олета они оба услышали леденящий кровь дикий ужасный
вопль.
  - Что это? - воскликнул Форест.
  Конрад бросился из комнаты, ничего не видя, пробежал по коридору к
комнате Фрэнси.
  Двое полицейских шли с противоположной стороны. Конрад толчком
распахнул дверь.
  Обе женщины-полицейские стояли вдали от открытого окна с побелевшими
лицами. Мэдж Филдинг с посеревшим лицом заламывала руки. Фрэнси не было.
  - Мэдж! Что случилось? - спросил Конрад, прерывающимся голосом.
  - Она выпала! Она высунулась из окна, глядя на самолет, и вдруг
неожиданно закричала. Я бросилась к ней, но было слишком поздно. Казалось,
ее вытянуло из окна. Она боролась, потом дорожка выскочила у нее из-под
ног и она выпала...
  Форест промчался мимо Конрада к окну и выглянул наружу. В двух сотнях
футов под ними, словно маленькая сломанная кукла, вытянувшись на залитом
лунным светом песке, лежала Фрэнси.
  Некоторое время он смотрел на нее, затем отошел назад. Конрад подошел
к стулу и сел.
  - Ну, вот так-то, - сказал Форест тихим злым голосом. - Черт возьми!
Мое дело против Маурера выпало в окно.
  Самолет еще раз пронесся над отелем, затем его неоновое освещение
погасло и он снова быстро ушел к морю.

  Глава 11

  На следующее утро в десять часов Джэк Маурер в сопровождении своего
адвоката Эйба Головича и четырех настороженных телохранителей с хмурыми
лицами подъехали в голубом "кадиллаке" к городской ратуше.
  За полчаса до этого все газеты в городе получили информацию, что
Маурер собирается сдаться окружному прокурору. Поэтому его встречала целая
толпа репортеров, фотографов, теле- и кинорепортеров и три телекамеры.
  Когда Маурер выходил из машины, на его смуглом лице сияла широкая
улыбка. Он помахал рукой в сторону телевизионных камер. Маурер был
поклонником телевидения и ему нравилось думать, что в этот момент
несколько миллионов людей видят его.
  Репортеры окружили его, но четверо телохранителей образовали вокруг
него стену и оттеснили их в сторону.
  - Немного терпения, ребята, - сказал Маурер из-за спин
телохранителей. - У меня будет что сказать, когда я выйду. Подождите, пока
я поговорю с окружным прокурором.
  - Почему вы уверены, что выйдете обратно? - прокричал один из
репортеров с красным от гнева лицом.
  Маурер снисходительно улыбнулся, затем, окруженный телохранителями,
поднялся по ступенькам и исчез в дверях.
  - Жирная свинья! - сказал репортер. - На этот раз уж ему не
отвертеться. Они прижмут его.
  - Да ну? - усмехнулся репортер "Пасифик Геральд". - Не думаешь ли ты,
что такая скотина, как Маурер, пошла бы сдаваться, если бы не знала, что
отобьется от обвинений? Ставлю десять долларов против дайма, что он выйдет
оттуда свободным как воздух.
  - Играй сам с собой, сынок, - заметил другой репортер. - Мне хотелось
бы знать, что есть у Фореста против нею.
  - Разве ты не знаешь, что единственный свидетель, который был у него,
выпал из окна прошлой ночью? - спросил репортер "Пасифик Геральд". - Он
выскользнул из рук, как смазанная маслом змея. Он никогда не допускал
никаких свидетелей и впредь не допустит.
  - Это был несчастный случай, - горячо заявил другой репортер. - Я
разговаривал с Конрадом. Этот парень знает, что говорит. Она выпала из
окна случайно.
  - Также как и Вайнер утонул в ванне случайно? Да? Если вы в это
верите, то вы - единственный, кроме Конрада.
  Они все еще спорили, когда через десять минут вдруг наступила тишина,
дверь открылась, из ратуши вышел Маурер, окруженной телохранителями.
  Маурер сиял. Он остановился на верхней ступеньке и посмотрел вниз на
каменные и недоброжелательные лица репортеров.
  Эйб Голович, побледневший и усталый, стоял справа от него. Его жирное
лицо ничего не выражало, но глаза его были глазами человека без надежды на
будущее.
  - Ну, ребята, - сказал запыхавшийся Маурер, - оказывается, все это
было ошибкой.
  - Обождите минуту, мистер Маурер, - возмущенно закричал телерепортер.
- Неужели вы не скажете несколько слов в микрофон? Неужели вы не сделаете
заявления?
