и одну из сторон. Эти пленки - моя собственность, и я могу делать с ними все, что захочу.
     И он не спеша стал извлекать пленки из кассет, делая это точно так же, как шериф Шнайдер в истонвиллском аэропорту.
     - Нет! - закричала Жаннет, вскакивая на ноги. - Не надо!
     - Если приблизишься ко мне, я тебя прибью! - ровным голосом заявил Кейд. - Я не шучу.
     Побледневшая, Жаннет с отчаяньем наблюдала, как он разматывает ленту со второй кассеты. Пустые кассеты Кейд бросал на диванчик.
     - Можешь взять их на память. И не делай такого трагического лица. Просто ты поставила не на ту лошадку.
     Он взял в руки бутылку, сделал долгий глоток, вздохнул, повторил. Опустив бутылку, сказал:
     - Думаю, я заслужил выпивку. А ты - скверный шпион: когда я разыгрывал пьяного, ты так и не заметила, что виски в бутылке не уменьшается.
     - Я действительно была круглой дурой, если надеялась, что от такого бесхребетного слизняка может быть какой-нибудь толк! - яростно выкрикнула Жаннет. - Иди ты к своей мексиканской шлюхе, если она тебя примет!
     Кейд улыбнулся.
     - Согласен, я бесхребетный слизняк. Согласен, она шлюха. Но мы с ней пережили нечто такое, что, хотя и длилось недолго, тебе никогда не испытать. Я так говорю, потому что, глядя на тебя, вижу: тебя ни один мужчина не любил так, как должно любить женщину. А раз уж я впал в философское настроение, то вот тебе еще одна мудрость: главное в этой сложной и запутанной жизни - радоваться хорошему и не замечать плохого. Вот в этом и заключается моя беда - я слишком много значения придавал плохому, я на нем зацикливался. Тебе мой совет: брось ты эти игры с плащами и кинжалами. Найди хорошего мужика, выйди за него замуж и рожай детей - для того женщина и создана.
     - Заткнись! - яростно выкрикнула Жаннет. - Кому нужны советы пьяного ничтожества?
     Кейд почесал кончик носа и кивнул.
     - Тоже верно.
     Он допил остатки виски, бросил бутылку на пол и поднялся на ноги.
     - Люди, которые не смогли устроить собственную жизнь, не имеют права давать советы. Ну что ж, пока, крошка. Я ухожу. А ты оставайся в тепле и жди своего приятеля. Я же пробегусь на лыжах до Эгля.
     Когда он был уже у двери, Жаннет сказала:
     - Не будь дураком! Они ждут тебя снаружи! Не разыгрывай мелодраму!
     Кейд обернулся и невесело улыбнулся:
     - У меня нет будущего. У меня не осталось никаких средств к существованию, так почему бы мне и не разыграть мелодраму? Я прошел весь свой путь до конца, больше у меня нет никакого интереса в жизни. И с ее остатком я волен распоряжаться, как хочу. Могу ломать комедию, могу разыгрывать мелодраму.
     Он вышел из комнаты и направился к гаражу.
     Закрепляя лыжи на ботинках, Кейд почему-то думал о Хуане. Что она сейчас делает? Возможно, загораете каким-нибудь жирным старым американцем на солнечном пляже в Акапулько, поглаживает своими стройными пальцами его заросшую седыми волосами грудь. Он затянул крепления потуже. Перед его мысленным взором пронеслась череда лиц: Сэм Уонд, Эд Бердик, Мейтисон и, под конец, Вики Маршалл. Кейд печально покачал головой, когда понял, что все эти люди не более реальны для него, чем персонажи какого-нибудь хорошего фильма. А открывая ворота гаража, он вспомнил Адольфо Крила. Толстый мексиканец в запятнанном костюме. Его улыбка, его доброта и преданная дружба - все это вдруг обрело пугающую реальность, и в этом Кейд ощутил что-то близкое, свое...
     Кейд выехал на залитый лунным светом снег.
     Он уже набрал приличную скорость, катясь вниз по склону, в сторону Эгля, когда его заметил один из людей Харденбурга.
     Поднялся ствол винтовки, палец потянул спусковой крючок. Вспышка, визг рассекаемого пулей воздуха, сухой треск выстрела.
     Кейд был уже мертв, но его тело по инерции продолжало движение вперед, а дергающиеся лыжи оставляли на снегу письмена, которые можно было при желании истолковать как эпитафию.
