чить
деньги вперед. Не слушай никаких обещаний и не позволяй себя запугивать.
     Он усмехнулся.
     - Пусть  только  попробует, - он допил кофе и взглянул на часы. - Самое
время идти за билетами. Ты первая. Итак, до пятницы.
     - Да. - Она подняла на него глаза. - Я буду скучать без тебя, Гарри.
     - Ничего. Долго скучать не придется.
     Она встала и положила руку ему на плечо.
     - Будь осторожен, милый.
     - Конечно.
     Она  шла  мимо  буфетной стойки к дверям, а он смотрел ей вслед. Прямая
спина,   легкая   грациозная  походка,  длинные  стройные  ноги.  "Чуть-чуть
приодеть ее, - подумал он, - и смотрелась бы хоть куда!"
     Его  охватил  прилив  нежности  к  Глории. Она храбрая и умная - редкие
качества для женщины.
     Закурив сигарету, бросил спичку в блюдце и поднялся.
     "Вот  оно,  наконец-то,  -  подумал он. - Наконец-то можно сказать, что
начало  положено.  Если  повезет, то через двадцать дней я стану обладателем
пятидесяти тысяч!"
     Если повезет...


III

     Вечером    шестнадцатого   января   у   гостиницы   Лэмсона,   что   на
Шербурн-Бульвар-Уэст,  остановилось такси. Водитель вышел и распахнул заднюю
дверцу.
     Весь  день  порывистый  ветер  гнал  по  небу  низкие темные тучи. Лишь
теперь  он  немного утих, и дождь, похожий в желтом свете уличных фонарей на
тонкую  металлическую  сетку,  сеял  прямо  и ровно. В канавах кипели мелкие
ручейки,   с   навеса  над  витриной  аптеки,  что  примыкала  к  гостинице,
низвергался маленький водопад. Вода глухо барабанила по крыше такси.
     Водитель  хмуро  посмотрел на мокрый блестящий асфальт, сплюнул, поднял
глаза.  Сквозь двойные стеклянные двери гостиницы тускло просачивался мутный
желтоватый  свет.  К  дверям  вели шесть истертых грязных ступеней. Не часто
доводилось  ему возить клиентов к Лэмсону. Он даже не помнил, когда это было
в  последний раз. У людей, останавливавшихся в этой гостинице, не было денег
на  такси,  они  добирались  сюда  пешком  или  на  автобусе. Это была самая
дешевая  и  грязная  гостиница  в  Лос-Анжелесе  -  место,  куда забредали в
поисках  крыши  над  головой  либо  случайные  прохожие,  либо выпущенные из
тюрьмы мелкие жулики.
     Пассажир  вышел,  сунул в руку таксисту пятидолларовую бумажку и сказал
каким-то странным сдавленным голосом:
     - Сдачи не надо. Купи себе новую машину. Этой уже на свалку пора.
     Таксист   так  удивился,  что  высунулся  из  машины  по  пояс.  Он  не
рассчитывал  получить  на  чай. Тем более столько. "Вот сумасшедший попался,
ей-Богу!"
     Он  оглядел  высокую грузную фигуру клиента в поношенном полушинельного
вида  пальто  и  старой  темно-коричневой  шляпе.  На вид ему было лет сорок
пять.  Полнеющий, хотя и крепко сложенный мужчина со светлыми встопорщенными
усами  и  страшным глубоким шрамом, что тянулся от правого глаза к углу рта.
Наверное,  от  этого  шрама  кожа на щеке была стянута, а веко правого глаза
слегка  опущено,  что придавало лицу весьма зловещее выражение. В левой руке
он  держал  потрепанный  фибровый  чемоданчик,  в  правой - толстую трость с
резиновым набалдашником.
     - Это  все мне? - спросил таксист, тупо глядя на пятерку. - На счетчике
доллар двадцать.
     - Не  нравится,  -  сказал  клиент,  - давай обратно! И можешь считать,
плакали твои чаевые!