  - Конечно, скажу, - ответил Маурер. - Я ведь обещал вам сделать
заявление, и я никогда не отказываюсь от своих обещаний.
  Он спустился вниз к микрофонам.
  - Я пользуюсь случаем, - сказал он, говоря прямо в микрофон, - чтобы
поблагодарить всех моих доброжелателей за их добрую поддержку во время
этой абсурдной, но тем не менее чрезвычайно неловкой ситуации, возникшей
вследствие недоразумения между полицией и городской прокуратурой. Как вы
все знаете, был выдан ордер на мой арест. Меня обвиняли в том, что я якобы
убил мисс Джун Арно, которая была для меня одним из самых дорогих друзей.
- Маурер с трудом удерживал на лице широкую искреннюю улыбку под
испытывающим взглядом циничных глаз репортеров, а особенно репортера
"Пасифик Геральд", который протолкался в передний ряд и смотрел на Маурера
с нескрываемым презрением.
  Маурер сделал в голове пометку, чтобы задать этому юнцу трепку в
ближайший и наиболее удобный момент.
  - Она была для меня дорогим другом, - повторил он, отводя глаза от
репортера. - Окружной прокурор - честный человек. Это человек, которым я
восхищаюсь. Он выше повседневной коррупции нынешней администрации. Он
искренне верил, что у него достаточно оснований для возбуждения против
меня уголовного дела, и я говорю теперь здесь, что он выполнял свой долг,
выдавая ордер на мой арест. - Маурер понизил голос, улыбнулся еще шире и,
стараясь не встречаться взглядами с корреспондентами, обратил все свое
внимание на телевизионные камеры. В конце концов эти камеры вбирали его
речь и несли его лицо в дома тысяч паразитов, которые играют за его
игральными столами, используют его шлюх, платят в союз, благодаря ему пьют
за его счет и выбирают его людей в общественные органы. Для них у него
была заготовлена самая лучшая улыбка. - На основании представленных ему
данных, он не мог не выдать ордера. Но при ближайшем рассмотрении
оказалось, что доказательства, которые имелись у окружного прокурора
против меня, были необоснованы. - Он помахал белыми жирными руками. - Не
думайте, что окружной прокурор действовал предвзято. Ни в коем случае.
Факты были. Если бы я был в городе, а не в море, ордер на мой арест
никогда не был бы выдан, потому что я все сразу бы ему объяснил, как это
сделал только что. - Он улыбнулся в телевизионные камеры. - Я сказал ему,
что Джун Арно была для меня очень близким другом, - продолжал он, - и что
я никогда не причинил бы ей никакого вреда. Ее смерть для меня была
страшным потрясением. Как только я узнал, что выдан ордер на мой арест, я
вернулся, чтобы опровергнуть обвинения. Господа, окружной i?ieypop
отменяет этот ордер. Он даже принес мне извинения за неудобства, которые я
испытал...
  Репортер "Геральда" грубо оборвал его:
  - А может быть дело, которое возбудил против вас окружной прокурор,
провалилось только потому, что два свидетеля очень кстати умерли в
результате несчастного случая?
  Маурер с сожалением посмотрел на него. "Этот придурок окажется
замурованным в блоке цемента на дне моря, так и не повзрослев", - подумал
он и покачал головой.
  - Мистер Форест не сообщил мне ни о каких свидетелях. Я не знаю о них
ничего, кроме того, что прочитал в газетах сегодня утром. Мне сказали, что
принадлежащий мне золотой карандаш был найден возле плавательного бассейна
Джун Арно. На карандаше были мои отпечатки пальцев и пятно крови.
Оказалось, что кровь той же группы, что и у мисс Арно, и полиция пришла к
поспешному заключению, что раз не найдено крови в том месте, где был
карандаш, то именно я - убийца мисс Арно. На этом нелепом доказательстве
полиция и построила все дело. На самом же деле, когда я был у мисс Арно
накануне ее смерти, я поранил палец и кровь попала на карандаш. Я уронил
этот карандаш в сток. Вам известно, что я - человек не бедный, и всегда
могу купить себе другой, поэтому я оставил его в стоке. - Он сделал паузу,
и затем добавил с улыбкой, которая выглядела как угрожающий оскал. - Что я
могу поделать, если моя группа крови оказалась той же, что и у мисс Арно?
  Маурер подал знак и четверо телохранителей немедленно двинулись
вперед, расталкивая репортеров в стороны. Маурер быстро спустился по
ступенькам и нырнул в машина.
  Голович пробрался вслед за ним, пока телохранители сдерживали
репортеров. Машина рванулась с места.