   Джеймс Хэдли ЧЕЙЗ
   ЗАПАХ ДЕНЕГ

Перевод с английского Н. Ярош. OCR Денис


Глава 1

     Майское солнце, заливая Париж бриллиантовыми лучами, делало город еще краше. Через громадное окно своего кабинета Джон Дорн, шеф французского отделения ЦРУ, любовался изумрудной листвой деревьев, красивыми девушками в нарядных костюмах и запруженной, как обычно, толпой народа площадью Согласия. Весь его вид излучал довольство.
     Бросив рассеянный взгляд на несколько досье, веером разложенных на столе, и отметив, что ничего срочного в них нет, он удобнее устроился в кресле и снова повернулся к окну.
     Прослужив тридцать девять лет в ЦРУ, Дорн в свои шестьдесят шесть был еще довольно крепким мужчиной и имел все основания гордиться своей карьерой. Он занимал ответственный пост директора французского отделения ЦРУ - по существу, его уговорили продолжить свою деятельность, несмотря на то, что он уже давно перешагнул через пенсионный возраст. Это было несомненным доказательством, что его работа была и остается безупречной и он вправе считать себя здесь незаменимым.
     Дорн был мужчиной небольшого роста, подвижным и немного смахивал на птицу. Из-за стекол очков без оправы живо поблескивали его глаза. Он больше походил на преуспевающего банкира, чем на шефа всесильной организации. Тем не менее, это был хитрый и решительный директор чрезвычайно эффективной по своей деятельности организации, влияние и финансовое могущество которой были столь значительны, что только идиот мог не понимать масштабы и значительность его власти.
     В тот момент, когда Дорн любовался девушкой в мини-юбке, пережидающей красный свет светофора, чтобы перейти улицу, и являющейся как бы живым воплощением этого весеннего утра, на столе зазвонил телефон.
     Дорн недовольно поморщился. Телефон был сущим проклятием в его жизни. Всякий раз, когда он пытался воспользоваться предоставившейся минутой отдыха, звонок разрушал атмосферу покоя. Сняв трубку, он раздраженно произнес:
     - Да?
     Мэвис Пол, личный секретарь, доложила:
     - Капитан О'Халлаген на линии. Соединить?
     Капитан Тим О'Халлаген курировал действия всех секретных агентов ЦРУ в Европе, был правой рукой Дорна и его другом. Дорн вздохнул. Каждый раз звонок Тима возвещал об очередных неприятностях.
     - Соединяйте... Слушаю, Тим!
     - Доброе утро, шеф. Включите систему защиты от подслушивания.
     Тон капитана не оставлял сомнений в серьезности сообщения.
     "А ведь это действительно неприятности!" - с сожалением подумал Дорн, включая систему защиты.
     - Сделано, Тим... Так что там у вас случилось?
     - Я только что получил сообщение от Алека Хаммера. Это наблюдатель в аэропорту Орли. Он сказал, что Генри Шерман только что прилетел ночным самолетом из Нью-Йорка. Он загримирован и путешествует с фальшивым паспортом.
     Дорн мигнул. У него мелькнула мысль, а не ослышался ли он. Ведь что ни говори, а шестьдесят шесть лет приличный возраст.
     - Как вы сказали? Кто прибыл?
     - Генри Шерман. Тот самый Генри Шерман!
     Дорн вдруг почувствовал, как вся кровь бросилась ему в голову.
     - Что вы здесь мелете? Подшутить надо мной решили, черт возьми!
     - Генри Шерман только что покинул аэропорт Орли и направляется в Париж, - терпеливо повторил О'Халлаген.
     - Но это же невозможно! Здесь какая-то ошибка! Шерман в Вашингтоне. Я...
     - Я осведомлен, где он должен находиться в настоящий момент, сэр, но все же в это мгновение он приближается к центру Парижа. Хаммер в этом абсолютно уверен. Как вы помните, прежде чем поступить к нам на службу. Хаммер четыре года был личным телохранителем Шермана. Шерман имеет привычку размахивать руками и покачивать головой, и эти жесты столь характерны, что ошибиться невозможно. Этот человек носит усы, черные очки и прибыл туристским классом из Нью-Йорка. Здесь не может быть ошибки, Хаммер абсолютно уверен, что это действительно он. Алек является лучшим моим агентом и до сих пор не допустил ни единой ошибки.
