- она кокетливо улыбнулась.
     Я смотрел, как она доставала из буфета два стакана и бутылку с виски.
     - Думаю, обойдемся без льда? - она вопросительно посмотрела на меня.
     - К  чему  лишние хлопоты! - подтвердил я. - Будьте осторожны с содовой
- излишнее ее количество может испортить любое виски.
     Она  налила  на  три  дюйма  в каждый стакан и добавила по чайной ложке
содовой.
     - Так нормально?
     - Вполне,  -  я  взял у нее стакан. - Вероятно, я должен представиться.
Вик Мэллой. Виком меня зовут друзья... и подруги.
     Она села, не одернув халатик, предоставив мне любоваться ее коленками.
     - Вы  здесь  первый  посетитель  за последние три месяца, - проговорила
она. - Я начинаю опасаться, не принесли ли вы нам несчастье.
     - Смотря  как  к  этому  подходить... Думаю, вам не стоит бояться меня.
Да-а, когда я был здесь в последний раз, все было по-другому...
     Она неопределенно пожала красивыми плечами.
     - Так значит, Мэрилин очень плоха?..
     - Послушайте,  может  поговорим  о  чем-нибудь  другом?  Я  так  от нее
устала!
     - Я  тоже  не пылаю к ней страстью, - согласился я и отхлебнул виски. -
Но  когда-то  я  ее  очень хорошо знал, и теперь меня разбирает любопытство.
Так что же все-таки с ней?
     Она  откинула свою хорошенькую головку на спинку кресла и скорее влила,
чем выпила, свой напиток. Я понял, что она далеко не новичок по этой части.
     - Я  бы  не  хотела  говорить  об  этом, - она улыбнулась, - но если вы
пообещаете никому...
     - О чем речь!
     - Она наркоманка! Но это строго между нами.
     - О, это ужасно...
     Она пожала плечами.
     - Да  уж, хуже некуда. Сюда никто не ходит. Временами она покидает свою
комнату,  но  ненадолго.  А  иногда чуть не лезет на стену и кричит. Все это
очень  серьезно.  -  Она допила стакан. - Так что не будем больше говорить о
ней. Одного того, что я ее вижу по ночам, для меня более чем достаточно.
     - Вы дежурите и по ночам? Это скверно.
     - Почему? - в зеленоватых глазах мелькнула тревога.
     - Я  подумал,  было  бы  неплохо  как-нибудь  пригласить  вас  к  себе.
Посмотрим картины...
     - Какие картины?
     - Для начала - гравюры.
     Она усмехнулась.
     - Мне не очень нравятся гравюры.
     Она  встала  и  снова  подошла  к  бутылке с виски. Мои глаза неотрывно
следили за ее бедрами.
     - Давайте я вам долью. Кстати, почему вы не допили?
     - Я не против, но мне кажется, здесь есть кое-что получше виски...
     - Возможно. - Она налила себе чистого виски.
     - А кто присматривает за Мэрилин в смене с вами?
     - Сестра Флемминг. Вам она не понравится. Настоящая людоедка!
     - Правда? А она не услышит нас?
     Она подошла и села рядом.
     - Меня  это  не  особенно  беспокоит... К тому же в настоящее время она
находится в левом флигеле, к которому примыкают гаражи. Мэрилин живет там.
     Это было как раз то, что я хотел узнать.
     - К  черту  всяких  людоедок!  - сказал я, обнимая ее за плечи. - А вы,
часом, не людоедка?
     Она с готовностью прижалась ко мне.
     - Смотря для кого...
     Ее  лицо было так близко от моего, что губы почти касались ее виска. Но
ей это, похоже, нравилось.
     - Как вы находите такое начало?
     - Пока неплохо.
     Я  взял  у  нее из рук стакан и поставил на пол. Она повернулась ко мне
лицом  и прижалась губами к моим губам, но вдруг отпрянула от меня и встала.
