сознавать,  что  в  тебя кто-то влюблен. В
жизни девушки любовь знаете как важна? А Роджер меня не любит.
     - Вы это выяснили еще до замужества или уже после?
     Она  взглянула  на  меня,  и  на  какой-то  миг  в ее глазах засветился
нехороший  огонек,  но  она  тут  же вспомнила роль, которую играла, и на ее
лице появилось выражение оскорбленной добродетели.
     - После. Он потерял ко мне всякий интерес.
     - Интересно, почему?
     Она откинулась на спинку кресла, нахмурилась.
     - Он  уже старый. Мне нужно одно, ему - другое, - сказала она, не глядя
на меня.
     - Допустим.  И  вы, естественно, решили найти кого-нибудь, кому будет с
вами интересно, и выбрали меня. Она гневно вспыхнула.
     - Я  знаю,  вам  все  это  неприятно, Чес, - сказала она по возможности
мягче.  - Может быть, на вашем месте и я бы чувствовала себя так же. Так что
я  вас  не обвиняю. Даже наоборот - прошу меня простить. Конечно, в основном
это  моя  вина.  Я чувствовала себя такой одинокой. А благодаря вам я словно
заново родилась.
     - Что  ж,  могу  только сказать, что моя жизнь благодаря вам тоже вышла
из  обычной  колеи, - сказал я. - Ну ладно, итак, я получил ваше объяснение,
нравится  оно  мне  или нет, теперь давайте разберемся в деталях. Значит, вы
водите машину два года?
     Руки ее сжались в кулаки.
     - Нет-нет.  Что  вы!  Удостоверение  я  действительно получила два года
назад,  но  машину  почти не водила. Роджер мне не давал пользоваться своими
машинами.  Я  ездила,  может,  неделю,  потом  он сказал, что я езжу слишком
быстро, и больше мне свои машины не доверял.
     Я  улыбнулся.  Она  сразу  сообразила,  в  какую  ловушку  я ее веду, и
избежала ее.
     - Значит,  когда  вы попросили меня поучить вас, вы фактически начинали
все сначала?
     Руки ее разжались.
     - Да.
     Я бросил водительское удостоверение ей на колени.
     - Надеюсь,  вам  удастся  это  доказать. Надеюсь, что шофер вашего мужа
весьма  охотно  совершит  клятвопреступление, если его под присягой спросят,
пользовались  ли  вы  машинами  мужа. Одно дело - когда полицейского сбивает
насмерть  новичок,  и  совсем  другое  -  когда опытный водитель. Если судья
увидит  ваше  удостоверение,  придется приложить много усилий, чтобы убедить
его в вашей неопытности.
     Она окаменела.
     - Не смейте так говорить! Вы просто пугаете меня!
     Я пристально посмотрел на нее.
     - Увы,  Люсиль,  я не могу вас испугать. Вы ведь абсолютно уверены, что
вам это сойдет с рук, а?
     Кажется,   впервые  ее  уверенность  в  себе  пошатнулась  -  в  глазах
мелькнуло какое-то раздражение.
     - Я не понимаю, о чем вы говорите, - бросила она резко.
     - Не  понимаете?  Знаете  что,  сделайте мне одно одолжение. Освободите
меня  от  всех  ваших  личных драм, интересов и проблем. Уберите с глаз моих
вашу  игру  в  маленькую  девочку,  ваше роскошное тело - они меня больше не
соблазняют.  Да,  не  скрою, сердчишко мое застучало, когда я увидел, как вы
глядитесь  в  зеркало  в  своей  ночной рубашке. Да, оно стучало еще громче,
когда  я  застал  вас в своей машине. А уж когда вы лежали на песочке и, как
мне  казалось,  предлагали себя, оно, несчастное, прямо из груди вырывалось.