  Как только они отъехали от изумленной толпы, Маурер откинул голову и
издал короткий лающий смешок.
  - Забавно, Эйб. За все деньги этого города стоило посмотреть, каким
стало лицо у этого негодяя Фореста, когда ты за него взялся. - Он хлопнул
Головича по жирному плечу. - Теперь я могу выйти из дела. Послушай, Эйб,
вот что я хочу, чтобы ты сделал. Составь полный список моих денег: вкладов
и наличных. Мне нужен также список акций и облигаций и их текущая
стоимость.
  Голович быстро с подозрением посмотрел на него.
  - Зачем, Джек?
  - Неважно. Я хочу выйти из дела. Я получил столько денег, сколько
хотел. А синдикатом я сыт по горло. Если они хотят управлять Калифорнией,
пусть занимаются этим сами.
  - Я думал, что ты займешься Феррари, - резко сказал Голович.
  Маурер улыбнулся, но его глаза были как лед.
  - Это верно. У меня была такая мысль, но Сейгель все провалил. Я
думал, что он хоть на этот раз сможет провернуть дело, но он проваливает
все, к чему прикасается. Успеха он добивается только у женщин и больше
нигде.
  Голович, побледнев, посмотрел на Маурера:
  - Что с ним случилось?
  - Феррари оказался слишком быстр для него, вот что случилось. Эту
ставку я проиграл. Я говорил с Большим Джо. Я объяснил ему, что ко мне это
не имеет никакого отношения. Ему, кажется, было даже смешно, что кто-то
мог попытаться разделаться с Феррари, очень смешно.
  Большой "кадиллак" свернул в ворота виллы Маурера и помчался к дому.
В свете яркого утреннего солнца Голович заметил довольно много скучающих
людей.
  - Кто эти парни? - спросил он. - Что они здесь делают?
  - Простая мера предосторожности, - ответил Маурер. - Мне не хочется
рисковать. Если Феррари попробует какой-нибудь из своих трюков на мне, ему
придется плохо.
  Голович ничего не сказал, но почувствовал, как холодок пробежал по
его спине. Неужели Маурер, действительно, верит, что все эти вооруженные
люди смогут защитить его от Феррари, если тот вздумает расправиться с ним?
Неужели он такой слепой и самонадеянный дурак?
  Машина остановилась у величественного входа.
  - О'кей, Эйб, составь эти списки и приходи к ленчу. Яхта стоит
неподалеку. Может быть я уеду сегодня же вечером, - сказал Маурер,
вываливаясь из автомобиля.
  - Джек, - хрипло спросил Голович, - что же будет со мной, если ты
уедешь?
  Маурер уставился на него так, словно не поверил тому, что он услышал.
  - С тобой? - спросил он, нахмурившись. - Ну, думаю, ты как-нибудь
устроишься. - Он по-волчьи оскалился. - Может, у меня появится
какая-нибудь идея, когда ты придешь к ленчу.
  Трое вооруженных парней сидели в холле. Увидев Маурера, они вскочили
и вытянулись.
  - Оставайтесь здесь, ребята, - сказал он, - и смотрите в оба.
  - Будьте уверены, босс, - ответил один из них. - Все будет в порядке.
  - Дай-то Бог, - усмехнулся Маурер и вошел в большую гостиную.
  Долорес стояла у открытого окна, выходящего на веранду. В простом
черном платье она выглядела стройной и привлекательной. Она была бледна,
под глазами залегли тени.
  - Здравствуй, Долли.
  - Привет, Джек, - отозвалась она.
  - Приготовь мне коктейль, пожалуйста. Он подошел к окну и посмотрел
вниз на большой сад. Почти везде стояла охрана, некоторые даже с
автоматами в руках.
  - Сейгель попытался прикончить Феррари, - сказал Маурер, пока Долорес
готовила ему коктейль. Он сел в кресло спиной к окну. - Но Феррари всадил
в него нож. Поэтому я принимаю некоторые меры предосторожности, пока
Феррари не покинет город.
  Долорес никак не отозвалась на это сообщение.
  - Ну, Долли, последний раз мы с тобой вместе пьем. Я навсегда покидаю
этот город.
  - Вот как? - отозвалась она ровным безразличным голосом.
  - Да. Я уеду во Флориду, - продолжал Маурер. - Я говорю синдикату
"гуд бай". Во Флориде много возможностей для человека с моими
способностями и деньгами. Мне теперь нужно решить, что делать с тобой.