Я  уж  подумал  было, что она из тех девушек, которые смущаются от поцелуев,
но ошибся.
     Она подошла к двери, заперла ее на ключ и вернулась ко мне.


Глава 3

     Я   оставил  свой  бьюик  возле  Каунтри-билдинг  на  углу  Фельдвам  и
Центральной  авеню  и  прошел в здание. Отдел регистрации рождений и смертей
находился  на  первом  этаже. Я заполнил бланк и сунул его в окошечко рыжему
клерку,   который  поставил  на  бланке  штамп  и  махнул  рукой  в  сторону
картотеки.
     - Посмотрите  сами,  мистер  Мэллой, - сказал он. - Шестой ящик справа.
Как у вас идут дела? Давненько вас не видел...
     - Я вас тоже, - ответил я. - Дела идут превосходно.
     Мне  не  очень  хотелось  с ним разговаривать: встреча с сестрой Гарней
несколько  утомила  меня. Я подошел к картотеке. Ящик с делами на букву "К",
казалось,  весил  тонну,  я едва поднял и открыл его. Листая страницы, нашел
свидетельство  о  смерти  Дженнет  Кросби.  Она  умерла  16 мая 1948 года от
злокачественного   эндокардита.   Так  черным  по  белому  было  записано  в
свидетельстве,  подписанном  врачами  Джоном  Бьюли  и  Зальцером. На всякий
случай  я  записал  их  имена.  Полистав  еще  несколько  страниц,  нашел  и
свидетельство  о  смерти  Макдональда Кросби. Его смерть засвидетельствовали
все  тот  же  Зальцер  и  коронер  Франклин  Лессуэйс.  Я сделал необходимые
пометки  и  вернулся  к  клерку,  который с ленивым любопытством наблюдал за
мной.
     - Кто  такой  доктор  Джон Бьюли? - спросил я его. - Не скажешь ли, где
он живет?
     - На Скайлейн-авеню. Но если вам нужен хороший врач, не ходите к нему.
     - Это почему же?
     Клерк пожал плечами.
     - Он  очень  стар.  Лет пятьдесят назад он, возможно, чего-то стоил, но
сейчас  это настоящий коновал. Он, например, считает, что сделать трепанацию
черепа так же просто, как, например, вскрыть банку фасоли.
     - А что, разве не так?
     Клерк рассмеялся.
     - Все  зависит  от того, о чьей голове идет речь. - Он подмигнул мне. -
Работаете над чем-нибудь?
     Я  вышел  на  улицу  и задумался. Неожиданно умирает богатая девушка, и
засвидетельствовать  ее  смерть вызывают коновала, выжившего из ума старика.
Не  похоже  на миллионеров. Было бы естественно ожидать, что они обратятся к
лучшим врачам в городе, дабы убедиться, что это не убийство.
     Я  влез  в  бьюик  и  нажал  на  стартер.  Рядом  с  моей машиной стоял
оливкового  цвета  додж.  За  рулем сидел мужчина в желто-коричневой шляпе и
читал  газету.  Я  не  обратил  бы  ни  на  него,  ни на машину ни малейшего
внимания,  если бы он не отложил вдруг газету и не взглянул на меня. Правда,
тут  же  отвернулся  и  тоже  включил мотор. Такое совпадение показалось мне
любопытным.   Мужчина   был   широкоплечий,  с  огромной  головой,  которая,
казалось,  росла  прямо из плеч. Над верхней губой у него тянулась тоненькая
ниточка усов, одно ухо и нос сплющены.
     Я  влился в поток машин и поехал в восточном направлении, держа курс на
Центральную  авеню.  Ехал  не  спеша, часто оглядываясь назад, чтобы видеть,
что  делается у меня за спиной. Додж направился со стоянки в другую сторону,
но  потом  круто  развернулся  и  поехал  за  мной. Самое интересное, что он
развернулся  в  том  месте,  где поворот был запрещен, но полицейские в этот
момент, видимо, спали.