     Голос его звучал странно и глухо, словно он что-то держал во рту.
     "Может,  он  из  тех,  -  подумал таксист, - у кого неба нет?" Он знал,
такие  люди  встречаются.  А  когда этот тип говорил, у него подворачивалась
верхняя  губа, обнажая ряд белых блестящих зубов, сильно выступающих вперед,
как  у  лошади.  Казалось,  они  задирают  губу и усы вверх, отчего его лицо
принимало злобное, прямо-таки кровожадное выражение.
     - Ладно,  мне-то  что, - пробормотал таксист. - Ваша воля, ваши деньги.
-  И  торопливо  сунул  пятерку  в  карман.  -  Спасибо, сэр. - И, помолчав,
нерешительно  добавил:  -  Вы  что, действительно хотите остановиться в этой
дыре?  Неподалеку  есть  одно  местечко почище. И ненамного дороже. Да здесь
клопы  среди  бела дня гуляют! Ни на минуту не оставят в покое. А зубы у них
- чисто как у крокодила.
     - Если  не  хочешь,  чтобы  я  вдавил  твое нюхало в затылок, - рявкнул
клиент, - заткнись и не суй его не в свое дело!
     Опираясь  на  палку  и слегка прихрамывая, он пересек тротуар, поднялся
по ступенькам и исчез за дверью.
     Таксист хмуро смотрел ему вслед.
     "Да,  псих,  конечно, - сделал он вывод. - Пять долларов, а сам приехал
в  такую дыру!" Он покачал головой, размышляя о странных пассажирах, которых
доводилось  ему  возить по городу. Вот и еще один, для коллекции... Он выжал
сцепление и поехал по улице.
     Внутри гостиница Лэмсона имела еще более жалкий вид.
     Три  плетеных  стула,  пыльная  пальма в тусклом медном горшке, дырявая
циновка  из  кокосовых  волокон  да  засиженное  мухами  зеркало - вот и вся
обстановка  холла.  В  воздухе витал застоялый запах пота, капустного супа и
уборной.  Слева  от  входа  располагалась стойка, за которой восседал хозяин
гостиницы  Лэмсон  -  толстяк  в  котелке,  лихо  сдвинутом  на затылок, и в
рубашке  с короткими рукавами, выставляющей на всеобщее обозрение волосатые,
сплошь покрытые татуировкой руки.
     Не  сдвинувшись  с  места,  Лэмсон  осмотрел  хромого. Острые маленькие
глазки сразу отметили сильный загар на лице, шрам, торчащие усы и хромоту.
     - Нужна  комната,  -  сказал  хромой  и опустил чемодан на пол. - Самая
лучшая. Сколько?
     Лэмсон  глянул  через  плечо  на  доску,  где висели ключи, моментально
произвел в уме какие-то вычисления, наконец решился и выпалил:
     - Могу  предложить  тридцать  второй  номер.  Обычно  я  никого туда не
пускаю. Лучшая комната в отеле. Вам обойдется полтора доллара за ночь.
     Хромой  вынул бумажник, отделил десятидолларовую бумажку и бросил ее на
стойку.
     - За четыре дня.
     Стараясь  ничем  не  выдавать  своего  удивления,  Лэмсон  взял купюру,
разгладил  ее,  осмотрел и, убедившись, что она не фальшивая, бережно сложил
квадратиком  и  сунул  в  карман  для часов. Затем извлек четыре потрепанные
долларовые бумажки и неохотно положил их на стойку.
     - Оставьте  это в счет завтраков, - сказал хромой и отодвинул деньги. -
Мне нужен сервис, я за него плачу.
     - О'кей,  мистер.  Мы  о  вас  позаботимся,  -  сказал  Лэмсон и быстро
спрятал  бумажки  в  карман.  -  Могу прямо сейчас предложить вам что-нибудь
покушать, если желаете.
     - Не желаю. Завтра в девять утра - тосты и кофе.