     - Но вам же известно, что Генри Шермана и днем и ночью охраняют агенты ФБР. Не успел бы он покинуть Вашингтон, как нас немедленно бы известили об этом. Нет, Хаммер ошибается...
     - Увы, сэр, - в который раз терпеливо возразил О'Халлаген. - Существует и еще одна немаловажная деталь. Этот человек путешествует с паспортом на имя Джека Кейна. Этот Кейн весьма похож на Шермана. Генри раза два или три даже пользовался его услугами, чтобы отделаться от назойливых журналистов, которые порядком досаждали ему. К тому же по непонятной причине Кейн отпустил усы.
     - И вы совершенно уверены, что этот человек не Кейн?
     - Абсолютно. Да это я уже и сам проверил. В настоящий момент Кейн пребывает в госпитале с переломом ноги. Его угораздило попасть в автомобильную аварию. Официально Шерман в самом деле должен находиться дома и даже якобы болен гриппом. Все обставлено так, что только жена может его видеть. К нему сейчас никого не пускают. Так что, как видите, Шерману удалось провести своих охранников, а жена утверждает, что он находится в своей постели. Я убежден, что Хаммер не ошибается, и Шерман в настоящий момент находится в Париже.
     - И вам известно, где он остановился?
     - Пока нет, сэр. К сожалению, Хаммер потерял его след в аэропорту, когда Шерман уехал на единственной стоявшей на стоянке машине. Сейчас он ожидает возвращения в аэропорт водителя того такси, но шансы на это весьма сомнительны. Не пора ли навести справки в отелях?
     Дорн некоторое время колебался, лихорадочно раздумывая, что бы такое предпринять.
     - Подождем, - решил он наконец. - У Шермана имеется багаж?
     - Только небольшой чемодан.
     - Тогда пока ничего не предпринимайте и прикажите Хаммеру, чтобы он молчал. Если же ему удастся увидеть водителя такси, пусть поинтересуется, куда он отвез своего пассажира. Но все это необходимо проделать строго конфиденциально. Не исключено, что это весьма деликатное дело. Не отходите от телефона, Тим, возможно вы мне будете нужны.
     Дорн аккуратно положил трубку, откинулся в кресле и некоторое время сидел неподвижно, бездумно глядя в пустоту. Мысли вихрем кружились в его мозгу. "Если этот человек действительно Шерман, то какого дьявола ему понадобилось приезжать в Париж?" - думал он. Дорн почти не сомневался, что Хаммер не ошибся, и этот человек действительно Генри Шерман. Но его поступки явно не укладывались в рамки здравого смысла.
     Дорн попытался отбросить эту мысль. Скорее всего именно Мэри Шерман помогла мужу осуществить это опасное и таинственное путешествие. Это наводило на мысль, что они оба замешаны в каком-то очень серьезном деле личного характера, вынудившем Шермана тайно приехать в Париж.
     Дорн вытер повлажневшие ладони платком и тяжело вздохнул.
     "А если пресса узнает об этой истории? Генри Шерман, как простой человек, изменил внешность и путешествует с фальшивым паспортом!"
     У Дорна были все основания тревожиться, так как Шерман был кандидатом на пост президента США и на сегодняшний день являлся несомненным фаворитом у избирателей. И не только потому, что казался наиболее подходящим претендентом на столь высокий пост, но и потому, что был одним из богатейших людей в Штатах. Президент Американской стальной корпорации, объединенных американских и европейских авиалиний, почетный председатель бесчисленных компаний, он являлся другом почти всех членов правительства, в настоящий момент находящегося у власти. До сих пор он был безупречен в личной жизни, и его жена была бы замечательной хозяйкой Белого дома, с чем никто не спорил. Дорн знал Шермана уже сорок пять лет. Будучи студентами Йельского университета, они жили в одной комнате, и Дорн отдавал себе отчет, что только благодаря Шерману он до сих пор занимает столь высокий пост, вместо того, чтобы умирать от скуки, находясь на пенсии. Признавая, что Шерман довольно часто был груб, имел талант легко наживать врагов, Дорн все же испытывал безмерную признательность этому человеку, так много сделавшему для него. И если бы предоставилась возможность в чем-то помочь Шерману, Дорн не колебался бы ни секунды. Но что он может сделать в подобной ситуации? Ведь Шерман и сам далеко не дурак и понимает, чем рискует, приехав в Париж инкогнито. Если его опознают, разразится грандиозный скандал.