     На  пересечении  с  Этвуд-авеню  я  снова  посмотрел  в  зеркало.  Додж
следовал  за  мной.  Мужчина  небрежно сидел за рулем, выставив в окно левый
локоть.  Я  на  всякий  случай  запомнил номер его машины. Если он следит за
мной,  то  делает  это очень непрофессионально. На Голливуд-авеню я увеличил
скорость  до  шестидесяти  миль.  Додж  тоже  прибавил скорость. На бульваре
Футхилл  я  резко  свернул  к  тротуару и тут же притормозил. Додж промчался
мимо,  мужчина  даже  не посмотрел в мою сторону. Я записал номер его машины
на  конверте,  рядом с именами доктора Бьюли и Зальцера, и спрятал конверт в
карман. Затем тронул машину с места и поехал на Скайлейн-авеню.
     Еще  издали  я  увидел  на  одном  из домов блестевшую на солнце медную
табличку.  За  низкими  деревянными  воротами  был  небольшой  сад, в центре
которого  стояло  двухэтажное  строение  из  канадской  сосны.  Оно казалось
трущобой  в  сравнении с ультрамодными домами, расположенными по обе стороны
от него.
     Я  притормозил  и  выглянул  в  окошко, но разглядеть имя на дощечке не
смог.  Пришлось  остановить машину. Едва я двинулся в направлении ворот, как
появился  оливковый  додж.  Мужчина  вроде  и не смотрел в мою сторону, но я
знал, что он следит за мной.
     Я сдвинул шляпу на затылок и достал пачку сигарет.
     Додж скрылся за углом.
     Я  толкнул калитку и направился к дому. Сад был небольшой и чистый, как
казарма перед инспекторской проверкой.
     Я  позвонил.  Никто  не  открыл.  Некоторые  окна  дома были закрыты от
солнца  желтыми  жалюзи,  другие  -  занавесками.  Понимая,  что  меня могут
рассматривать   из  окна,  я  придал  своему  лицу  максимально  приятное  и
доброжелательное  выражение.  Когда  я уже решил, что придется позвонить еще
раз,  послышался  тихий  скребущий  звук.  Дверь открылась. Передо мной была
маленькая,  худенькая, как птичка, женщина, одетая в черное шелковое платье,
вышедшее из моды лет пятьдесят назад. Худое усталое лицо было расстроенным.
     - Доктор дома? - Я снял шляпу.
     - Дома. Он в саду. Сейчас я его позову.
     - Благодарю вас, не надо. Я не пациент. Я сам к нему подойду.
     - Хорошо.  -  Надежда, мелькнувшая было на ее лице, исчезла. Не пациент
-  следовательно,  не  будет и гонорара. - Только не задерживайте его долго.
Он не любит, чтобы ему мешали в саду.
     - Я не задержу его.
     Она  закрыла  дверь.  Отходя,  я  заметил,  как  за  одной из занавесок
мелькнула легкая тень.
     Тропинка привела меня к тыльной стороне дома.
     Не  знаю,  каким  врачевателем  был  доктор Бьюли, но садовником он был
отменным.  В  глубине сада, возле громадного куста георгин, возился старик в
белом  полотняном  костюме.  Он  осматривал цветы с видом доктора и, когда я
приблизился,   резко  выпрямился  и  посмотрел  на  меня.  Я  увидел  темное
морщинистое  лицо,  спадающую  на  плечи  седую гриву волос. Доктор выглядел
очень довольным человеком.
     - Добрый день, - сказал я. - Надеюсь, не помешал?
     - Приемные  часы с семи до девяти, - пробурчал он таким низким голосом,
что я едва расслышал его. - Сейчас я не могу принять вас.
     - Я  не пациент, - ответил я, любуясь георгинами. - Моя фамилия Мэллой,
я старый друг мисс Кросби.