     - Будет  сделано.  -  Лэмсон  извлек из-под стойки замызганную записную
книжку. - Обязан просить вас расписаться здесь, сэр. Таковы правила.
     Огрызком карандаша хромой что-то нацарапал в ней.
     Лэмсон  перевернул  книжку  к  себе  и посмотрел: там печатными буквами
было выведено - ГАРРИ ГРИН. ПИТТСБ.
     - О'кей,  мистер  Грин,  -  сказал  он.  -  Может, подать вам в комнату
выпивку? Есть пиво, виски, джин.
     Человек по имени Гарри Грин отрицательно покачал головой.
     - Нет, но мне надо позвонить.
     Лэмсон  ткнул  пальцем  в сторону будки платного телефона-автомата, что
находилась в дальнем углу.
     - Вот там, пожалуйста, будьте любезны.
     Хромой  вошел  в будку и плотно притворил за собой дверь. Набрал номер,
подождал немного. Ответил женский голос:
     - Резиденция мистера Делани. Кто у аппарата?
     - Гарри Грин. Мистер Делани ждет моего звонка. Соедините, пожалуйста.
     - Минутку...
     Настала  долгая  пауза,  затем  послышался  щелчок  и  в  трубке возник
мужской голос:
     - Делани слушает.
     - Глория Дейн передала, что я могу позвонить вам, мистер Делани.
     - Да,  помню.  Вы  хотели  поговорить  со  мной, не так ли? Подъезжайте
сюда, часикам к восьми. Могу уделить вам десять минут.
     - Вы уверены, что мне стоит появляться у вас в доме? Я не уверен.
     Пауза.
     - Почему нет? - раздраженно произнес Бен. - Почему вы не уверены?
     - Возможно  и  вам,  когда  вы  узнаете кое-какие подробности, эта идея
покажется  не  столь  уж  здравой.  Мы  могли  бы побеседовать в машине, ну,
скажем, где-нибудь у Западного пирса, где нас никто не увидит...
     Снова пауза.
     - Послушайте,  Грин, - произнес наконец Бен ледяным от злобы голосом, -
если  вы  понапрасну отнимаете у меня время... Вы об этом пожалеете. Я такие
шутки не прощаю!
     - Я  тоже. У меня есть что предложить. А ваше дело решать потом, стоило
тратить время на то, чтобы выслушать меня, или нет.
     - Тогда  у  Западного  пирса  в половине одиннадцатого! - рявкнул Бен и
повесил трубку.
     Еще  довольно долго человек, который называл себя Гарри Грином, стоял в
телефонной  будке,  сжав  руки  и  уставившись сквозь мутное, давно не мытое
стекло  куда-то  в  пространство. Им владели радость и тревога одновременно.
"Сделан  еще  один  шаг,  - думал он. - Еще одна веха пройдена. Через четыре
дня  я  на аэродроме буду ждать ночного рейса в Сан-Франциско..." Он повесил
трубку,  распахнул  дверь  и  захромал  к стойке, возле которой оставил свой
чемодан.
     Лэмсон поднял глаза от газеты.
     - Ваша комната на втором этаже, прямо у лестницы. Помочь с чемоданом?
     - Справлюсь.
     Он  поднялся  по  ступенькам, прямо перед ним оказалась дверь с номером
"32". Он отпер ее и вошел.
     Большая   комната.   Двуспальная  кровать  с  металлическими  спинками,
увенчанными  тусклыми  медными  шишечками,  стояла  в углу. Потертый пыльный
ковер.  Напротив пустого камина - два кресла. Рядом с камином умывальник, на
нем  кувшин  с  водой,  на  поверхности  которой плавала пыльная пленка. Над
камином  картина,  написанная ядовитыми, как на почтовых открытках, красками
-  толстая  женщина  сидит у окна, чистит яблоко и смотрит куда-то вдаль, на
холмы.
     Напротив  двери  -  большое,  в рост человека, зеркало. Гарри, поставив
чемодан и заперев дверь, подошел к нему.