Только  с  тех пор я слегка поумнел! И вы меня больше не интересуете. Потому
что  я  точно знаю, что вы лгунья, и подозреваю, что еще и авантюристка. Еще
я  знаю,  что вам зачем-то позарез нужны деньги, и я знаю, что от меня вы их
не  получите.  Поэтому  уходите.  Ищите  простофилю в другом месте. Найдутся
тысячи  мужчин,  которые  проглотят  вашу  наживку вместе с крючком и даже с
удочкой.  Так что вы еще попробуйте, только выберите кого-нибудь поглупее. А
обо  мне  советую  забыть. Если не будете терять времени, найдете мне замену
без особых проблем, могу вам только пожелать удачи.
     Лицо ее внезапно побелело, глаза засветились жестоким огнем.
     - Я  не  понимаю,  о чем вы говорите - произнесла она наконец. Голос ее
звучал  глухо  и прерывисто. - Как вы можете так со мной разговаривать? Ведь
нас   же   шантажируют!   Я   объяснила  вам,  откуда  у  меня  водительское
удостоверение,  но  сути это не меняет. Этот человек требует тридцать тысяч,
иначе  он  расскажет  о нас Роджеру, а полиции - о наезде! Почему вы со мной
разговариваете в таком тоне?
     Я поднялся.
     - Ответьте  мне  на  один вопрос, Люсиль. - Я пересек комнату и, присев
рядом  с  Люсиль  на корточки, посмотрел ей прямо в глаза. - Сколько времени
вы  работаете  вместе с Оскаром? Сколько простофиль вы обвели вокруг пальца?
Отвечайте, а потом я возьму вас за нежную лживую шейку и выброшу отсюда!
     Лицо  ее  исказилось  -  на нем появилась ярость дикого зверя. Рука ее,
приняв  форму  когтистой  лапы,  метнулась  мне в лицо, но на этот раз ей не
удалось  застать  меня  врасплох. Я поймал ее за кисть, выдернул из кресла и
завел руку за спину.
     Она  взвизгнула  от  боли.  Выпустив  кисть,  я  схватил  ее за локти и
заглянул в горящие бешенством глаза.
     - Итак,  что  вы  мне  ответите?  -  Я легонько встряхнул ее. - Сколько
времени вы работаете вместе?
     Она попыталась высвободиться, но я только крепче сжал ее кисти.
     - Вы  ошибаетесь,  -  тяжело  выдохнула  она.  -  Я  не  работаю с этим
человеком. Как вы могли такое подумать?
     Я отпустил ее.
     - Это  вы  ошибаетесь,  когда  думаете,  что вас не видно насквозь. Все
ясно  как  божий  день. Вы заманили меня на уединенный пляж. Там, кроме нас,
никого  не  было,  никого  -  вчера я специально ездил туда, чтобы осмотреть
местность.  Там  следы  только ваших и моих ног. А это значит, что Росса там
не  было.  Откуда  же,  спрашивается,  ему  стало  обо  всем известно? Очень
просто:  ему  рассказали  вы.  Вы  вдвоем  хотите заполучить двадцать тысяч,
которые  я собираюсь вложить в дело вашего мужа. Он ведь сказал вам об этом,
правда?  То-то  вы  в первый же вечер знакомства так этим интересовались! Вы
рассказали  Россу,  а  потом  вдвоем решили выудить у меня эти денежки путем
шантажа.  Когда  я  позвонил вам и сказал, что нашел выход из положения, вас
это  нисколько  не  обрадовало, даже огорчило, я понял по вашему голосу. Как
только  я  положил  трубку,  вы  позвонили  Россу  и сказали ему, что я могу
сорваться  с  крючка.  Тогда  он  сразу же приезжает сюда разобраться, что я
надумал,  и  даже  захватывает  с собой фотоаппарат со вспышкой. А теперь вы
докажите  мне,  что  это  не так, полгите еще немного, у вас это так здорово
получается!
     Она опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, принялась плакать.