     - Кого? - равнодушно переспросил он.
     - Дженнет Кросби.
     - А что с ней?
     - Вы подписали свидетельство о ее смерти.
     Он пристально посмотрел на меня.
     - Как, вы сказали, ваша фамилия?
     - Виктор  Мэллой.  Меня  немного  беспокоят  обстоятельства смерти мисс
Кросби.
     - Почему  это  вас  беспокоит?  - Глаза его тревожно забегали. Он знал,
что достаточно стар и вполне мог допустить ошибку...
     - Видите  ли,  -  начал  я,  -  я  был в отъезде три года. Мы с Дженнет
Кросби  -  друзья  детства, но я и понятия не имел, что у нее слабое сердце.
Для  меня  было  большим  ударом  известие  о  ее  кончине.  И теперь я хочу
убедиться, что в ее смерти не было ничего подозрительного.
     Его ноздри дрогнули, глаза расширились.
     - Что  вы  имеете  в  виду? Она умерла от злокачественного эндокардита.
Симптомы  явные.  Кроме  того,  там  был доктор Зальцер. В ее смерти не было
ни-че-го подозрительного!
     - Я рад это слышать. А что такое злокачественный эндокардит?
     Он  помрачнел,  нахмурился.  Я  ожидал,  он ответит, что не знает такой
болезни,  но  он  медленно  и четко произнес, как будто держал перед глазами
страницы медицинского справочника:
     - Шансов  у  нее  не  было, даже если бы они позвали меня раньше. Я все
равно ничем не смог бы ей помочь.
     - Вот  это и беспокоит меня, док. Почему они пригласили вас? Ведь вы не
лечили ее, не так ли?
     - Конечно,  нет,  - ответил он почти сердито. - Но я живу неподалеку, и
кроме  того,  было  бы  неэтично  подписывать  свидетельство  одному доктору
Зальцеру.
     - Кто такой этот Зальцер?
     - Он  содержит  частную  клинику  неподалеку  от  поместья  Кросби.  Вы
понимаете,  что  в  его  положении  он  не  мог  подписать  свидетельство  в
одиночку.   К   тому  же,  у  него  недостаточная  практика  в  такого  рода
заболеваниях. Я был польщен, когда он пригласил меня.
     - Послушайте,  доктор. Я хочу поговорить с вами откровенно. Я попытался
сегодня  утром увидеть Мэрилин Кросби, но она, оказывается, больна. Я сейчас
уйду,  но  перед  уходом  хотел  бы  выяснить одну деталь. Мне известно, что
Дженнет  умерла  внезапно. Вы сказали, что из-за сердца. Что же случилось на
самом деле? Вы были там, когда она умирала?
     - Нет,  -  ответил  он, и глаза его снова тревожно забегали. - Я прибыл
спустя  полчаса  после  наступления  смерти. Она умерла ночью. Симптомы были
явные.  Доктор Зальцер сказал, что он уже несколько месяцев лечил ее... Я не
могу понять, почему вы задаете такие вопросы?
     - Единственное,  что я хочу, - это убедить себя, - снова улыбнулся я. -
Когда вы прибыли в дом Кросби, доктор Зальцер уже был там, не так ли?
     Он кивнул с еще более обеспокоенным видом.
     - Кто еще там был?
     - Мисс Кросби-младшая.
     - Мэрилин?
     - Кажется, ее зовут именно так.
     - И Зальцер провел вас в спальню Дженнет... Мэрилин вошла с вами?
     - Да,  она  вошла  вместе  с  доктором. Молодая женщина выглядела очень
расстроенной,   она   все  время  плакала.  Возможно,  следовало  произвести
вскрытие,  - неожиданно добавил он. - Хотя в этом не было необходимости. Это
был злокачественный эндокардит, никакого сомнения.
     - Однако  спустя  четырнадцать  месяцев  вы  начинаете  думать,  что не
помешало бы произвести вскрытие?