     "Вот уж поистине полное преображение...", - подумал он.
     Человек,  который  смотрел  на  него  из  зеркала,  даже  отдаленно  не
напоминал  Гарри  Гриффина.  Мало  шрама  и  круглой физиономии, фигура была
совсем  другая - сорокалетнего мужчины, склонного к полноте, над поясом даже
прорисовывался круглый животик.
     Не  отходя  от  зеркала,  Гарри  снял  шляпу и пальто. Светлые редеющие
волосы  -  хитроумный  парик  из  настоящих  волос,  прикрепленный  к голове
специальным  спиртовым клеем. Шрам, что тянулся от правого глаза к углу рта,
был  сделан  из  полоски  рыбьей  кожи,  покрытой  коллодием. Усы, волосок к
волоску,  были  "вращены"  в  верхнюю  губу.  Форму  лица изменяли резиновые
пластинки,   державшиеся  на  деснах  словно  присоски.  Выступающие  вперед
лошадиные  зубы  были  надеты  сверху на настоящие. Животик и широкие жирные
плечи  создавали специальные алюминиевые прокладки, которые надевались прямо
на его голое тело. Хромоту обеспечивал ботинок с утолщенной подошвой.
     Да,  следует  отдать  Глории  должное - она проделала серьезную работу.
Теперь  Гарри  был уверен: никто, ни единая душа, даже самый близкий друг не
узнает его.
     Глория  научила  его снимать и надевать "шрам" и "усы". Грим предстояло
носить  четыре  дня, а ведь ему надо бриться и умываться. Сперва он возражал
против  такой  тщательной маскировки, но она все же настояла, и теперь, видя
результат,   он   понимал   ее  правоту.  Теперь  ему  нечего  бояться  быть
опознанным.
     Гарри  Гриффин  умер.  Перед  ним  стоял  Гарри  Грин - живой, реальный
человек.
     Сейчас  все зависит от Делани. Глория не уставала твердить, чтобы он не
верил  Бену.  Гарри  раздражало,  что  она  захватила  инициативу.  "В конце
концов,  - думал он, - план-то мой. Да, конечно, следует признать, ее идея с
гримом  недурна,  но  почему  бы  теперь ей не отдать все дело целиком в мои
руки?"   Только  потому,  что  ей  так  удался  Гарри  Грин,  он  терпел  ее
бесконечные  ахи  и  вздохи,  но  ему  смертельно хотелось обрести, наконец,
независимость  и действовать самому. Все эти ее бесконечные предупреждения и
страхи действовали на нервы.
     В  начале одиннадцатого Гарри вышел из гостиницы в дождь и направился к
автобусной  остановке.  Сел  в  автобус, следующий в сторону Америкэн-Авеню,
вышел на конечной остановке и двинулся к набережной.
     На  Западном пирсе было темно и безлюдно. Гарри укрылся под навесом. На
часах  десять  двадцать  пять.  Он  закурил,  чувствуя,  что нервы у него на
пределе и сердце колотится как бешеное.
     Без  двадцати  одиннадцать  огромный,  как  крейсер,  горчичного  цвета
"кадиллак"  выплыл из тьмы и остановился у входа на пирс. "Машина Делани", -
догадался  он  и зашагал к ней, прихрамывая и смутно различая очертания двух
фигур на переднем сиденье и двух - на заднем.
     Человек,  сидевший  впереди  рядом  с  шофером,  вышел. Высокий сутулый
мужчина, по описанию Глории, тот самый, что водил ее по городу.
     - Вы Гарри? - коротко спросил он.
     - Да.
     - О'кей, садитесь сзади. Покатаемся, пока вы будете говорить с боссом.
     Он  распахнул  заднюю дверцу, и Гарри, нырнувший в машину, погрузился в
невероятно  мягкое  сиденье  с высокой спинкой. Бен Делани с сигарой в зубах
слегка  повернул  к  нему  голову. Свет уличных фонарей был слишком тусклым,
чтобы  они могли разглядеть друг друга как следует, однако Гарри сразу узнал
Делани по тонким усикам и особой манере держать голову слегка набок.