     Дорн размышлял еще несколько минут, потом принял решение. Если он действительно хочет помочь Шерману, то пока не следует предпринимать никаких действий. Генри и сам способен выкрутиться из любой ситуации. Итак, необходимо предупредить О'Халлагена, а Хаммер и так будет молчать. Пусть приезд Шермана останется в тайне. Даст Бог, он сделает дело, ради которого пустился в столь опрометчивое путешествие, и побыстрее вернется в Вашингтон. Если не возникнет никаких непредвиденных случайностей, то пусть все так и останется. Но если предположить, что кто-либо все же узнает его?.. Дорн бросил взгляд на залитые солнечным светом зеленые деревья, но на этот раз их вид не доставил ему удовольствия. Предположим, французская полиция арестует Шермана, инкриминировав ему использование фальшивого паспорта? Предположим, какой-нибудь придурок, ненавидящий его, - а многие ненавидели его, - опознает Шермана и совершит террористический акт?.. Предположим...
     Дорн поморщился. Все что угодно может случиться с такой важной особой, как Шерман. Но что же делать?
     И как бы в ответ на этот вопрос звякнул телефон.
     - Кому я нужен? - раздраженно спросил Дорн, недовольный, что перебили его мысли.
     - Кто-то пытается позвонить вам, сэр, - ответила Мэвис Пол. - Он не назвал своего имени. Он сказал только, что вы вместе учились в Йелле.
     Дорн судорожно вздохнул.
     - Соедините его со мной.
     Короткая пауза, затем мужской голос произнес:
     - Это вы, Джон?
     - Да. Не называйте себя, мне известно, кто вы. Я полностью к вашим услугам. Чем могу помочь?
     - Я хочу вас видеть... Это очень срочно.
     Дорн бросил быстрый взгляд на лежащее перед ним расписание. Две встречи назначены на ближайшие два часа, но не настолько важные, чтобы их нельзя было отменить.
     - Где вы?
     - Отель "Парк". Рю Меслей.
     - Я буду у вас через двадцать минут. Пожалуйста, оставайтесь в номере. Мне спросить Джека Кейна?
     - Да, но...
     - Это моя работа, сами понимаете.
     Дорн поднялся, надел пиджак и торопливо вышел из кабинета.
     Мэвис Пол, смуглая, прекрасно сложенная и очень уверенная в себе девушка, прекратила печатать и посмотрела на шефа. Она работала с Дорном немногим более года и была весьма довольна им, так же, как и он был доволен тем, что взял себе такую исполнительную секретаршу. Но Мэвис еще никогда не видела Дорна таким встревоженным.
     - Я вернусь часа через три, - сказал он. - Объясните посетителям, что у меня появились неотложные дела. Все будет хорошо.
     Мэвис проводила начальство удивленным взглядом и уже собралась было продолжить работу, как зазвонил телефон. Это был О'Халлаген. Мэвис сообщила ему, что Дорн только что ракетой промчался мимо нее, пообещав вернуться часа через три.
     Дорн подъехал в своем "ягуаре" к отелю "Парк", маленькому неприметному зданию возле площади Республики. Он удовлетворенно отметил, что Шерман поступил осмотрительно, поселившись здесь. Никому и в голову не может прийти, что будущий президент США мог остановиться в такой дыре. С трудом найдя место для машины, Дорн подошел к грязной, обшарпанной двери отеля, толкнул ее и оказался в вестибюле, пропахшем чесноком и потом.
     Толстый лысый мужчина сидел за конторкой и с рассеянным видом листал "Фигаро". Позади него висела доска с ключами, а рядом небольшой телефонный коммутатор.
     - Господин Джек Кейн проживает у вас? - спросил Дорн, останавливаясь возле конторки.
     Служащий сонно посмотрел на Дорна.
     - Как вы сказали?
     Дорн снова назвал имя.
     Служащий неохотно пододвинул к себе журнал регистрации жильцов, некоторое время листал его, потом буркнул:
     - Номер 66, третий этаж, - и вновь погрузился в чтение газеты.