     Я  подошел  к  бару  и налил себе виски, бросив в стакан довольно много
льда.  Потом  вернулся  со стаканом к своему креслу. Она перестала плакать и
теперь  сидела и вытирала глаза руками, словно беспризорный ребенок, который
только что получил хорошую взбучку и теперь ему очень жаль себя.
     - Чес...
     - Давайте,  давайте,  -  скептически  сказал  я, откинувшись в кресле и
глядя на нее. - Какую басню вы еще сочинили?
     - Чес,  не будьте ко мне так безжалостны! - в отчаянии воскликнула она,
ломая  руки.  Это  было  уже что-то новое, возможно, если бы я не был сыт по
горло  ее  штучками и ею самой, ее отчаяние и могло бы меня немножко тронуть
-  не  очень,  но  все-таки немножко. - Я ничего не могла поделать. Он... он
шантажирует меня почти целый год.
     Я  отпил  немного  виски.  Виски было в самый раз: достаточно крепкое и
холодное.
     - Кто вас шантажирует целый год? Оскар?
     - Да.
     - И  вы  решили, что будет совсем неплохо, если он заодно пошантажирует
и меня?
     - Я  ничего  не  могла  поделать. - Она снова стала ломать руки. Второй
раз  это  уже  выглядело  не так убедительно. - Он узнал, что у вас есть эти
деньги...
     - То есть это вы ему сказали?
     - Нет!  Клянусь,  что  нет!  - Она посмотрела на меня. По бледному лицу
текли слезы, в широко раскрытых глазах застыло страдание. - Он сам узнал.
     - Слушайте,  перестаньте  кормить  меня  баснями, - сердито сказал я. -
Если  уж  врете,  так  делайте  это  так,  чтобы  хоть чуть-чуть походило на
правду.  Откуда  это,  интересно,  он  мог узнать? Только вам и Эйткену было
известно,  сколько  именно  я собирался вложить в дело. Вряд ли Россу сказал
об этом Эйткен. Стало быть - вы.
     Сжавшись комочком в кресле, она отчаянно пыталась вывернуться:
     - Я...  я совсем не хотела говорить ему, Чес. Поверьте мне. Просто мы с
ним  разговаривали,  и я сказала, что знаю одного человека, у которого много
денег,  и как было бы здорово, если бы такие деньги были у меня. У меня даже
и  в  мыслях  не  было... просто так получилось... сорвалось с языка. Я и не
думала ему ничего говорить.
     - Но все-таки сказали?
     Она снова применила старый трюк - сцепила руки между коленками.
     - Да, но не нарочно.
     - И почему же он вас целый год шантажирует?
     Она замялась, отвернулась, поерзала в кресле.
     - Я  не  могу  вам  сказать  этого,  Чес.  Это... ну, очень личное... Я
как-то раз сделала одну вещь...
     - Наверное, пригласили одного интересного мужчину на уединенный пляж?
     - Ну что вы! Я... никогда раньше этого не делала.
     - Ну  хорошо, хорошо, оставим пока это. Значит, он вас шантажировал, и,
несмотря  на  это,  вы  иногда  мило  с  ним  беседовали, рассказывали ему о
сотрудниках вашего мужа и о том, сколько у них денег.
     - Все было совсем не так...
     - Я  в  этом  ни секунды не сомневаюсь. Во всяком случае, это его идея:
чтобы я поучил вас водить машину, а потом отвез на уединенный пляж?
     - Да.
     Она приподняла волосы на плечах. Этот трюк давно не был в ходу.
     - И  вы не имели понятия, зачем это нужно - ехать со мной на уединенный
пляж?
     - Нет.
     - А вы, раз он вас шантажирует, делаете все, что он скажет?
     Кровь бросилась ей в лицо, руки нервно дернулись.
     - Мне приходится делать то, что он скажет.
     - Вы платите ему?
     Ее всю передернуло.
     - Нет... у меня нет денег.