     - Грин?
     - Да. А вы, если не ошибаюсь, мистер Делани?
     - Кто  ж  еще?  - рявкнул Делани. - Поезжай, - обратился он к шоферу, -
только  медленно.  Будем  кататься,  пока  я  не скажу "стоп". И подальше от
центральных  улиц.  -  Он  слегка развернулся на сиденье, чтобы было удобней
смотреть  на  Гарри.  - Ну, что за предложение? Выкладывайте! Только живо. У
меня есть занятия и поинтересней, чем кататься под дождем.
     - Через  четыре  дня,  -  торопливо  начал  Гарри,  -  "Калифорниэн Эйр
Транспорт  Корпорейшн"  будет перевозить в Сан-Франциско партию промышленных
алмазов  на  сумму  три  миллиона  долларов.  Я  знаю,  на каком самолете их
повезут  и  как  его  захватить.  Хочу  продать эту идею вам. Для проведения
операции  нужны  три  человека  и  еще один с машиной. Одним из трех буду я,
остальных,  если  мы  договоримся,  предоставите  вы.  Я  хочу за эту работу
пятьдесят тысяч долларов. Все остальное - ваше. Вот такое предложение.
     Какую-то  секунду  Бен  был в замешательстве. Какая тупость и наглость!
Требовать пятьдесят тысяч долларов! Да как только у него язык повернулся!
     - Вы  что,  считаете,  я  совсем  свихнулся  -  лезть  в такое дело?! -
вымолвил он наконец. - Камешки эти засвечены будь здоров как!
     - А  вот  это  -  не  моя  забота,  -  ответил  Гарри.  -  Мое  дело их
заполучить.  А  что  с ними дальше будет, меня не касается. Не хотите, так и
скажите, найду других людей. Я ценю свое время не меньше вашего.
     Таггарт,  сидящий  впереди,  обернулся  и  взглянул на Гарри. В темноте
выражения  его  лица видно не было, но Гарри ощутил - отсюда исходит угроза.
Однако  Делани  ничуть  не  смутил такой оборот в разговоре. Он всегда и сам
предпочитал выкладывать все вот так, напрямую.
     - Вы видели эти алмазы?
     - Нет.  Впрочем,  в  них  нет  ничего  особенного. Обычные промышленные
алмазы  -  то  же,  что  наличные. Валюта... Просто их придется попридержать
какое-то  время,  а потом потихоньку начать сбывать. Если делать это с умом,
вы ничем не рискуете.
     Делани   знал,  что  Гарри  прав.  У  него  нашлись  бы  покупатели  на
промышленные  алмазы,  долго  они не залежатся. Если все обстоит именно так,
как  уверяет этот тип, то можно запросто выручить два миллиона, а то и два с
половиной...
     "Но  кто  он,  этот  тип?"  -  Делани  крайне  не  любил  иметь  дело с
незнакомыми  людьми.  Несмотря  на  то,  что  Глория  представила  его, а он
доверял  Глории,  что-то  ему  здесь  определенно  не  нравилось.  Мысли его
переключились  на  яхту.  "Если  дело  выгорит,  то найдутся средства, чтобы
начать строительство. Тогда ровно через год я ее получу".
     Им  внезапно  овладело  жгучее  нетерпение.  "Какая  разница,  в  конце
концов, кто этот тип, лишь бы доставил камни!"
     - Как  вы  их  возьмете?  Уведете  фургон  до  того,  как он попадет на
аэродром?
     - Нет,   это   невозможно.  Бронированный  автомобиль  в  сопровождении
мотоциклетного  эскорта.  К  ним  и  близко  не  подступишься.  Нет. Я уведу
самолет.
     Бен  замер.  По  тому,  как  Таггарт выпрямился на переднем сиденье, он
понял, что тот тоже, мягко говоря, удивлен.
     - Уведете самолет? Как вы это сделаете, скажите на милость?