  - Тебе не стоит обо мне беспокоиться, - ответила она, не глядя на
него, и отошла к окну.
  - О, я не собираюсь о тебе беспокоиться, Долли, - сказал Маурер и
засмеялся. - Я, правда, не думаю, что Эйб будет хорошим мужем. Он уже
почти совсем развалина. Сегодня с ним, возможно, что-нибудь случится. Ты
будешь об этом жалеть?
  - Нет.
  - А ведь ты надеялась, что он подберет тебя, Долли.
  - Удивляюсь, откуда у тебя такие мысли? - спросила она. Она смотрела
вниз на длинный пролет лестницы, соединяющий одну террасу с другой. По
ступенькам поднимался маленький человечек в черном костюме и черной шляпе.
Это был Феррари. Он шел медленно и мягко. Его руки были в карманах, лицо
поднято, глаза устремлены на окна веранды.
  Он прошел мимо одного охранника, затем мимо другого. Никто не
двинулся с места. Они только смотрели на него, на крошечную угрожающую
фигурку, двигающуюся как привидение.
  - Значит, я ошибся, - сказал Маурер. - Ты, вероятно, не былa бы
против Сейгеля?
  - Нет. - Долли отошла от окна и медленно прошла через комнату к
двери. - Значит, ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой, Джек?
  - Он, улыбаясь, смотрел на нее.
  - Ты никуда не поедешь, Долли, совсем никуда.
  - Понимаю, - задумчиво протянула она, открыла дверь и вышла в холл.
  Поднимаясь вверх по лестнице к своей комнате, она с удивлением
спрашивала сама себя, когда же Большой Джо успел захватить организацию.
Он, должно быть, не терял ни минуты. Думала она и о том, какой же будет ее
дальнейшая жизнь с Феррари.
  Войдя в спальню, она села на кровать.
  Долли закрыла глаза и стала ждать выстрела, который сообщит ей, что
она становится имуществом Феррари и вдовой Маурера.
  И все же он прозвучал так неожиданно, что воспринялся ею так, будто
она испытала физический удар. Она вздрогнула, наклонилась вперед, закрыв
лицо руками, и, впервые за много-много лет, зарыдала навзрыд.
  Она плакала не по Мауреру, она оплакивала себя.



   Джеймс Х. ЧЕЙЗ 
   ЧТО ЖЕ СО МНОЙ СЛУЧИТСЯ? 
 
 
 
 
Глава 1 
 
   Меня разбудил телефонный звонок. Поглядев на  стоящие  рядом  с  постелью
часы, я увидел, что уже пять минут десятого. Я откинул  простыню  и  сел  на
постели. Через тонкий потолок можно было слышать, как мой старик говорит  по
телефону. Наверно, звонили мне, потому  что  ему  вообще  никто  не  звонил.
Накинув халат, я двинулся к лестнице, а он уже звал меня.
   - Кто-то спрашивает тебя, Джек, - крикнул он. - Полсон или Болсон.., я не
разобрал точно. - Старик печально  смотрел  на  то,  как  я  тремя  прыжками
взлетел по лестнице. - Я уже встал, - заметил он. - Хорошо бы и  ты  вставал
пораньше, тогда бы мы завтракали вместе.
   - Ладно.
   Влетев в маленькую, тусклую гостиную, я схватил трубку.
   - Джек Крейн у телефона, -  начал  я,  глядя,  как  старик,  двинулся  по
дорожке к своему старенькому "шевроле", так как ему нужно было ехать в банк.
   - Привет, Джек!
   И как будто не бывало года, я мог бы узнать этот голос где угодно.
   - Полковник Олсон!
   - Конечно, я, Джек! Ну как ты там, сукин сын?
   - У меня все хорошо, а как у вас, сэр?
   - Брось ты это "сэр". Мы уже не в армии, слава Богу! Мне чертовски  долго
пришлось искать тебя.
   Голос  его   куда-то   удалился.   Неужели   этот   замечательный   пилот
бомбардировщика,  награжденный  знаком  отличия,  пытался   отыскать   меня?
Полковник Берни Олсон! Мой начальник во Вьетнаме! Тот замечательный  парень,
самолет которого я обслуживал и в жару, и в дождь, воюя с  этими  проклятыми
вьетнамцами. Три года я был механиком  его  самолета,  пока  он  не  получил
ранение в пах, после чего наши  пути  разошлись.  Его  демобилизовали,  а  я
продолжал служить с другим пилотом, который оказался таким растяпой! А каким
героем был в моих глазах Олсон! Я уже и не предполагал увидеться  с  ним,  и
вот он сам спустя тринадцать месяцев отыскал меня.