     - Какая  же  ему  выгода  вас шантажировать? Или ему выгодно заставлять
вас делать то, что он скажет?
     - Да.
     - После  того  как  вы разыграли маленький спектакль на пляже, - сказал
я,  не  сводя  с  нее  глаз,  -  вы  уехали  и  по  дороге  ухитрились сбить
полицейского.  Вы быстро подъехали к ближайшему телефону-автомату, позвонили
Россу  и  рассказали  ему  о случившемся. Он сразу понял, что это куда более
грозное  оружие  для шантажа, и велел вам ехать ко мне домой и разыграть там
еще  один спектакль, чтобы убедить меня взять всю вину на себя, а уж потом в
игру вступит он и вытянет у меня деньги.
     Она застучала стиснутыми кулачками - еще один расхожий трюк.
     - Все  было  совсем  не  так,  Чес!  Я ему не звонила, я приехала прямо
сюда.
     - Я  не  верю  вам,  Люсиль.  Я  не верю, что Росс вас шантажирует. Мне
кажется, что вы работаете вместе.
     - Это неправда, Чес! Клянусь вам! Все было так, как я вам рассказала.
     Я внимательно посмотрел на нее - конечно, она лгала.
     - Хорошо.  Знаете,  что  мы  с  вами  сейчас  сделаем? Поедем к Россу и
поговорим  с ним. Очень интересно, как он себя поведет, если наш визит будет
для  него  неожиданностью.  Подождите меня здесь. Я сейчас переоденусь, и мы
поедем к нему.
     Я  вышел  из  гостиной  и  захлопнул за собой дверь - Люсиль и слова не
успела  сказать,  -  подошел к двери в свою спальню, открыл ее, но внутрь не
вошел.  Сильно  хлопнув дверью, я быстро прошел в гостевую спальню и оставил
дверь приоткрытой. Потом стал слушать.
     Дверь  из  гостиной  тихонько  приоткрылась.  Я  осторожно  выглянул  и
увидел,  что  Люсиль вошла в холл и смотрит на закрытую дверь в мою спальню.
Потом  она  вернулась  в гостиную и закрыла за собой дверь. Через секунду до
моего слуха донеслись слабые звоночки - она набирала номер телефона.
     Я поставил простейший капкан, и он вот-вот должен был захлопнуться.
     Подкравшись к двери в гостиную, я прижался ухом к скважине.
     Она говорила:
     - Что  мне  делать?  Боюсь, он ничего не заплатит. Нет... он мне больше
не верит. Ты должен сделать что-нибудь...
     Я вошел в комнату.
     Люсиль быстро повесила трубку и отошла от телефона.
     - Ладно,  ладно,  - сказал я. - Виноватый вид, смущение - не нужно, это
лишнее. Я все слышал. Значит, вы все-таки работаете вместе. Или я не прав?
     Лицо  ее  побелело,  глаза  были полны ненависти. Молодость, свежесть и
красота  куда-то  исчезли. Теперь это была повидавшая виды, загнанная в угол
женщина.
     - Вы  думаете,  умней вас никого нет, да? - закричала она, задыхаясь от
ненависти.  -  Да,  вы  умный,  согласна.  Но только деньги вы нам все равно
выложите,  не  отвертитесь! Вы не сможете доказать, что я была с вами! Что я
сидела  за  рулем!  У  нас  есть  ваша  фотография  около  машины.  Если  не
заплатите,  мы  отсылаем  ее  в полицию. А если вы будете пытаться впутать в
это  дело  меня,  так у вас нет никаких доказательств, и это всего лишь ваше
слово  против  моего. У меня будет алиби. Найдутся люди, которые подтвердят,
что  в  момент убийства я была с ними. Так что у вас один выход - платить, и
именно это вы и сделаете!