     - Это  несложно. Вот почему дело - верняк. Я покупаю три билета на этот
самолет.  Там  будут еще пассажиры. Немного - человек пятнадцать. Поэтому ни
я,  ни  двое  ваших  людей  особого  внимания  не  привлекут. Взлетим, когда
стемнеет.  Полет  занимает  два  часа.  Сразу  после  взлета  я иду в кабину
пилота,  отсекаю  радиста  от  радио, отправляю команду в салон под присмотр
ваших  ребят. Затем сам сажусь за штурвал и сажаю самолет в пустыне. Там нас
уже должна ждать машина. Я передам алмазы, кому вы скажете, и все дела!
     Бен  откинулся  на  сиденье  и  погрузился  в размышления. "Да, следует
признать,  план  этого  типа  дерзок  и  прост.  Дело может выгореть. Но все
зависит  от Грина. Если он потеряет самообладание, совершит хоть одну ошибку
- все летит к чертям!"
     - Вы умеете управлять самолетом? - спросил он.
     - Разумеется,  -  нетерпеливо  ответил  Гарри.  -  Во  время  войны был
пилотом.
     - Вам придется сажать его в темноте. Вы об этом подумали?
     - Слушайте,  это  не  ваша  забота!  Я свое дело знаю. Как-нибудь сумею
посадить,  будьте  спокойны.  Конечно, лучше, если будет луна, но если нет -
тоже не беда. Так вы берете камни или нет?
     Бен  вдруг  обнаружил,  что  сигара  его погасла. Такого с ним давно не
случалось. Он выбросил ее в окно.
     - Итак, еще раз ваши условия.
     - Вы  забираете  камни,  расплачиваетесь  со  своими  людьми,  а  мне -
пятьдесят тысяч.
     - Это  слишком  много.  Я,  может, два года буду сидеть на этих камнях.
Могу дать десять.
     - Пятьдесят  или  ничего.  Я  рискую  -  вы  нет.  У  полиции будет мой
словесный  портрет.  Мне  придется  скрываться  -  вам  нет. Вы с этого дела
получите  два  миллиона,  причем,  без  всякого риска. Если вам кажется, что
пятьдесят  кусков  много,  скажите шоферу, чтобы остановил машину, и я ухожу
отсюда к чертовой матери!
     - Тридцать?  -  предложил  Бен,  торгуясь  скорее  ради самого процесса
торга. - Тридцать, и ни цента больше!
     Гарри ощутил прилив торжества. Он знал, что Бен у него на крючке.
     - Может, мне самому сказать шоферу - пусть остановит, а?
     Бен позволил себе улыбнуться, пользуясь тем, что темно.
     - О'кей, пятьдесят. Наличными, в обмен на камни.
     - Нет,  не  пойдет.  Мне  нужно два чека за вашей подписью, по двадцать
пять  тысяч  каждый.  Я  должен  получить  их  днем, в день полета. Я должен
знать,  что  с  деньгами  порядок,  прежде,  чем  сяду в самолет. Иначе я не
играю.
     У Таггарта лопнуло терпение.
     - Одно   ваше   слово,   босс,   и  я  накостыляю  этому  поганцу...  -
повернувшись, воскликнул он.
     - Заткнись!  Не лезь не в свое дело! - Бен посмотрел на Гарри. - Деньги
только после того, как будут алмазы, а не до!
     - Нет!  Почему  я  должен  вам  верить?  -  Гарри  сжал  кулаки.  - Где
гарантия,  что  один  из ваших головорезов не выстрелит мне в спину, как раз
когда  я  буду  передавать  камни?  Деньги  на мое имя должны лежать в банке
перед тем, как я пойду на операцию, иначе я не согласен!
     - Я  найду  способ  уговорить  вас пойти, - злобно прошипел Бен. - Я не
позволю всякой там швали отдавать мне распоряжения!
     - Ну,  валяйте,  убеждайте!  -  Гарри чувствовал, что лицо