   - Послушай, Джек, - продолжал он. - Я тороплюсь, так как улетаю в  Париж.
Как ты устроился? У меня есть для тебя работа, если ты интересуешься.
   - Здорово было бы работать вместе!
   - О'кей. Заработок пятнадцать тысяч. Я вышлю  тебе  билет  на  самолет  и
немного денег. Потом мы все  обговорим.  -  Странно,  но  в  его  голосе  не
слышалось прежней бодрости. - Я хочу, чтобы  ты  прилетел  ко  мне  сюда,  в
Парадиз-Сити - это в шестидесяти милях от  Майами.  Работа  тяжелая,  но  ты
должен справиться. Во всяком случае, если у тебя нет ничего на примете,  что
тебе терять?
   - Вы сказали пятнадцать тысяч, полковник?
   - Ну да, если заработаешь.
   - Я и не мечтал об этом.
   - Ладно, мы еще поговорим потом, мне надо спешить, Джек.  Пока,  -  и  он
повесил трубку.
   Я тоже медленно положил трубку на аппарат, охваченный сильным  волнением.
Прошло уже шесть месяцев, как я демобилизовался из армии и вернулся домой, а
куда еще я мог бы идти. Все эти месяцы я провел в своем  захудалом  городке,
тратя свои армейские сбережения на девчонок, выпивку и  болтаясь  без  толку
вокруг. Такое времяпрепровождение не доставляло радости  ни  мне,  ни  моему
старику, который был управляющем в местном банке. Я обещал ему, что рано или
поздно найду себе работу. Он  хотел,  чтобы  я  стал,  например,  владельцем
гаража, но мне это совсем не  улыбалось.  Мне  не  хотелось  влачить  жалкое
существование, мне хотелось чего-то большего.
   Это был маленький хорошенький городок с девушками, согласными на все, так
что я до поры до времени весело  проводил  время,  не  особенно  заботясь  о
будущем. Но когда мои деньги стали подходить к концу,  я  решил  присмотреть
работу, но только не в этом городке.  И  вдруг,  как  дар  небес,  объявился
полковник Олсон, человек, которым я восхищался, и предложил  мне  работу  за
пятнадцать тысяч! И в самом богатом городе на побережье Флориды. От  радости
я готов был плясать.
   Оставалось только ждать известий от Олсона. Я  ничего  не  сказал  своему
старику, но он был достаточно наблюдателен и понял все. Вернувшись из  банка
на перерыв, он стал жарить пару бифштексов и поглядывал на  меня.  Мать  моя
умерла во время моей службы во Вьетнаме, и теперь он сам покупал продукты  и
готовил. Я знал, что лучше не лезть к нему за помощью.
   - Что-то  приятное  случилось,  Джек?  -  спросил  он,  положив  мясо  на
сковородку.
   - Пока не знаю, может быть. Мой друг хочет,  чтобы  я  работал  с  ним  в
Парадиз-Сити во Флориде.
   - Парадиз-Сити?
   - Ну, да.., рядом с Майами.
   Он положил готовые бифштексы на тарелки.
   - Это, наверно, далеко отсюда?
   - Да, далековато.
   Мы прошли из кухни в гостиную и пока ели, сказал:
   - Джексон хочет продать свой гараж. Это удобный случай для тебя. Я мог бы
дать денег на покупку.
   Я посмотрел  на  него:  одинокий  старый  человек,  отчаянно  старающийся
удержать меня. Как, скучно и угнетающе было жить ему в этом доме,  а  каково
это будет для меня? Он жил своей жизнью, а я хотел жить по-своему.
   - Можно попробовать, пап, - я не глядел на него, я все  внимание  обратил
на бифштекс, - но я сначала посмотрю, что это за работа.
   Он кивнул:
   - Конечно, конечно.
   Так мы и разошлись: он вернулся в свой банк, а я лег на кровать,  мечтая.
Пятнадцать тысяч долларов! Может быть это и  трудная  работа,  но  за  такие
деньги можно поработать.
   Лежа на кровати, я вспоминал прожитую жизнь. Сейчас мне  двадцать  девять
лет. У меня диплом авиаинженера. Я  умею  разобраться  в  любом  авиационном
двигателе любого самолета. До призыва в армию я служил в компании  "Локхид",
заработок был хороший. После армии я вернулся домой. Конечно, когда-то  надо
будет решиться, что делать дальше, а армия меня  испортила,  опять  придется
все решать и делать самому. Да,  в  армии  было  хорошо,  платили