     Я   стоял  и  разглядывал  ее  искаженное  злобой  лицо,  и  вдруг  мне
вспомнились  пятна  крови на правом заднем колесе машины. Вдоль позвоночника
холодной скользкой змеей пополз озноб.
     Мне  сразу  показалось,  что  с  этими пятнами что-то не так, но только
сейчас  я понял, что они значили. Это не был несчастный случай. О'Брайен был
убит, как были убиты Долорес и Натли.
     - Вы  с Россом убили его, - сказал я. - А потом инсценировали случайный
наезд.  Вы  стукнули  его  по  голове,  а  потом  переехали  задним  колесом
"кадиллака".  Только  вы в спешке сделали серьезную ошибку. Вы переехали его
не  тем  колесом.  Нужно было левым, Люсиль, не правым, а левым. Одной такой
ошибки достаточно, чтобы попасть в газовую камеру.
     Она попятилась, лицо ее внезапно стало серым.
     - Я не убивала его!
     - Убивали,   вместе  с  Россом.  Вы  хотели  убить  двух  зайцев  одним
выстрелом,  не  так  ли? Избавиться от О'Брайена, а заодно расколоть меня на
двадцать тысяч!
     - Это  неправда! - закричала она. - Вы ничего не сможете доказать! Я не
убивала его! И если вы не заплатите нам...
     - И  не  подумаю,  -  сказал я, подходя к широкому, от пола до потолка,
окну,  выходящему  на  веранду. Я развязал оба шнура для занавесок и вытащил
их.  -  У  меня  сегодня  днем  будет  много работы, - продолжал я. - Я хочу
выяснить,  зачем это вам вдруг понадобилось убивать О'Браиена. Боюсь, вы мне
будете  мешать,  Люсиль.  И поэтому я сейчас вас свяжу и оставлю здесь, пока
не выясню все, что мне нужно.
     Глаза ее совсем округлились, и она начала пятиться.
     - Не  смейте  прикасаться  ко  мне!  -  воскликнула  она.  - Я здесь не
останусь!
     - Лучше  соглашайтесь  по  доброй  воле, иначе мне придется сделать вам
больно,  -  сказал  я, приближаясь к ней. - Только не думайте, что мы с вами
выступаем  в одной весовой категории, наша последняя семейная ссора ни о чем
не  говорит.  И  если  вы опять вздумаете грубить, мне придется ответить вам
тем же.
     Она  кинулась  к  открытому окну, но я схватил ее за руку и как следует
дернул.  Мне было не до рыцарства. Когда она попыталась вцепиться мне в лицо
ногтями,  я оттолкнул ее руки в сторону, а потом довольно безжалостно ударил
правой в челюсть. Она сразу осела, закатив глаза к потолку.
     Зная,  что без сознания она пробудет недолго, я быстро связал ее, потом
отнес  в  спальню  и  положил  на  свою  кровать.  Потом  подошел  к шкафу -
переодеться.  Оделся  я  по-серьезному  - галстук, пиджак, темные туфли. Как
раз когда я кончил одеваться, она зашевелилась.
     Я  сходил в кухню, достал из ящика бельевую веревку, вернулся в спальню
и аккуратно привязал Люсиль к кровати.
     Через  несколько  секунд  она  открыла  глаза и изумленно уставилась на
меня.
     - Извините,  но  вы  сами  виноваты,  -  сказал  я.  -  Мне жаль, что я
вынужден  оставить  вас  здесь  в  таком  неудобном положении, но у меня нет
другого  выхода.  Во всяком случае, постараюсь обернуться как можно быстрее.
Лежите спокойно, и все будет в порядке.
     - Развяжите  меня! - взвизгнула она, бешено пытаясь высвободить руки. -
Вы за это ответите! Развяжите меня!
     Я   минуту-другую   понаблюдал  за  ней,  потом,  убедившись,  что  без
посторонней помощи ей не освободиться, направился к выходу.
     - Не   уходите!   -  выкрикнула  она,  ужом  извиваясь  на  кровати.  -
Вернитесь!