     - Строго  говоря,  это было необходимо, так как доктор Зальцер, который
лечил ее, он... больше доктор науки, чем медицины.
     - Да-а...  Еще  один  вопрос,  доктор.  Вы  когда-нибудь  раньше видели
Дженнет Кросби? Я имею в виду, до ее смерти?
     Он посмотрел на меня так, словно я заманиваю его в ловушку.
     - Я видел ее несколько раз в машине, но никогда не разговаривал с ней.
     - Но  этого  недостаточно,  чтобы  заметить  у  нее симптомы сердечного
заболевания, не так ли?
     Он опустил глаза.
     - Вы  сказали,  что она болела несколько месяцев, - продолжал я. - А вы
видели ее незадолго до смерти?
     - За месяц или полтора. Точно не скажу.
     - Я  думаю,  -  терпеливо продолжал я, - при более близком знакомстве с
ней вы заметили бы у нее симптомы болезни?
     - Не  уверен.  Но  я действительно не понимаю, что вам от меня нужно! -
Он отвернулся. - У меня больше нет времени на разговоры с вами.
     - Хорошо,  доктор.  Большое  спасибо. Извините, что побеспокоил вас, но
вы  же  знаете,  как  это  бывает.  Я просто хотел удостовериться, что здесь
ничего такого нет и она умерла от болезни. Ведь я любил эту девушку...
     Он ничего не ответил и направился к розовому кусту.
     - Одну  минуточку, доктор, - остановил я его. - А как вышло, что доктор
Зальцер  подписал также свидетельство о смерти Макдональда Кросби, когда тот
застрелился? Не было ли это неэтично с его стороны?
     Он с испугом посмотрел на меня.
     - Этот вопрос вы задайте доктору Зальцеру!..
     - Отличная идея! Спасибо, я так и сделаю.
     Медленно  передвигая  ноги, он отошел. Только теперь я понял, насколько
он стар.
     Я подошел к женщине, которая стояла у крыльца.
     - Извините,  что  отвлек  доктора.  Он  очень  помог  мне. Не могу ли я
вручить вам пять долларов за беспокойство?
     Она радостно встрепенулась.
     - Вы очень добры.
     Я вручил ей банкноту и удалился.


Глава 4

     Я  толкнул  дверь  и вошел в контору. Джек Керман, развалившись у окна,
дремал.  Паула  сидела  за  столом  и проверяла картотеку, которая содержала
сведения о жителях нашего города.
     Я  швырнул шляпу в Кермана и разбудил его. Он открыл глаза, потянулся и
зевнул.
     - Ну,  как  дела?  -  риторически  спросил  он. - Или ты еще не начинал
работу?
     - Начал.  -  Я  сел  в  кресло,  с наслаждением закурил и, пуская дым к
потолку,  рассказал  о  том,  что  удалось узнать. Я посвятил их в историю с
сестрой  Гарней, хотя и знал, что Паула не одобряет такие действия, а Керман
будет  завидовать... - В общем, я узнал немного, - подвел я итог, - но этого
достаточно,  чтобы считать - в этом деле не все чисто. Возможно, здесь и нет
криминала,  но  все же желательно, чтобы об этом деле знало как можно меньше
людей. Время еще не пришло.
     - Если  этот  парень  в  додже  следил  за тобой, то ему уже известно о
твоем интересе к делу Кросби.
     - Да,  но  у  нас  еще  нет  уверенности. - Я снял телефонную трубку. -
Соедините меня с полицейским управлением, - попросил я телефонистку.
     - Ты знаешь номер его машины? - поинтересовалась Паула.
     - Не  мешай, - нетерпеливо отмахнулся я и произнес в телефонную трубку:
- Позовите, пожалуйста, лейтенанта Мифлина...
     - Хэлло! - откликнулся через некоторое время Мифлин.
     Тим  Мифлин  был  хорошим  копом,  и  несколько раз мы работали вместе.