     Дорн поднялся по ступенькам, покрытым выцветшим зеленым ковром, зажимая нос, так как вонь стала непереносимой. На третьем этаже он прошел по коридору и остановился перед номером 66. Он не спешил стучать, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Непонятно было, от чего оно так расшалилось - то ли от быстрого подъема, то ли от чрезмерного волнения.
     Он осторожно постучал, и после короткой паузы дверь отворилась.
     - Входите, Джон.
     Дорн прошел мимо Шермана в маленькую убогую комнату, а Генри тотчас же запер дверь ключом.
     Мужчины молча посмотрели друг на друга.
     Шерман был весьма импозантным мужчиной высокого роста, с широкими плечами. У него было загорелое лицо, проницательные глаза и тонкий жесткий рот. Несомненно образец красивого мужчины, в котором, к тому же, чувствовалась сильная личность. Но за те пять лет, что они не виделись, Шерман заметно сдал. Вид у Шермана был усталый, под глазами набрякли мешки. Слишком много неприятностей, похоже, в последнее время свалилось на его плечи.
     - Рад вас видеть снова, Джон, - сказал Шерман. - Спасибо, что приехали так быстро. Он помолчал, глядя на Дорна, потом продолжил: - Как вы узнали, что я приехал под именем Джека Кейна?
     Дорн снял пальто. Так как Шерман сел на кровать, он устроился в единственном кресле.
     - Вас засекли, едва вы прилетели в аэропорт Орли, - спокойно ответил Дорн. - И тут же проверили вашу регистрационную карточку. О'Халлаген сразу же позвонил мне, но я велел ему пока ничего не предпринимать.
     Шерман провел рукой по лицу. Его массивные плечи поникли.
     - Но каким образом меня смогли узнать? - спросил он, глядя на Дорна в упор.
     - Алек Хаммер ведет наблюдение за аэропортом Орли. Вы помните его? Он узнал вашу походку.
     Шерман пожал плечами, и его лицо прояснилось.
     - На вас работают прекрасные люди, Джон.
     - Да. Когда вы собираетесь возвращаться, сэр?
     - Я уже заказал билеты на следующий рейс, через три часа. Но почему вы не интересуетесь, зачем я прилетел сюда?
     Дорн покачал головой.
     - Мне это ни к чему. Но, уверен, это очень важное и не терпящее отлагательства дело, раз вы приехали сюда. Вы очень рискуете... Впрочем, нет нужды напоминать вам об этом.
     Шерман снова утомленно улыбнулся.
     - Я знаю это, но Мэри и Кейн сговорились. Иначе я никогда бы не смог приехать сюда, - он наклонился вперед, и его толстый палец едва не уперся в грудь Дорна. - Я здесь, потому что вы единственный человек, на которого я здесь могу положиться, если надеюсь удержаться в гонке за президентское кресло... Я прекрасно знаю это.
     Дорн сменил позу в кресле, но его лицо осталось непроницаемым.
     - Для меня будет большим удовольствием, сэр, помочь вам наилучшим образом. Что я должен сделать?
     Шерман внимательно посмотрел ему прямо в глаза.
     - Вы серьезно говорите это?
     - Да... Самым серьезным образом.
     - Я знал, что могу положиться на вас, Джон. Боже мой! Вы и я - старые друзья. Когда выплыла на свет эта грязная история, я сказал Мэри, что вы единственный человек, к которому я смогу обратиться за помощью и кому могу полностью доверять. Мэри согласилась со мной. Без нее я никогда бы не смог появиться здесь. - После некоторого молчания Шерман сказал: - У меня слишком мало времени, Джон. Я хочу показать вам кое-что, а потом мы продолжим разговор.
     Он поднялся, открыл свой чемодан и извлек восьмимиллиметровый проектор в чехле из голубой кожи. Он быстро установил аппарат, заправил в него пленку и направил объектив на стенку. Затем зажег ночник и опустил шторы на окнах.
     Дорн наблюдал за ним с некоторой тревогой. Шерман настроил проектор на резкость и сказал:
     - Я уже видел это и не имею ни малейшего желания смотреть повторно.
     Шерман пересек комнату, на мгновение его тело закрыло освещенное пятно на стене, но в последний момент он, видимо, передумал уходить, уселся на кровать, обхватив голову руками и уставясь взглядом в пол.
     Дорн смотрел фильм. Один из тех, которые так популярны в Америке на холостяцких вечеринках: непристойный,