     - Не  огорчайтесь  так  сильно,  -  успокоил  ее  я.  -  Постараюсь  не
задерживаться.
     С этими словами я вышел из спальни и захлопнул за собой дверь.
     Уже в холле я слышал, как она кричала мне вслед:
     - Чес! Не уходите! Пожалуйста, не уходите!
     Но  я  был  безжалостен.  Заперев  дом, я побежал дорожке к стоявшему у
ворот "бьюику".


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ


1

     В  городе  я  первым  делом  купил  несколько  воскресных газет и бегло
просмотрел  заголовки.  Я  ожидал,  что убийству Долорес и Эда Натли уделено
почетное  место  на  первых  страницах,  но  о них вообще не было сказано ни
слова.
     Я  решил поехать в бар к Слиму, где за бутербродом и бокалом пива смогу
спокойно прочитать все газеты и определить план дальнейших действий.
     В  баре  почти  никого  не  было,  но  в  одной из кабинок я увидел Джо
Феллоуза.  Он  сидел с не знакомым мне человеком. Я хотел тут же смыться, но
Джо меня уже заметил.
     - Эй, Чес! Давай к нам!
     Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ним.
     - А  я  думал,  ты  сегодня  играешь  в  гольф, - сказал Джо. - Садись.
Познакомься, это Джим Бакли, лучший журналист "Инкуайерера".
     - Жаль,  что  редакторы  "Инкуайерера"  этого не знают, - сказал Бакли,
широко   улыбаясь.   Он   был   невысок,   толстоват,   средних  лет.  Глаза
внимательные, кристальноголубые.
     Сейчас он пристально рассматривал царапины у меня на шее.
     - Вот  это  да!  - восхищенно воскликнул он. - Чувствую, свою честь она
продала за высокую цену.
     Джо тоже смотрел на меня с удивлением.
     - Если  бы!  -  махнул  я  рукой.  -  Мне,  как всегда, повезло. Парень
приставал  к  девушке,  а  я,  как последний идиот, вмешался. Оказалось, его
приставания  ее  вполне устраивали, а мое вмешательство - нет. Хорошо, что я
вообще цел остался.
     Они  засмеялись, но Джо продолжал смотреть на меня с любопытством, и по
глазам его я понял, что его не удовлетворило мое объяснение.
     - Что  ты  здесь  торчишь в воскресенье? - спросил я его, чтобы уйти от
опасной темы.
     - Я  договорился с этим пошлым человеком поехать поваляться на пляже, -
объяснил  Джо,  ткнув  пальцем  в Бакли, - а сейчас он мне заявляет, что ему
надо  работать.  Поэтому  мы сидим и пьем пиво, а на пляж я поеду один, если
ты не жаждешь разделить мое одиночество.
     - Я  бы  с  удовольствием, Джо, - сказал я. - Но у меня сегодня столько
дел - никак не развязаться.
     - Знаем  мы  эти  дела. Ей-то, наверное, тоже не развязаться? - сострил
Бакли и загоготал.
     Я  сразу  вспомнил  о  лежащей  на моей кровати Люсиль. Он, сам того не
ведая, попал прямо в точку.
     - Это  у  вас  там  "Инкуайерер"?  -  спросил  он,  указывая на газеты,
которые я положил рядом с собой.
     - Да. Хотите посмотреть?
     - Вчера  вечером  я  дал материал, а что с ним сделали, еще не видел. -
Он  стал  просматривать первую страницу. Потом хмыкнул, перелистал несколько
страниц  и  на  одной  остановился.  Наконец вернул газету мне. - Три тысячи
слов,  написанных  кровью  и виски, а после этого какой-то лишенный фантазии
злодей  сокращает  их  до  двухсот слов. Убейте меня, если я знаю, почему до
сих пор работаю на эту низкопробную газетенку.
     Джо объяснил:
     -