Когда  он  нуждался в моей помощи, я помогал ему, и наоборот. Он с уважением
относился  к  моему  знанию лошадей, и несколько раз умудрялся выигрывать на
скачках благодаря моим советам.
     - Это Мэллой. Как дела, Тим?
     - Что  тебе  нужно?  Ты  же  никогда бескорыстно не интересуешься моими
делами.
     - Кому принадлежит оливкового цвета додж с номером ОР-3345?
     - Ты  всегда  обращаешься ко мне, чтобы сэкономить собственные денежки,
- проворчал Мифлин. - Если Брендон узнает об этом, будет жуткий скандал.
     - Я  же не скажу ему, что получил сведения от тебя, - усмехнулся я. - И
еще  одно,  Тим,  насчет  экономии  денег.  Если  хочешь,  можешь  завтра на
Кребб-хилл поставить на номера 16 и 30.
     - Ты это серьезно?
     - Я  всегда  серьезно  говорю  о  таких вещах. Продай дом, заложи жену,
ограбь сейф Брендона! Помешать тебе может только смерть лошадок.
     - Если ты говоришь...
     - Можешь не сомневаться.
     Я  терпеливо  ждал,  пока  Тим  сверялся с картотекой. В это время Джек
Керман принялся деловито крутить диск второго телефона.
     - Что это ты собираешься делать? - поинтересовался я.
     - Позвонить своему букмекеру. Мне эта лошадь тоже нравится.
     - Забудь об этом. Я сказал ему только то, что сказали мне.
     Керман разочарованно бросил трубку.
     - А  если  он  действительно  продаст дом? Ты же знаешь его отношение к
скачкам.
     - Ты видел его дом? Нет. А я видел. Я сделал ему одолжение...
     В этот момент послышался голос Мифлина:
     - Машина  зарегистрирована  на имя Джонатана Зальцера, бульвар Футхилл,
больница. Ты это хотел узнать?
     - Возможно...  -  Я  едва  скрывал возбуждение. - Кто такой Зальцер? Ты
что-нибудь знаешь о нем?
     - Немного. Он содержит сумасшедший дом. Вернее, лечебницу для психов.
     - Никакой жестокости в обращении с пациентами?
     - У  него  нет  причин быть жестоким. У доктора много денег, они просто
сами плывут ему в руки.
     - Спасибо, Тим.
     - Машина Зальцера? - уточнил Керман.
     Я кивнул.
     - Итак,  начинаем  работать,  -  я  посмотрел на Паулу. - Что там у нас
есть относительно Зальцера?
     - Посмотрю, - она поставила на стол картотеку.
     - Вот  это,  вероятно,  тебя  тоже  заинтересует.  Здесь  все о Дженнет
Кросби.
     Я бегло просмотрел карточку, пока Паула искала материалы на Зальцера.
     - Танцы,   теннис,  гольф,  -  я  посмотрел  на  Кермана.  -  Не  очень
подходящие  занятия  для  человека  с больным сердцем. Близкие друзья: Джейн
Парметта  и Дуглас Шеррил. Пару лет назад она была помолвлена с Шеррилом, но
по непонятным причинам помолвка была расторгнута. Кто этот Шеррил?
     - Никогда о нем не слыхал. Хочешь, чтобы я поискал его?
     - Было  бы  неплохо  найти этих Парметта и Шеррила. Скажи, что дружил с
Дженнет  еще  в  Сан-Франциско.  Узнай  их  прошлое, но смотри, чтобы они не
обманули  тебя.  Мне  нужно знать их реакцию на смерть Дженнет от сердечного
приступа.  Может,  у  нее действительно было слабое сердце, но если нет, тут
уж мы начнем работать по-настоящему.
     - О'кей, - отозвался Керман.
     Вошла Паула.
     - Ничего  особенного,  - сказала она. - Зальцер открыл свою